Революционерка во Франксе

Накануне финальной битвы голова Хиро была занята мыслями о том, как бы ему ещё подготовится: — У монахов точно есть какой-то козырь, иначе они не стали бы подпускать нас так близко, — Хиро потирал пальцами гладкий юношеский подбородок без намёка на растительность. Ноги не находили себе покоя, покрывая босыми подошвами каждый клочок пола комнаты. — Не говоря о том, что они позволили достроить Хрингхорни, — напомнил с экрана Франкс. — Возможно монахов вообще не было на планете, но они следили за происходящим и вернулись со своими подручными только тогда, когда узнали точно — я родился снова! — Хиро рассуждал, постоянно ходя по комнате. Рядом притягивала ноги Зеро Ту, по большей части молчавшая и следившая за тем, как любимый гонял тут воздух. Освещение играло на её светлое-розовой коже, сочетающейся оттенками с гривой волос и румяной выразительностью губ. Мрачный Клеф ровно стоял рядом вместе с задумчивой Икуно. Тройняшки-альбиноски немного поодаль сидели на подушках в привычном безмолвии. — «Да, спасибо, Синдзи! У меня есть такой меч, но об этом козыре не знает абсолютно никто!» — только об этом довольно мог подумать Хиро. — «И в тело Зеро Ту имплантирован Ангел-хранитель, но Клеф об этом уже знает, а если знает, то и ВИРМ небось знает. Да и монахи должны иметь доступ к сознанию моей дочери, потому им это тоже известно». Хиро сказал: — Мне было бы неплохо знать, как запечатать это летающее влагалище: Купель Перерождения, созданную мной и Учителем ещё в те времена… Я мало что про это помню! — Хиро остановился и поднял руки к голове. — Кое-что я могу тебе дать из своих закромов, — предположил Клеф. — Это Око Уббо-Сатлы, артефакт, который позволяет получить доступ к памяти твоих предков. Возможно ты сможешь что-нибудь узнать из прошлой жизни. — Хорошо, давайте его сюда! — Хиро, не без доли надежды повернулся к этому мрачному Взрослому. Клеф достал волшебную палочку и стал попутно прояснять для Икуно, как вызывать с помощью магии определённый предмет, который заранее был так заколдован, чтобы его можно было телепортировать. Клеф протянул возникший в руке камень, величиной с маленький апельсин, — Хиро сразу внимательно изучил артефакт: слегка приплюснутый и поэтому напоминавший планету с ярко выраженными полюсами, камень казался матовым, внутри него что-то постоянно менялось, а в центре то появлялся, то вновь угасал необычный свет. Он молча взял Око, всмотрелся ещё раз, кожей уловил пульсацию. — Геолог привëз этот артефакт из Гренландии, — кратко объяснил Клеф, из памяти Виктора наш Хиро смог сходу понять, что такое Гренландия — какой-то покрытый холодом клочок суши на Земле, — нашëл подо льдом, по их словам — в миоценовом слое. Он принадлежал колдуну из древнего Талана. Тебе следует сесть с ним и медитировать — с его помощью тебе откроются образы из сознания предков, — пояснил Клеф. Потом добавил: — Лучше нам оставить его одного. Если нам более нечего обсудить. — А я могу взглянуть на этот артефакт? — также проявила к нему интерес Икуно. — Можешь, но быстро: если обычный человек будет использовать его слишком долго, то Око поглотит его. Оно достаточно опасно для слабых существ. Например, древний маг Зон Мезамалех был одним из могущественных магов своей эпохи, но даже он был поглощён. Такие слова заставили всех, мягко говоря, насторожиться. — Однако Зон Мезамалех не обладал и долей силы Хиро. Ты сам можешь в этом убедиться, если встретишь его — этот колдун до сих пор заперт внутри Ока, — сообщил Клеф. — Так что тебе нечего опасаться. А вот тебе, Икуно, лучше не трогать этот артефакт без нужды. — Хорошо, я не буду, — признаться, ничего удивительного, что у Икуно пропало всякое желание иметь дело с очередной дьявольской штукой. — Так… — Хиро взглянул на Зеро Ту, которая в свою очередь ответила серьёзным взглядом: — Не бойся, если эта штука меня сгубит, то мне нечего тягаться с Двуликим. — Хорошо, любимый, я уверена, что ты сможешь совладать с этой штукой, — Зеро Ту изменила положение, сев более удобно. Хиро посмотрел в Око Уббо-Сатлы, попутно вспоминая из памяти Виктора, кто это такой: Уббо-Сатла Демиург, он же Тиамат, он же Ялдабаоф — живой океан слизи, который, как считалось, послужил источником жизни на Земле. От его материала Старцы создали расу Кайдзю для войны с расой Ктулху, а также своих рабов — аморфных шогготов. Протошоггот Йог-Сафа, заключённый внутри корпуса Меха-Короля Гидоры, был прямым порождением Уббо-Сатлы Демиурга — одного из Богов Мифов Ктулху, побеждённых Первородной Расой Предков. — Ладно, буду работать, — Хиро уселся поудобнее в ближайшее место, где это было возможно, и положил волшебный предмет в ладони. — Идите, мы уже обсудили что могли, — Хиро распустил военный совет. — Мне нужно побыть одному. Если эта штука меня поглотит, то мне не было бы смысла сражаться с Двуликим. Что так, что сяк — а мы обречены. — Тогда удачи тебе, Хиро, — Франкс отключился, смотря напоследок с долей обеспокоенности в живом глазу. — Хорошо, любимый, я верю в твою победу, — Зеро Ту встала, чуть подошла к Хиро и только близким проницательным взглядом двое возлюбленных попрощались. — Иди, займись чем-нибудь другим, — грустно, но доброжелательно молвил Хро. — Желаю тебе побольше узнать, любимый, — после Зеро Ту развернулась, слегка сверкая розовой кожей своих голых стоп, и быстро ускользнула из комнаты. Остальные, оборачиваясь на Хиро, также покинули его. — Что-то сладкого захотел! — оставив позади то помещение, Зеро Ту бухнулась за столик. — Икуно, может ты наколдуешь мне сладости? Икуно хотела важно нечто ответить на это, но в последний момент юная волшебница сама себя остановила. Подумала и сказала: — Хорошо, проверим твою интуицию. Икуно достала волшебную палочку, взяла первый попавшейся под руку предмет, взмахом обратила его в одну из тех, конфет, которые ест Зеро Ту. — Спасибо, — последняя схватила конфету. — Стой! Ты ничего не чувствуешь? — А?! — Зеро Ту, по взгляду было видно, и правда нечто почуяла — с не очень добрыми глазами посмотрела на конфету. Понюхала. — Да, мне не нравится… Она отложила, сведя брови, а потом вопросительно поглядев на напарницу. — Икуно, я не буду есть, оно опасно. Тут Зеро