Нам надо поговорить о Бене

      На следующей неделе боль в груди стало невозможно игнорировать, поэтому я решила показаться врачу. Сексом я не занималась очень давно, беременность можно было сразу отметать, но страшное слово на букву «эр» не выходило у меня из головы.       Хан околачивался в доме. Чаще всего просто возлежал в гостиной перед телевизором, а Бен отсиживался по темным углам, злобно зыркая на него. Я старательно занималась делами, чтобы отвлечься от напряженной обстановки, поэтому обрадовалась даже такому поводу на время уйти отсюда.       У меня взяли кровь и назначили маммографию. При осмотре доктор не нашла никаких отклонений, в том числе опухолей, но — к моему ужасу — прямо во время приема у меня потекло молоко. Я потрясенно уставилась на белую каплю на кончике соска. Какого черта?!       Маммолог нахмурилась.       — Хм. Кажется, вы подтекаете. Возможно, вы принимаете нейролептики?       — Нет… У меня только тот имплант… Спираль, кажется?       — А. Что ж, в таком случае посмотрим, какой придет анализ крови, и будем отталкиваться от него. Иногда случается, что гормоны выходят из строя, и приходится подбирать альтернативный метод контрацепции.       На самом деле это как раз было не страшно — я все равно не вела половую жизнь. Задумчиво покивав доктору, я направилась домой.       Сегодня была суббота, и обычно в выходной Бен зависал с приятелями, но на этот раз, похоже, решил остаться дома. Судя по внешнему виду, собрался впечатлить девушку, о которой мне еще не рассказывал. По пути к лестнице я ущипнула его за обнаженный бицепс — Бен вздрогнул, словно очнувшись, и увязался за мной.       — Отлично выглядишь, Рокки, — похвалила я, глянув за плечо. — Решил перейти на безрукавки?       Бен следовал за мной размашистым шагом.       — Когда Хан уедет? Ты говорила, он не задержится! Прошла неделя!       — Неделя — это недолго.       Фыркнув, он потащился за мной в спальню. Я села на край постели, расшнуровывая кроссовки, но Бен опустился на колени и взял меня за лодыжку. Он быстро развязал шнурки, посматривая на дверь. Судя по звукам, Хан внизу смотрел футбол.       — Я хочу, чтобы все снова было как раньше, — пробурчал Бен.       — Я тоже.       Но как я могла забыть то, что вытворял мой сын? Сначала он мастурбировал прямо передо мной, затем в моей кровати, а потом вообще придавил меня к постели! Как же мне хотелось вернуть обратно милого малыша, у которого резались зубки, вместо этого ходячего ужаса ростом в шесть футов!       Он уселся, поджав под себя ноги, и принялся растирать мою ступню.       — Что сказал доктор?       Я откинулась назад и пожала плечами.       — Сказал, что с виду все хорошо. Надо дождаться результатов анализа крови.       Уж точно я не собиралась делиться с ним новостью про молоко. Господи боже, никогда!       — Ладно.       Мы замолчали. Бен старательно массировал мне ноги, и я, сама не заметив, тихо задремала.       Когда я проснулась, вокруг было темно, а я лежала под одеялом, которое мне не принадлежало. В замешательстве я нахмурилась и узнала старое постельное белье Бена. От него до сих пор слегка ощущался запах пота — следы от гормональных перестроек быстро растущего организма, — который Бен пытался замаскировать одеколоном и дезодорантом.       Стояла тишина. Сев, я оглядела комнату, залитую лунным светом, но не увидела сына. Наверное, именно это встревожило меня больше всего.       Через секунду скрипнула дверь — и появился Бен. Он заулыбался и опустил голову, уставившись на мою грудь. Я открыла рот, чтобы одернуть сына, потребовать ответа, почему я в его комнате, но невольно тоже посмотрела вниз.       Справа на блузке темнело мокрое пятно.       Я была так потрясена, что обескураженно потыкала в ткань кончиком пальца. Чувствительный сосок отозвался болью, и я осознала, что грудь потяжелела. Прошло много лет с тех пор, как я кормила Бена грудью, но я помнила это ни на что не похожее чувство, словно распиравшее грудь изнутри, сопровождавшееся инстинктивным позывом поскорее выдавить лишнее.       Зашуршали простыни. Я медленно повернула голову — Бен присел рядом, не отрывая глаз от моей груди, и, наклонившись, прижался носом к моей шее.       — Мама, — выдохнул он. Его — внезапно показавшаяся мне огромной — рука обхватила подтекавшую грудь и осторожно сжала ее. Я вздрогнула, ощущая, как сочится молоко.       — Мне… мне нужно…       Бен рванул мою блузку — пуговицы разлетелись в стороны. Она распахнулась, и я поползла назад, ошеломленно икнув, но он последовал за мной. Бен настиг меня и потянул к себе, не обращая внимания на мое сопротивление.       — Бен… Бен! — Я выгнулась, оказавшись на коленях между его бедер. — Милый, прекрати…       Было слышно, как завибрировал его телефон — пришла эсэмэска. Не обратив на нее внимания, он навалился на меня, заставив упасть на спину и обхватить ногами его бедра. Моя голова свисала с кровати, и Бен ладонью поддержал мой затылок. Испуганно дыша, я смотрела, как мой сын облизывает губы.       Вдруг я со смятением почувствовала, как его теплый рот прикоснулся к моему соску. Инстинктивная мышечная память пробудила желание направить его: немного приподнять головку и помочь ему расположиться поудобнее. Но к коже приложился не беззубый рот младенца, а вполне ощутимые зубы. Бен впился в мой сосок.       Пожалуй, это было похуже смеси удовольствия и тепла, окутывающей тебя, когда кормишь малыша. Я слышала страшилки о том, как матери, осознав, что заводятся от кормления грудью, вообще отказывались от него, лишь бы не попадать в окситоциновую зависимость.       Но это действительно было хуже. Бен не был младенцем, которого я баюкала, качая на руках — передо мной находился возбужденный парень, ласкающий языком мою грудь.       Я невольно сжала бедра, раздираемая этими чувствами и страхом, который пробирал меня до мурашек. Бен сосал нежно, ритмично, опираясь на локоть. От его тихого вздоха мои волосы встали дыбом. Я шевельнулась и схватилась за его широкую спину.       Бен лег на бок и увлек меня за собой. Мы были у самого края кровати, и он попытался дотянуться до одеяла на полу.       Мне отчаянно хотелось кричать, но Хан не должен был этого видеть. Меня передернуло, стоило Бену перейти к другому соску, и я почувствовала, как он рукой задирает блузку, проводя пальцами по спине. Пульс неистово барабанил в ушах. Неужели это происходит со мной?       Бен снова начал сосать, и я всем телом ощущала его влажный неуклюжий рот. Несмотря на ужас происходящего, при каждом движении его губ я испытывала облегчение, подкрепляемое жаром внизу живота — и меня замутило. Да, я заводилась, мое тело реагировало на то, что делал мой сын, и это было самое отвратительное, что случалось со мной в жизни.       Я едва совладала с рвотным позывом.       — Меня сейчас стошнит. — Он погладил меня по спине, обводя сосок кончиком языка, и я поджала пальцы на ногах.       Бен не отвечал. Я смотрела, как колышутся его густые черные пряди у меня под подбородком, чувствовала умиротворение — из-за уходящего молока. Мой сын заворковал, подобрался ближе, сунув одну руку мне под голову, чтобы ласково поглаживать меня по волосам, а другой обхватил свободную грудь и принялся мягко ее массировать.       Это было неправильно… Так неправильно! Я вцепилась в волосы Бена в напрасной попытке оттянуть его голову, но он заскулил, отказываясь сдвинуться с места. У меня закружилась голова, эмоции и осознание происходящего разрывали меня на части. Мой сын тем временем продолжал ритмично сосать.       Наконец он оторвался на мгновение, оставив мокрый подтек на моей груди. Я вздрогнула, когда Бен слизал его.       — Как-то водянисто, — пробормотал он.       Я уставилась в никуда. Бен приник к другому соску, а потом потянулся к своим штанам. Я дрожала и гладила его во полосам, слушая, как он сосет и громко посапывает. Кажется, я впала в шок. Ведь это происходило на самом деле…       Бен застонал.       — Мама… — Он сплюнул на ладонь. — Я так сильно люблю тебя.       Ему потребовалось меньше минуты, чтобы кончить. Липкая жижа брызнула мне на джинсы, пока он сосал мою грудь, как соску. Я зажмурилась, выдохнув сквозь зубы. Господи… Господи!       Бен затих. Груди по-прежнему ныли, но тяжесть ушла. Я чувствовала, как на моих джинсах высыхает его сперма. И пошевелила бедрами, стараясь не обращать внимания на напряжение внизу живота. Нет… Это меня не заводит. Это не может меня завести!       Шумно вздохнув, Бен уткнулся лицом мне под подбородок. Никто из нас больше не произнес ни слова.