Бандитка

      Услышав со стороны коридора какую-то возню в замке, Тарасов ударил кулаком по кухонному столу и шумно втянул воздух в лёгкие. Сидевший напротив него Снежный тут же поспешил произнести: - Полегче!        «Полегче» не то, что не успокоило Бориса, скорее, даже напротив – разозлило ещё больше! Пыхтя, как дореволюционный паровоз, он вышел навстречу той, которую так хотел придушить собственными руками. Он был не просто зол на Олесю, был в ярости от её безответственного отношения к своему здоровью!        Пять часов не было её дома. Пять часов он не находил себе место. Пять часов он проклинал свою службу безопасности за то, что те не могли ничего выяснить о какой-то Евгении. И не смотря на все доводы рассудка, что Борис сам виноват в том, что не уследил за Умановой, нервы и нутро образовали прочный союз, девиз которого «Пусть только попадётся на глаза!». Если после этих пяти часов осталась хотя бы десятая часть нервных клеток, то это уже можно было считать неплохим итогом. Но, увы… - Какого чёрта ты вышла из квартиры?! – громом разорвало тишину квартиры.        Не зажигая в прихожей свет, Тарасов готов был поклясться, что Уманова в ответ на его слова закатила глаза. Она всегда так делала. - Ты хоть представляешь, какому риску себя подвергла?! – всё равно продолжал Борис. – Если бы тебя кто-то увидел? Если бы люди Вятского тебя всё-таки выследили?        Девушка по-прежнему хранила молчание, что только ещё больше выбесило мужчину. - Неужели тебе даже сказать нечего?! – басом воскликнул он. – Хоть бы извинилась или соврала что-нибудь! Нельзя быть такой эгоисткой! Я пол Питера на уши поставил, а ты являешься домой и ни слова не говоришь! - Извини… - едва различимо прошептала она.        Желая уже что-то сказать, Тарасов в два шага оказался рядом с выключателем и зажёг до сих пор не горевший свет. Увиденное его потрясло.        Перед ним находилась вроде бы Олеся, его – родная, знакомая. Но в то же время с её лица сошли все эмоции, в глазах стояла пустота, да такая, что по его спине прошёлся холод. Мокрые реснички оказались будто бы приклеенными к нижнему веку, а на щеках были видны остатки солёных дорожек. Такой он не видел её ещё ни разу. Кажется, даже тогда, в больнице, в её глазах горел куда более яркий огонёк, нежели проглядывал сейчас. - Что произошло? – приблизился к Олесе мужчина, в душе которого мигом угасло пламя злости. - Всё нормально, - по-прежнему глядя на него пустыми глазами, ответила она и скинула обувь. - Ты говорила с Женей? – нахмурился он. - Не произноси больше её имя, - проходя мимо него, попросила Уманова. - Да что случилось?! – резко схватил её под локоть Тарасов. - Отпусти, - сухо прошептала она. – Я устала и хочу спать. - Леся!.. - Спокойной ночи.        Проводив девушку взглядом, Борис несколько раз моргнул, отходя от ступора, и живо направился следом. Не хватало ему ещё такой тихой истерики! Да он же с ума сойдёт!        Войдя в комнату, Тарасов прикрыл за собой дверь и посмотрел на Уманову. Она, кажется, его не замечала – не испытывая стеснения, стянула с себя джинсы, затем майку, оставаясь в одном нижнем белье. Чуть задержав свой взгляд на окне, нащупала рукой на спинке стула футболку, которую ей одолжил Снежный под пристальным взглядом Бориса ещё в первых их вечер. Не выдержав это немое кино, мужчина обхватил девичью ладонь и дёрнул её на себя. - Что ты делаешь? – недоумевая, спросила Олеся. - Ты ещё долго планируешь испытывать мои нервы? – грубо, но тихо поинтересовался он. – Я не железный. Мне хватило того времени, пока я тут с ума сходил! А теперь ты являешься домой и даже не собираешься ничего мне объяснять! Нормальным считаешь такое поведение?! - Отпусти, мне больно! – настойчиво произнесла Уманова. - Мне тоже больно! – и положив свободную ладонь на грудь, произнёс: - Вот здесь… И я не отпущу тебя до тех пор, пока ты мне всё не расскажешь. - Это мои проблемы, я… - Это наши проблемы! – сознательно сделал акцент на местоимении. – Если