Ту поняла: — Ты нарочно наколдовала несъедобную конфету? — Я просто хотела проверить твою интуицию. Икуно удобнее села за стол и отвела конфету: — Я бы не за что не дала тебе её съесть. Все предметы, обращённые моей магией, через некоторое время становятся обратно тем, чем они были. — Я поняла!.. — Зеро Ту шире раскрыла глаза. — Как в сказках, которые я читала, пока искала ту книгу с любимым. Деньги, созданные магией, обратно становятся черепками, а карета — тыквой. — Во именно, — обратил на них внимание Клеф. — Я убил тысячи людей, всего лишь подкладывая им то, что я сделал едой. Да, представление о том, что созданное магией становится через некоторое время тем, чем было раньше, взялось не на пустом месте. Человеческая магия работает именно так. Она очень несовершенна и ущербна, прямо как природа самих людей. — А для любого, у кого нет интуиции, — Зеро Ту взглянула на конфету, — это идеальное орудие подлого убийства. Ведь ни одна экспертиза не поймёт что это такое. — Вот именно. Маги в моём мире постоянно убивали так всех тех, кто им не нравился. Конечно опытные маги могли отличить такую конфету, но неопытные и простые люди — они постоянно падали замертво безо всяких боевых заклинаний и лишних взмахов волшебной палочкой. Я уничтожил тысячи людей таким образом и в этом мире, особенно среди тех, кто стоял на пути власти APE. Хиро смог организовать себе комнату для медитаций, где на полу располагались различные подушки и подстилки. Тут стояли в подсвечниках специальные благовония. Хиро коснулся подушечками пальцев фитилей и маленькие хвостики задымили, очень тонкие струйки поднялись в воздух и обдали Хиро специальными наркотическими ароматизаторами. Если нюхать долго, то и без мистики от подобного может немного поплыть перед глазами. Хиро носил облегающие футболку и штаны одного тёмного цвета. Он достаточно спокойно приземлился на мятую подушку. И удобно поместил ноги — босые ступни в разные стороны, немного поднял руки, но потом быстро сложил кисти внизу перед собой, сильно опустил голову и плотно закрыл веки, потом немного расслабил. Камень теперь был у него в пальцах. Комната исчезла. Хиро стремительно погрузился в воспоминания своего предка и первым, чьи воспоминания оказались ближайшими, стал доктор Клеф. Хиро не ожидал его тут увидеть, но он быстро вспомнил, что нынешняя его инкарнация обязана своим рождением генетическому материалу этого человека. Тогда он ещё был человеком, а не жуткой смесью рёвозавра и машины, обтянутой силиконовой маской. Хиро увидел и опознать жизнь сообщества волшебников, которую те вели тайно от маглов — людей, которые не владели таковыми силами. Клеф, которого тогда звали Томом, начал жизнь в английском приюте — вообще Хиро оказалось очень непривычно видеть примитивные города, где кругом стоят эти дома всего в несколько этажей, над головой — открытое небо. Том с самого детства знал, что у него есть особенные способности, которых нет у других. Он не знал почему так, почему он особенный. И он хотел узнать — Хиро вспомнил это так, словно он сам мальчиком сидел и листал книгу за книгой. Да, это были детские сказки, и они дали ему понять, чем он одарён. Магией — чуждой для людского разума силой. Магией было проще сделать что-то, что может случиться без неё: разбить окно, которое могло лопнуть в следствии случайного стечения факторов. Это была дикая магия, сила, которая без развития, не способна ни на что впечатляющее. Она работает без заклинаний, просто на голом волевом усилии и не имеет прямо действующих и зафиксированных эффектов. Другие дети знали о том, какой силой владеет Том и страшно боялись, ибо знали, что не проживёт и дня тот, кто разозлит жуткого, нелюдимого мальчика. Том совершенно не переживал, что был одинок. Никто не был ему нужен — мальчик был рад иметь то, что он захочет, и потому спокойно себе читал в полном одиночестве. И уже тогда он понимал, что если о его даре узнает много людей, то они попытаются его уничтожить. Том был в этом уверен. Ведь он бы сам так поступил. Он всегда безжалостно уничтожал тех, кто был ему помехой. Никто из хулиганов, кто имел глупость задеть юное дарование, не прожил и месяца. Но в то же время Том никогда не злоупотреблял своей властью: он никогда не видел причин причинять больше зла, чем то необходимо. Он знал, что если внушить слишком сильный ужас, то кто-нибудь найдëт в себе силы убить его, когда он будет, например, спать. Его будут обходить стороной лишь до поры и до времени. Потому… Хиро вспомнил тут то, что говорил иерарх церкви в отношении паствы: — Мальчик, ты умный. Что делает цирковой раптор, если его тянуть за поводок? Если тянут бережно, он будет идти за тобой. А если ты будешь его дёргать, он откусит тебе голову. — Да, вы правы, — одобрил Хиро, — нельзя злоупотреблять властью прежде всего ради собственного благополучия. Том большую часть времени проводил совершенно один, читая книги, он прекрасно изучил все доступные науки и беседовал с умными учителями о физики и химии, об истории и астрономии. Некоторые из тех, кто понятие не имел о чертовщине вокруг мальчика, относились к нему очень хорошо, и Том отвечал им тем же, он никогда не производил в те времена больше жути, чем то было надо, чтобы отпугнуть тех, с кем ему не было интересно. А однажды к нему пришёл человек с бородой — волшебник. Он сказал, что в курсе о том, что Том особенный и что он такой же, и что он предлагает ему вступить в общество таких же. Том, без долгих раздумий, собрал чемодан. Хиро вспомнил своё собственное детство, он тоже в обеих жизнях был любознательным, тоже много читал и вёл себя обычно спокойно. Он многое хотел узнать. Но он не был одинок — в той жизни Зеро Ту была рядом с ним как его ровесница, в начале этой жизни у него был Мицуро, кого он забыл не по своей вине, потом у него был Горо. Том же всегда был один и одновременно с этим полностью самодостаточен. Он беседовал только с теми, от кого желал получать знания. Тогдашнее общество волшебников было замкнуто, скрыто от маглов. Элиту волшебного общества составляли общины монахов-мудрецов, занятых постижением высших истин. Волшебник с бородой, который забрал Тома, был как раз из этой элиты аскетов. Он часами