Бориска. Папин бродяга, мамин симпатяга

Семен Учиха третьи сутки не спал, третьи сутки не ел и вообще не двигался с места, прищуренным взглядом впившись в цель перед собой. Читателю, верящему в светлые и чистые помыслы Сени, могло показаться, что этот самоотверженный каратист бдел в засаде, в тылу внешнего врага, так сказать, но читатель искушенный усомнится, и будет совершенно прав. Семен Учиха уже третьи сутки стоял в очереди за новым айфоном. Ноги затекали, поясницу ломило, хотелось жрать и бабу румяную, но мститель не сдавался, ведь помнил — он делает это ради трех камер, двухсот пятидесяти шести гигабайт памяти и золотого корпуса. Зачем мстителю три камеры, двести пятьдесят шесть гигабайт памяти и золотой корпус… Сеня пока точно не знал, как и значение слова «гигабайт», но в одном был уверен точно — данный гаджет просто необходим для защиты села извне. И средства на айфон — верная инвестиция Малого Коноховска в безопасность своих граждан. — Женщина, куда вы лезете, вас здесь не стояло! — шикнул Сеня на даму, нагло юркнувшую вперед него. И только мститель решил, что сия наглая мадам с обесцвеченными волосами и пышными губехами одна из клана Ооцуцуки, а значит дислокация выбрана безошибочно, в кармане зазвонил телефон. Смутившись, Сеня нехотя ответил на звонок. — Ваня, не звони мне, я со своим десятым как бомж, что люди подумают… — Сеня. — Тот редкий случай, когда Иван Учиха не стал саркастить и отчитывать. — Случилось страшное. Десять часов назад Оцепленный карантином в связи со страшной эпидемией соплей Малый Коноховск сопротивлялся как мог. В любое другое время сельчане были б не особо против, да даже б не заметили, но не сейчас. В селе ЧП — пропал загадочный мальчик Мстислав, которого срочно нужно было спасать. А потому хитрые каратисты всеми силами боролись против режима. Когда попытки шерифа Савелия вести переговоры не привели ни к чему, решено было пускать в ход тяжелую артиллерию. Хавроша и Тамара, таща за собой тачку с огромными кастрюлями, расхаживали у ворот, так и соблазняя врага ароматами горячих обедов. — Мы самые обычные сельские бабы, несем мужикам голубцы и харчо… Оборона в противогазах не дрогнула, даже когда Тамара принялась черпаком мешать супец. — Не, — сокрушенно ответила Хавроша, вернувшись в сельсовет, где каратисты готовили план освобождения. — Ни в какую. — Только зря десять литров наварили. — Вообще не проблема, щас разлетится все, — успокоил Гаврила-сенсей, подцепив горячий голубец пальцами. Хавроша ужаснулась. — Они ж со слабительным конячьим! Голубец тут же вернулся обратно в кастрюлю, а каратисты, поразившись хитрости девок, решивших взять измором, отправили к воротам следующую пару диверсантов. — Мужики! — гаркнул Джеки Чан у ворот. — Может, по рюмахе, в профилактических целях, так сказать? Олег Учиха тут же откупорил бутылку самогона и зазывно принялся орошать округу ароматами напитка самодельного. И снова Малый Коноховск потерпел неудачу — зазывалы-алкоголики вернулись с пустыми руками и полной бутылкой. — Ладно, пойду уроню у ворот ведро, и буду полчаса его поднимать, — предложила свою помощь Ира Яманака и, подтянув юбку повыше, отправилась на миссию. Каратисты потихоньку теряли веру в собственные силы. Одно лишь подбадривало — два главных мозга села сидели за столом председателя и с умным видом что-то тихонько обсуждали. — Шо там, какие мысли? — поинтересовался Олег Учиха, но ни Иван, ни Шуганный на него не обернулись. — Думаем. — Над планом, надеюсь? — Да Иван загадку загадал, — спалил Шуганный, почесав бородку. — Вилкой в глаз или… — Иди к жене, торчок. Шуганный, ломая голову над загадкой, послушно пошел в коридор, а дядя Олег, зарядив хохмачу-Ивану подзатыльник, гаркнул: — Что ты его отвлекаешь, авось что придумает умное! — Дядя Олег, — потирая затыльник, ухмыльнулся Иван. — Вилкой в глаз или в жопу раз? «Гений клана Учиха», — подумал Олег. — Я-то как раз одноглазый, — медленно ответил он, почесав повязку на пустующей глазницы. — А вот что бы выбрал ты, Ваня, я не знаю. Вернее знаю, но не хочу в это верить. Дорогой племянничек. Иван обиделся и цокнул языком. — Да иди ты нахуй, дядя. — Гля, как пиздюк с дядькой родным разговаривает, — тут же пожаловался Хавроше Олег. — Сегодня дядьке хамит, а завтра возьмет ножик и отца родного… а, ну да. И пока Иван обижался, а остальные, передавая друг другу бинокль, глазели на бесплодные попытки Иры соблазнять санитаров, в сельсовет вошла партийная элита. — Мы позвонили губернатору, — объявила Надька. — То есть, звонила я, Никита Михалыч стеснялся. Карантин не снимут. Мордатый сплюнул в пыльный ковер на стене. — Мы говорим, значится, что у нас школяр пропал без вести, а губернатор клал хе… опа, голубечики! — Никита-кун! — завопила в ужасе Хавроша, но председатель уже принюхивался к харчо и отправил в рот голубец. — Никита! — побледнела Тамара. — Та пусть жрет, шо ему станется, — махнул рукой Джеки Чан. — Тю, а шо? — обернулся Никита, зачерпывая харчо чашкой.

