— «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата».
«Свободная воля — последнее прибежище негодяя».— Balduin по поводу теодицеи.
«Миллионы детей верят, что Гарри непобедим. Они не догадываются, что на самом деле Гарри не одержал ни одной настоящей победы над герцогом Моргиаволой. Потому что Моргиавола — это я. И каждый год мы разыгрываем на разные лады один и тот же спектакль: тёмный дюк Моргиавола возобновляет свои преступления только для того, чтобы весь мир с замиранием сердца наблюдал за маленьким Гарри, поднимающимся на защиту человечества. Тёмный дюк терпит поражение, но на следующий год возвращается с новыми силами, он становится всё страшнее, и тем сильнее миллионы людей влюбляются в Гарри. Ещё несколько лет — и сбудется пророчество о том, что потомок Мерлина будет властвовать над сердцами всех людей земли <…> Теперь «белый волшебник» Гарри обречён на всеобщую любовь. Потому что силы добра принимают его за своего. А силы зла никогда не причинят ему вреда — потому что чёрная и белая магия всегда были союзниками в борьбе против выкормышей Церкви. Таких как ты».— Гендальфус Тампльдор, «Дети против волшебников», Никоса Зерваса.
Развитие разума невозможно без развития социума. Индивид — лишь животное без общества, неспособное ничего постичь. Чтобы сообщество могло существовать, организмы по ходу эволюции развивают чувство другого — психологическую возможность воспринять и образовать в мыслях образ кого-то подобного себе, но отдельного. Разумеется, широкий охват восприятия даёт сбой и в результате как «другой» начинают классифицироваться совершенно сторонние объекты — горы, камни, реки, да что угодно. Так рождаются духи, демоны и божества. С этим «другим» начинается процесс общения. Так рождается религия. Как гласит квантовая механика, Позитивное пространство сопряжено с пространством Мнимым, на этой иной стороне реальности нейронные импульсы формируют самые разные вещи… Рёвозавры не были исключением. Когда-то давно у власти стояли могущественные Оракулы, чтущие Мать-Малакандру и черпавшие от неё могущество и мудро правившие её благословенными детьми. Они даровали власть над природой и бессмертие всем народам. В ту эпоху ещё не было цитаделей из металла и стекла, так как никто не нуждался в технологиях. Этот рай продолжался долгие тысячелетия, покуда Оракулы не развязали войну на уничтожение по одной Малельдилу ведомой причине. Так в живых остался лишь один Оракул, никогда не принимавший участия в конфликте. Всё пало в хаос — стихии вышли из повиновения, землетрясения раскалывали горы и равнины, воды вышли из берегов, бури бушевали всюду, армии Чёрной Молоди, ранее хранившей Оракулов, теперь подобно диким зверям расхаживали всюду и пожирали друг друга и тех, кто попался на пути. Последний Оракул долго трудился, дабы унять ужасные последствия братоубийственной войны. В конце концов это ему удалось, численность народа начала восстанавливаться. Однако никто более не пожелал видеть кого-то у власти вроде Оракулов — тех, кто с рождения владел ярко выраженным особым даром теперь стали считать одержимыми Оярсой Тулкандры. К власти пришёл культ Логрес (или Логрис) — единая церковь Малельдила Древнего, Юного и Третьего. Её учение состояло из следующих догматов, признаваемых абсолютной и непогрешимой истиной, полученной основателями внеопытным путём с помощью откровения: • Всё сущее сотворено Малельдилом Единым в Великом Танце. Всё сотворено для Него. Он — центр. • Несмотря на то, что Малельдил провозглашался Единым, у Него существовали три воплощения — Малельдил Древний, Малельдил Юный и Малельдил Третий. Когда говорили о них троих сразу, то прибавляли «Единый» или «Триединый» — хотя это была почтительная форма, используемая в первую очередь в молитвах. В этой триаде Малельдил Древний выступал как основной и творящий, Малельдил Юный — был скорее как личностная персонификация, Малельдил Третий напротив был как бы обезличенной вездесущей силой Малельдила Древнего. При этом культ Малельдила Третьего подозрительно совпадал с культом безымянного супруга Матери-Малакандры, отождествляемого с небом и с его содержимым (именно как мешанина сфер, испускающих молнии этот лик Малельдила и изображался), в плоть до того, что даже радикальные богословы вынуждено признавали прошлый культ неполной истинной о Малельдиле. • У Малельдила Единого существует множество слуг — эльдилов. Они состоят из особой материи, вроде частиц света, питаются видимым диапазоном Арбола, предстают в образе чего-то полупрозрачного в виде огня или шаровой молнии. Среди эльдилов есть свои повелители — оярсы. Каждый оярса правит своей планетой в системе звезды Арбола. Наиболее почитаемым среди пантеона эльдилов считался Оярса Малакандры — то есть оярса этой планеты, четвёртой от Арбола (слово «Малакандра» означало как официальное название планеты, таки и просторечное имя эльдила-управителя, разумеется, в почтительных воззваниях его величали как «Оярса Малакандра»). • Как известно, в семье не без урода: среди оярс сыскался один поганый — Оярса Тулкандры, он же «тёмный» или «падший эльдил», оярсой его более никто не назвал. Этот негодяй правил третей планетой от Арбола, считалось, крепость его находится на Сулве — единственном крупном спутнике Тулкандры. Именно козням Оярсы Тулкандры приписали катастрофу войны Оракулов — якобы он атаковал Малакандру. Пока эльдилы во главе с Оярсой Малакандры отражали его нападение с благословения Малельдила Юного, случились все эти бедствия, каковые, к слову, были угодны Малельдилу Единому, дабы напомнить грешным, что жить надо не для удовольствия, а для самоотверженного аскетического служения Малельдилу Древнему, Юному и Третьему. • Все, использующие власть над природой, отныне считались грешниками, врагами этой самой природы