рассказывал Тому о том, что они — волшебники, наделены душой, в свою очередь маглы — нет. Маглы — те, кто не умеют колдовать — это животные, низшие существа. — На Земле живут два рода людских, пусть по облику они схожи, — говорил седой волшебник, — но в сущности они столь же различны, как два рода людских и бессовестный скот. Люди Бога и люди плоти. Те, у кого, как ты верно заметил, нет дара — суть есть гилики или соматики, люди материи. Для простоты мы называем их маглами, как ты уже слышал. А мы все — люди с даром — психики, люди души. У нас есть скрытая частица Бога, которая застряла в этой плоти и образует нас, Том. В свою очередь те из нас, кто обучен применять этот дар, называются магами. Колдунами, чародеями, волшебниками и так далее. Но мы пока только психики. А есть ещё пневматики — люди Духа: те из нас, кто оставили привязанность к матери и те, кого после смерти ожидает большое приключение. — Большое приключение? — Том, кажется, приподнял бровь. — Да, Том, большое приключение. Маглы, подобно животным, не имеют бессмертной души, потому умирают насовсем. Как скот. В свою очередь психики после смерти плоти попадают в плен новой плоти. И только те, кто смог презреть плоть, пневматики, смогут вознестись над материей, над этим миром и отбыть на свою Родину в надзвëздный край. Затем бородатый волшебник поведал юному Тому о том, как высший Отец Эонов породил множество божеств, ангелов и духов. Одна из них — богиня София (или «Эон» София) оступилась от их высшей Небесной обители и пала в пустоту, где её отчаяние породило материальный мир и его правителя — Дьявола. — Души магов — суть есть частицы Софии, которым всем надлежит вернуться обратно к Небесной Семье в Зазвёздную Отчизну. Этот мир, где есть боль, смерть, зло, страдания полностью противоположен Царству Отца, где есть только радость, вечная жизнь, где нет смерти и боли. Маги считали своим долгом отрешиться от земных удовольствий, больше медитировать и молиться, жить в воздержании, меньше есть, а также заучивать заклинания, которые должны были помочь обмануть злых ангелов Князя этого Эона, которые стоят на границах материального мира и не позволяют бессмертным душам вырваться в Занебесную Отчизну. Это касательно идеала жизни в представлении элиты. Кроме неё были обычные волшебники, которые были не против предаваться усладам плоти, и так как они могли получить всё, ничего не мешало им жить в удовольствие. Их даже не интересовала власть над маглами — она была полностью не нужна им. Вкусная еда, гаремы из прекрасных представителей обоих полов, шикарные дома, обычно — загородные вилы и дачи, замки и особняки — у этой волшебной крови было всё для фривольной жизни. Высшая каста искателей просветления могла только морально осуждать их, но не более — старшие волшебники не препятствовали им выбрать «путь плоти». По их словам человек имел свободную волю остаться тут или «Отправиться Домой». Только путь плоти они считали аморальным и стращали тех, кто его выбрал ухудшением кармы, дальнейшим перерождением в животное и так далее. При этом монахи очень хорошо владели именно боевой магией — так как вместе с молитвами и постами они постоянно тренировали именно убийственные заклинания. Надо было им это для того, чтобы после смерти тела в виде бессмертной души прорываться сквозь полчища демонов, стремящихся преградить пусть к выходу из материального космоса. Потому монахи могли позволить себе прижать к ногтю кого угодно. Каждый из магов высшей касты обладал заклинанием мгновенного убийства — Авада Кедаврой. Они приписывали сотворение данного заклинания Каину, которого почитали великим героем за то, что он отказался приносить жертвы Дьяволу и первым совершил акт освобождения бессмертной души от оков плоти. По словам магов, они должны будут собрать всю свою неприязнь к материальному миру и направить эту убивающую мысль на злого демона, который преградит путь их душе. Этому заклинанию обучали только монахов высокой ступени. Надо сказать, что Том оказался змееустом — он мог ментально общаться со змеями и контролировать их. Все волшебники очень уважительно относились к тем, у кого был такой талант. Они очень уважали змей и считали их священными животными. Дело в том, что они верили в то, что Иисус Христос до того, как воплотиться в форме человека, избрал облик змея — того самого Змея, который уговорил Адама и Еву вкусить плод Познания от Древа Добра и Зла — именно это позволило им понять, что создатель их не настоящий Бог, а Дьявол — тюремщик, заковавший их души в темницу плоти и изнасиловавший их мать — Софию. Говоря о верованиях магов, стоит сказать, что почитали они трёх великих личностей — Меркурия Гермеса Трисмегиста (Триждывеличайшего), Иисуса Христа и Мерлина. Первому волшебнику глубокой древности приписывали авторство одного из своих священных текстов — Изумрудную Скрижаль, где говорилось о том, что автор общался с тем самым Великим Змеем — Змеем Веков, Офионом. Также создание всех основных магических дисциплин приписывалось именно Меркурию. Изумрудная Скрижаль включала в себя рецепт создания философского камня — артефакта, позволяющего делать эффект превращения магией необратимым. Иисуса Христа маги почитали как одного из наиболее важных богов — чародеи видели его посланником Царства Небесного, имеющего тысячи обличий, который неоднократно облачался в иллюзию плоти, чтобы помочь психикам освободиться от материального мира. У волшебников было своё Евангелие, где говорилось о том, что Иисус обучил тринадцать волшебников, но те пали от искушения власти над маглами, потому предали своего учителя и создали построенную на лжи и ереси христианскую цивилизацию. Мерлин просто был выдающимся историческим деятелем: в отличие от Гермеса и Иисуса он по крайней мере был исторической личностью, а не персоной преданий, мифов и легенд. Мерлин главным образом сотворил Радугу — тринадцать волшебных сфер-камней, которые могли даже магла наделить паранормальными силами. Маги приписывали в сотворении камней помощь Иисуса и очень хотели найти эти реликвии, якобы сокрытые где-то невежественным королём Артуром, который испугался даров Мерлина и решил спрятать их ото всех. Маги считали правителем материального