***

А пока взрослые думали, не расслабляя извилин и по неведению жрали приправленный конским слабительным обед, детвора тоже не отсиживалась по закуткам. — Леночка, чаю, пожалуйста, — противным сиплым голосом Ивана Учихи прогнусавил Игнатий Юино. Просочиться в здание разведуправления оказалось просто — охранники вышли на перекур в прошлый четверг, начальник заседал в сельсовете, уборщицы давно уже смотрели с Нежным Хьюгой сериал о честной деревенской девушке, покоряющей столицу, а святая святых — кабинет Ивана и коморка с вещдоками так и манили. Но бдительная секретарша Леночка, вернувшись с обеда, не раз прислушивалась к гоготу и грохоту за дверью начальника, а потому известная только Сарочке коронная дядина фраза и талант Игнатия усыпляли ее бдительность. Бориска Узумаки рылся в вещдоках и чихал от пыли. — Ля, а шо это? — прошептал он, разглядывая пакетик с сушенным укропом. — О, это папино, — мигом опознал Шмаровоз. — Надо забрать. —  … характер отсутствует, хобби отсутствует, родственники, подтверждающие личность, отсутствуют, — сидя на коробке с гранатами, читал Илья Яманака, листая папку. — В разные годы работал на ЦРУ, КГБ, задрищенскую тайную полицию, масонов и «Орифлейм»… — Что ты там читаешь? — Досье на папу. — Ищи лучше улики с места исчезновения Мстислава. — Опа! — тут же ахнул Бориска. — Пацики и Сара, зырьте! И помахал перепачканной в грязи бандане Мстислава с листом щавеля — эмблемой Малого Коноховска. — Иван Федорович, вам звонят на первую линию! — проголосила Леночка из-за двери. Чоткая, набивавшая рот конфетками из вазочки, аж отскочила. — Шо делать? — Бориска, — прошептала Сарочка. — Надо валить через окно. — Нет! Мы здесь ради Славяна! — Не ори, придурок… И неизвестно, как бы все сложилось, услышала бы бдительная Леночка воинственный клич, если бы Игнатий не схватил бы отважно трубку и пробасил: — Иван Федорыч у аппарата. И тут же лицо гопника побледнело. — Люди, кто такой Добрыня? Шо говорить? — зажав трубку рукой, прошептал он.

***

— Бабы, вы шо, — стонал Никита, запивая портвейном активированый уголь. — Чуть родного председателя не потравили. — Никиточка-кун, родненький, прости нас, — визжала Хавроша. — Чуть село без председателя не оставили… — Ибо нехер в рот все, что ни попадя тащить, — вразумил Джеки Чан. — Бабоньки, хорош его уже утешать. — Давайте думать. Надька всплеснула руками. — Еще мы позвонили нашему агенту в тылу Задрищенска. Вернее, я позвонила, Никита стеснялся. Агент Ярослав уже в пути с проверкой к Остромыслу на физмат. — А с чего вы взяли, что Славик у Остромысла на физмате? — удвилась Светочка. — Генетика у него плохая. Иван и Олег потупили взгляды. — Опять наш клан притесняют, петухи.

