***
А пока дети занимались общественно-полезными делами и терпели заскучавшего без верного сослуживца Олега Учиху, на другом конце села работали и те, чья служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна. — Драствуйте, гниды, — поздоровался Иван Учиха с каратистами-сторожами у ворот в село. — Спасибо, что разбудили в субботу в пять утра. — Но сейчас уже девять. — Начальство не опаздывает, это просто вы рано пришли. — Не признаться же малоконоховскому маньяку, что до шести утра он пил кофе и матерился, а до девяти — выпрямлял волосы утюжком, ибо не комильфо. — Так, что здесь у нас… Ивана Учиху правоохранители не любили — на срочный вызов прибудет с опозданием в несколько часов, непременно в плохом настроении, обязательно унизит, ничего не сделает, задумчиво уйдет и получит за это премию. Но вот к воротам вышел и шериф Савелий. Шерифа правоохранители тоже не любили — просто за то, что тот был американцем. — Иван-семпай, — поздоровался Савелий. — Иван Федорович-семпай, — вклинился служивый каратист, заметив, что Иван уже заткнул уши наушниками. — Случилось страшное. Иван цокнул языком. — Шо опять? Деньги пропали? Кролей этого конченого Христофора снова украли? Где-то за селом послышался раскатистый вой боли — конченый Христофор Хьюга словно чуял, когда кто-то где-то вспоминал его кролей. — У нас тут это… труп. Иван аж глаза распахнул. — Да ладно? — В масштабах Малого Коноховска тяжкое преступление обычно не выходило за рамки бытового мордобоя. Служивые каратисты расступились, продемонстрировав синхронными жестами скрюченного в кустах сторожа. — Я за священником, — мигом слился Савелий. — Я тоже. — Иван Федорович-семпай, вы даже не осмотрите труп? Иван скривился. — Да ну нахуй, я брезгую. Но, поймав взгляды каратистов, в которых явно читалась постепенная потеря им своей важности, Иван нехотя присел на корточки. Спугнув скрипом суставов птиц, малоконоховский маньяк почесал лоб. — Так, труп бросили прямо у ворот. Нападавший явно дебил или сын дебила. Жертва дебила или сына дебила тут же внезапно издала протяжной хрип, отчего перепугавшийся Иван машинально треснул поверженного сторожа по заплывшей роже. — О, живой! — Дело раскрыто, — кивнул Савелий. — Иван Федорович-семпай, го в госпиталь, там дегустация лечебного самогона. — Согласен, это важно. — Та товарищи! — окликнул патрульный каратист. — Дело серьезное! Иван и Савелий переглянулись.***
А школяров, как оказалось, помимо общественно-полезных миссий подстерегало еще одно испытание на прочность. — Дети! — гаркнула главврачиха Надька, спрятав морщины и перегар за марлевой повязкой. — Минздрав предупреждает: в районе бушует страшная эпидемия соплей. Надо срочно всех привить… Особо смелые пацаны попятились к выходу из поликлиники, но бдительные мамы придержали их за шкирки. — Но вакцины нам в село не завезли, — обрадовала Надька. — Поэтому мы вас «вакцинируем» проверенным способом, а не той химотой просроченной. Мазь «Звездочка» и чеснок — вот он, залог крепкого здоровья. А ну выстроились в очередь, тетя Света вам носы намажет и чеснок выдаст! Недовольные такой терапией нашлись сразу же. — Да не буду я чеснок жрать, — скривился Бориска, когда мама Сарочки уже начала разносить миску с очищенными дарами здоровья. — Чтоб от меня потом воняло, как от бича? — Ты шо, паскуда, сдохнуть в муках хочешь, соплями захлебнуться? — рявкнула злобная Надька. — А ну отставить мне тут протесты! Ишь ты! Света, а ну дай ему три зубца, а ты, Бориска, при мне жри! Юные каратисты, сверкая щедро намазанными «Звездочкой» носами, недовольно давились чесноком, предприимчивая Сарочка запрятала несколько жмень в карманы, дабы продать потом взрослым в качестве закуси под самогон (взрослые каратисты «вакцинировались» от эпидемии соплей у Джеки Чана). Все шло своим чередом, пока Светочка не осмотрела шеренгу детей неожиданно бдительным