мира «Князя этого Эона», проще говоря — Дьявола. Его они отождествляли с иудейским богом Ветхого Завета. Маги ненавидели христианское распятие, так как считали его самодовольным глумлением Дьявола, который думает что он победил, глумлением над Спасителем Иисусом. Они считали, что запрет на использование магии, которого придерживаются обычные христиане, мусульмане и иудеи — богохульной диверсией со стороны Сатаны, который не желает, чтобы люди с душой превзошли его. Маги тем не менее терпимо относились к учениям, которые почитают Иисуса Христа в любой форме, ибо для них это служило доказательством того, что Дьявол хоть и извратил учение Христа, но не смог стареть благую весть полностью. Единственное, маги ненавидели иудеев, ибо те не признавали Христа. Потому, если какому-либо магу из низшей прослойки приходило в голову поиздеваться над маглами, то он выбирал в качестве мишени именно иудеев, так как старшие маги в таком случае давали спуск из соображений «а вот эти иудеи совсем отвергли Христа и вместо этого почитают Дьявола — вот пусть испытывают на своей шкуре все ужасы материального мира, раз они почитают того, кто этим материальным миром правит». Все бедствия и искушения маги списывали на Дьявола, а их тексты содержали ужасные истории о том, как Дьявол изнасиловал собственную мать, создал одних животных, чтобы те ели других животных и т.д. — Однако, Том, — поучали его, — не следует бояться Дьявола. Ибо всякий достаточно могущественный маг сильнее Дьявола. Ведь мы — частицы Бога, а он — ошибка. Потому все ухищрения Дьявола обернутся против него. Например, Том, Дьявол создал гениталии, чтобы насмехаться над нашей чистой душой, запертой в нашей плоти, Дьявол создал семя, которое извергается у мужчины, и кровь, которая исходит из лона женщины, чтобы осквернить нас, но вместе с тем, Том, появилось размножение. Оно позволяет захватывать нам с помощью таинства небесного чертога витающие души, чтобы они могли обручиться тому, как покинуть этот мир, где всем правит Дьявол. Вообще вся философия магов о Дьяволе сводилась к тому, что Дьявол постоянно делал зло и последствия этого зла всегда играли против Дьявола. Это помогало магам не бояться Дьявола. — Дьявол извратил учение Христа, создал эту, льющую кровь как водицу церковь, но тем самым он заставил людей с душой присмотреться к своей лжи, и эти люди смогли опознать ложь Дьявола и встать на верный путь. Клеф был с виду невероятно послушным монахом. Обладающий стремлением к знанию и высоким контролем собственных эмоций, он смог быстро возвыситься и изучить многие тайные заклинания. Он смог очень глубоко погружаться в транс. Во время медитации Том смог видеть прошлые свои жизни, как все мастера-волшебники. Но в отличие от них Том не был предубеждён. Он был учёным, а не верующим. Маги видели свои прошлые жизни, в которых они были людьми или животными, или внеземными формами жизни, или демонами. Они верили в реинкарнацию. Их учение провозглашало реинкарнацию и всё остальное. Но из того, что верен только один пункту, не следует, что верно и всё остальное. Том это понимал, потому не стал сразу принимать за истину всё учение своих наставников целиком. Том добился огромных успехов в медитации и смог достигнуть такой высшей точки просветления, которая случалась у самого Хиро лишь два раза в жизни — когда он пересёк Врата Йог-Сотота и когда его скушала Шуб-Ниггурат. Тогда Том осознал, что учение магов-монахов, хотя и содержит зерно истины, в корне не верно. Нет никакого рая за пределами материального мира — там лишь бушующий первичный хаос, где предаются низменным страстям безумные божества внеземного ада. — Это логично, — сказал по этому поводу тогда Том, — к чему допускать злого Дьявола и стоящего над ним доброго Творца, если достаточно всего лишь допустить одного глупого Демиурга? Старшие маги ненавидели этот материальный мир, ибо он причинял им боль, потому они внушали себе, что там есть Надзвёздный Край. Но это глупо. Это нелепый ксенопатриотизм. И так как все маги, жаждущие рая, совершенно закрывают себя от той истины, что рая нет, исключительно потому, что она им неприятна, они никогда не смогу познать её. И это к лучшему для них. После этого, познав Высшую истину, Том вернулся к делам земным и обратил внимание на то, что происходит под носом. Тогда ему уже исполнилось двадцать и у него было несколько детей, к которым он не питал никакого интереса, потому спокойно замыслил путешествие. Тут надо прерваться и сказать, что монахи-волшебники иногда практиковали ритуальные соития, так называемое «таинство небесного чертога», оно производилось исключительно с целью зачатия детей — эти дети все должны были бы магами, если же они рождались маглами, то считалось, что отец недостаточно отрешился от наслаждения при извержении богохульного семени: маги исходили из того, что мага можно зачать только, если не испытывать удовольствия от полного акта. И вот покинув монастырь под предлогом миссионерской деятельности среди рядовых магов, Том отправился общаться с самыми разными представителями магического мира. Он посетил самые дальние уголки континента, где скрывались маленькие общины волшебников, зачастую творящие самые жуткие дела под покровом тайны. Том высасывал костный мозг, пил кровь из черепов и справлял иные жестокие обряды друидов с таким же спокойствием, с каким он до того хранил аскезу во имя Бога Добра. Маги-сатанисты верили, что раз Дьявол создал этот мир, то надо поклоняться именно ему и просить у него милости: по их словам Дьявол был Змеем Офионом и Меркурием Гермесом Трисмегистом, Иисус — вообще сын смертной женщины и племянника Сатаны [1], также Дьявол помог Мерлину создать ту самую Радугу, которая даже магла наделяет силой колдовать. Том совершил все необходимые преступления, чтобы войти в общину отпетых ведьм и чернокнижников, он повязал себя с ними кровью, чтобы узнать из тайны. И когда оказалось, что тайны эти весьма скромны, он без колебаний избавился от свидетелей. Несколько раз Том виделся с различными воплощениями Ньярлатхотепа — в частности, с Чёрным Человеком, которого призвали сатанисты Европы — этот глава конторы рогов и копыт — тот сразу заговорил с Томом как