Он смог развеять мою скуку.

Дорога, размытая и покрытая огромными грязными лужами, заняла достаточно много времени, в ходе которого Ленский благополучно дремал на плече своего друга, сам не заметив, как так вышло. Из-за этого, стоя сейчас в чужой просторной гостиной с растрепанными волосами и заспанными глазами, он не мог ясно осознавать слова друга: — Тебе не кажется, что если ты не умеешь пить, то тебе не следует пить вовсе, — прожигая взглядом поэта, проговорил Онегин. — Почему ты строишь из себя злюку? Я просто был расстроен, потому что Ольга ушла танцевать с другим. Я правда не хотел столько пить, — на этих словах Ленский улыбнулся и жалобно посмотрел на блондина. — Это не оправдание! Что ты вообще нашел в этой девушке? Как поэт, ты скорее должен был заинтересоваться Татьяной, но ни как не этой куклой! — Эти слова обидели брюнета. В нормальном состоянии он бы обязательно что-либо ответил, но сейчас ему совсем не хотелось ссориться с другом, поэтому юноша подошел к Евгению, заключил в ладони его лицо и сказал, улыбнувшись и наклоняясь чуть ближе —алкоголь все еще давал о себе знать: — Ты же с ней даже не поговорил. Или, может, ты ревнуешь? Онегин был удивлен, но не растерялся и, вплотную приблизившись к уху юноши, прошептал, обдавая кожу парня горячим дыханием: — Конечно. Хочешь, могу доказать, что я лучше? — Мужчина перевел взгляд на Ленского, лицо которого вспыхнуло после этих слов, а глаза округлились, выражая недоумение. Блондина умилила такая реакция друга. — Ты сейчас выглядишь невероятно забавно! — Рассмеялся Онегин, попутно взлохматив чужие волосы на макушке. Ленский толкнул друга в плечо, обидчиво проговорив: — Это несмешно! — А затем, прикрыв лицо руками, повернулся и направился к двери, напоследок кинув: — Всё, я спать! — Онегин улыбнулся вслед уходящему поэту и в первый раз за прошедший месяц отправился спать со спокойным сердцем. На следующее утро Онегин проснулся от шума, доносившегося из-за двери. В комнате все еще царил мрак, поэтому юноша решил не обращать внимание на посторонние звуки и, сильнее закутавшись в одеяло, попытался вновь уснуть. Но внезапно дверь с грохотом распахнулась, чьи-то каблуки застучали по паркету, послышался шорох раздвигающихся штор, и затем вся спальня заполнилась ярким солнечным светом и звуком уличной суеты, а следом раздался громкий голос Ленского: — «Не будите его! Он так мало спал в последнее время!» Кто же в этом виноват? Он же не собирается спать до вечера! Тем более мне скучно завтракать одному, — на этих словах брюнет сорвал с друга одеяло и упал на кровать подле него. За парнем в комнату влетел запыхавшийся старик и пробурчал: — Прошу прощения, я хотел остановить его, но барин меня не послушал, — слуга сурово посмотрел на Ленского, а затем продолжил: — Пойдёмте, я подам вам кофе. Позвольте господину выспаться. Онегин, уже открывший глаза, не обращал внимание на препирания этих двоих. Он смотрел на Ленского, что так удачно уложил свою голову на грудь друга, поглаживая его волосы одной рукой, а другой поднимая подушку, чтобы принять полусидячее положение, а затем обратился к раздраженному старику: — Нет. Все хорошо. Мне действительно пора вставать. Попроси сделать кофе и мне. Мы спустимся через полчаса. Как только слуга ушел, Владимир поднял голову и, посмотрев в чужие глаза, тихо сказал: — Когда ты спал, приезжал слуга из дома Лариных. Татьяна приглашает тебя в гости, — а затем, немного помедлив, добавил, — поедешь? Онегин с улыбкой оглядел паренька, передние пряди волос которого спадали на лицо, а сам он был по горло укутан в одеяло. Евгению такой вид показался невероятно милым, он еще раз погладил черные волосы, а затем немного сонно спросил, — не знаю, ты поедешь со мной? — Татьяна пригласила тебя. Должно быть, ты ей понравился, — Ленский, улыбнувшись, подмигнул другу, а затем отвел взгляд, сжимая рукава свободной рубашки пальцами. Онегин ухмыльнулся, встал с кровати, заставив поэта приподняться, и стал натягивать на себя хлопковую рубашку. — Может, ты не помнишь, но вчера Татьяна обращалась к нам обоим, приглашая в гости, — на этих словах Онегин хитро улыбнулся и посмотрел на друга, который все еще сидел на кровати, обнимая огромную подушку. Ленский перевел