***
Хичиго открыл одну из дверей. Прямо в пустоте висел свистящий лампами старый черно-белый телевизор. С его мутного экрана, сидящий за столом диктор объявил: — Уважаемые телезрители, перед вами выступит с обращением Президент Народного Арранкара, Председатель Президиума Эспады, Верховный Главнокомандующий Армии Хичиго Ичигович Широсаки. Заиграла торжественная мелодия, видимо бывшая гимном Народного Арранкара, мелькнули силуэты башен Уэко Мундо, площадь перед бывшим королевским дворцом, заполненная ликующим народом, и на пыльном экране появился Хичиго, стоящий на трибуне. Это, несомненно, был он, только уже полный важности и собственного достоинства, в летах, полысевший и слегка обрюзгший, одетый в дорогой костюм. — Дорогие сограждане Пустые, сегодня, в этот знаменательный день, мы собрались с вами чтобы отметить 345-ю годовщину Великой Пустой Уэко-Мундской Революции. Ура! Площадь, полная Пустых, взорвалась от громогласного «Ура!». Кричали все: женщины, дети, даже солдаты почетного караула. Камера крупным планом показывала плачущие от восторга лица — все были счастливы, все были рады. Хичиго продолжал читать речь. Он говорил без бумажки, нарочито простым, доверительным тоном, в котором, однако, время от времени, начинали звучать фальшиво-пафосные нотки. — Мы — мирная нация, мы с радостью протягиваем нашу руку дружбы народам других миров. Но, к сожалению, есть и те, кто не желает торжества Завета Арранкара! Те, кто не желает нести в своем сердце Слово Ичиго! И с ними мы будем бороться до победного конца. С негодованием и гневом, мы осуждаем поползновения. Хичиго протянул руку к рукоятке громкости и повернул ее до конца влево. На экране продолжали мелькать счастливые лица, парад армии Пустых, танки и ракеты — все атрибуты благополучия миролюбивого процветающего «народного» государства. Он гнусно ухмыльнулся — да, это очень похоже на него. Простым Пустым ведь дела нет до дел государственной важности. Им лишь бы жрать души, да размножаться. А значит нужно вложить им в головы и сердца Идею. Идею, за которую они пойдут на войну, за которую они с восторгом будут жертвовать жизнью. Как в том, другом мире. Как же это было… «За Бога, Царя и Отечество»! Да, а еще надо не забыть им сказать, что мы хорошие, а все остальные — плохие. Чтобы стадный инстинкт включился, иначе никак. Специфика животного прошлого. Есть наши, а остальные — враги. За Пресвятого Ичиго, Вождя Нашего Хичиго и Народный Арранкар, ура! Хичиго захлопнул за собой дверь. «Да, хороший мир, но только если у власти — ты».***
Хичиго распахнул следующую дверь: там была лунная ночь и его сразу же окутал аромат каких-то цветов и приятно пахнущих трав. В полумраке под деревом шептались двое: — Нет, Хичиго! Сегодня мы видимся в последний раз, а завтра злой дядя Ишшин выдаст меня замуж за богатого парня из соседней деревни, которого я даже не люблю! Свадьба завтра! — Кацуки рыдала у него на плече. Она почему-то была одета в странные, как бы намотанные на тело одежды. Ее глаза были густо подведены черным, волосы собраны в какой-то непонятный узел, а на лбу была красная точка. Хичиго только открыл рот, чтобы заявить, что не даст ее в обиду, а тому парню вообще с легкостью свернет шею, как вдруг случилась очередная странность: девушка вывернулась из его объятий и громко запела, как будто и не рыдала только что безутешно на его плече. Она пела каким-то очень неприятным, довольно визгливым голосом, в самых верхних октавах и полутонах напоминавшим «мяв» домашней кошки, которой срочно понадобилось мужское внимание. — Злой дядя выдает меня замуж, — пела она, — А я люблю лишь Хичиго, мое сердце бьется лишь ради него. Ах, если бы мы могли убежать вместе! Хичиго снова попытался вмешаться и заявить, что он не против убежать вместе, да и вообще, какое право кто-то имеет выдавать ее замуж против воли, как вдруг послышался шум раздвигаемых кустов и из них выскочил дядя Ишшин, держа в руках кремневое ружье такой длины, что оно, должно быть, было предназначено для охоты на танки. На дяде тоже были непонятные одеяния, а голову украшало намотанное полотенце с застежкой из красного драгоценного камня на лбу. Он резко направил свое противотанковое ружье на влюбленных и со страшным наигрышем вскричал: — Попались! Я говорил тебе, Хичиго, брат Ичиго, что если застану вас с дочерью моей, Кацуки, то убью тебя! Готовься к смерти! Блондинка сразу же прекратила драть горло и, вновь зарыдав, грудью закрыла Хичиго от ружья: — Дядя Ишшин! Мы любим друг друга! Нам суждено быть вместе! Я даже песню пела про нашу неземную любовь! Ишшин рухнул в ее объятья и тоже зарыдал: — Кацуки, я не говорил тебе, я поклялся хранить твою тайну, когда твой отец умирал. На самом деле ты его сестра, а он твой брат! Вас подменили в роддоме. Из кустов снова раздался шорох, и к ним устремились рыдающий Ичиго с сестрами: — Меня тоже подменили в роддоме! Я ваш племянник! А мы — ваши сводные племянницы! Рыдающий Ишшин заключил оторопевшего Хичиго в объятья и, запихнув его в толпу плачущих тел, заявил: — Я поклялся на смертном одре твоего отца, что никогда не открою тебе эту тайну, но я — твой мать! Нас подменили в роддоме! Хичиго потихоньку выбрался из общей кучи рыдающих родственников, которые, кажется, собрались петь очередную песню, и осторожно закрыл за собой дверь. «Да, объятья и родственники это конечно хорошо, я всегда хотел большую семью… но этот дурдом даже для меня чересчур!»***