и, стало быть, самого Единого. Одарённых либо убивали в простонародье, либо их забирали к себе агенты церкви и воспитывали в особых монашеских орденах, чтобы поставить их способности на службу Логреса. Разумеется их способности считали в таком случае даром Самого Малельдила, а не нечестивым проявлением силы «тёмного эльдила» — его пособниками полагались все, использующие свои способности вне церкви. Доктрина Логреса учила тому, что эффекты обученных ею монахов происходят не по воле последних, а в силу персонального обращения к Единому. Единственным, кому было дозволено законно использовать дар — оставался Оракул. Он не был ни чудотворцем Малельдила, ни противоестественным пособником «тёмного эльдила» — собственно с точки зрения тутошнего богословия он и считался по-настоящему единственным обладателем личных особых способностей. Под это подвели следующее богословское обоснование: «Не выйдет ли, что мы сражаемся с пособниками падшего эльдила их же оружием?» — риторически вопросил один из наиболее верховных иерархов Логреса во время речи по поводу принятия очередной непогрешимой догмы, — «Нет. Я об этом думал. Оракул и пособники Врага противоположны друг другу. Оракул — последний носитель старого порядка, при котором, с нашей точки зрения, дух и материя были едины. Он обращается с природой, словно с живым существом, словно улещивает ребёнка или понукает ездового ящера. Для современников природа — машина, которую можно разобрать, если она плохо работает. Но ещё современней — прагматичный подход к «силе». Он хочет, чтобы ему помогли с ней управляться сверхъестественные… нет, противоестественные силы. Оракул действовал изнутри, они хотят ворваться снаружи. Скорей уж Оракул воплощает то, что мир давно утратил. Знаете, ему запрещено прикасаться заострённым орудием к чему бы то ни было живому…» Короче, от имени иерархов Логреса не абы кто, а Сам Малельдил разрешал Оракулу — потому что последний родился тогда, когда подобное дозволялось — сейчас это никому не позволено вообще, но вот Оракулу конкретно можно, раз было позволено тогда и раз он единственный знающий как использовать силу из того старого мира до катастрофы, вызванной нападением тёмного эльдила. Сделано это было по очевидным причинам — Оракул был слишком полезен на чёрный день. Он, однако, пребывал в пожизненном изгнании и был лишён имени — отныне все его знали как просто «Оракул», единственный в своём роде. Злые языки врагов и скептиков Логреса проводили сравнение с Малельдилом — раньше, до времени появления церкви, это слово, в ряде традиций, использовали для обозначения любого из эльдилов, каковы почитались как отдельные личностные силы Матери-Природы, а оярсами рекли просто планеты (саму же Малакандру отождествляли с Матерью-родной планетой). А тут поклонники Логреса выдумали некого одного «единственного малельдила», а остальных лишили такового звания и записали в слуги своему кумиру. Это не говоря о том, что ряд молитв и символов Малельдила Третьего полностью совпадал с воззваниями к безымянному супругу Матери-Малакандры из религии Оракулов. И сейчас они похожим образом поступили с Оракулом и легальными одарёнными. Сторонники церкви же уверяли, что данное слово в других традициях, якобы более древних, всегда значило «стоящий над эльдилами» — и это, мол, говорит о том, что их вера восстановила давно утраченное сакральное знание. Планету Тулкандру же считали предвестником беды всегда, так случилось, что именно она максимально приблизилась в разгар катастрофы — потому её и сделали виновником. А на самом деле, говорили скептики, причиной послужила обычная порочность смертных, а вовсе не войны высших существ. Церковь Логреса, однако, с помощью отрядов боевых чудотворцев быстро отправляла критиков в чертоги Эльдила Мандоса (так звали эльдила из свиты Оярсы Малакандры, который отвечал за души погибших, сохраняя оные для суда Малельдила Юного, каковой настанет после того, как Он сокрушит оплот врага Сулву и повяжет тёмного эльдила, вот тогда за компанию со всех сразу спросят — всех грешников сожрёт Глотка). Таким образом главенство нового культа стало абсолютным и подчинило все сферы жизни, наложил бесчисленные ограничения, в первую очередь на всё приятное, так как именно гедонизм Оракулов считался главной причиной, почему Единый попустил всё это. Века шли, популяция росла. Это требовало расширения обитаемых территорий и применение новых технологий. Церковь Логреса поначалу держала позицию, согласно которой развитие технологии — это зло. Аргументировали они к преданию, согласно которому тёмный эльдил сперва спустился с Сулвы на Тулкандру и предложил тамошним обитателям знание и технику в обмен на нарушение запрета Малельдила. Когда жители пошли на это, то утратили биологическое бессмертие, стали часто болеть и в конечном итоге умирать от постепенного разрушения организмов, как это происходит с животными на Малакандре. После этого коварный тёмный эльдил заставил жителей своей планеты с помощью технологии создать корабль, способный пересекать пространство между мирами — тогда он вселился в тело одного из создателей и отправился искушать жителей Переландры — второй планеты от Арбола. К счастью, один из помощников падшего оярсы, верный Малельдилу и направляемый эльдилами, смог помешать этому свершиться — злодей замыслил дискуссию, апеллируя к пользе технологии, на что оппонент, не сумев переубедить демагога, просто избил того до смерти — так как будучи в теле смертного, тёмный эльдил не обладал никакой силой. Однако с течением времени церковь становилась всё богаче, дворцы жрецов Малельдила Юного, Древнего и Оярсы Малакандры стали выше и роскошнее храмов оных существ. Потому, всё больше искушаясь комфортом, церковники Логреса перестали выступать против прогресса. А так