взглядом. — Ой, а что ж вас так мало-то… Ну Илюша бегает, а где ж еще один… — Ля, — выплюнув чеснок в окно, спохватился Бориска. — А где Славян? Из процедурного кабинета выглянула бдительная физиономия Ивана Учихи, как раз проходившего процедуру защиты от эпидемии у Джеки Чана, дабы не слечь с болезнью в самый разгар загадочного расследования. Иван, сжав граненый стакан с мутным напитком, прищурился. Бориска, заметив, что начальник разведуправления прищурился, тоже прищурился. Иван прищурился в ответ еще сильнее. «Опять шо-то мутят спецслужбы», — подумал Бориска. «Опять зрение упало», — подумал Иван. Но не мог не заметить, что Бориска Узумаки опять сует свой намазюканный «Звездочкой» пятак в дела государственной важности.***
К вечеру ситуация сама собой почему-то не решилась. Никита Узумаки внимательно изучал протокол и делал вид, что все понимал. — Так, а что с трупом живого сторожа? Партийная элита Малого Коноховска закатила глаза. Председатель тупил уже час, читая один и тот же абзац. Когда же председатель дочитал, началось горячее обсуждение криминальной хроники. — Итак, — произнес Савелий, расхаживая по кабинету. — Рядом с телом живого сторожа в ходе обыска были обнаружены электрошокер, пояс халата и ученический билет на имя Мстислава. Это может значить одно… — Перед нападением на сторожа преступник обокрал Мстислава. Но зачем? — сокрушался Никита. — Хоспади, — закатил глаза Иван Учиха. — Да не то слово, — закивала Надька, раздавая всем чеснок. Никита принюхался. — Теть Надь, я чеснок хавать не буду, шоб от меня шманило на все село? Я ж депутат народный, вы шо… — Тьфу, еще один! Помрешь от соплей, село на ком останется, а? — В ходе предварительного расследования выяснилось, что мистер Мстислав пропал без вести, — перекричав возмущавшуюся Надьку, сообщил Савелий. — Забрав с собой лишь проездной на троллейбус и учебник по физике. — Точно! — осенило Никиту. — Физика! — Опа, тихо, щас председатель блеснет интеллектом, — насторожился Иван. Никита напрягся, собирая мысли воедино. — Физика — значит здесь по-любому затесался Остромысл. Вывод: Остромысл похитил Мстислава, но сначала обокрал его и загасил охранника у ворот! — А не, показалось, — закатил глаза Иван. — Не блеснет. — Тю, а шо не так? — Товарищи-господа, — затушив окурок об оконную раму, протянул Шуганный. — А может пацан сам сдезертировал? Надька, которую никто так и не смог выпровадить, фыркнула. — Опять школяр добровольно слинял в Задрищенск? Он Учиха шоль или дебил? Иван и Савелий напряженно переглянулись. Никита нервно сглотнул. — Мистер Никита, молчите. — Тетя Надя, вы присядьте. — Но Никита решил слить авторитетной бабе одну из главных тайн Малого Коноховска — тайну родословной загадочного шо капец Мстислава.***
А пока в сельсовете проходили напряженные переговоры, дерзкие школяры в который раз вписались в расследование по собственной инициативе. — Ля, — отыскав под подушкой Мстислава свою фотографию в рамочке, ужаснулся Бориска. — Что бы это могло значить? Ответа не нашлось. Шмаровоз стоял на стреме у дверей общаги (летней кухни, которую Джеки Чан сдавал туристам за помощь по огороду), грыз огурец и думал о вечном. Игнатий Юино искал улики в холодильнике, но не нашел ничего, кроме банки тушенки и слипшихся пельменей. Илья Яманака ковырял вилкой доски в полу, надеясь отыскать малейшие зацепки. Зацепок не было. Записка «Не ищите меня, не вернуся» уликой не считалась. — Шо-то Славян мутит, — протянул Бориска. — Согласен, — кивнул Игнатий, доедая тушенку. — Может его похитили? — Да кому он, гусь задрищенский, нужен. Так, пацики, работать, не отвлекаемся. Илья Яманака снова принялся ковырять пол. — Слушайте, — вдруг осенило главного сельского бегуна. — А если это Славик убил охранника? — Та ты шо. — Блондин натуральный, ептить. Бориска был настроен серьезно, но в хате Мстислава ничего путного, что бы указывало