Symptoms

      Просыпаюсь я под утро, ощущая, что у меня жутко затекло все тело. Оказывается, что на половину я лежу на полу, а на половину на подушках от дивана. Кибом полностью залез под котацу, так, что сначала я вообще его не замечаю, если бы не его левая нога, торчащая около моей головы.       Удивительно, что я проснулся раньше, учитывая, что Ки обычно встает либо сразу после Него, либо первым. Я смотрю на телефон: 10 часов. Не поздно, но и не рано. Странно, что Ки все еще не на ногах. Аккуратно вытягиваю его из-под котацу за ногу, замечая, что он весь сжался и покрылся испариной, а его кожа горит. - Кибоми, солнце, - я аккуратно трясу его за плечо. - Просыпайся, с тобой все в порядке?       Ки ворочается и сдавленно хрипит, а потом закашливается и едва приоткрывает глаза. - Джонги, мне плохо.       Вчера с ним было все в порядке. Что за фигня? Может, из-за прогулки? Он был в таком легком пальто, наверное, простыл. Если бы сам Ки не болел, я бы позвонил ему и спросил, что делать, потому что он разбирается в этом лучше всех нас. Но в итоге я звоню маме. - Мам, привет! – Я встаю с пола и плетусь в комнату Ки. - Да, все в порядке. Нам дали выходные, да, я приеду, обязательно, только не сегодня, - мама соскучилась, как и я. Я надеялся поехать к ним с сестрой сегодня вечером, но жизнь внесла свои коррективы. - Кибоми заболел, ма, что делать? Кажется, у него жар и горло хрипит. Что дать из таблеток? Что приготовить? – Я тараторю, меряя шагами заваленную одеждой комнату Кибома.       У этой комнаты два состояния: либо хаос из шмоток, косметики и всяких побрякушек, валяющихся абсолютно везде, как сейчас, либо идеально вылизанный порядок, будто с витрины мебельного магазина. Чище всего в Его комнате, в которой царит минимализм, каждая вещь лежит на своем месте, пахнет одним и тем же кондиционером для белья, и все стабильно каждый день каждого месяца каждого года, единственное, что меняется - это книги и диски на полках. Я даже не уверен, что в Его комнату хоть когда-то залетает пыль, потому что я никогда ее там не видел. - Я боюсь за него! Вчера он был в абсолютном порядке, а сегодня ему резко стало плохо. Это не вирус? Да, мы вчера были в общественном месте, да, в кинотеатре, но мы были в масках. Нет, мам, я чувствую себя отлично, просто волнуюсь за него.       Мама переживает, я слышу, как она говорит сестре, что Ки заболел, а Содам взволнованно спрашивает о его температуре. - Да, - я беру листок, чтобы записать. - Да, у нас может быть оно в аптечке, Ки обычно держит ее заполненной до краев всякими таблетками и сиропами, только бы найти ее в этом хаосе вещей. Рис я бы смог приготовить, но каша с овощами и мясом для меня уже неподвластна, - я вздыхаю. Обычно готовит Ки или Он, иногда Минхо, если нужно что-то простое. Я же в готовке не так хорош, еще хуже меня - Тэмин. - Я закажу кашу, у нас недалеко тут есть отличное кафе с кашами.       Мама советует померить температуру и, если она окажется выше 38, протереть Ки влажными прохладными полотенцами, потом растереть сухими и прикрыть одеялом, перед этим дав таблеток. А когда температура спадет, сделать ему теплую ванну, после нее укутать и уложить в постель, обязательно проветрив комнату. Ну и давать теплое питье с имбирем, уговорить на еду и отдых. Самому мне она посоветовала не переживать и выпить витамин С из баночек, которые всегда стоят у нас в холодильнике, и, конечно, звонить ей, если что-то случится. - Хорошо, мам, я позвоню. А если ему станет совсем плохо, то буду вызывать менеджера и повезем его в больницу, но не хотелось бы. Фанаты могут узнать, а нам сейчас вообще не нужны их лишние беспокойства, а то они опять будут писать, что нам не дают отдыхать и что нам пора в отпуск, а у нас на носу камбек. Люблю тебя, мам, позвоню позже.       