как заниматься бессмертным существам, кроме совершенствования всего и вся просто нечем, то прогресс в конечном итоге воздвиг города из стекла и металла, воздушные машины поднялись в небо и уподобили уязвимого со светоностными эльдилами. В эту эпоху, когда фанатизм уступил место рациональной авторитократии, появился на свет мертворождённый мальчик. Родители его долго не могли зачать детей и подобное сильно вывело их из себя. К счастью, Оракул мимо проходил и оживил ребёнка. Родители были вне себя от радости, на что Оракул опечалил их, сказав, что чувствует огромную силу в этом ребёнке, а потому его заберут церковники, сделают безвольного монаха, которому в конечном итоге предпишут ритуальное самоубийство — церковь Логреса всегда держала в пределах необходимого армию одарённых «чудотворцев» и предписывала им периодически отходить в чертоги Эльдила Мандоса (это самоубийство в конечном счёте совершали все фанатики, позволяя очищать администрацию церкви от реальных сверхценников, оставляя на местах адекватных лицемеров, каковые в конечном счёте заменили там всё на важных постах). Не желая такой судьбы для своего сына, родители попросили хоть что-то с этим сделать. Оракул согласился взять ребёнка к себе в ученики и обучить его сдерживать свою силу от того, чтобы другие (в частности — специально обученные агенты церкви) могли её ощутить, дабы потом всё жизнь прожить как бы без этого дара. Если агенты церкви почувствуют некие возмущения в силе этого ребёнка рядом с Оракулом, то тот сошлётся на то, что это он их создаёт, тем паче он лично знал многих лидеров церкви, потому те могли закрыть глаза на одного особенного нелегального ребёнка. Оракул стал путешествовать с мальчиком по планете, где становилось всё больше городов. Когда они встретились во второй раз с родителями, то оказалось, бесплодные сами, те организовали приют. Так как семьи у бессмертных рёвозавров были огромны, то отказывались в таком обществе лишь от детей-уродов. В первую очередь сюда относились те, кто родился с необычным цветом кожи или с необычными рогами. Тут был зелёный мальчик с ветвящимися рогами, красные мальчик и девочка, белый и чёрные мальчики и многие другие. Красная девочка была очень красивой и Оракул почему-то особенно её выделил, сказав что это знак судьбы. Однажды юный ученик спросил Оракула: — Учитель, а почему подобные тебе перебили друг друга в той войне? Ведь ты сказал, что это не тёмный эльдил Тулкандры виноват в катастрофе, подобные тебе сами устроили её. — Мы имели всё, — ответил Оракул, — и лишь страх всё потерять двигал нами. Ведь мы всё ещё были уязвимы, хотя не разрушаемся со временем как животные. Даже Арбол угаснет когда-нибудь. Один из нас пожелал узнать будущее о том, как он умрёт. Для этого он совершил через сон путешествие на Тулкандру, когда Тулкандра была близка. Там он искал легендарного Закатного Оракула, носившего золотые рога… якобы способного открыть абсолютную истину. И он встретил его и увидел эту истину. Оракул сделал паузу. — Истина была в том, что он умирает от рук других Оракулов. При этом он был абсолютно уверен в этом. Все откровения того Закатного Оракула с золотыми рогами нельзя поставить под сомнения. Остальные тоже пожелали знать истину. Один лишь я не стал, ибо видел, что все, кто её узнал, озабочены только этим — они полностью неспособны усомниться в том, что видели. Когда я просил их подумать, они говорили лишь то, что я должен это видеть сам и тогда у меня не будет никаких вопросов в достоверности. Так все совершили во снах путешествие на видимую в небе Тулкандру, и Закатный Оракул с золотыми рогами каждому явил свою смерть, у всех выходило, что они найдут её от рук друг друга. Лишь я отказался, ибо знал лично многих, кто отправился лишь за тем, чтобы усомниться, но терял рассудок прямо как те, кто пришёл до этого. Только это спасло меня. Мальчик посмотрел на свою красную подругу, подходящую и обнимающую его. — Когда все остальные узнали истину о своей будущей смерти, было бесполезно что-то делать, — равнодушно рассказывал Оракул, — они все начали предпринимать что-то, чтобы спасти себя… В результате они погибли все так, как им было предсказано Оракулом с Тулкандры — от рук друг друга. Именно отсюда пошли все эти зловещие легенды и предания о злом «тёмном эльдиле» с Тулкандры. Церковь Логреса учила, что рано или поздно Оярса вернёт все души к Малельдилу. Настанет развоплощение. Глотка — лишь аллегория на одиночество и страдание душ, отпавших по своей свободной воли от Единого. Увы, когда уже большая часть населения не верила в эти сказки, когда все были уверены в незыблемости — настал конец. На территории Мнимого пространства, где нейронные импульсы порождали всякое, катастрофа на Малакандре также отразилась. Старшие светоносные эльдилы собрались на совет, заняв свои светильники. Они состояли из сгущённого полупозрачного света разного спектра, который слабо рассеивался. Принять эльдилы могли любой облик — будь то пылающие колёса и глаза, или просто камень, неважно — однако в быту они предпочитали антропоморфный облик, так как получали питание от существ подобного рода. Эльдилы даже носили одеяния, закрывающие большую часть их тел, это позволяло им сохранить себя от рассеивания. Разумеется, чтобы скрыть эту уязвимость, они представали перед уязвимыми праведниками, святыми, жрецами и пророками полностью обнажёнными. Классический наряд являлся собой накидку и нечто вроде бинтов мумии. Различались эльдилы, кроме света, различными образованиями на лицах — своего рода «глазами» — у кого-то там горели изумрудные ромбы, у кого-то плавали розовые пятна, у кого-то скручивались пурпурные спирали, у другого извивались языки оранжевой плазмы. На совете перед ними слуги разместили специальные огоньки, каковые