Нам надо поговорить о Бене

      Он родился снежной февральской ночью, в два после полуночи, в результате экстренного кесарева. И эту неуемную боль он будет причинять до конца своих дней, прежде чем превратится в нечто гораздо более страшное.       Акушерка вложила его в мои руки, этот кричащий комочек бледных конечностей, розовых десен и пушка черных волос. Я дрожала, разволновавшись из-за красной сыпи у него на щечках — разве это нормально? С ним точно все хорошо?       Он был крупный и громко сопел. Девять фунтов. Появился на свет с намотавшейся на шейку пуповиной и не сразу смог дышать.       Мне было восемнадцать — наверное, слишком мало, чтобы взваливать на себя младенца. Слишком обыкновенная, не слишком умная, а теперь еще и мать-одиночка… Мне было страшно. Большую часть жизни я провела по подвалам, а сейчас у меня на руках шевелилось то существо, которое росло в моем теле девять месяцев.       Прямо на больничной койке акушерка показала мне, как прикладывать его к груди — больше мне все равно было нечего ему дать. Она ободряюще похлопала меня по руке и бросила сердитый взгляд на Ункара, который, сидя у окна, ругался по телефону. Он пытался заставить отца Бена заплатить за подпорченный товар.       — Я все расскажу твоей гребаной жене! — зло выплюнул Ункар. Огромный жирный хряк, он тем не менее был единственной семьей, на которую мне приходилось рассчитывать. — А потом ты заберешь своего выблядка и отвалишь мне десять кусков за… — Он запыхтел, возмущенно тряся подбородками. — И что с того, что они накидывали за трах с беременной, теперь ее брюхо выпотрошено нахрен!       Я перевела взгляд на Бена. Это имя я нашла в справочнике имен в библиотеке. Бенджамин. Мне понравилось.       Он моргнул и посмотрел на меня в ответ. Зевнул. Сжал своей крошечной ручкой мой палец и захныкал. У него было забавное личико: ушки торчком, выдающийся нос и большие выразительные глазки.       Наевшись, он вскоре заснул, цепляясь за мой сосок.

***

      — Будешь работать на дому. Папаша раскошелился на аренду.       Ункар стоял со мной на пороге моего нового жилища и курил. Я окинула взглядом убогую обстановку, прижимая Бена к груди, и сдвинула брови. Поблекшая краска облупилась, полы нещадно скрипели, из комнат имелась только крошечная спальня.       — Отвратительно, — процедила я, хмурясь еще сильнее. — Я не буду водить сюда клиентов, пока здесь Бен.       — Он чертов младенец, Рей. Чего думаешь, ему не насрать, как ты стонешь и занимаешься прочей херней? У нас каждый цент на счету, и ты вкладываешься наравне со всеми. Если что-то не устраивает — проваливай.       Бен захныкал. Раздраженно вздохнув, я села на складной стул у окна и потянула рубашку, вытаскивая грудь. Бен повернул головку и, взяв мой сосок, начал сосать. Схватывает на лету, как сказала мне акушерка.       — Мне еще месяц нельзя заниматься сексом, — напомнила я Ункару. — Так что… тебе придется подождать.       Он затянулся сигаретой и уставился Бену в затылок. В ответ я прищурилась, бережно прижав к себе сына. До появления Бена я всегда была покорной. Но то время прошло.       Ункар крякнул.       — Лады.       Но месяц пролетел быстрее, чем я привыкла, и у меня по-прежнему не было другой работы, так что…       Бен сладко спал в своей кроватке на кухне, когда раздался звонок в дверь. Я поцеловала сына в лобик, на секунду задержавшись, чтобы послушать, как он воркует во сне. Осталось совсем чуть-чуть, пару раз — и скоро мы убежим.       Клиент не впечатлял — обычный долговязый рыжий паренек. Он улыбнулся, но я встретила его каменным выражением лица. Все просто: он платит деньги — он получает товар. И из этого не следует, что я обязана быть дружелюбной.       Он вошел в квартиру.       — Меня зовут Арми. Приятно познакомиться, Рей. — Зеленые глаза остановились на высовывающейся из кухни детской кроватке. — Слышал, ты нынче с прицепом.       Я заперла дверь. Мебели в квартире было немного: моя кровать, кроватка Бена и диван. Обычно я сама играла с Беном, выносила его на прогулки, поэтому в доме было пусто. Мне не понравилось, как этот странный человек шагнул в сторону кухни.       По спине побежали мурашки. И, наверное, именно в этот миг я впервые ощутила материнский инстинкт.       — Ему месяц, — коротко ответила я.       — Маленький пацан растет, да? — Арми сунул руки в карманы спортивного зеленого поло. — А что он ест?       — Молоко.       — Из твоих сисек?       — Да.       Арми поднял брови, словно в изумлении, и снова поглядел на дверь кухни. Я ждала. Терпела.       — Я хочу потрахать тебя рядом с колыбелькой.       Я впилась ногтями в ладонь.       — Пошел вон!       Но мужчины подобного типа не понимают значения слова «нет». Арми расправил плечи и со смехом направился ко мне. Я попятилась — он схватил меня на пороге спальни, и я, заорав, извернулась, влепила ему по лицу и расцарапала щеку.       — Сука! — он пнул меня и швырнул к стене. Бен за стеной зарыдал — еще никогда мне не доводилось слышать, чтобы он так плакал, и грудь болезненно сжалась — я автоматически метнулась к кухне, но Арми схватил меня за талию и развернул на месте. Я забилась, вопя на все лады.       Он швырнул меня на матрас и оседлал мои бедра. Потом ухмыльнулся, сжимая мои руки, пока я впадала в настоящую истерику из-за неотложной необходимости успокоить Бена. Я щелкнула зубами, лягая противника, используя весь свой арсенал, лишь бы сбросить с себя чертова ублюдка!       Зеленые глаза встретились с моими.       — Давай-ка узнаем, смогу ли я кончить, слушая, как вы оба срываете глотки.       В моих венах клокотала ярость. Я умудрилась укусить Арми за плечо — рот наполнился кровью — и я слышала, как Бен пронзительно плачет. Воспользовавшись чужой заминкой, я врезала чужаку по лицу, скинула его с себя, и помчалась на кухню.       Бен рыдал, а Арми, рыча ругательства, бросился следом за мной. Я схватила сковородку — первое, что попалось под руку.       Арми схватил меня за волосы и свалил с ног. Я извернулась и с размаху ударила чугунной дурой по его левой икре. Он упал, беспрерывно обещая заставить кричать нас обоих…       И тогда я обрушила сковороду на его голову. Раздался тошнотворный хруст. Арми умолк. И осел.       Тяжело дыша, я отшвырнула сковородку в сторону и поспешила к Бену. С ним было все в порядке, он просто плакал, как всегда, прося внимания, его бледные щечки раскраснелись.       Меня била крупная дрожь, но я, утешающе шепча, взяла сына на руки, прижав его к груди. Я гладила Бена по спинке, и скоро он притих и заснул. Он всегда реагировал на мои уговоры и был не из тех детей, которые доставляют проблемы.       Я бросила взгляд на мертвого Арми.       Пора сматываться.