У меня трясутся руки, пока я ищу в завале аптечку, а когда наконец-то нахожу ее в куче блуз и рубашек, то радуюсь тому, что Ки всегда очень придирчиво относится к ее пополнению, потому что абсолютно все из того, что посоветовала мне мама, я там нахожу. Я уже говорил, что люблю Ки? Так вот, скажу это еще раз. Если бы не он, то наша жизнь превратилась бы в хаос.       Я бегу на кухню, наливаю стакан теплой воды из кулера и нахожу Ки точно на том же месте, на котором его оставил. Он все также, свернувшись калачиком, спит. Аккуратно провожу пальцами по его мокрому от пота лбу и вставляю в рот градусник, следя, чтобы он не выпал. Минута и градусник показывает "38,5". Я ругаюсь и пытаюсь разбудить его, чтобы дать таблетки. Он нехотя приоткрывает мутные и красные глаза. - Малыш, тебе надо выпить таблетку, совсем быстро и ты можешь опять отдыхать, – я чуть не плача умоляю его это сделать.       Он едва кивает. Я приподнимаю его голову и вкладываю в слабый рот таблетку, а он с трудом пьет воду из трубочки и морщится. Опускаю его обратно. Теперь нужен таз и полотенца. Я решаю не перекладывать его из гостиной, пока не помою. Когда он будет отдыхать, я приберусь в его комнате, проветрю ее и поменяю постельное, а после ванны он будет лежать уже на чистом белье.       Я наливаю в таз воду, кидаю в нее чистые полотенца и проверяю температуру: прохладная, но не холодная, вроде бы как раз. Теперь самое сложное - раздеть Ки, чтобы не разбудить и сильно не потревожить. Я аккуратно стягиваю с него пропитанную потом рубашку, перекатывая с боку на бок. - Бедный, - шепчу я.       Осторожно стягиваю домашние спортивки. Как хорошо, что он не в узкачах, иначе я бы промучился куда дольше. Ки крепко спит и не реагирует на манипуляции, иногда подергивая ногами.       Я так нервничаю, что решаю набрать Его, чтобы хотя бы чуть - чуть успокоиться. Он после первого же гудка берет трубку, а я ставлю разговор на громкую связь. - Алло, - слышу я Его нежный голос, и на сердце теплеет. - Джонгхён? - Алло, привет, - я улыбаюсь, выжимая тряпку. Видимо, Он слышит этот звук, потому что спрашивает: - Что это? Ты моешь пол или посуду? – Он смеется, но, потом услышав, что я не отвечаю, взволнованно спрашивает: - Все в порядке, Джонги? Что-то случилось?       Мне становится гораздо легче, когда слышу Его голос. Я аккуратно начинаю протирать бледные худые ноги Ки, обращая внимание на то, что все его тело горит, а ступни наоборот холодные как лед. Я всхлипываю и отвечаю: - Хён, Кибоми заболел. У него температура 38,5, - мой голос звучит так жалобно, что мне самому противно, но я не могу ничего с собой поделать. Бывают моменты, когда мне трудно справиться с чувствами.       Он глубоко вздыхает, беря себя в руки. Он всегда так делает в сложные минуты: пересиливает себя и свое волнение, успокаивает голос, делает его как можно более ровным, чтобы каждый из нас поверил, что Он как лидер и старший контролирует всю ситуацию и не даст нас в обиду. Он показывает своим предельным спокойствием и расслабленностью, что мы можем паниковать, кричать, но Он будет тем, кто, если что, способен здраво мыслить и решать все вопросы, какими бы сложными они не были. - Джонги, все хорошо, да? Ты же рядом с ним. Всё в порядке, он не один, ты ему поможешь, и нет повода для беспокойства. Все мы иногда болеем, тут нет ничего удивительного, мы вымотались в последнее время. Наверное, он выглядит совсем плохо.       