Общипанными крыльями к небу

Мир тлен. Задумавшись, поняла, что тискать больше некого. Тщетно бытие в этом бренном мире без няшных обнимашек! Проорав это вслух, я подняла голову и увидела няшечку в оранжевой маске, сидящего на ветке дерева петухом на насесте. Ути бозе мой, вот кого я хочу затискать! — Ыыы, — расплылась я в дурацкой улыбке, тяня руки к нему, чтобы затискать одного из своих любимых персонажей. …Последнее, что помню: моя рука дофига странным образом куда-то уплывает… Оказавшись в измерении Камуи, едва удерживаясь попой на кубическом блоке, расстроилась. Ну ёмана, почему они не любят обниматься? Что за интровертный флешмоб, на?! — Обито! — пробасила я в пространство. — Выпусти меня отсюда! Я больше не буду пытаться тебя обнять… — растерла глаза и начала реветь. Прикосновение к волосам заставило поднять голову, а затем снова затянуло в Камуи. Та же полянка. Обито, напротив него Итачи. Радостно взвизгнув, уползла за спину своего дражайшего Учихи. Тот же с абсолютно непроницаемым выражением лица смотрел в оранжевую маску. — Это мое призывное животное, а я не люблю, когда трогают то, что принадлежит мне. И тут я едва не родила непорочным зачатием. У меня аж все внутренности защемило от радости, тут же обуявшей меня! Да мне, считай, признались в любви! Ах, Итачи, что ж ты со мной, гад, делаешь-то, а?! Все, иди сюда, бросай своего брата, я буду любить тебя до гроба! — Тогда и держи ее при себе, — Обито развернулся. — Ну почему ты такой холодный как айсберг в окияне?! — запричитала я, защищенная надежной спиной Итачи. — Ты же такой классный и расчудесный, дай я тебя обниму! На меня зло глянули единственным шаринганом, затем исчезли. Самое время было закатить здоровую истерику. — Никто меня не любит! — вскочила на ноги, театрально приложив руку ко лбу. — Никому я не нужна! Я толстая и страшная! Никто не возьмет меня замуж! Пойду сброшусь со скалы! — забралась на камень, едва доходящий мне до колен, и спрыгнула, тут же повалившись ничком. Итачи, чуть приподняв бровь, наблюдал за мной, затем неспешно приблизился к голове, подождав, пока я обращу на него внимание. — Что, ты тоже хочешь опять уйти как обычно? — проныла я. — Никто меня не любит! — Я оказался здесь не просто так. Я искал тебя, чтобы сказать кое-что. Я насторожилась и, присев на колени, недоверчиво глянула на него: — Я слушаю. Его губы чуть дрогнули в улыбке. — Когда ты мне рассказала о связи полудемонов и людей, я задумался над тем, есть ли способ разорвать эту связь… — Нет!!! — отчаянно замахала я руками. — Не смей! Даже не думай! Я не собираюсь рвать с тобой никаких связей! Я тебя уже люблю, так что спасу от любой гибели, от любых напастей, можешь пользоваться мной как хочешь! — Я не позволю тебе вмешиваться в мою жизнь, — Учиха говорил абсолютно спокойно, не повышая тона и делая свое лицо суровым. — А я вмешаюсь! — рассердилась я. — Спасу! Воскрешу! Мир к твоим ногам брошу! Или умру вместе с тобой! — Живи, глупая. Цени жизнь. — Да ни за что! — вскипела я от его спокойствия. — Ненавижу тебя! Мерзкий гадкий Итачи!!! — Хорошо. — А вот НИФИГА!!! — уже без прикрас бесилась я. — Не дождешься от меня ненависти! Люблю тебя больше жизни! Не смей от меня умирать! Он улыбнулся, глядя на мои потуги. — Очень большая маленькая девочка, — произнес Итачи, и в его глазах полыхнул шаринган… *** Я себе сломала пальцы, пытаясь сложить гребанную печать призыва. Как ему удалось разорвать связь, одному ему и известно. Очнулась я в том же лесу уже утром следующего дня (а может, и вообще дня через три), укрытая огромными еловыми лапами. Итачи: заботливость 99 уровня, ёмана. Нахрен он разорвал связь, неизвестно, но, думаю, его идиотская манера всеобщей любви-дружбы подействовала. Подумать, что без его помощи мне конец эпического масштаба, не, не хватило времени, видимо. Дебил, что тут скажешь. Ммм… вообще-то я расхерачила часть леса в истерическом порыве бешенства. Не помню уже какой техникой, потому что я тогда мало что соображала. Но, думаю, вой: «Итачи, сволочь ты гребанная, чтоб ты жил, подлец Учихинский!!!», стоявший три дня, слышала вся округа. Осталась я, короче, без главного ангста своей жизни, без претендента на свою конечность и потроха и без защитника. Даже не знаю, чему я больше расстроена. Все, я в печали, пойду куда-нибудь на моря отдыхать! *** Сказано — сделано. Итак, отгадайте, что делает красивая молодая девушка при формах на лазурном берегу какой-то страны? Правильно, не привлекает внимания. Купаться пришлось в одежде. Я не хочу, чтоб меня голой застали врасплох. Не, ну если бы меня Итачи застал в неглиже, то я бы, конечно, постеснялась для вида, а там бы все пошло… В смысле пошло — пошлО, а не пОшло. Эх… Лежу на пляжу, задумчиво догрызая связку бананов, вдруг слышу: — Какие люди! Лучше б это был Хидан. Оборачиваюсь и вижу четверку Звука. Без Итачи мне от них ни за что не отмахаться, так что, молниеносно сорвавшись с места, сложила печать крыльев и рванула в небо. Но, видать, у Орыча были на меня виды, поэтому они и план быстренько состряпали, так что в небе уже меня ждали. Ну косяк! Меня Итачи бросил, я осталась без защиты, а они на меня нападают! Имбецилы, на. Пейна на них нет. Припомнив парочку печатей, с помощью которых разнесла лес, подкосила ряды врагов, злясь на всех и особенно на Итачи. Вот сучка же шаринганистая, а. Да чтоб он жив остался и вместо брата клан восстанавливал! Чет мало смахивает на проклятие… Вырубив Таюю, Джиробо, чувака с крылышками (только как у летучей мыши) и Кидомару, полностью занялась близнецами. Вообще я люблю, когда парни — двойняшки. Это моя маленькая слабость, но ладно. Крови он попортил столько, что, так и не добив его (даже серьезно не навредив, ибо вымоталась с теми), обернулась русалочкой и скользнула в глубину окиянскую. Те же хором усмехнулись и со словами (в воде, косяк, хорошо слышно было): — Привет тебе от Орочимару-сама, — шмальнули в меня какой-то техникой. Теряя сознание, поняла, что мне наступил полный и бесповоротный ец, от которого меня может спасти только чудо. Или Наруто…