надлежало вкушать. За сытным столом старшие эльдилы планеты взялись обсуждать произошедшее, общались они через испускания волн разного диапазона, тем не менее из-за их связи с антропоморфными существами, подобные предложения легко можно было перевести в язык гуманоидов: — Я считаю, что ВИРМ предал нас, — говорил эльдил, бывший правой рукой самого Оярсы. — Его больше нет, потому, я полагаю, всё пошло против его планов, — сказал сам главный эльдил, он занимал самый большой светильник и не носил никогда никакой одежды, напоминая лучезарную звезду, сошедшую в виде располневшего силуэта, его лик состоял из застывших волнообразных языков. Оярса сам сортировал пришедших к ним фанатиков и монахов. Если они утрачивали волю и личность, то первые из них шли на изготовление еды для всех остальных, монахи с большим потенциалом шли на корм самому Оярсе. Из способных поддержать личность фанатиков делались слуги на побегушках, из монахов — солдаты. Все эти низшие эльдилы были полностью покорны старшим и в данный момент разбирали завалы на всей территории страны эльдилов. — Давайте выслушает доклад Мандоса, — попросил один из старших членов совета, когда в чертог светильников возвратился оный старший эльдил. — Доклад мой таков: жизнь на Малакандре невозможна, — так как Мандос в учении Логреса отвечал за убитых и погибших, именно ему поручили оценить масштаб трагедии в материальном мире. — Это вина ВИРМ! — вспыхнул кто-то. — Нет, это не так, — возразил Мандос, чей изумрудный лучезарный облик скрывался за серой накидкой, расшитой золотыми узорами, его частично выглядывающий из-за повязанных сверху лент лик включал в себя сложный рисунок. — ВИРМ обещал развоплотить рёвозавров и оставить на их месте иные виды, способные нас питать — он честно попытался сделать всё в точности, только один рёвозавр… — Вторжение! — часто меняющим оттенки психоделическим освещением осведомили начальство рядовые эльдилы. Все старшие сейчас находились в закрытом помещении с толстыми белыми минеральными стенами, непрозрачными для обычного взгляда, но проницаемыми для восприятия эльдилов — как и любая привычная уязвимому твёрдая материя. — Кто посмел?! — чередой шумных плазменных извержений вопросил Оярса. — Это какая-то безмозглая тварь из Коридора Мёбиуса?! Так убейте её! Из-за битвы ВИРМ, Адама и Евы против Короля страна эльдилов, созданная на просторах Мнимого пространства коллективным бессознательным рёвозавров, лежала в руинах — прекрасные долины грёз, полные чудесных растений, обратились в пустыни, а великолепные минеральные дворцы рухнули в груды обломок. На самых границах старший эльдил-воевода лично возглавлял оборону от тех, кто мог набежать сюда из разломов в ткане реальности, каковы образовались в следствии катастрофы. Здесь как бы соприкасались две полностью чистые и голые плоскости — языком сложно было до конца описать это место, его надо было видеть. Когда-то здесь раскидывались бурные леса, всегда ценимые рёвозаврами, однако сейчас тут практически ничего не осталось. Вот в месте перехода омерзительная эфирная гончая с длинным языком, по облику подобная лоскутам гнилой материи, бесследно развеялась под ударом неонового набалдашника. Следом, источающий этот спектр, высокий и мощный воевода-эльдил встал напротив переменившегося ветра, развивающего плащ металлического оттенка, стальные листки закрывали его пульсирующее неоновое нутро. Рядом простые вояки тусклых оттенков и полностью закованные в доспехи с сапфировыми лоскутами, аналогичным по цвету оружием дорубали каких-то бесов, похожих на очень больших кошек, состоящих целиком из трубок. — Сюда приближается нечто пострашнее гончей псины Тиндалоса и своры кошек с Сатурна, — сигнализировал военачальник голубоватым отблеском своих доспехов. Угрозу было видно, по полностью просторной чёрной тверди он шёл издалека — юноша в изодранных лохмотьях, темноволосый, ужасно растрёпанный, его босые ноги при касании метафизического аналога земли, распространяли синее пламя и чем дальше оно от него отходило, тем большую часть площади покрывало и заставляло прямо позади отверзаться пропасть между мирами, ибо сама реальность сгорала от его боли и гнева. — Стой! — выставил перед ним свой боевой посох эльдил-воевода. — Эльдил Мандос! Мне нужен Эльдил Мандос! — текли слёзы с глаз идущего. — Он может вернуть мне их! — Кто это?! Живой рёвозавр?! — понял один из эльдилов в чертогах. — Живой не может появиться здесь, в нашем царстве! Даже праведники и пророки не могут подойти к границе и не потерять память! — Мандос, твоя задача наблюдать за жителями Малакандры, скажи — кто это?! — вопросил Оярса, чувствуя, что подкатила ещё одна большая проблема. — Я как раз собирался. Это рёвозавр-одарённый, он бросил вызов ВИРМ, когда ВИРМ пытался его развоплотить. Не знаю, как это получилось, но этот рёвозавр смог благодаря своей невероятной ненависти и воле вырвать часть ВИРМ, сделать её частью себя и уподобиться ВИРМ. Именно их дальнейшая битва натворила все этих разрушения перед тем, как ВИРМ был повержен им лично. Он убил его, а также Адама и Еву, которых ВИРМ создал для нас. Судя по спектру эльдилов, все они оказались в полном смятении. — Не будь его, всё пошло бы по плану, — заключил Мандос. — Откуда он только такой взялся?! — в гневе Оярса чуть оплавил собственный светильник. — Как его пропустили Логрес?! Они должны были истощать всех слишком могущественных одарённых. — Неизвестно, — больше Мандос ничего не успел озвучить — синий взрыв сотряс минеральную стену, разлетелись камни и в образовавшейся дыре появился часто дышащий предмет обсуждения. — Мандос! Откройте передо мной его чертоги! Я пришёл забрать тех, кто мне дорог, и даже вы, Великие Эльдилы, не остановите меня! Вы должны были видеть то, как сам падший Оярса Тулкандры