со старым другом, которого Враг всего хорошего оценил высоко, выше обычных культистов-дегенератов, и выдал Тому несколько эксклюзивных способностей, заклинаний и знаний, включая места нахождения Радуги Мерлина, Воскрешающего камня и этого самого Ока Уббо-Сатлы. Среди даров также присутствовала возможность говорить на языке акло — языке богов и демонов — которому нельзя обучиться, но который можно принять только как дар от Высших Сущностей. Ради этого Клеф даже совершил путешествие в Америку, где отыскал в одном университете странного паренька Джонни Каркозу, который выглядел как обычный молодой человек, только говорил очень плохо… потому что вместо рта у него зияло нечто среднее между анусом и влагалищем — вот поэтому Джонни носил на людях некую повязку на нижней части лица. От него Том получил дар акло, для этого, в том числе Джонни попросил возможность сделать минет. На самом деле это была очередная аватара Ньярлатхотепа, чьи вкусы, как и подобает сущему злу, оказались в высшей степени чудовищными — и подробности их романа с Томом были последним, что Хиро желал видеть. Потом Том хотел даже отправиться в Тибет, чтобы встретить легендарного бессмертного Чёрного Ламу — на самом деле, это был ещё один из не имеющих числа аватар Ньярлатхотепа. Поприветствовал его, а также посоветовал Тому, своему другу и любовнику, что если станет скучно, то лучший способ развлечения — зло ради самого зла. Были среди тех, кого встретил Том, и добрейшие и чистые сердцем люди, в их глазах он сам мог предстать очень добрым и приятным молодым человеком, и добром получал от них всё, что хотел и с добром расставался. Он очаровывал и мужчин, и женщин, он заводил дружбу с молодыми и старыми — он узнал множество людей, повидал дальние страны и стал очень влиятельной фигурой, в первую очередь как тот, кто отыскал Радугу Мерлина и Око Уббо-Сатлы. У него было всё, о чём Хиро мог бы желать, чтобы назвать это хорошей жизнью. Но со временем Тому стало скучно. И он устроил магическую войну и сам убил много волшебников, в том числе и тех, с кем недавно спал и водил дружбу, просто ради избавления от скуки и заодно проверил совет Змея-Дьявола Ньярлатхотепа. Попутно, когда Том стал чрезвычайно уверен в себе, понял, как работает магия и стал доверенным лицом совета старших колдунов, прирождённый злодей этот начал тешить себя убийствами и изнасилованиями детей! Да, этот негодяй обнаружил в себе влечение к малолеткам и к их страданиям. Выродок достаточно хорошо контролировал себя, чтобы никогда не совершить такое преступление по велению страстей. Вместо этого он просто открывал дверцу с сознательным стремлением проветрить помещение. То есть просто выпускал пар, когда насиловал, терзал, пытал, убивал голыми руками детей обоего пола от девяти до пятнадцати. Он делал это невероятно хладнокровно и решительно. Особенно если нравилось выпускать потроха и выедать содержимое. Хиро стало до невозможности противно копаться в таких воспоминаниях, он отправился по другим линиям своей крови, чтобы узнать прошлое рёвозавров… Которое тоже обещало явить много крови и жестокости. Но пока мы обратим повествование на что-то более жизнерадостное. Пилоты Тринадцатой Плантации и Девятого отряда получили возможность как следует отдохнуть после приключений на Той Стороне. Рёвозавры их не беспокоили, потому они предавались пяти главным наслаждениям: • Купание — ребята часто мылись и плескались в озере и не только в своём, но и в оазисах других Плантаций, которые состыковывались с их собственными. • Подвижные игры — они играли в футбол и салочки, иногда во что-то другое. Иногда они боролись друг с другом или бегали на перегонки. • Дружеские беседы — когда мальчики и девочки ели или просто давали отдых телу, то проводили часы за разговорами о самом разном. В первую очередь благодаря тому, что Франкс стал общаться с ними и тому, что тут были Девятые, имеющие за плечами больший жизненный опыт, они могли толковать о битвах, об отношениях, о том, что кому нравится и так далее. Часто эти беседы выходили чрезвычайно праздными и вызывающими прокатывающейся по комнате радостный смех. • Еда — пилоты сытно и вкусно ели. Угождали они чреву пять или шесть раз в сутки — три полноценных приёма пищи и два перекуса, при этом два раза — днём и вечером ели по две порции. Стандартный набор включал в себя утром омлеты и макароны, лëгкие салаты и овощи, мясное рагу, всевозможные компоты и квас, иногда были насыщенные белком каши и пирожки; на обед у них на первое подавались супы с рыбой и мясом, с овощами, на второе — ставили птицу с рисом и гречкой; на ужин — всевозможное мясо с ухищрениями, опять же, ветчина, говядина, бекон. Пирожки, пирожные, мороженные, торты, конфеты, ягоды, включая арбузы, и многочисленные фрукты шли два раза между едой и их ели всегда. Еда была особенно насыщенной белком и потому особенно хорошо восполняла семя для последнего, самого приятного из удовольствий. • Совокупление совершалось часто и с тем, кто тебе нравился. Единственное ограничение заключалось в том, что женщина, способна забеременеть от партнёра, способного её оплодотворить, не могла отдаваться тому естественным образом. Исключение касалось только Кокоро, которая уже носила плод под сердцем. Кроме неё, к услугам тех, кто желал совокупиться во влагалище, было представлено лоно Дельты. Надо сказать, что Франкс прямо пообещал выдать всем желающим такие средства контрацепции, что вероятность забеременеть при их использовании равносильна вероятности падения на голову метеора. Франкс также сказал, что Взрослые из совета Мудрецов давно могли бы так сделать, но поступили обратно из неприязни к самому естественному совокуплению и из желания насадить диктат ради диктата. Тем не менее мысль о недопустимости зачатия настолько плотно сидела в головах у людей-пилотов, что никто не решился по внутренним моральным причинам практиковать вагинальный секс с теми, кто мог забеременеть или оплодотворить. — Хе-хе, ну я думаю вы сами рано или поздно захотите экспериментов, потому сами вернётесь к тому, что когда-то было тем, с чего начинали все, — только мог развести руками по этому поводу Франкс. Особенно это бесило Горо, который хотел сношать