на блондина злобный взгляд и обиженно проговорил: — Я был не настолько пьян! И вообще, я никуда не поеду, езжай один! — Но мне же будет скучно одному! — Рассмеялся Онегин, передразнивая ранние слова поэта. Ленский попытался показать другу, что обижен, однако это у него не вышло, и он лишь подхватил заразительный смех блондина, кинув в него подушку, и со словами: — Пойдем уже! Я есть хочу! — Направился к двери. Онегин, все еще продолжая улыбаться, оделся, причесал светлые волосы и спустя пятнадцать минут уже садился на стул в столовой напротив Ленского, который пил ароматный кофе, одновременно что-то черкая в своем блокноте. Блондин негромко кашлянул, привлекая внимание Владимира. Тот, оторвавшись от записей, поднял голову и радостно посмотрел на друга. Онегин залюбовался светлой улыбкой, черными волосами, собранными в низкий пучок, из которого выпадали пряди и спадали легкими волнами на светлую шею, поэтому прослушал все, что сказал ему друг и обратил на него внимание лишь когда поэт почти незаметно положил руку тому на плечо: — Евгений, — блондин перевел на друга растерянный взгляд, — я говорю, что еще кое-что сочинил, послушаешь? Онегин встряхнул головой, собираясь с мыслями, кивнул, улыбаясь другу, и стал слушать. Ленский говорил долго, медленно, то повышая голос, то зачитывая строки почти шепотом. Онегин слушал мягкий бархатный баритон, пытаясь сконцентрироваться на смысле, что, однако, у него не получалось, он погрузился в свои мысли, наслаждаясь, и пришел к выводу, что мог бы просидеть так целую вечность. Когда поэт замолчал, блондин все также продолжил молча сидеть. Его разум улетел куда-то далеко и никак не хотел возвращаться в это бренное тело. В комнате повисло молчание, были слышны все скрипы, шорохи, тишина окутала помещение приятным покровом, который Онегину не хотелось нарушать. Однако Ленский был другого мнения. Он прервал раздумья друга, несколько неуверенно спрашивая: — Ну как? Я думал прочитать их сегодня Ольге, — Онегин, наконец, сумев осознать слова друга, ответил немного хрипящим голосом: — У тебя очень красивый голос, — брюнет, совсем не ожидавший таких слов, удивился, покраснел и хотел что-то ответить, но Онегин продолжил: — А стихи слишком сопливые, — тут Ленский был сражен наповал. Он округлил глаза, пытаясь разобраться в происходящем, а затем, поняв смысл слов, кинул на Онегина взгляд с упреком и запротестовал: — Что значит сопливые? А что ты еще ожидал от стихов о любви? Динамики? Глубокого смысла? Я лишь написал о своей любимой! — Онегин придвинулся ближе к столу, поставив на него локти и, посмотрев прямо в глаза другу, проговорил спокойно: — Если стихи о любви, это не значит, что они должны быть примитивными. Я думаю, у тебя есть талант, однако чтобы о чем-то писать, поэт должен сам столкнуться с этим. Я давно хотел тебе это сказать. Пока ты не познаешь любовь, ты не сможешь о ней писать. — Но… — Ольга не считается. Это лишь увлечение, — на этих словах в глазах оскорбленного поэта заиграли огоньки. Он быстро подошел к другу, наклонился, щекотя лицо парня черными волосами, и выплюнул: — Это не тебе судить! Вот увидишь, Ольга оценит мои стихи! А сейчас я домой! Встретимся у Лариных! — Ленский развернулся, сорвался с места, направляясь к выходу, однако его резко остановил Онегин, схватив за руку. Блондин сам не понял, зачем он столько наговорил, зачем сейчас схватил друга за руку, но с раскаянием сказал: — Владимир, не обижайся. Я не со зла. Я не хочу сейчас ссориться. Ленский понял, что юноша сожалеет, однако он все еще был обижен, слова Онегина задели его, поэтому он ответил, но уже мягче: — Подумаешь! Стал бы я на это обижаться! Твои слова ничего для меня не значат, но мне все равно нужно переодеться. Я же не поеду к Лариным в мятой рубашке, — сказав это, он вышел, оставив блондина наедине со своими мыслями и сожалениями. Из-за утреннего инцидента и холодного ветра, что дул прямо в лицо юноши, сейчас, вылезая из саней, только что подъехавших к дому Лариных, Онегин пребывал в крайне скверном расположении духа. Закутавшись в черный плащ, он шел по заросшей тропинке к огромному особняку, из окон которого лился теплый желтоватый свет. Блондин уже подходил к деревянным ступеням, как вдруг услышал