Хичиго открыл следующую дверь. Аплодировала почтеннейшая публика. Сцена третья. Акт пятый. Вечер. Дом Ишшина, комната Юзу. Хичиго и Кацуки спорят. Хичиго: (вздыхает): Уж полночь близится. Когда же, глаза мы наши, сомкнем, и в страстной неге уляжемся под теплое котацу?! Кацуки: (вскакивает, взмахнув руками): С тобою спать не стану я. Мне сколько можно повторять?! Не для духа хладного и бездушного, я был рожден. Нет. Для человека. (запрыгивает на котацу, уворачиваясь от Хичиго) Хичиго: (томно, припав на одно колено): Но полно же! От страсти я горю, пылаю! Когда б я мог твои уста лобзать и страстно сжать тебя в объятьях. Не тела я хочу. Любви! Любви чистейшей и прозрачной, как горный и хрустальный, ручей. Как небеса, высокой и прекрасной… А ты! (прыгает на котацу к Кацуки и заключает ее в объятья) Котацу ломается и они падают на пол. Хичиго с трудом увернулся от падающего занавеса и захлопнул за собой дверь. «Вообще не понял что это сейчас было…»***
Хичиго распахнул следующую дверь: — Жизнь интересна и удивительна, — размышлял Хичиго. — Всю свою жизнь плюешься и клянешься себе, что ни за что на свете не станешь пить ромашковый чай и прочую бабскую лабуду, вроде чая с листьями бергамота… и вот, вчера купил ромашковый чай, купил лимонов и меда. В блендере измельчил лимон, добавил в чай. И выспался просто замечательно, чувствую себя намного лучше! Хичиго решительно захлопнул за собой дверь. «Мда, все-таки у смертного тела могут быть свои причуды. Их нужно очень строго контролировать, иначе тело само начнет употреблять внутрь всякие приятно пахнущие субстанции вроде одеколона или ментолового геля для душа. Бедный Ичиго, и как он с этим справляется…»***
Хичиго распахнул следующую дверь: Голос первый: Ну и какого хрена ты его выпустил?! Он теперь шляется по разным мирам самостоятельно и неизвестно чего может натворить! А если его к Гарри Поттерам снова занесет, в соседний раздел фикбука?! Я не желаю отвечать за очередной геноцид! Голос второй: Я не виноват, он сам так решил. А его желания, как ты знаешь, имеют неприятное свойство сбываться. Ты сама это придумала, не я! Голос первый: Верни его немедленно на место! Пусть проснутся вместе с Ичиго и обнимутся! Я не могу без своего любимого героя! Голос второй: Ну, если хочешь поохотиться на бессмертного Пустого, то флаг тебе в руки. Я бы не рискнул. Но он никуда от нас не денется — он привязан к близнецу, а тот по прежнему у нас. Хичиго: Я вас слышу! Немедленно отдайте Ичиго, а иначе я сожру ваши жалкие души! Голос второй: …опаньки… Голос первый: Здравствуй, Хичиго. Пожалуйста, не ешь наши души. Мы не можем вернуть тебе Ичиго, ведь он никуда и не девался — мирно спит себе с тобой в обнимку дома под одеялом. Но ты можешь сам проснуться и вернуться к нему в любой момент, стоит только захотеть. Хичиго: А какого вообще происходит?! Почему я не могу спокойно поспать? Когда это прекратится? Почему именно я? Почему до Кацуки или Ишшина не докопались?! Да кто вам вообще позволил решать за меня?! Голос первый: Как ты уже, наверное, догадался, во сне ты путешествуешь по воображаемым мирам. Это делаем не мы, это твоя особенность. Голос второй: Да, мы только помогаем, рассказывая твою историю. Мы — Рассказчики. Но все решения ты принимаешь самостоятельно: строить ли социализм или нагадить на ковер, чтобы тебя вышвырнули за дверь — это решаешь ты и только ты. Хичиго: Вы не ответили когда это закончится. И зачем все это? Голос первый: Мы не знаем. Но это… Голос второй: … да, это определенно как-то важно, но мы не знаем как. Возможно, получаемый тобой опыт помогает тебе лучше понять своего близнеца, и в итоге, стать более. Голос первый: …человечным? Хичиго: Вы просто рассказываете, но все решения принимаю я. Зачем нужны вы? Голос первый: Мы рассказываем твою историю. Голос второй: Мы направляем. Мы можем направить тебя в любой мир, по твоему желанию. Где бы ты хотел побывать? Представь, можно выбрать что угодно. чтобы ты выбрал? Радость, Веселье, Битву, Близость, Любовь, Спокойствие? Что? Хичиго: Я не знаю. Мне хочется всего этого сразу и как можно больше, я же бывший ненасытный Пустой. Хотя нет, я знаю… мне нужен контроль. Хочу сам выбирать, куда отправиться дальше. Не желаю больше оказываться в телах всяких жалких жуков, но даже, если и захочу, я хочу захотеть этого сам. Не смейте решать за меня! Голос второй: Да легко! Нам же меньше работы. Просыпайся сам и гуляй, открывая двери. Голос первый: … только постарайся вести себя хорошо. В тех мирах ты гость, помни это… хотя, все по прежнему решаешь ты. Ну… с добрым утром, Хичиго! Голос второй: Охайо, Хичи! Хичиго проснулся. На этот раз он помнил все.