Итиго во влагалище, так как видел: Итиго чрезвычайно приятен такой способ сношения, когда ей прочищает влагалище Альфа — она буквально душит низкого женоподобного блондина в объятиях и громко стонет в моменты происходящего оргазма. Если говорить о том, кто ещё с кем спал и как именно, то следует рассказать по порядку о предпочтениях и интересах каждого члена: • Футоши не покидал влагалище Кокоро и кончал именно туда. Больше его ничего не интересовало. Более того, он норовил после этого лежать с Кокоро и засыпать с ней. Иногда Футоши для разнообразия сбрасывал семя в Дельту — по совету мужа последней: — Футоши, я понимаю, тебе очень нравится Кокоро. А мне очень нравится Дельта. Но это не значит, что нужно сношаться только с той, кто больше тебе нравится. Иногда надо делать перерывы и кончать в другую женщину. После этого та, кто тебе нравится, будет казаться ещё приятнее. Например, — продолжал Эпсилон, — сейчас, кроме Дельты, я увлечён Наоми — которая очень нравится Дельте. — Да, вы спите вместе, — Футоши хорошо об этом знал, так как всегда, когда он извергался в Дельту, они делали это на одной постели — Эпсилон, Кокоро, Наоми были с ними двумя и обычно Эпсилон в такие моменты производил прочистку вагины Кокоро. В свою очередь сама Кокоро и Дельта, кроме того, что принимали в себя члены, также занимались ублажением Наоми — не было ничего привычнее для мужчин в такие моменты, чем сотрясать толчками позади ту особу, которая делает куни своей напарнице. Наоми для этого ложилась на спину и расставляла ноги перед девушкой: Дельта работала энергичнее, но она была привычнее, Кокоро трудилась своими устами у влагалища лесбиянки куда медленнее, но зато она была в новинку. Потому Эпсилон и Футоши извергались чрезвычайно приятно — парням обоим чрезвычайно нравился лесбийский кутеж: — Когда занимаются сексом больше двух человек, то лучше, чтобы это был мужчина и как минимум две девушки. Мужчины вроде нас с тобой, Футоши, — поучал Эпсилон после очередного такого оргазма, — лучше всего заводятся и выстреливают, когда женщины мастурбируют друг друга. Ничего лучше я не пробовал. — Я согласен — я сейчас испытал это на себе, — Футоши только несколько минут назад вытащил мокрый член из вагины Дельты, а Эпсилон из вагины Кокоро — сейчас оба мужчины отдыхали на кровати сразу с тремя девушками, а Кокоро и Дельта продолжали с двух сторон мастурбировать Наоми и всячески ласкать лесбиянку. Дельта, как более опытная, поручала Кокоро брать в рот соски Наоми и сосать. Наоми в конце концов очень приятно разрядилась от поцелуев, ласков, сосаний и пальчиков двух подруг. — Мне очень понравилось. Это очень хорошие ощущения. Спасибо, — Наоми рассыпалась в благодарностях. Кокоро ей по-доброму посмеялась, а Дельта с бодрой улыбкой хлопнула по плечу. Мицуру, когда желал кончить в женщину, также брал Кокоро — в такие моменты Футоши находился обычно рядом и не мешал, либо вообще мог отойти или даже валяться в глубоком сне. Конечно Мицуру пару раз сходил и в Дельту, залив семенем ей сперва вагину, а потом и попку. Дельта, надо сказать, охотно давала в оба места, и, сравнивая их, парни чаще выбирали второе — таким образом тот же Футоши тоже взял Дельту пару раз в попу, чего не решался делать с Кокоро. Ибо Дельта была опытной девочкой и явно очень чувствительной: по её словам она в принципе могла кончать и от анала. • Горо был однолюбом — то есть уверенно любил Итиго: терпеливо сосал ей для разогрева вагину и сношал, используя Альфу в качестве презерватива. Итиго отдавалась члену белобрысого, в свою очередь Горо привычно одаривал фрикциями Девятого — причиной его оргазма служили одинаково как красота дорогой сердцу Итиго, так и юношеские прелести Альфы, чьей зад, как ни крути, а уверенно выбивал в себя семя из Горо. Влюблённый в женщину, блондин кончал в другого блондина, и, если Альфа не находил кому бы потом отдаться ещё, Горо, Итиго и командир Девятых засыпали вместе все трое. Горо весьма хорошо заводился от них обоих, хотя его чувства, разумеется, были направлены на Итиго и больше всего Горо хотел ублажить именно её — потому Горо был готов, пока язык в конец не устанет, вылизывать влагалище своей любимой. Пару раз Горо удалось добиваться оргазма Итиго именно таким способом, пусть та была не из тех девушек, кто наиболее чуток к подобному способу наслаждения. Но в целом сама же Итиго охотно давала именно Альфе себя сношать — именно его очень частые фрикции пробивали эту женщину на оргазм — и Итиго оставалась чрезвычайно удовлетворена. Именно потому она стала очень хорошо относиться к Альфе и всегда помогала последнему в его собственной личной жизни. О сексуальности самого Альфы — позже. • Дзоромэ оставался верен себе — причиной его возбуждения служило наблюдение за тем, как совокуплялись другие. Дзоромэ мастурбировал на секс любых других товарищей, даже чисто однополые акты мужской гомосексуальной связи Гаммы и Беты вызывали у него стояк и он дрочил, глядя на это. Однажды, когда Дзоромэ увлёкся мастурбацией на это, то Бета предложил, пока его задница занята Гаммой, пососать член Дзоромэ. Дзоромэ без колебаний согласился и его инструмент долго находился в обработки рта Беты, покуда Гамма в удобной для этого позе пыхтел над задницей мужа. Встало у Дзоромэ достаточно хорошо и он сказал, что у него возникло желание сношать. — Бери меня сзади. Я не Альфа — я не большой любитель этого, но твой член выглядит достаточно компактных габаритов, чтобы без неудобства прочистить мою задницу, — с такими словами Гамма удобнее занял позу, чтобы предоставить Дзоромэ свой тыл. И Дзоромэ весьма живо прочистил этот анус в то время, как Гамма продолжал производить такую же процедуру с Бетой. Дзоромэ очень славно кончил, залив потроха красавца. Разумеется работа этого члена очень ярко окрасила последующий оргазм Гаммы и счастливый обладатель бордовых волос за это наградил Дзоромэ щедрым поцелуем прямо в губы. Но обычно, когда Дзоромэ хотел извергнуться в мужской зад, то прочищал он Мицуру и кончал в него. Тем не менее основным способом получения наслаждения у Дзоромэ оставалась мастурбация на женщин и чужое совокупление — особенно Дзоромэ любил кончать на лицо и грудь представительницам