за спиной звук стучащих о камни колес. Он обернулся и увидел подъехавшую к воротам бричку, из которой выходила девушка, одетая в меховую шубку, попутно нарушая ночную тишину ярким смехом. Онегин удивился, узнав в ней Ольгу, так как был уверен, что девушка сейчас находится в компании Ленского. Евгений наблюдал, как она вышла из кареты, взяв за руку высокого юношу, как этот юноша поцеловал на прощание ее ручку и, как заметив Онегина, девушка поспешила нагнать его, оказавшись через несколько минут подле блондина. Ольга была действительно красива: ее светлые локоны, спадающие из-под шляпки, блестели в лунном свете, голубые глаза смотрели ясно, а белоснежная улыбка непременно заставляла обратить на себя внимание. Девушка убрала выбившуюся прядь волос за ушко и обратилась к Онегину: — Добрый вечер! Сегодня на улице действительно холодно, — на этих словах она укутала красные от мороза руки в перчатки, — вы к нам? — Да. Татьяна приглашала меня на чай. Я думал, вы тоже дома, Ленский должен был приехать. — Да-да, я хотела приехать раньше, но мой друг пригласил посетить его, и я несколько задержалась. Ну что ж, в любом случае, пойдёмте скорее в дом. Выпьем горячего чаю, — она быстрыми шагами направилась в сторону особняка, пряча лицо от ледяных потоков воздуха. Онегин пошел за ней, однако его голову никак не покидали странные мысли: он не понимал поведения Ольги, не осознавал, почему, будучи влюбленной в Ленского, она посещает дома других мужчин, флиртует с ними, когда возлюбленный ждет ее. Сам себе удивляясь, юноша был зол на Ольгу, он хотел рассказать все Владимиру, но также понимал, что, возможно, друг не станет его слушать, и они лишь больше поругаются. Через несколько минут молодые люди уже стояли в просторном холле, где их встречала Татьяна. Она помогла Онегину снять плащ и пригласила всех в гостиную, где, по ее словам, их уже ждал Ленский. Сняв шубку, Ольга отдала ее слуге и обратилась к сестре: — Вы ступайте. Я поднимусь наверх. Мне следует сменить платье. Не скучайте! — На этих словах девушка поклонилась и зашагала по длинной мраморной лестнице на второй этаж. Онегин оказался в еще большем недоумении, однако сейчас он больше переживал о том, как бы ему помириться с другом. Он понимал, что в данной ситуации был не совсем прав. Конечно, он до сих пор считал стихи Ленского розовыми соплями, однако ему стоило быть менее грубым. Евгений и Татьяна шли по длинному темному коридору уже некоторое время. Девушка что-то рассказывала юноше и несмотря на то, что он не вникал в смысл ее слов, они все равно успокаивали блондина, придавали уверенность. Когда в конце коридора показалась большая дверь с позолоченными ручками, Онегин ускорил шаг и спустя несколько мгновений оказался в ярко освещенной комнате. Она была обставлена очень уютно, стены были украшены множеством картин, на потускневшем от времени паркете лежал ковер, покрытый причудливыми узорами, а в центре гостиной располагались два огромных мягких дивана темно-зеленого цвета с резными подлокотниками и выполненные в том же стиле кресла, на одном из которых сидел Ленский, вновь что-то записывая в своем блокноте. Заметив вошедших, он поднял голову, устремив взгляд на них, и слегка улыбнулся. Его улыбка показалась Онегину очень грустной: «Вот дурак! Надо же было столько наговорить! Он же еще ребенок!» Блондин уже было хотел вновь извиниться, но его опередила Татьяна, сказав: — Вы пока располагайтесь. Я пойду отдам распоряжения касательно ужина и вернусь, — девушка мило улыбнулась и поспешила удалиться. Онегин был крайне благодарен ей за то, что она оставила их наедине, и поэтому решил не медлить. Он присел на соседнее с Ленским кресло и обратился к другу, что сидел, опустив голову и рассматривая свои пальцы: — Владимир, послушай. Я действительно очень сожалею, что наговорил тебе столько всего утром. Я не знаю, что на меня нашло. Мне правда жаль и я не знаю, чем загладить свою вину. Я думаю, ты еще не опытен, но в будущем ты станешь хорошим поэтом. Может, я просто приревновал? — Онегин улыбнулся, обнажая ряд белых ровных зубов. Со стороны Ленского также послышался смешок, юноша поднял на друга добрый взгляд, по которому можно было понять, что блондин прощен, и сказал: — Ничего. Сам-то хорош. Если я хочу достигнуть успеха в этом, мне следует проще относиться к критике. В любом случае, я не злюсь, — брюнет ненадолго о чем-то задумался, а затем добавил: — а Ольга еще не вернулась? — При этих словах в груди Онегина что-то неприятно кольнуло. Юноша находился в замешательстве: с одной стороны, он хотел рассказать другу все, что увидел: как Ольга держала того мужчину за руку, мило улыбаясь ему, а потом, как ни в чем не бывало, пошла к Владимиру, а с другой стороны, Евгению не хотелось вновь видеть печаль поэта, поэтому он мягко провёл рукой по чужой голове, взлохматив пряди, и ободряюще сказал: — Не волнуйся. Она прибыла вместе со мной. Она сказала, что ей нужно принарядиться и ушла к себе в комнату. Она же хочет, чтобы ты всегда видел ее только в лучшем свете, — блондин хитро подмигнул другу и, заглянув в его блокнот, добавил: — Ты же еще не оставил попытки доказать мне, что Ольге понравятся твои стихи? — Владимир поднял растерянный взгляд на Онегина, его глаза забегали из стороны в сторону и затем вновь опустились вниз, после чего он неуверенно ответил: — Я… Я думал, что мне стоит тщательнее над ним поработать и… — Владимир, — прервал парня Евгений, — ты должен прочитать их Ольге. Тем более она все равно ничего не понимает в поэзии. В смысле нет! Я не это хотел сказать! Чёрт… Я имел в виду то, что ты нравишься Ольге, и поэтому ей в любом случае понравятся твои стихи, — на эти слова Ленский лишь слегка улыбнулся и кивнул головой в знак согласия. Через пятнадцать минут юноши уже сидели за накрытым к ужину столом в компании Татьяны. Девушка мило болтала с Онегиным, обсуждая популярные книги, постановки театров. Ольга еще не спустилась, из-за чего Ленский сейчас сидел грустный, опустив голову и не прикасаясь к еде. Евгений незаметно поглядывал на него, поглаживал плечо и предлагал поесть, однако юноша отказывался. Когда на лестнице раздался стук каблуков о мрамор, Ленский моментально обернулся, устремив взгляд на плавно сходящую Ольгу. Девушка, радостно улыбаясь своим мыслям в голове, подошла к столу, окинула всех взглядом и, присев на мягкий стул, сказала: — Простите меня, я несколько задержалась. Не могла выбрать платье, — девушка смущенно улыбнулась, глядя на Ленского, когда к ней обратилась Татьяна: — Сестрёнка, съешь чего-нибудь. Ты наверняка проголодалась. — Спасибо, милая, я уже отужинала у друга, — тут уже было повеселевший Владимир нахмурил брови, посмотрел на Ольгу, что сейчас подносила бокал вина к алым губам и глядела на поэта совершенно невинным взглядом, встал из-за стола, резко отодвинув стул и обратился к Татьяне, все еще глядя на возлюбленную: — Милая Татьяна, прошу меня простить, мне что-то нездоровится. Я, пожалуй, поеду. Спасибо за гостеприимство, — он немного поклонился и направился к двери, но его остановил Онегин: — Владимир, постой! Я поеду с тобой. Уже поздно, — Ленский лишь слабо кивнул и вышел за дверь, а Онегин виновато улыбнулся, глядя на Татьяну и поспешил за другом. Ольга с сестрой также отправились за ними, чтобы проводить. Когда разозленный Ленский уже надевал темный плащ, Ольга проговорила, пытаясь положить руку на плечо парню: — Вы сегодня совсем рано уезжаете, — однако Владимир убрал руку девушки и сказал: — Я приехал уже давно. Мне искренне жаль, что нам не удалось пообщаться, но, к сожалению, это не моя вина, — Он еще раз окинул возмущенную блондинку злобным взглядом, поклонился Татьяне и вышел. Онегин поцеловал ручку встревоженной Татьяне и отправился вслед за другом. Уже сидя в карете и глядя на печального Ленского, что равнодушно смотрел в окно, Евгений положил руку на колено поэту и мягко проговорил: — Владимир, прошу тебя, не расстраивайся. Ты же знаешь характер Ольги. Она ветрена и часто не думает о последствиях своих поступков, — Ленский тяжело вздохнул, уложил голову на плечо друга и тихо сказал: — Пожалуйста, давай не будем говорить о ней, — Онегин стал нежно поглаживать шелковистые волосы брюнета. Эти действия медленно усыпляли Ленского, поэтому, прежде чем окончательно провалиться в сон, он прошептал: — Разбуди меня, пожалуйста, когда мы подъедем, — на это блондин почти незаметно коснулся губами чужой макушки и тихо ответил: — Конечно. Отдохни пока.