ты забыла, то Вятский недолюбливает нас обоих! - То есть, это единственная причина, по которой ты со мной возишься?.. – равнодушно спросила Олеся. - Ты прекрасно знаешь, что нет! – прикрикнул Борис, не сдержавшись. – И не придирайся к словам! - Борь, отпусти…        Пристально смотря в карие глаза, Тарасов едва ли понимал, о чём она просит – о руке идёт речь или о душе? О физической боли или о той, от которой не найти лекарства? Господи, да что вообще происходит?! И когда это уже всё закончится! - Я тебя отпущу, но ты мне всё расскажешь. - Нет, - жёстко ответила она. – Я ничего не скажу тебе. - Уманова, ты ведёшь себя как неразумное дитя! – в сердцах бросил Борис. – Что за ребячество?! - Если тебя что-то не устраивает, ты можешь уходить. - Серьёзно?! - Да…        С минуту он молча смотрел ей в глаза, пытаясь понять, насколько она сейчас серьёзна. Намёка на шутку в её взгляде не проскользнуло, она прекрасно осознаёт, что говорит. - Спасибо, что разрешила, - грубо произнёс он и, отпустив её руку, вышел из комнаты.        Она добилась того, чего хотела. Он подчинился её воли. Но эта своеобразная победа не принесла ей ни малейшего чувства радости – напротив, внутри Олеси поселилось сожаление. Он ведь наверняка волнуется, а она… Однако проклятая гордость так и не дала девушке сдвинуться с места и пойти к Тарасову. Простояв у двери ещё какое-то время, Уманова шумно втянула в лёгкие воздух и отправилась в постель, надеясь поскорее провалиться в сон. - Вот объясни мне одну простую вещь, - ни с того ни сего начал Борис, рассеянно глядя перед собой, когда они с Андреем сидели на кухне и опустошали бутылку виски, - почему всякие незнакомые люди постоянно лезут ко мне, просят о чём-то, чуть ли не вымаливают что-то, а она… единственный человек, ради которого я готов сделать всё… она ничего мне не говорит… Каждый раз любое лишнее слово из неё приходится клещами тянуть! Почему?.. - Большую часть жизни Олеся была одна, её можно понять, - негромко ответил Снежный. - Не могу… - честно признал Борис. – Она ведь знает, что я её люблю, видит, что она мне дорога, но всё равно каждый раз будто хочет сказать, что я ей не нужен. Носом меня в это тыкает! - Не нагнетай! – оборвал его Андрей. – Любит она тебя, это же видно невооружённым взглядом! Просто привыкнуть ей надо к тебе, вы знакомы-то всего ничего! - Боже, дай мне сил… - Пошли спать, - рассмеялся Снежный. – На диванчике сегодня переконтуешься, а завтра помиритесь, и всё она тебе расскажет.        Из слов друга фраза «переконтуешься на диванчике» звучала так беззаботно и легко, что Тарасов даже на пьяную голову уверовал в то, что заснуть тут получится без «всяких проблем». Но всё оказалось совсем иначе. Мало того, что случившийся разговор покоя не давал, так ещё и мебель была сделана на «фабрике для китайский карликов» – к такому выводу пришёл Тарасов, когда его ноги не то что не поместились на сидениях, они вообще, свисая, почти касались пола. Чудовищно неудобно!        Услышав из коридора какую-то возню, Борис хотел уже привстать, как вдруг уловил сдавленное ругательство за стеной. Судя по голосу, это не кто иной, как Уманова собственной персоной. И чего ей не спится? Забрезжившая мысль, что она решила удрать под покровом ночи, напугала Тарасова, однако, когда девушка появилась на пороге комнаты, он предпочёл сделать вид, будто спит и ничего не чувствует.        Подкралась. Остановилась. Замерла буквально на расстоянии вытянутой руки. Её дыхание чуть сбилось, по крайней мере он слышал, как она прерывисто вздохнула и громко сглотнула.        Вот опять какой-то шорох. На колени у дивана опустилась. Всё-таки ей и самой паршиво после их беседы.        «Пусть помучается ещё немного, или гори оно всё синем пламенем?», - мысленно задавался вопросом Борис, стараясь сдержать улыбку.        