Я молчу и аккуратно протираю Кибома влажным полотенцем, смывая пот. - Подумай, он выглядит так, потому что заболел, заболел после выматывающего тура. Это из-за усталости. Просто у организма меньше сил на борьбу, но он придет в себя, я обещаю. Дай ему время и будь рядом. Ты звонил его родителям? – Его голос такой размеренный, спокойный и глубокий, как океан, в котором я готов тонуть бесконечно. - Нет, - я уже перебираюсь на впалый живот Ки и медленно протираю тонкие косточки бедер. Он настолько худой, и они так сильно выпирают, что в нынешней ситуации это выглядит почти пугающе болезненно. Дурацкие диеты, на которых мы должны постоянно сидеть, чтобы соответствовать стандартам! Ки особенно им подвержен, иногда превращаясь в блёклую тень самого себя. - Не звони пока, ладно? Если позвонишь, его родители в спешке и волнении поедут из Тэгу, не беспокой их хотя бы несколько часов. Если тебе удастся скинуть температуру, и он покушает, можно будет им позвонить и сказать, что ему уже лучше. Ты протираешь его, да? - Угу, он такой горячий, хён! Думаешь, ему поможет протирание? – Я сильно беспокоюсь. Кожа Ки прозрачная, а кое-где проглядывают синеватые вены. Вообще – то, Ки редко болеет, крайне редко. Он не получил ни одной травмы на сцене, потому что всегда предельно собран, а о своем здоровье заботится с маниакальной страстью. - Должно помочь. Мама всегда протирала меня в детстве, когда я болел, да и я несколько раз протирал Тэмини, когда он болел. Помнишь, перед самым дебютом? Тогда он плакал и стеснялся, но я все равно смог уговорить его, и ему стало гораздо лучше. Только нужно протереть не только руки и ноги, но и торс. - Да, я знаю, хён, - я стараюсь вытереть пот со всего тела Ки, но одновременно не причинить неудобства.       Я слышу, как на заднем фоне кто-то разговаривает и хлопает дверь машины. - Ты куда-то едешь, хён? - Ага, мы с родителями выезжаем в пригород. Решили пожарить барбекю и отдохнуть. Мам, нет, все в порядке, просто Кибом заболел. Бедный, вымотался, наверное.       Я слышу голос Его отца, который беспокоится обо мне, спрашивая, не приехать ли им сюда. - Может мне приехать, Джонги?       «Да», - хочу сказать я Ему. Я хочу, чтобы Он приехал, был рядом, обнял меня, успокоил мое рвущееся из груди сердце, но я знаю, что слишком требователен и слишком эгоистичен. - Нет, хён, все нормально, справлюсь. Обещаю, что Ки будет на ногах, как новенький. - Джонг, я слышу, что ты в панике. Не надо скрывать это от меня, у тебя все равно не получится. Твое «хён» в каждом предложении выдает тебя с головой.       Я судорожно вздыхаю. Как хорошо он меня знает... - Секунду, - просит Он.       Слышу, как Он с кряхтеньем забирается на сиденье и хлопает дверцей, как заводится двигатель машины, и Его отец говорит: «Ну что, мы едем спасать Кибома?».       Мне не нравится быть слабым, хотя я такой, но еще больше мне не нравится, что Он, не смотря на это, продолжает меня поддерживать и слушать мое нытье и обнимать меня всякий раз, когда я плачу, при этом не говоря ни слова против, давая мне время прийти в себя. - Джонг, послушай меня. Ты паникуешь, потому что один, понятно? Но ты не один, я же тут, да ведь? Тебе же помогает мой голос?       