на улики, не нашлось. Личный дневник, тайное письмо невесть от кого, какой-то замысловатый шифр, список имен, фотография Семена Учихи, тест ДНК и фотографии научных разработок Малого Коноховска за улики не сошли, ибо Бориска блеснул дедукцией и зацепился за очень интересное наблюдение. — Гля. Слева от двери забито два гвоздя, а справа — один. Что бы это могло значить? И пока Бориска гадал, как к исчезновению Мстислава и забитым гвоздям причастны спецслужбы и масоны, зоркий Шмаровоз заголосил: — ШУХЕР, ПАЦИКИ, ДЯДЯ НИКИТА, ДЯДЯ ШЕРИФ, МЕНТЫ И ЕЩЕ КАКИЕ-ТО ЛЮДИ ИДУТ К ВОРОТАМ, ГЛАВНОЕ, ЧТОБ НАС НЕ ЗАСЕКЛИ, А ТО ЕСЛИ УЗНАЮТ, ЧТО МЫ: ШМАРИК, БОРИСКА, ИЛЮХА И ИГНАТИЙ ШАРИМСЯ В ХАТЕ СЛАВИКА И ТОПЧЕМ УЛИКИ, НАС ЗАМЕТУТ! — Шмарик, ебать ты дрозд.***
Вопли звонкоголосого Шмарика услышаны не были — каратисты слушали недовольную Надьку. — Я вам говорила этого вашего дебила стерелизовать? — бушевала главврачиха. — Господи, почему именно эта категория населения плодится? — Теть Надь, да хорош, — бубнил председатель Никита. — Щас метнемся в Задрищенск, Славик по-любому там. Заберем, набьем Остромыслу дышло и все, все целы, все здоровы. А так как набить Остромыслу дышло было самым настоящим подвигом ратным, каратистов набежало со всего села — даже Нежный Хьюга оторвался от сериала и уже героически сжимал в руках ведро. Но что-то пошло не так. — Астанавитесь! — крикнул незнакомый мужик в дождевике и противогазе, выпрыгнув вдруг из кустов. Председатель от неожиданности чуть в штаны не напюрешил. — Ты хто? — Отойдите от ворот! — орал мужик в рупор, а двое каких-то мутных субъектов уже натягивали между двух берез желтую ленту. — Именем минздрава! — Я в этом селе минздрав! — рявкнула Надька, шагнув вперед. — Вы хто такие? Мы вас не звали, идите нахуй! — возмущались каратисты. Но мужики в противогазах не отступали. — Решением районного совета Малый Коноховск закрывает границы на карантин в связи со страшной эпидемией соплей! Нечего бацилы из вашей шелупони в большой город выносить! — Шо? — возмутился Никита. — Это ты кого, псина, шелупонью назвал? — Все, держите меня семеро! — орал Гаврила-сенсей, но семеро его никогда удержать не могли — минимум двенадцатеро и трактор. — Выпускайте на них Мордатого! Ваня, где твой ебанутый дед? — Да шо ж это делается, граждане! Но бронированные машины и не думали отъезжать, а люди в противогазах аж за газовые баллончики похватались, когда лютый председатель в порыве гнева начал швыряться теннисными мячами. — Вихрь Расенгана! — орал Никита. — Давай, мужики, и не таких гнали! — Техника Мягкого Кулака! — гаркнул Нежный, запустив в санитаров ведро. — Лёня! — Спиральный Вихрь Листа! — воинственно проверещал Рок Леонид и с вертухи зарядил по ведру, отправив его в дальний полет. — А ну разошлись, щас клан Учиха затащит катку! — Ой, шо вы там затащите, Сеню своего затащите обратно в село… — Мажоры ебаные. — Техника Зверя! — скрутив пальцы в замысловатые печати, рявкнул Олег Учиха, спустив с поводка ротвейлеров. — Мангекё Шаринган, — понюхав колпачок клея ПВА, прошипел Иван и выпучил глаза. — Искусство Мудреца: Клык Света Стихии Шторма! — Мордатый вообще блеснул фантазией и метко плюнул в глаз ближайшего санитара. — Техника Соблазнения! — Света, ёб твою мать, прикрой жиры, мужики послепнут нахрен! Спрятавшись от атак за бронированными машинами и не глядя швырнув дымовую шашку, мужик в противогазе зашептал в рацию следующий вывод: — Эпидемия соплей воздействует на мозг зараженных. Налицо горячечный бред и агрессия. Прошу направить к нам подкрепление!***
— Пацики, — с ужасом наблюдая за бойней у ворот и за тем, как с неба на поляну опускался военный вертолет с красным крестом, прошептал Шмаровоз. — Шо это? — Заговор правительства, — прячась за телегой, прошептал Бориска. — Заговор правительства… — Бориска, только не говори, что… — … и я должен все порешать.