Робкое прикосновение тёплой кожи к его руке, и резко становится плевать на всё произошедшее. - Ты чего не спишь? – тихо поинтересовался Борис, но всё равно уловил, как она едва заметно вздрогнула. Не ожидала, что у него тоже сна ни в одном глазу. - Без тебя не могу… - чуть опустив голову, призналась она. - Ты же мне сама сказала, что я могу уйти? – издевался он. - Дурой была… А ты мог бы и остаться, - слегка ударила его по руке.        Неужели в этом вся она? - «Послушай женщину и сделай всё наоборот»? – ухмыльнулся Тарасов, подымаясь с дивана. - Иногда и слушать надо, - улыбнулась девушка. – Ты на меня не обижаешься? – спросила Олеся, когда встала возле мужчины. - Ещё не до конца простил. - Тогда пойдём? - Куда? – не сразу понял он. - Спать!        Подхватив Уманову на руки, Борис перенёс её в спальню и осторожно опустил на кровать. Однако выбраться из цепкой хватки оказалось не так просто, слишком крепко Олеся обхватила его плечи. - Ты чего? - Буду прощение просить, - хитро улыбнулась она, притягивая Тарасова ближе к себе. - У тебя шея, - пытался то ли образумить её, то ли остановить себя. - Мы же аккуратно? – обдала горячим дыханием его губы. - Лесь… - Я очень по тебе соскучилась, - томно выдохнула она, и её слова разбили последние барьеры Бориса.        Прикоснувшись к её губам, понял, насколько ему не хватало этой девушки. Его девушки. Его женщины. Его Олеси. Самые сладкие поцелуи, самые нежные прикосновения, самый ласковый шёпот – Тарасов сходил по ней с ума, и раз за разом проваливался в бездну сам и увлекал за собой любимую. Но только не сейчас, когда её здоровье превыше всего. - Лесь, нет, - мягко отстранился он, собрав всю волю в кулак. - Почему?.. - Нельзя, у тебя рана ещё не затянулась, и я боюсь за тебя. - Ты меня не хочешь? - После такого вопроса я хочу тебя в окно выкинуть, - улыбнувшись, поцеловал её в носик, - Я очень тебя хочу, но ещё больше я хочу, чтобы ты была здорова. - Пожалуйста… - едва слышно произнесла она, подымаясь на кровати к нему. - Н… - Пожалуйста,.. - прошептала она, задевая своими губами его губы. – Я не хочу и не могу больше ждать…        Кажется, его можно было сломить во многих вопросах, он слишком часто шёл ей на уступки буквально во всём, исключение – вопросы безопасности и её здоровья. Никакими страстными и дурманящими рассудок прикосновениями невозможно было склонить его на свою сторону. Даже сейчас, когда все её здравые мысли благополучно укатили в кругосветку, он умудряется контролировали их двоих. Не даёт ей пробраться пальчиками под края своей футболки, не позволяет себе лишние движения. Это разумно, но это бесит. До одурения. - У тебя кто-то есть? – недовольно выдыхает она, глядя ему в глаза. - С чего ты взяла?        Нет чтобы ответить сразу и по делу! - Я же чувствую… - У меня есть только ты, - совершенно серьёзно ответил он. – И больше мне во всём свете никто не нужен! - Тогда докажи, - как маленькая девочка, скрестила руки на груди Олеся. - Я тебя очень люблю, - с улыбкой прошептал Тарасов. - Не так! - Лесь… - Боря! - Лесь, твоя рана… - Рана моя, и ты тоже – мой! – изо всех дёрнув мужчину на себя, Уманова, воспользовавшись положением, обвила ножками его торс и торопливо выдохнула: - Я в полном порядке, не считая того, что я безумно тебя хочу. И если ты меня сейчас не удовлетворишь, я просто сбегу… к Марку! – ни с того ни с сего добавила она. - Шутишь? - С ума схожу, Тарасов! – последнее, что успела произнести она, прежде чем впилась в его губы голодным поцелуем. – Я страшно соскучилась по твоему телу!        Вот так вот не робея, совершенно искренне и, пожалуй, немного пошло, заявила о своих желаниях Уманова. Её ни чуть не смущали подобные признания, да и что в них в принципе постыдного? Он – её мужчина, она – его женщина, и ведь оба знают, что любят друг друга.        Покрывая поцелуями любимого мужчину, млела от его ласк, стараясь сдерживать рвущиеся наружу стоны. И кажется из них двоих, об её ранении Тарасов думал намного больше – любая её попытка перенять инициативу резко прерывалась его властным: «Успокойся!», - и это, чёрт подери, заводило её ещё сильнее. Она тихо рычала, кусала его кожу, сминала руками простыню, но подчинялась его желаниям, хотя внутри горел такой огонь, что сложно было себя контролировать.        