Как бесчестно с Его стороны спрашивать такие очевидные вещи. - Да, Джинки, твой голос - единственное, что может мне помочь, - говорю я тихо и нежно, боясь, что Его родители могут услышать. Я хочу признаться Ему, опять, как будто это что-то может изменить. Он молчит, размеренно дыша в трубку. – Джинки, я… я так сильно тебя лю…- не успеваю закончить, как Он нервно перебивает меня. - Остановись, Джонг. - Его голос дрожит, и мне кажется, что я слышу, как громко бьется Его сердце в этот момент. - Ты закончил с протиранием? - Почти закончил. – закусываю губу, чтобы не признаться Ему опять. Вчерашний разговор с Ки так быстро забылся, стоило только услышать Его голос. Отвратительный слабак - вот кто я.       Я добираюсь до шеи Ки сзади, перевернув его на бок, и вытираю капли пота. Кажется, жар немного спал. Опять мочу полотенце, переворачиваю Ки обратно на спину и вытираю лицо. - Отлично. Теперь сухим и можешь прикрыть его одеялом. Чем вчера занимались после кино? - Мы погуляли в парке. Из-за этого, кажется, ему и стало плохо. Он видимо замерз, а я и не заметил, – я достаю сухое полотенце и протираю везде, где еще не высохло, слегка растирая. - Не вини себя. Ки не ребенок, и ты не можешь следить за ним постоянно. Да и не думаю, что в этом виновата ваша прогулка, это просто переутомление.       Теперь нужно хотя бы немного прибраться и проветрить комнату, а еще было бы неплохо умыться, почистить зубы и попить хотя бы кофе, а то у меня и крошки во рту не было с утра. - Хён, ты не против быть не связи, пока я умываюсь?       Не хочу отпускать Его. Я готов просто слушать Его глубокое дыхание в телефоне, и мне этого достаточно. - Конечно, о чем речь? А мы вчера прогулялись по лесу, было так приятно, особенно, когда пошел снег. Папа рассказывал мне байки из армии, а я только и делал, что любовался деревьями в снегу. Жаль, что тебя не было рядом, тебе бы точно понравилось, – последние слова срываются с Его губ и тонут в звуке включенной мною воды. Я тут же останавливаю ее, вслушиваясь. - Может, как-нибудь выберемся туда вместе? - В надежде спрашиваю я. - Да, было бы неплохо съездить туда впятером, - Его голос уже не такой проникновенный как секунду назад. Мне кажется, что Он специально сказал про пятерых, чтобы отрезать мне путь к тому, что я мог бы сказать дальше.       Я опять включаю воду, чищу зубы и умываюсь, пока Он остаётся на связи. Его родители разговаривают о бизнесе, обсуждая расширение линейки магазинов, которыми владеют. Их семья богата, и Он никогда не знал бедности, в отличие от нас с Тэмином. Джинки - единственный ребенок в семье, но на удивление, Он вырос не эгоистичным, какими обычно вырастают единственные дети в корейских семьях. Он учился лучше всех в классе и всегда был послушным и спокойным. И сейчас Он может расположить к себе любого, при этом практически ничего не делая, просто излучая теплую энергию и улыбаясь своей сияющей улыбкой. - Как думаешь, какую кашу лучше заказать? - Спрашиваю я, нарушая тишину.       Я уже переоделся и сейчас собираюсь выпить кофе и съесть курицу, оставшуюся со вчерашнего вечера. - С курицей, конечно, - смеется Он. Какого ответа я еще ожидал от чикен-маньяка? - Да, ты прав, курица - это отличный выбор.       Я кликаю на кнопку кофе-машины, и она начинает шуметь. - Мы скоро доедем до домика. Боюсь, что мне нужно будет на какое-то время отключиться, чтобы приготовить мясо и помочь родителям. - Ой, да, конечно. Прости, что не дал насладиться поездкой. Может, сможешь позвонить, как у тебя будет время? - В моем голосе столько надежды и отчаяния. - Да, позвоню. Ты мне пиши, если что. Договорились? - Обеспокоенно просит Он. - Конечно, напишу. Пока, Джинки, - грустно говорю я, удивляясь, что зову Его по имени. - Пока, Джонг. Будь осторожнее, сам не заболей, прошу тебя, - Его голос внезапно становится таким нежным и чувственным. Я кликаю на отбой и замираю с телефоном в руке. Мое сердце отзывается на любые Его слова, но сейчас я ощущаю этот трепет сильнее, чем обычно. Почему?       