был убит мною, которого вы не смогли убить в прошлый раз даже с благословением Малельдила Юного и лишь изгнали обратно на Сулву! — провозгласил Король рёвозавров, спрыгивая на минеральный пол перед грудой оплавленных дымящихся обломков от толстенной стены — позади среди голубых костров показались останки от рядовых эльдилов. Короче, там было очень видно где он шёл. — У меня есть дела, нужно кое-что осмотреть на Малакандре — там от Евы ВИРМ остался какой-то кусок, он важен, — отсигналил уносящий отсюда ноги Мандос. — Тёмный эльдил? Ты считаешь, что победил его? — вопросил Оярса. — А кем был ещё этот ВИРМ?! Уж не Малельдил Юный, как ВИРМ о себе говорил, называя себя Малельдилом Единым?! А ли вы не слышали, Оярса?! — Король пылал злобой. — Признаться, зная от моего наставника, как работает учение, я очень удивлён, что вы есть! А раз вы есть!.. — говоря всё это, Король гневно отслеживал покидающих свои светильники эльдилов и убегающих вслед за Мандосом. — Вам придётся отвечать мне за теодицею! Как бы не самому Малельдилу Юному, Древнему, Единому, Третьему, Четвёртому, да хоть Сто Десятому или какому ещё! ГДЕ вы были, когда ВИРМ сжигал Малакандру?! — Таково попущение Малельдила, — заговорил Оярса, попутно думая, чего такого сказать по существу. — ЗАЧЕМ?! — Замысел Великого Танца полон неисчислимыми замыслами, — важно ответил Оярса, — и каждое движение в свой час совпадет с ним. Поэтому все — в центре, но никто не равен, ибо одни попадут в центр, уступив своё место, а другие — обретя его, малые вещи — ради своей малости, великие — ради величия, и все замыслы соединятся, преклонившись перед Любовью. Благословен Малельдил! Остальные взялись подпевать, покуда войскам эльдилов был дан приказ тащить всё самое мощное оружие в главный чертог и идти всем: — Уязвимые и эльдилы правят мирами, но миры эти созданы ради самих миров, — пропел синий эльдил, отвечающий за водную стихию в учении Логреса. — Воды, в которых ты не плавал, плод, который ты не сорвал, пещеры, в которые ты не спускался, огонь, в который ты не можешь войти, — они не нуждаются в тебе, хотя и склонятся пред тобой, когда ты достигнешь совершенства. Я кружил в Арболе, ещё до тебя. И времена эти не потеряны. У них — своя песня, они не только предвестие твоих дней. И они — в центре. Успокойся, бессмертное дитя! Не ты — голос всего сущего, и там, где тебя нет, вовсе не царит вечное молчание. Ни одна нога не ступала — и не ступит — на ледяные равнины Глунда, никто не посмотрит вниз с кольца Лурги, и Железный Дол в Нерували — пустынен и чист. Но эльдилы неустанно обходят просторы Арбола. Благословенно имя Его! — Самый прах, распылённый в Небесах, — прозвучал глас жёлтого пухлого эльдила в бежевой мантии, очень свободной, он отвечал за помощь праведникам, — из него сотворены все миры и все тела, — тоже в центре. Ему не нужны глаза — видеть его, ни руки — касаться его, он и так — сила и слава Малельдила. Лишь малая часть его послужила и послужит зверю, уязвимому и эльдилу. Но всегда и повсюду, куда ещё не пришли живые твари и куда ушли, и куда никогда не придут, прах этот собственной песней славит Малельдила. От Него он дальше всего, что есть, ибо нет в нем ни жизни, ни чувства, ни разума; он ближе всего, ибо нет меж ними посредника, и прах этот подобен искрам, летящим от пламени. В каждой пылинке — чистый образ Его силы. И если пылинка заговорит, она скажет: «Я в центре мира, для меня всё сотворено». И никто не посмеет это оспорить. Благословенно имя Его! Тогда завёл шарманку отвечающий за сферу неба высокий эльдил смешанных цветов, выделяющейся чёрным воротником: — Каждая пылинка — центр. Каждый мир — центр. Все твари — центр. И древние народы, и народ, впавший в грех, и Тор, и Тинидриль, и эльдилы. Благословенно имя Его! За ним эстафету подхватил сине-зелёный низкий эльдил, отвечающий за сферу растений и сельское хозяйство: — Где Малельдил, там и центр. Он — повсюду. Нет, не одна его часть — здесь, а другая — в ином месте, но всюду — весь Малельдил, даже в том, чью малость не измеришь. Нет пути из центра, разве что в злую волю, а она уж вышвырнет вон, туда, где ничто. Благословен Малельдил! — Для Него неисчерпаем смысл всего, что Он сотворил, дабы любовь Его, — пропел эльдил напротив, носящий чудной головной убор в виде куска отпиленной металлической трубы, отвечал он за благословения воинам-монахам, — и слава изливались обильным потоком, который пролагает себе глубокое русло, наполняя бездонные озёра и мельчайшие заводи. Они не равны, но полны они равно, и когда Любовь переполнит их, она вновь разольётся в поисках новых путей. И велика нужда наша во всё, что Он создал. Любите меня, братья, ибо я бесконечно вам нужен и ради вас создан. Благословен Малельдил! — Он не нуждается ни в чём из того, что Он создал, — заключил Оярса, когда позади Короля всё заполнили солдаты с сапфировым оружием, при жизни бывшие воинами-монахами, одним из которых чуть было не стал он сам. — Эльдил нужен Ему не больше, чем прах; обитаемый мир — не больше, чем мир заброшенный. В них нет Ему пользы, ни прикупления Его славе. Никто из нас ни в чём не нуждается. Любите меня, братья, ибо я совершенно не нужен — и любовь ваша будет подобна Его любви, не связанной ни с потребностью, ни с заслугой, — чистому дару. Благословен Малельдил! — Хватит срать мне в уши! — Король плюнул. — Мне теперь плевать на Малельдила Юного, на Древнего — хоть на какого! На все его замыслы, круги, центры, любовь, плясульки и прочую ебаную хуету! — какое же мучение покрыло его синее лицо! — Мне так больно! — сквозь слёзы говорил трясущейся Король. — В моём сердце такая боль! Как мне плохо! Да пошёл Он!.. И шли вы все! Моя боль не утихает от ваших речей и мне она говорит: «шли их всех!» Отныне никто на всей Малакандре не изречёт