Ощутив Бориса в себе, Уманова выгнулась ему навстречу, касаясь губами его подбородка. Все чувства после нескольких недель без Тарасова, обострились в разы, организм слишком бурно реагировал на происходящее, а потому всего несколько движений вознесли её на вершину наслаждения. Девушка задрожала, в то время как по её телу разнеслась приятная волна оргазма.        Лишь спустя какое-то время, отойдя от пережитого удовольствия, Олеся впервые за долгое время ощутила чувство стыда. Покрывшись пунцовой краской, она робко подняла свой взгляд на находящегося рядом Бориса и от волнения закусила нижнюю губу. - Ты чего? – не сразу с догадался он. - Прости… - тихо произнесла она. - За что? - Ты удовлетворил моё желание, а я твоё – нет… - О, Боже, - рассмеялся мужчина, прижимая к себе Уманову. – Ты сейчас серьёзно? Ты хоть в сознании была? - В смысле? - В прямом, дурёха! – продолжал хохотать Тарасов. – Всё хорошо, успокойся! - Правда? - Я тебя очень люблю, - с улыбкой ответил он и прикоснулся губами к её напряжённому лбу. - И я тебя, - довольно улыбнулась она. – Но как только врач скажет, что я полностью здорова, ты от меня так быстро не избавишься! - Леська, ты хоть представляешь, насколько соблазнительно это звучит из твоих уст? – хитро протянул Борис. - Догадываюсь, - кивнула она. – Поэтому и говорю! Хочу, чтобы ты был только моим, и мыслями, и телом, и душой... - Так и есть, - серьёзно сказал Тарасов. – Мне никто не нужен кроме тебя, слышишь? - Честно-честно? - С каждым днём я люблю тебя всё больше, - горячий шёпот опалил её висок, отчего Олеся даже прикрывала глаза. – Вообще не думал, что когда-нибудь полюблю кого-нибудь так сильно. - Борь, пообещай мне только, что ты от меня не будешь ничего скрывать? Что мы все проблемы будем решать вместе?.. - Только на условиях взаимности? - Вот так значит? - Только так.        Минутная тишина, которая прерывается её тихим покорным: «Хорошо». - Тогда начнём воплощать это правило прямо сейчас! – улыбнулся Тарасов и, переложив Уманову на подушку, сам поудобней сел на кровати. – Я тебя внимательно слушаю. - Борь, может, спать?.. - Почему ты всегда пытаешься сделать так, чтобы было выгодно тебе, но при этом сама ни на какие уступки не идёшь? – кажется, от былого настроения не осталось и следа. - Я стараюсь, но это не так-то легко! – возмутилась девушка, приняв сидячее положение. – И вообще, обязательно было сейчас ссориться? Мог бы хотя бы остаток этой ночи не портить! - Я не ссорюсь с тобой! – парировал Тарасов. – Я всего лишь хочу получить ответ на логичный вопрос! Ты просишь ничего от тебя не скрывать, а сама не можешь элементарно признаться, что тебе наговорила Евгения, раз ты домой вся в слезах пришла! Нормально?! - Борь, есть вещи, которые должны оставаться в тайне, но, если тебе будет легче, то Женя мне ничего не говорила! - Ещё круче! Тогда где ты всё это время была?! - Да какая разница! – недовольно воскликнула она, порядком подустав от этого неприятного диалога. – Ты, между прочим, мне тоже рассказываешь далеко не всё! - Что «не всё»? - Не хочешь поведать мне, куда делись деньги, которые тебе выделялись для строительства жилого комплекса для сирот? – скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на Бориса. – А? Чего молчишь? - Откуда ты знаешь? – хрипло спросил он. - У меня свои источники! Так что?! - Ты переводишь тему! - А ты нарушаешь установленное правило!        Открыв уже рот, чтобы высказать Умановой пару колких фраз, Борис резко передумал. Он молча поднялся с постели. - Ты куда? – удивилась она. - Подальше от тебя! – бросил он и покинул комнату. - Ну и катись к чёрту! – услышал через закрытую дверь Тарасов и слегка вздрогнул от того, как об неё что-то ударилось – кажется, это была футболка или шорты Олеси.       Вот и тебе ночка, ничего не скажешь!