Я кушаю, проветриваю комнату, заказываю кашу, делаю чай с имбирем и немного прибираюсь в комнате Ки. Постельное белье меняю на чистое и достаю из комода теплое одеяло, чтобы сразу уложить его после ванны. Когда градусник показывает "37", я облегченно выдыхаю. Бужу Кибома, чтобы покормить. - Бомми, - я нежно целую его в лоб. - Просыпайся, тебе нужно попить.       Ки недовольно ворчит, но это уже что-то. Он явно приходит в себя. - Джонг, прекрати меня целовать, ты же знаешь, как я это не люблю, - он фырчит, пытается оттолкнуть меня, пихая в плечо, и открывает слипшиеся глаза. - Секундочку, почему это я раздет? - Натягивает плед до самых глаз и смотрит на меня испугано. - Мы что, так спали? Но я ничего такого не помню.       Я смеюсь. Похоже, он в порядке. - Нет же, блин. У тебя была температура, и я тебя протирал. Ты не помнишь, как ты просыпался?       Он все еще смотрит на меня недоверчиво. - Ничего не помню, но надеюсь, что это - правда. Голова раскалывается просто ужасно, а еще пить хочется и в туалет. Сколько времени? - Его взгляд становится расплывчатым. Я вижу, что он еще очень слаб. - Уже 2 часа дня. Давай я помогу тебе дойти до туалета, - я протягиваю ему руку и поднимаю на ноги, придерживая плед, чтобы он не упал. - Оу, - Ки шатает в сторону. - Как-то мне совсем не хорошо, Дино.       Я аккуратно приобнимаю его за талию, и мы медленно идем в сторону туалета. - Кажется, что это из-за переутомления, Онью - хён так сказал. - Да уж, старикан прав. Я переусердствовал на концертах, прося оставить мне живой вокал, пока вы пели под предзапись. Зачем я так? - Все твоя страсть к совершенству, Кибом. Если ты не остановишься, то у тебя будут проблемы, - я приподнимаю плед повыше, чтобы он смог сесть на унитаз. Он с кряхтением опускается, задирая плед. - Ты будешь смотреть, как я писаю, Джонг, серьезно? Мы что, уже настолько близки? Отвернись хотя бы, - Ки закатывает глаза и тычет пальцем в угол.       Мне вообще-то все равно, при мне или не при мне, но я отворачиваюсь - Давай ты покушаешь, попьешь горячего чая с имбирем, и я налью тебе теплую ванну, ладно? - Ого, ты прям все спланировал! Спасибо тебе. Я так редко болею, что уже и забыл, как это ужасно - чувствовать себя таким бессильным, что даже писать стоя - уже целое приключение. Помоги мне встать, боюсь, что мои ноги совсем ни к черту, трясутся, как будто я алкоголик какой-то. - Меньше пить надо, - я смеюсь, пытаясь поднять его с унитаза, а он едва ли может сам держаться на ногах. - Очень смешно, динозавр. А что у нас из еды? - Мы выползаем из туалета в сторону гостиной. - Каша с курицей и овощами. - Отличный выбор для больного, Джонг, а ты учишься! Раньше тебе не удавалось даже найти правильное лекарство в аптечке, - Ки кривит губы, вредный, как и обычно. - Ну когда-то я должен повзрослеть все-таки, - я помогаю ему устроиться на диване. - Секунду, только разогрею, а ты пока не засыпай, - и кликаю кнопку пульта, включая телевизор. - Да, договорились, - Ки сильнее кутается в плед, так, что из него торчит только его макушка и лисьи глазки. - Какой же ты милый, Бомми, - улыбаюсь, видя, как его лисьи глаза превращаются в улыбчивые щелочки. - Проваливай греть мне еду, щеночек, иначе я покажу тебе, что такое злая Дива.       "Щеночек" - еще одно мое прозвище, на ряду с "Блинг-Блинг" и "Динозавр", а все из-за фандома, который уже успел раздать нам имена животных, на которых по их мнению, мы похожи. Я - щенок, а еще динозавр, Ки - лис, Минхо - олень, Тэмин - то грибочек, то котенок (они так и не сошлись на одном варианте), Он - кролик. Честно сказать, они близки к правде, потому что мы реально похожи, даже характерами. Ки вредный и хитрый, и по внешности лиса лисой. Минхо статный, с огромными оленьими глазами и по характеру точно как олень. Я по характеру как преданный пес, и взгляд у меня такой же, как у щенка. Тэмини точь в точь как котенок, милый, но иногда может выпустить коготки, и такой же неугомонный. Он - кролик: мягкий, пушистый и сладкий, любит кушать, смешно двигая носиком. - Грубиян, - я показываю ему язык и иду на кухню греть кашу.       Кормлю этого вредного лиса, который злится всякий раз, когда я подношу ложку к его рту, и мотает головой, причитая, что он не маленький мальчик. Особенно его бесит, когда я изображаю самолетик. Даю выпить имбирного чая и иду наполнять теплую ванну с его любимой пеной - инжирной. Довожу его до ванны и опускаю внутрь, стянув плед с утверждающего, что он может все сделать сам, Кибома. Хватает пары секунд, чтобы он превратился из вреднючего недовольного лисенка в мягкую сладкую булочку. Теплая вода с любимым ароматом творит чудеса. - О, боже, как же тепло и хорошо, - он закатывает глаза от наслаждения и закидывает голову на край джакузи, приоткрывая свои красиво очерченные губы. - Посидеть с тобой или оставить одного? - Я кидаю пропитанный потом плед в стирку. - Я хочу немного расслабиться в одиночестве. Спасибо, что так мило заботишься обо мне, Джонги. - Кстати, Ки, почему ты редко называешь меня хёном? Я же тебя старше. Онью ты называешь хёном, а меня - нет. - Ну, не знаю. Я не чувствую, что ты старше меня. Мне кажется, что мы с тобой погодки, как с Минхо, - Ки машет рукой в своей привычной манере. - И как мне это понимать? То есть, чтобы называть меня "дорогой" у тебя язык поворачивается, а слово "хён" ты говорить мне не хочешь? - Я обидчиво дую губы. - Ой, ну не придирайся, динозавр, ну серьезно. Джинки - это другое дело. Даже не смотря на свою ребячливость и порой наивность, он - реально хён, еще и лидер. Ни разу не слышал от него нытья, а от всех остальных - постоянно.       Я хмурюсь. Ки прав. Он такой. Не смотря на свои странные старческие шуточки и вечную неуклюжесть, Он - идеальный лидер. И меня это бесит. Слишком идеальный, во всём. Именно поэтому я не достоин Его любви? Именно поэтому я не могу дотянуться до Него?       Захожу к Ки через какое-то время, принеся ему чистые теплые полотенца, специально разогрев их перед этим в сушильной машине, хорошенько вытираю его с ног до головы, одеваю в теплую пижаму, сушу волосы и отправляю в комнату. - Тебе принести еще чая? - Спрашиваю я и поправляю одеяло, прикрывая его оголившуюся лодыжку. - Давай.       Мне так хочется позвонить Ему, но я не могу отвлекать Его от посиделок с родителями. Мы встречаемся с ними не так часто. После разговора с Кибомом я захожу на кухню, а мой телефон внезапно пиликает. Я удивленно смотрю на аватарку звонящего. Это Он. Он что, читает мои мысли? - Алло, - отвечаю я, прислушиваясь. - Привет, - Его голос бодрый, и я даже слышу улыбку. Его сияющую улыбку. - Как там у вас, Джонг? Все в порядке? - Да, гораздо лучше. Ки покушал, принял ванну и уже лежит, завернутый в теплое одеяло и температура у него не выше 37, - гордо рапортую я. - Отлично, просто отлично! Вот видишь, я же говорил, что ничего страшного, - Он облегченно смеется. Его смех - это нечто особенное. - А мы уже покушали