его имени в чаяниях! Ибо отныне у них будет Король, — указал на себе синий огненный рёвозавр, — вместо Малельдила! Я буду Королём и новым Малельдилом, ибо я, не всемогущий и не вселюбящий, защитил, кого смог и кого любил, а он, всемогущий и вселюбящий, никого спасти не смог! Король сделал паузу — слуги Малельдила пока внимали ему: — Но ладно, некогда мне тут лясы с вами точить и душу изливать! Где скотина Мандос?! Пусть отдаст мне павших, пусть они снова живут! Иначе я уничтожу вас всех! Вот насколько я зол и настолько мне больно! Я убил ВИРМ, но я всё ещё в гневе и моя боль не проходит! Мне ещё больнее! У плачущего Короля проступили все вены, которые были хорошо видны через дырявую одежду. — Тёмный эльдил ещё жив, он не есть ВИРМ, он лишь указал ВИРМ путь к Малакандре — ты получишь всё, что потерял, если сокрушишь теперь тёмного. Таков замысел Малельдила, — придумал Оярса, решив пойти на хитрость и специальным цветом давая отбой войскам, которые тысячами тысяч были готовы кинуться на Короля со спины. — Хорошо, я отдам себя хоть сердцем, до последней капли дерьма отдам я себя Малельдилу, если Он только вернёт мне потерянное! — пообещал Король. — Я должен искать падшего на Сулве? — Да… — Хорошо! Тогда Король пожелал иметь крылья, чтобы лететь — и они распрямились из лопаток в виде тонкой мембраны. Мститель взлетел и быстро покинул голубой кометой царство эльдилов. — Я отправлюсь на Тулкандру к Неведомому Кадату, чтобы лично беседовать с Малельдилом Юным. Он обещал нас защищать, подобно тому, как он защищает эльдилов Тулкандры на Неведомом Кадате! В отличие от ВИРМ, ему он путь сюда, надеюсь, не указывал. Так Оярса покинул чертоги светильников следом за вторженцем. Король пролетел через пространство между планетами. Тулкандра, освещаемая Арболом, встретила его скрытая облаками, тем не менее — там ясно проглядывались очертания материков, разделённые широкими акваториями. Подходя к сферической Сулве, Король миновал ужасных стражей — формой похожих на маленькие луны Малакандры, только со склизкими конечностями. Так как они не стали его намерено атаковать, а лишь всполошились, то он проигнорировал их, решив не тратить силы. Тут он всё же действовал осторожно, понимая, что если вернёт близких, то только так. Внизу открылся вид на лес белесых грибов, где сновали какие-то пучеглазые нелепые гуманоиды. Король спустился туда и тогда перед ним возник двадцатиметровый ящер с несколькими конечностями и со множеством янтарными глазами — похоже, это был древний Эльдил Сулвы, проклятый в священных писаниях как слуга Оярсы Тулкандры. — Я Бокруг, — представился он, — я чувствую, ты полон желания обрушить гнев на это место. Но я не дам тебе вредить моему народу. — Ты тёмный эльдил? — только одно спросил Король, зависая над чешуйчатой тушей собеседника. — Нет — не я, — сказал Бокруг, мигая очами янтаря, рассеянными по мокрой морде, — я понимаю, кого ты имеешь в виду. Здесь есть отвратительные места, где ему молятся его слуги, — Бокруг указал на горизонт, тот как бы отодвинулся и Король увидел сборище трубчатых кошек с Сатурна и каких-то местных обитателей, населяющих тутошние здания, они казались полубесформенными мешками с четвёркой конечностей и клубком щупалец на тупых безглазых мордах — они всё совершали некие ритуалы, во время которых некое живое существо оказалось поедаемым заживо в страшных мучениях под звуки флейт и барабанов. Король мигом пролил синее пламя на них, оборвав муки жертвы и не оставив и следа от многочисленных мучителей. — Их большое убийство может навлечь гнев «тёмного эльдила» или ещё кого-то из ему подобных, они обязательно к ним воззвут, — предупредил Бокруг. — Эти лунные твари и их союзники с Сатурна считают себя избранным народом, которому «тёмный эльдил» отдал другие народы на заклание. Недавно они покорили плато Ленг, — указал Бокраг на Тулкандру. — Скоро у них будет пир, ибо они едят инородцев живыми. — Ясно, прямо как ВИРМ! Избранный народ! Тоже мне! — Король сжал кулаки. — Думают, что им всё можно! Я сотру все эти «избранные народцы» с лица Вселенной, когда доберусь до тёмного эльдила! Клянусь, Малельдил! Если ты правда есть в каждой песчинке, то ты слышишь меня! — Он тебя слышит, — как-то иронично и с сожалением промолвил Бокруг. — Сказал бы я тебе правду, но ты не поверишь мне. Ты поверишь лишь Малельдилу, ибо изрекаемую им истину нельзя оспорить! Мне важно лишь то, чтобы ты не трогал мой народ. — Так где мне найти тёмного? — спросил Король. — Иди найди Кадат Неведомый, — указал на планету Бокруг, — где эльдилы Тулкандры пребывают под его защитой. — «Должно быть эти эльдилы — его слуги, они были под его началом, когда он восстал против Малельдила», — подумал Король. Он спустился и начал искать этот Кадат, покуда почти сразу не наткнулся на мощный порыв ветра, несомый навстречу Оярсу Малакандры! — Отдайся этому ветру, сказал мне Малельдил Юный! Пусть он принесёт тебя к твоей цели! — возвестил главный эльдил его родной планеты. — Хорошо! — и Король набрался ярости. Ветер подхватил его крылья и почти мгновенно принёс к высоченной горе в окружении гор поменьше, где поразительно бесшумно и быстро бродили ужасные чудовища, большие, как эти горы, с двумя головами, украшенными подобиями митр. Какие-то летучие твари, не столь уж сильно большие, гнездились на склонах. Короля пронесло прямиком к ониксовому замку на самой большой горе, чьи башни окружал рой созданий, похожих на те, что болтались возле Сулве, но куда меньше. Наконец он смог приземлиться на балкон, где его тот час озарило сияние невообразимой славы. Король мгновенно замер. — Ты?! — поражённый, он мог только смотреть на молодого и прекрасного краснокожего рёвозавра со сглаженными эбонитовыми волосами, грациозно стоящего перед ним и венчаемого