Битва за реальность

Every second passing by Burried in my soul, in my soul, I need to let them go. Every second is a war Against the wall, against the wall, We called it system blow.*

      Бывают дни, когда всё идет наперекосяк. И в такие моменты хочется просто залезть под одеяло, желательно с котом и кружкой чая, и жалеть себя. И время на какой-то момент останавливается… До тех пор, пока с работы не вернётся Таня и с порога не начнёт меня отчитывать за… да не важно за что. Главное, найти повод. А у неё всегда получается это сделать.       К слову, Таня — это моя старшая сестра. Я её люблю, обожаю и души в ней не чаю, вот только, увы, зачастую мы с ней не ладим, находя повод для ссор на ровном месте. Повелось это ещё с детства: она была отличницей и примерной девочкой, я — троичницей и сорванцом, за которого постоянно приходилось краснеть. А учитывая, что у Тани ещё и имелось преимущество, как у старшей сестры, наравне с родителями она пыталась меня воспитывать… до сих пор.       Вот и на сей раз мы что-то не поделили и, зацепившись языками, поссорились до такой степени, что наговорили друг другу лишнего. Точнее, говорила приемущественно Таня, а я, захлёбываясь жалостью к себе, в один момент выбежала из комнаты и, сдёрнув с вешалки куртку, вылетела на улицу, невзирая на поздний час. От своего дома я бежала бегом, пока не почувствовала, как закололо в боку и, доковыляв до скамеек, установленных перед автозаправкой, упала на одну их них.       Так я и сидела, обливаясь слезами и опустив голову, чтобы никто их не видел — время близилось к полуночи, но в паре сотен метров от меня располагалось метро, так что даже сейчас мимо меня частенько проходили люди. Последние дни августа подходили к концу, и осень медленно готовилась вступить в свои права. Пальцы очень быстро замёрзли и я, уже почти перестав плакать, дула на них, пытаясь согреть. А сестра даже не пыталась меня искать. Даже не звонила. Понимая, что так долго не протяну, я решила, что досчитаю, пока мимо меня пройдут пятьдесят прохожих, и после этого двинусь в сторону дома. Один… Два… Три…       Экран телефона не загорался. Я чувствовала безбрежное одиночество. В голове всплыла паскудная мысль, что я вообще-то и жить не хочу. Десять… Одиннадцать… Зачем это надо? От меня всё равно никакой пользы. Мама мной всегда была недовольна. И нет мне на всём свете места. Тридцать один… Тридцать два… Я даже не работаю. Я ничего не умею. Я ничего не хочу. Сорок семь… Сорок восемь…       Мимо меня промчались два велосипеда. Я, с сожалением понимая, что пора бы уже отправляться обратно в квартиру, решила, что дам им отъехать хотя бы метров на двадцать, как вдруг они затормозили и, сдав назад, остановились аккурат напротив меня. — Можно присесть?       Я равнодушно подняла взгляд и уставилась на них. Мелкие. Ну как мелкие… года на три меня старше. Смотрят заинтересованно, но вроде по-доброму. И в этот момент меня накрыл полнейший пофигизм ко всему, что со мной может произойти дальше, что я, равнодушно пожав плечами, абсолютно бесцветным голосом сказала: — Садитесь.       Я даже любезно подвинулась, освобождая место. Парни живенько устроились по обе стороны от меня, и тот, который, ко мне обратился, теперь вновь заговорил: — Ну рассказывай, что случилось. — Да ничего.       К груди опять подкатила обида, недовольство собой и жизнью, отчаяние и вообще весь спектр того негатива, который я испытывала вот уже последние несколько месяцев, но я приложила все усилия, чтобы никак голосом это не выдать. Впрочем, мой вид и так говорил сам за себя. — Ну да, как же, ничего. Сидела бы ты тут — одна, ночью — на скамейке, если бы ничего не случилось, — усмехнулся второй.       Я испуганно уставилась на него, силясь разглядеть лицо, но в темноте это едва ли было возможно. Взгляд улавливал только дурацкую вязанную шапочку, из-под которой в разные стороны торчали отросшие волосы. — Ну так и? — вывел меня из ступора голос первого. — Да-а-а… — протянула я, раздумывая, стоит ли выносить сор из избы или нет.       А с другой стороны, всё так надоело таскать в себе, а эти пацанчики всё равно никого не знают. Даже меня не знают. Может быть, это тот самый случай, тот пресловутый синдром попутчика, когда незнамо кому выкладываешь всю подноготную? Была не была. — Просто мне всё надоело. Я чувствую себя никому не нужной. Я поссорилась с сестрой, и теперь мне кажется, что во всём мире я одна. А для меня это хуже смерти. Зачем жить, когда ты никому не нужен? Уж лучше умереть…       Я всё-таки остановилась, резко осознав сразу две вещи: во-первых, за всю свою длинную тираду я не сказала никакой конкретики, во-вторых, мои депрессивные речи могли быть вообще восприняты буквально, и пацанчики, решив, что я потенциальный суицидник, могли задуматься над тем, чтобы отправить меня в психушку.       Стушевавшись, я вся зажалась и, опасливо поглядывая то на одного, то на другого, затравлено произнесла: — Нет, вы только не подумайте ничего такого. Я просто… так, образное выражение.       Парни молчали, а потом первый из них беззлобно усмехнулся и объявил: — Да не переживай. Знаем мы, что у тебя случилось. — Правда? — уж совсем глупо спросила я, до конца не понимая, что он имеет в виду. — Ага. Я, кстати, Алексей. — Евгений, — представился второй.       Я промычала что-то невразумительное в ответ, но своё имя решила всё-таки не называть — мало ли что. — Хочешь, докажем тебе, что жить ты хочешь, причём сильно? — продолжил Алексей как ни в чём не бывало. — А как вы это сделаете? — невольно заинтересовалась я.       Почему-то с момента, как они назвали свои имена, мне стало совсем спокойно. Ну не были они похожи на бандитов с тёмными мыслишками! Да и разговаривать с ними было интересно. — Пойдём, мы тебе покажем. — Алексей поднялся со скамейки и протянул мне руку.       Я на секунду задумалась, а потом, вложив в его ладонь пальцы, встала рядом. В этот же момент глаза ослепила ярчайшая вспашка света. Я рефлекторно зажмурилась, а когда вновь подняла веки, мне показалось, что в окружающей обстановке что-то изменилось. Но с виду всё было точно таким же: та же скамья, та же дорога, та же бензозаправка. Разве что людей стало гораздо меньше. — Что это было? — произнесла я, скорее как риторический вопрос, но у Алексея, похоже, ответы были всегда: — Да ничего особенного. Просто произошла смена реальностей. Идём, Оля.       Он меня стремительно повёл в сторону, противоположную от моего дома, и я на автомате переставляла ноги, следуя за ним. А мысли мои были в смятении. Что-то было неправильно, кроме того, что я посреди ночи иду куда-то с незнакомыми парнями? Почему нет тревоги? Почему я испытываю лишь лёгкое волнение и удивление? А потом меня в голову ударила мысль.       Откуда они знают моё имя?! _____________________________________________________________________________ Каждая проходящая секунда Захоронена в моей душе, в моей душе. Мне нужно их отпустить, Каждая секунда — это война Против стены, против стены Мы ризываем сломить систему. 9+ — Against the Wall