барбекю и теперь сидим на улице, пьем алкоголь и болтаем. Прохладно, поэтому не думаю, что мы просидим долго, но пока наслаждаемся видом. Ты как? - Осторожно спрашивает Он. - Все хорошо. Когда Ки проснулся, мне стало гораздо лучше, но я скучаю, - бесконтрольно вырывается у меня, и я прикусываю язык. - Я тоже, - тихо шепчет Он. Мое сердце прыгает от этого мягкого шепота. - Минхо мне звонил. Я сказал ему, чтобы он вам не мешался со звонками, но он очень переживает за Ки, рвался к нему, но я отговорил. - Он возвращается к обычному тону, как будто не было тех слов. - Я скучаю, Джинки, - нежно произношу я и слышу, как на том конце тихо. - Так безумно скучаю по твои глазам, рукам и улыбке. Как бы я хотел увидеть тебя сейчас и услышать твой смех в живую.       Я сжимаю телефон в руке так крепко, что становится больно, также как и в моем сердце. Он судорожно вздыхает и продолжает молчать. Думаю, что Ему просто нечего сказать. - Знаешь, когда идет снег я еще чаще, чем обычно, думаю о тебе... - Джонг, я не... - Его голос дрожит, и Он опять замолкает. - Я скучаю по тебе, и мне так чертовски жаль, что я не рядом с тобой сейчас. Даже смотреть в твои глаза было бы для меня достаточно, чтобы быть счастливым. - Джонг, я не один сейчас, - тихо говорит Он мне. Я слышу, как Он зажимает рот рукой, чтобы Его родители не слышали наш разговор. - Давай обсудим это потом, ладно? Не говори мне больше эти слова, я не знаю как мне на них реагировать. - Он напуган, я слышу это. - Хорошо, прости. Больше не буду тебя беспокоить, договорились? - Я говорю это почти зло, чувствуя, как во мне рождается огонь раздражения к себе самому и своей несдержанности. - По поводу Ки... надо дать ему еще раз таблетки и следить за температурой. - Да, я помню. Я его покормлю ближе к вечеру. Надеюсь, что он уснет и отдохнет получше. - Я уже киплю от гнева и злости. Что же, черт возьми, я делаю? Когда, наконец, я перестану быть таким эгоистичным ублюдком? - Позвони сегодня вечером его родителям, пусть заберут его завтра, а то ты так и не увидишься с мамой и сестрой, если будешь все время ухаживать за Кибомом. - Я могу о нем позаботиться. Ты думаешь, я слабак? - Зло выпаливаю я. - Джонг, прекрати злиться на меня, когда зол на себя, - говорит Он спокойно, чем еще больше меня распаляет. Он читает меня как открытую книгу. - Джинки, я не слабак. Пусть я слегка инфантильный и чересчур чувствительный, но я не слабый. Я смогу позаботиться о Кибоме, также как и о тебе, - вырывается у меня сокровенное. Как бы мне хотелось стать тем единственным, кто сможет о Нём позаботиться, кому Он сможет полностью довериться. - Я и не говорил, что не можешь. С каких пор ты считаешь, что я воспринимаю тебя не как равного мне? Остальные, допустим, прилично младше, но у нас с тобой разница всего в пол года, так о каком обвинении в слабости идет речь? То, что на меня легла ответственность быть лидером - ничего не значит, ведь я бы предпочел им не быть, отдавая лавры последнего слова другим. Минхо, например, гораздо лучше меня говорит и еще и удовольствие от этого получает. А ты итак в группе как лидер, даже Кибом не смеет идти против твоего слова. Поэтому, пожалуйста, перестань воспринимать мои слова в штыки. Я не соревнуюсь с тобой и никогда не буду. Я уступаю тебе, Джонг, всегда, если ты еще не заметил. Не потому, что считаю тебя младше или ниже себя, а потому что знаю, что для тебя самое важное - свобода говорить то, что чувствуешь и думаешь.       