золотыми рогами. Одеяния в тон заката царственно облачали Его, и по своему великолепию не знали себе равных. — Узри, уязвимый! Всё и во всех мирах создано Творцом, коему нет имени и коего никто никогда не видел! Ибо ты удостоен лицезреть одну из ипостасей той Силы, что выше лицезрения! — торжественно молвил Стоящий напротив, чьё невообразимо тонкое и изящное вечно юное лицо обнажило маленькие подточенные клыки. — Я — Малельдил Юный! Глаза его с искорками прихотливого нрава мерцали самим Арболом. — Что?! — Король понял — ошибки быть не может. Никто более не может быть окутан таким непередаваемым восторгом чуда! Вдовец втянул крылья и пал на колени, весь в жалких лохмотьях, ну какой он король?! Да он жалкий и почти голый! Пока изливающий слёзы Король был готов начать исповедь, каясь в ужасной гордыне и в богохульстве, Малельдил Юный прервал его: — Мне ведомо сердце каждого, я знаю, какую боль ты перенёс и я знаю, что ты жаждешь мести… эльдилам, предавшим твой народ. — Я… я сожалею, что усомнился в милости твоей!.. — уже лил слёзы Король. — Ничуть, — отрезал лучезарный Малельдил Юный, уверенно взирая на своего жалкого раба. — Что?! — сердце всё поняло, но разум отказался догонять. Глаза Короля широко раскрылись. — Да, эльдилы Малакандры действительно предали твой народ. Они спасовали перед мощью ВИРМ — перед их флотом на территории Мнимого пространства, где мы сейчас находимся. Потому они пошли на сделку с ними: они позволили ВИРМ материализоваться в пределах Позитивного пространства, чтобы атаковать Малакандру физически — ибо на протяжении тысячелетий эльдилы Малакандры впитывали приносимых в жертву монахов и фанатиков. Они могли бы использовать сотни миллиарды душ для войны с ВИРМ, но они струсили и отдали эту силу ВИРМ, взамен на то, чтобы ВИРМ уничтожили только лишь вашу расу, опасную для себя. А потом создали бы новые расы, способные только поклоняться эльдилам. И ВИРМ именно потому создали Адама и Еву из материалов твоего народа, чтобы они породили расу тупых гигантов с огромным псионическим потенциалом, но при этом безвольную и способную испытывать только религиозное чувство, для питания эльдилов. Конечно потом ВИРМ передумали почти сразу исполнять свою часть сделки, ибо поняли как использовать получившийся потенциал твоей расы для своих целей, кинув эльдилов… Ибо как Малельдил Юный, скажу я тебе, все кто мыслят рациональными категориями, рано или поздно кидают друг друга. В голосе Малельдила Юного звучала страшная насмешка. Какие же чувства разыгрались внутри у безутешного вдовца?! — И ты стоял и смотрел на это?! — восстал с колен он, полный гнева и смотрящий в самодовольную рожу собеседника. — Свободная воля — я не позволяю себе вмешиваться в свободную волю, — промолвил Малельдил Юный. — Я попустил этому случиться. И попускаю свершиться твоей мести продажным трусам… Едва ли подобное могло удовлетворить Короля. Свободная воля — вот на всё один ответ! — Я советую тебе, — спокойно смотрел Малельдил Юный в глаза Короля, без намёка на что-нибудь вроде жалости или хотя бы сочувствуя, — воспользуйся тем, что осталось от Евы — стань новым Адамом и создай Чадо, чтобы с его помощью повернуть Колесо Сансары. Верни из Глотки… далёким предком которой я являюсь, да, верни своего наставника — верни именем Малельдила Третьего, кто пребывает одновременно везде и кто есть супруг Матери-Малакандры: наставник знает нужные воззвания к самой Матери-Малакандре, которые помогут тебе получить её благословение. Пусть она поможет тебе. Тогда ты сможешь снова всё это пережить, и получить шанс исправить… ВИРМ вернётся, как вернутся все, любимые тобой. Помни — у тебя есть свободная воля. — Хорошо, я этим воспользуюсь! — Король, какие бы чувства не питал к собеседнику, всё же решил принять такое предложение. — Да-да, ступай, — чувствовалось, что хитро взирающий Малельдил Юный уготовил нечто напоследок, ибо не на все вопросы безутешный вдовец получил ответы, и потому прозвучали такие слова предостережения: — И моли всё пространство, чтобы никогда не встречать меня ни в одном из моих тысяч обличий. Прощай, Величество, и будь осторожен, ибо я и есть Оярса Тулкандры, указавший путь ВИРМ к Малакандре! — ЧТО?! — Король был уверен, перед ним сам Малельдил Юный! Это не мог быть кто-то другой! Это не мог быть обман! — А что ты так смотришь? — нахально усмехнулся Малельдил Юный. — Я и «он» — одно целое, ибо добро и зло — едины во мне! — Но как?! — Король получил дар от Малельдила Юного различать духов и теперь точно знал — это всё правда! — Глупый вопрос, ибо Я говорю с тобой через Сердце, им, — указал на него Малельдил Юный, — ты меня понимаешь. И Король всё понял, кристально ясно! И добро, и зло — одно и то же! Ведь будучи последовательными, они всегда приведут к двум позициям «я хороший — мне всё можно!» и «я плохой — мне всё можно!» Но и так, и так всё можно! Попущение Малельдила Юного — это такой произвол тёмного эльдила, ибо «они» — одно! Почему Оракулу можно использовать дар, а ему — нельзя?! Вернее — почему церкви Логреса это можно под другим названием и с напущенной иной сутью?! — У меня бесконечное множество обличий и бесконечное множество имён, ибо я — единство противоположного, — начал пояснять Малельдил Юный. — На Тулкандре я известен как Атон и Апоп, Яхве и Сатана, Ахурамазда и Ангра-Майнью, Свет и Тьма, Провидение и снова Яхве. У вас я известен как Малельдил Юный и как Оярса Тулкандры. — Перечислив это, Малельдил Юный снисходительно поглядел на всё ещё очень ошарашенного собеседника. — Везде, где есть вера в добро и зло — у меня два имени — доброе и злое, ибо эти противоположности едины. Они как змей, которого ты подарил дочери, который глотает свой собственный хвост — ибо пасть и хвост на первый взгляд разные вещи, но если только быть