***

— Шо говорить? — Та шо-нибудь уже говори! Сара ткнула пальцем в кнопку громкой связи и все аж вздогнули от хриплого баса неизвестного Добрыни. — … ты впервые взял трубку, когда я звоню. То ли совесть, то ли это не ты. У школяров поджалось. — Ваня, у нас в Ивагакуровке творится страшное! Америка почему-то отказалась финансировать нашу революцию. — Та ты шо, — притворно бормотал Игнатий. — Денег нет, — гаркнула в самую трубку Сара оскалистым басом. — Не звони сюда больше. Воцарилось молчание. — Ну точно ты, Иван. — Видимо, все подозрения Добрыни вмиг улетучились. — Ну хоть оружием помоги. Народ уральского села страдает! Диктатура правительства! Всех неугодных — на рудники! Ополчение — я и новая председательша Оксана хотим вернуть Ивагакуровке былую мощь, но… — Экстремист, — перекрестилась Чоткая. — Леночка, в ЧС его, — откашлявшись, крикнула Сара хриплым голосом. — Да погодьте, — вклинился Бориска. — Ваня! — вопил голос из трубки. — Войска Прохора окружили штаб. Нам нужна помощь. Не мне, так нашей революции. Народу жрать нечего! — Игнатий, отключай его, аж бесит, нищеброд ивагакурский, — под стать своему дядьке хмурилась Сара. — … это хорошо, что вчера приехал какой-то дебил в халате с буханкой «Бородинского», хоть детей накормили… — Шо! — вскричал Бориска. — Добрыня! Говори! Какой дебил? — Кто это? — Мы не знакомы, но мы с моими корешами спасем тебя и твою революцию ценой собственных жизней! — Но почему? — Потому что в этом суть оригинального сюжета аниме! Добрыня! С тобой говорят сын председателя Никиты, дочь мстителя-героя, сын вора в законе, сын американского шпиона, племянник председателя Гарика и Чоткая Акимичи… — Бориска, конь, — взвыл Илья Яманака, кинувшись держать дверь — Леночка, почуяв что-то не то, ломилась в кабинет. — Добрыня, наш дебил у вас? — вопил Бориска. — Бледный такой, с хлебом? Шмарик и Чоткая кинулись двигать шкаф, чтоб загородить борзой секретарше путь. В трубке, где на связе был незнакомец-революционер из Ивагакуровки, слышался шум. — Сын председателя Никиты, слушай меня внимательно! — кричал отважный революционер-нищеброд. — Времени мало. Держи путь в Ивагакуровку. Встретимся там. Секретный пароль — слова из песни Светланы Лободы. — Из какой песни? — Из любой песни. — Как я найду тебя? — Я сам тебя найду. «Ебать, секретно», — загордился Бориска. — Возьми с собой пожрать и денег… — Мы никуда не едем. — Сара, тихо! — … а я помогу найти вашего дебила… — Добрыня! Добрыня! Но нищеброд исчез, оставив после себя лишь загадку, дорогу дальнюю и гудки в телефонной трубке. — В окно! — крикнул Игнатий, схватив Чоткую за руку, пока Леночка не ворвалась в кабинет. Аки армия спайдермэнов прыгнув в окно и повиснув на бельевых веревках, школяры спрыгнули на землю. Тут же нырнули в кусты — Леночка вылила им вслед чайник кипятка. — Надо идти за Славяном, — сжал кулаки Бориска. — Бориска, — подала голос Чоткая. — Село в оцеплении. Карантин. — Я рот ебал этого карантина! Наш Славян в самом сердце ивагакурской революции! — Что он там делает, вот в чем вопрос, — задумался Шмарик. — Да хер бы с ним, как нам уйти из села, оставшись незамеченными?

***

— Надо пройти охрану и не спалиться на проходной, — макнув шпротину в сметану, произнес председатель Никита. — Идеи? — Подкоп, — сразу сказал Мордатый. — Тьфу ты, ёб твою мать, — хлопнул в ладоши Олег Учиха. — Пять лет на зоне в бетонном полу подкоп рыл, и опять. Землекоп старый, молчи, не сбивай с мысли умных людей. — Вот-вот, — поддакнул Иван, и прижал отчаянно трезвонивший мобильный к уху. — Леночка, что случилось, барбариски закончились или снова кто-то в унитаз пакет с пакетами смыл?

***

— Подкоп, — заключила Сарочка, указав на выгребную яму у забора. Бориска восхищенно просиял. — Малыха, ты просто пушечка. — Единогласно. — Я — за лопатой. Илюха, го со мной. *** Семен Учиха нетерпеливо поглядывал на двери магазина и на свое отражение в них. — Ваня, короче, что ты хочешь? Мне некогда, я первый в очереди за ай… за кунаями. До открытия три минуты, все, давай до свидания. И вот уже продавцы-консультанты поднимают жалюзи. На начищенной витрине, овитой шариками, уже красовались новенькие модели драгоценных айфонов. — Сеня… Сеня смотрел в отражении стекла на человека, который первым в России гордо поднимет в воздух коробку с новым гаджетом. На первого в очереди человека. На себя. — Сеня, Славик ушел из села. — Бог ему судья. — И Сара ушла за нам. — Сара? Че за Сара? Все, давай, мне пора, магаз открывается через три… — Сарочка… — … два… — Сеня, твои дети ушли из села! — Похуй, у меня еще трое в Челябинске. — Что? Отчаянно дуя в динамик, дабы создать иллюзию помех связи, Сеня быстро отключил телефон и спрятал его в карман. Больше старый айфон ему был не нужен. Ведь до новенького, с тремя камерами, двухсот пятидесяти шестью гигабайтами памяти и золотым корпусом его отделяли уже не дни простоя в очереди, а стеклянная дверь. Толпа сзади взревела, когда табличку «Закрыто» перевернули, а Сеня уже было вытянул руку, чтоб толкнуть дверь, но пальцы его сжались у самого стекла. Магазин разносили в пух и прах охотники за гаджетами, а по всем закоулкам гулом звучало страшное завывание. Нет, это выли не полтергейсты подворотен — это орал Семен Учиха, после того, как полтора года воровал из бюджета родного села, три дня стоял в очереди и сейчас, сломя голову, спешил в Малый Коноховск.