Я знаю, что Он прав, как всегда, впрочем. Я знаю, что Он не особенно хочет быть лидером, потому что по характеру Он тихий и спокойный, совсем не активный. Он всегда так легко отказывается от своего выбора, уступая. Во всем ли Он такой? Такой ли Он в любви? Смог бы Он отказаться от того, кого любит, ради других? Я не имею ни малейшего понятия. Я злюсь на Него, потому что хочу быть таким же, но не могу. Он такой таинственный в жизни, как едва приоткрытая книга. Он никогда не врет, но и не говорит больше того, что должен сказать. Вся эта неоднозначность и одновременно простота порой злит меня и сбивает с толку. - Да, прости. - Я опускаю голову, признавая Его правоту. - Прости, я такой дурак. Я как всегда слишком упрямый и навязчивый. Тебе приходится нелегко с нами, и особенно со мной. Прости, что я такой резкий и грубый. - Это неправда, Джонг, ты не грубый, это просто ты. Ты порывистый и плохо сдерживаешь эмоции, но в этом твоя суть, в этом красота твоей души. Ты никогда не остаешься в стороне, всегда высказываешься, порой не так, как ожидают от тебя другие. Я восхищаюсь этим в тебе, и я хочу хоть на долю быть таким же, но я другой. Я устаю от всех этих фанмитов быстрее, чем остальные. Я выдыхаюсь от толпы и пристальных взглядов. Ты настоящий и ты не боишься себя показывать, своё недовольство и гнев. Я так не умею. Мне легче все скрыть и замазать дежурной улыбкой, чем объяснять, что не так. - Спасибо, - понуро отвечаю я.       Его слова много значат для меня. Он опять старается меня поддержать. Не я Его, а Он меня, хотя злюсь именно я, пытаясь вывести Его на эмоции. - Выше голову, Джонги. Отдохни сегодня: прими ванну, расслабься, посмотри любимые фильмы и послушай музыку. Ты просто утомился и перенервничал. Завтра позвони родителям Ки, потом съезди наконец к маме. Она ужасно скучает по тебе, я уверен. А через пару дней мы все встретимся и отпразднуем начало нового промоушена, да? - Да, хён, ты прав. Я просто перенервничал из-за болезни Ки. Я сделаю так, как ты говоришь. Это хороший план. - Я устало смотрю в окно.       Снегопад так и не унялся со вчерашнего вечера. Да, было бы неплохо полежать в ванне, а заодно закончить текст новой песни. - Тогда хорошего тебе вечера. Не забудь покушать, а то ты в последнее время сильно похудел. Это - не дело, не превращайся в Тэмина и Ки, нам нужно быть готовыми к камбэку. - Да, хён, конечно, и тебе хорошо закончить день. Передавай привет родителям, скажи, что я скучаю по ним, давно их не видел. Будь аккуратнее с простудой, одевайся теплее и поспи побольше, как ты любишь. - Клянусь, что высплюсь так хорошо, что вся-вся усталость уйдет, - Он смеется, и я начинаю улыбаться. - Пока, - говорю я в трубку, наливая себе кофе. - Пока, - отвечает мне эхо Его голоса.       Ки засыпает, а я принимаю горячую ванну, слушая музыку, ем и смотрю с десяток серий Наруто. Когда Ки просыпается ближе к вечеру, ему становится гораздо лучше, он даже сам доходит до туалета и ест, грозя пальцем на мои попытки покормить его с ложечки. Мы опять устраиваемся смотреть телек, а потом я укладываю Ки спать, а сам сажусь за написание песни.       В моих ушах после разговора с Ним стоят слова: 눈을 뜨자마자 맘이 아려와 (Как только открываю глаза, чувствую как тело тяжелеет,) 어제 기억이 다가와 (Вспоминаю то, что было вчера.) 어쩌지 어쩌지 Oh My… (Как мне быть? Как же мне быть?) 사실 내 잘못은 알지만 (Я знаю, что это все - моя вина.) 자존심이라는 못된 녀석에 (Из-за моей мальчишеской гордости,) 자꾸만 무너져 Everyday (Я разрушаю все каждый день.)       Засыпаю ближе к двум ночи, плотно прикрыв шторы, чтобы луна так сильно не светила в мое окно. Мне итак сегодня предельно грустно, чтобы терпеть ее холодный свет.