противоположного пола. Таковыми предметами извержения становились лицо и груди Мику, Кокоро, Дельты, хотя последняя обычно стремилась заглотить сперму и очень щедро и живо отсасывала у Дзоромэ, также извергался он на Итиго и на Альфу, последнего Дзоромэ охотно имел в рот и в зад — и находил это чрезвычайно приятным. Не брезговал Дзоромэ и Наной, и Наоми — словом он был всеяден и сложно было заметить за ним то, что он мог бы отдавать предпочтение одному партнёру: вместо этого Дзоромэ очень широко и живо проявлял свою сексуальность. Всё потому, что, как уже говорилось выше, Дзоромэ заводился тогда, когда кто-то другой занимался сексом, снимал с себя всю одежду (если она вообще была на нём: Дзоромэ предпочитал ходить полностью голым всё время) и присоединялся сперва по крайней мере наблюдателем. При этом, надо заметить, Дзоромэ достаточно хорошо относился к Мику и та всегда в ответ удовлетворяла его потребности. • Теперь о сексуальности Мицуру. Чувствительный обладатель глубокого духовного мира удовлетворял своё влечение к женщинам тогда, когда занимался сексом с Кокоро. Но его также привлекал свой пол и Мицуру имел потребность близости с мужчинами: он говорил, что любит Хиро и хочет спать с ним. Но так как Хиро был в другом месте, Мицуру в пассивной роли отдавался Дзоромэ, а в активной работал над задницей Альфы. Также у Мицуру был опыт сексуальных взаимодействий с Бетой и Гаммой, но он осуществлялся не через сношение, а через практики стимуляции и ласок гениталий. Перепало ему с Дельтой, но с Дельтой перепало вообще всем особям мужского пола — такая уж Эпсилону попалась жена. • Мику обычно отдавалась мужчинам Девятым, кроме этого она также проявила если не влечение, то тёплое желание ласкать и гладить Кокоро. Кроме Кокоро она же ублажалась с девушками, часто играя роль той, кто помогал делать приятно Наоми и Дельте. Но это уже были игры и ласки ради интереса — именно что удовлетворяла Мику себя с помощью Альфы, Гаммы и Беты. • Про Эпсилона уже говорилось выше, что любил он свою жену Дельту, но кроме того часто разбавлял сношение с ней групповым участием другой женщины. Член Эпсилона побывал в норках у всех девушек — противоположный пол он обожал. • Говоря подробнее о Дельте, следует сказать, что она очень игриво, активно и любопытно отдалась вообще всем — она с охотой приветствовала как желание женщин ласкать её, так и всегда подставляла все три отверстия под мужские копья. Из её особых связей, кроме супружества с Эпсилоном, стоит выделить её привязанность к Икуно — Дельта далеко не раз высказывала желание встретиться с ней. Кроме того, Дельта обслуживала лесбийские наклонности Наоми, но сложно было сказать, занимала ли та какое-то особенное место в сердце Дельты, или Наоми просто всегда оказывалась рядом, чтобы удовлетворить потребность одной женщины в другой женщине. Ещё у Дельты продолжались отношения с Альфой, достаточно специфические, о чём будет сказано ниже. • Гамма и Бета могли похвастаться своей моногамией и верностью друг к другу — супруги по большей части занимались сексом вдвоëм и делали это от пяти раз в день. Сплетались в объятиях эти мужчины не только там, где положено — на постелях, но и прямо там, где прониклись друг к другу страстью — просто на полу посреди комнаты, возле деревьев у дома, на траве, в углах, даже на столах для еды или в иных местах. Гамма мог очень легко удерживать Бету и прямо на весу прочищать возлюбленному задний ход. Горячие парни совершали анальный секс в разных позах, но Гамма в большинстве случаев оставался активом, а Бета — пассивом. Потому пилоты Тринадцатого отряда думали, что эти мужчины занимаются любовью исключительно так: только Эпсилон смог развеять это заблуждение, сказав, что иногда они меняются — на что сам Бета добавил, что он строгий универсал — может и принимать в попу и сам брать, в свою же очередь Гамме больше нравится иметь, чем самому принадлежать другому, но это не значит, что он всегда против побыть снизу. В доказательство после обсуждения этой темы Бета и Гамма совершили половой акт в обратной компоновки — Бета прочищал задницу Гаммы, а Гамме рьяно дрочил себе рукой. — Просто Гамма любит долго и упорно иметь, а такое, когда с тобой это делает любимый человек, это очень приятно тем, что побуждает оргазм без рук, — с улыбкой говорил обладатель элегантной синей чёлки. — И потому мне очень приятно кончать в кулак после того, как Гамма долго доводит меня до извержения. В среднем через день Гамма и Бета удовлетворяли один и два раза своё влечение к противоположному полу — они оба брали женщин, какие попадались, обычно это была Мику, но могла быть и Дельта или Нана. Ещё для них типично было иметь от раза к разу Альфу. Как уже говорилось выше, Мицуру, если у него появлялась потребность любви с мужчиной, встревал в связь между этими двумя, но обходился только ласками гениталий и иногда пробовал брать в попу то одного, то другого, но сам им не отдавался. — Мицуру, я бы поимел тебя, но боюсь, тебе будет больно, — предусмотрительно подумал об этом Гамма, наблюдая за тем, как Мицуру выкладывается на задницу склонившегося для этого Беты. — Это да, — ответил последний, — тебе лучше не быть пассивным любовником моего мужа: а то он любит очень-очень быстро и жёстко сношать. Я такое люблю, от этого я кончаю потом тоже очень ярко и даже не хочу ничего иного, но ты слишком хрупок для этого. — Я знаю, — потел и напрягался Мицуру над этой задницей. — Потому пусть, Гамма, Бета вылизывает тебе анус, а я буду смотреть на это, это будет меня возбуждать!.. — Ну хорошо, — Гамма вышел из положения наблюдателя и предоставил супругу свои шары. Бета очень аккуратно вылизывал анус между ними. Это не могло не спровоцировать отменный оргазм Мицуру в зад Беты. Более того, и сам Бета благодаря этому возбудился достаточно, чтобы сразу после этого распрямить спину и воздать супругу за все те акты любви, когда он находился в пассивном положении — и Бета в тот раз, благодаря Мицуру, смог отлично кончить в Гамму. • Сексуальные интересы Итиго вращались вокруг Горо и Альфы, но они скорее приходились ей друзьями по сексу, а вот чувства девушка питала только к Хиро. Но вдоволь удовлетворялась она именно