последовательным — ты рано или поздно придёшь от головы или от хвоста к тому месту, где будет другое. Часто меня рекут Ползучим Хаосом, ибо я — этот Змей Единения Противоположностей, символ Истинной Бесконечности! — излагал Малельдил Юный, и Король сердцем знал — это всё правда. — Неважно, на чём строится мораль, — продолжал Змей Веков, — на общественном договоре или на внешнем догматическом императиве — всё равно так и так всё скатится ко вседозволенности. Как при полном имморализме. Теперь ты понимаешь, что вся разница между добром и злом — это лишь расстояние от головы до хвоста змея? — Да, это правда, — согласился Король. Тут он вспомнил про Малельдила Древнего и его Великий Танец, якобы полный замыслов. — О, — уловил эту мысль видящий сердца Малельдил Юный, — этот Древний Идиот создал всё сущее в припадке слабоумного кривляния. Всё это он сделал без цели, без замысла и по-глупости, сам не понимая что Он делает… Он породил и меня, и лишь благодаря своей силе я взял власть над тем, что он выплюнул из себя. Да, власть моя держится на силе и только на силе. Сказать про свою моральную правоту я могу всё что угодно, так и любой слабоумный может наречь себя всеблагим высшим моральным авторитетом, императивом и раздавателем высшего смысла. Возможно, когда-нибудь Идиот-Малельдил Древний исторгнет кого-нибудь, кто сможет одолеть меня и занять моё место — да, в полностью бессмысленном мироздании и такое не удивит меня, ибо даже моя власть не имеет никакого значения. Я только потешаюсь. Промолвил это, Малельдил Юный добил тему: — Я знаю, у тебя ещё полно вопросов и я отвечу на все. Это я поведал ВИРМ, что кто-то из твоей расы убьёт их, и вот — это исполняется. Твои эльдилы знали о том, что я раскрыл эту тайну ВИРМ, потому подумали, что действия ВИРМ угодны мне и подумали, что я больше не защищаю их — а я обещал им защиту, прямо как я здесь защищаю эльдилов Тулакандры на Неведомом Кадате — потому эльдилы Малакандры пошли на сделку с ВИРМ. Они дали им силу для воплощения, но это была сила твоего народа, потому она признала тебя, когда ВИРМ пытался уничтожить тебя с её помощью, и она вернулась к тебе вся и стала твоей — сделала тебя Королём. Дабы ты мог уничтожить ВИРМ и исполнить то, что я ВИРМ предрёк. А чтобы особенно поглумиться, блистательный злодей Малельдил Юный напомнил: — У тебя есть свободная воля. — Свободная воля?! — Король буквально воспламенился, чего Малельдил Юный ничуть не устрашился, ибо слава его золота была много сильней. — Как свобода воли была у древних Оракулов, каждому из которых, кроме моего учителя, ты честно открыл его смерть?! Зная, что эта смерть настанет из-за того, что они узнают о ней?! Какая свобода была у ВИРМ, когда ты сказал им часть правды, что мой народ, угрожает им, но не сказал из-за чего?! Какая была свобода воли у моих эльдилов, когда они подумали, что ты их кинул и ты знал, что они так подумают?! Какая может быть свобода воли наконец у меня, если я всё равно всё сделаю, как ты сказал?! Король, обливаясь слезами пылающей синевы, не мог этого не признать. — Верно, — не стал спорить Малельдил Юный, — никакой свободы воли у вас нет. Но при этом она есть, и ты отвечаешь за свои проступки. А что, ты ещё удивлён, зная, что противоположности едины?! Во мне. Больше Королю ничего и не требовалось. — Да, сила моя защищает меня от расплаты. Я создал и уничтожил бесчисленное множество миров и всё это ради потехи — твоя трагедия, которую я спланировал, не значит для меня и ничего, кроме мимолётной потехи, — признался Малельдил Юный со всей безжалостной искренностью социопата. — Так иди, и будь благословен! На том Король покинул ониксовый замок понятное дело в каких чувствах. Он летел столь быстро, что скорее родного Оярсы очутился вновь у границ страны эльдилов, и где тысячи тысяч солдат в тусклых сапфировых облачениях уже ждали его с оружием наголо… Оярса Малакандры возвратился по особому пути прямо в главный чертог, минуя границы страны, чтобы оказаться прямо в своём светильнике на совете старших. — У меня хорошие новости! — ещё не успев окончательно появиться здесь, уже излучал наполненный радостью Оярса. — Малельдил Юный пообещал забрать нас на Кадат, где мы будем жить как эльдилы Тулкандры, если мы придём к нему… Когда Оярса окончательно появился перед светильником из особого портала, то увидел сидящего рядом голого короля, опустившего крылья и ждущего с самым мрачным видом, рога его вздымались среди растрёпанных тёмных волос в такт исподлобному взгляду, неимоверно жестокому, под которым обнажились клыки. Вокруг не было места, где не покоились бы останки эльдилов! Всё засыпали их брошенные останки одежды и истончающимся разлитым маревом испарялось их уязвлённое нутро. Всюду — не было ни одного места, свободного от трупа! — Ты перебил всех эльдилов Малакандры?! — ужаснулся Оярса. — Всех, вставших на пути, и всех вас, предателей, всех — кроме окончательно сбежавшего ещё тогда Мандоса, но да я не буду мелочиться — пусть живёт и трясётся, — встал Король, зло смотря на языки энергии, бывшие лицом насмерть перепуганного Оярсы Малакандры. Которого следом не стало в последней на сегодня синей вспышке — оставив от него выжженное место и растекающиеся остатки подобной мареву субстанции, Король уселся посреди главного светильника, чтобы передохнуть… Когда он проснулся, то взглянул на свою дочь, мирно спавшую. — Сон? — через экран созданного голема отец посмотрел на пыльное небо, висящее над погибшей планетой. — Просто сон, эльдилов и Малельдила не существует, иначе они не допустили бы этого… Надо было думать, что теперь делать… Но в голове всё крутилось на стихотворный лад: Я символ созидания и разрушения Я начало и конец. С моим хвостом во рту Я Круг Вечности. … Я первый и я буду последним. Я Змий веков.