с ними в той форме, в которой было описано выше. • Про Кокоро сложно было сказать, был ли ей вообще интересен секс как таковой или нет — она явно питала очень приятные чувства к Мицуру, но не ясно было, насколько они романтические. Хотя ей точно нравилась его внешность. По большей части Кокоро услуживала удовлетворению других, среди которых видную роль, кроме Мицуру и Футоши, занимала Мику, да и женщины вообще — Кокоро за миловидность и услужливость регулярно привлекали Дельта и Наоми. • Про Наоми если что и можно сказать, то в отсутствие Икуно, её привлекали Дельта и Кокоро, но по большей части она спала с первой и за это часто давала Эпсилону. • Нана и Хати занимались сексом друг другом, но они избегали сношения во влагалище, хотя иногда и практиковали его — для разогрева Хати сосал Нане влагалище, а Нана сосала у него член; если же Хати хотел сношать, то нередко сношал через Альфу — прочищал зад низкорослому блондину, который в свою очередь доводил своими толчками Нану до оргазма. Кроме того, домогался до Наны и старик Франкс, но давайте об этом всё же не будем. • Теперь, наконец, Альфа. Фетиши блондина были многочисленны. Для начала скажем, что излюбленным способом удовлетворения для него служило принятие в свои потроха сильных и частных толчков полового члена — более всего Альфа ценил анальный оргазм и особенно радовался тогда, когда после очень долгой прочистки такой оргазм сам случился без значимой стимуляции члена руками. Альфа также мог сношать женщин, но без того, чтобы ему одновременно с этим не прочищали тыл, развратный красавец брался за это дело только в одном случае, о котором мы скажем ниже. Кроме того, что Альфа с членом в заднице удовлетворял Итиго и Нану, а также некоторых других девушек, особенно Мику; он занимался сексом с Дельтой наедине. Командир Девятых обязательно хотел, чтобы никто не наблюдал за ними в эти моменты и подобное не могло вызвать интереса. Франкс предложил Альфе и Дельте для этого укромное место, где их не будут беспокоить, а после чего стал наблюдать через камеру и показал остальным. Для это Франкс подал двоим все необходимые им предметы для утех — хлысты, кнуты, даже удавки и наручники. Альфа начал как следует обходить Дельту всем этим арсеналом — он порол девушку до крови, сношал, щипал, кусал, связывал, сковывал, писал, испражнялся и заставлял поглощать ртом все свои выделения, включая рвоту, таскал за волосы, пинал, ягодицы вообще уничтожил, в зад и влагалище несколько раз совал очень большие для этого посторонние предметы. А в довершении ко всему повесил Дельту и дрочил на то, как она болтается в петле. Для Девятых это было не смертельно. Только после этого он кончил в Дельту, которая сделала всё, чтобы притвориться мёртвой. После этого около получаса Альфа наклеивал на подругу заживляющие пластыри. В целом часа через два прошли большинство повреждений и нельзя было и продумать, что Дельта подвергалась таким издевательствами и унижениям. Признаться, Эпсилон оказался намного шокирован тем, что проделывал Альфа с той, кого он любил. Потому, как только Эпсилон и Альфа встретились снова, последний по взгляду понял, что муж Дельты наблюдал за этим, и не без возмущения, с надутыми губами, повернулся к Франксу. Тот уж сознался, что всем интересно, чем заняты эти двое, когда остаются вдвоём, и взамен, на право смотреть, предложил Альфе выдать более изощрённые предметы для услад. — Дельта, скажи честно, тебе нравится то, что делает с тобой Альфа? — серьёзно спросил Эпсилон. — Да, очень нравится: я очень хорошо кончаю после того, как со мной производят подобное. Эпс, ты слишком меня любишь, чтобы поступать со мной настолько жестоко, а вот нервы Альфы позволяют мне делать подобное, — посмеялась Дельта, кажется, с долей смущения. — Признаться, я хотел бы, чтобы со мной самим сделали то, что я делаю с Дельтой, но это должен быть обязательно мужчина, — Альфа немного задумался об этом. — Я мог бы сделать нечто подобное, — согласился Гамма, — ты же знаешь, у меня хватит характера быть с тобой жестоким. Но мне точно потребуется помощь. — Тогда уж я помогу, — согласился стоящий рядом Бета. — Нет-нет, я много раз веселился с вами, но вы никогда не были достаточно жестоки, чтобы обойтись со мной так, как мне бы того в идеале хотелось, — Альфа отказал. — Мне нужно найти жестокого мужчину, чьи вкусы в сексе в высшей степени деспотичны. Так что пока никто не стал браться за удовлетворение Альфы с этой стороны. Одновременно с тем он получал удовольствие под натиском тех мужчин, которые приходили на Плантацию. В моменты обменов ресурсами, любой из Тринадцатого отряда мог выбрать, с кем ему переспать из соседней команды. Альфа всегда выбирал себе парней покрепче, Гамма и Бета брали на примету женщин. Обычно именно они трое и веселились совсем уж активно. Итиго должна была заводить руками и ртом тех мужчин, которым предстояло взять Альфу. Иногда в этом участвовали и другие женщины. Кроме всего этого Альфа решил подобрать себе индивидуальную униформу. Франкс посоветовал тому, кто более всех получился похожим на его жену… Да, Франкс спал именно с Альфой, разумеется, всегда находясь в активной позе и видя в этому юноше свою Карину. По крайней мере её внешность. Но об этом давайте не будем. Альфа, по наводке Франкса, изготовил себе нечто среднее между униформой гитлерюгенда и облачением из секс-шопа. Его торс по-прежнему закрывал китель, но короткий, немного ниже пупка, оставляя линию голой кожи между именно самим кителем и тем, что закрывало таз. А таз закрывали фактически трусы, очень обтягивающие и обнажающие часть ягодиц Альфы. Самое весёлое — это то, что данные трусы имели ремень с пряжкой, исключительно ради красоты. Ноги Альфы в целом были обнажены, стопы обуты в высокие и тонкие сапоги с выраженным кованым каблуком. На голове блондина иногда лежал военный берет. И знаки на этой униформе были такие, какие выбрал Хиро — то есть фаллос, рот, анус и вагина. То есть фактически Альфа ходил без штанов, в трусах, в сапогах и фашистском кителе с беретом и ремнём. На берете ещё красовалась летящая птица с двумя головами. Ему это очень понравилось и истинный ариец долго любовался перед собой в зеркале. — Отличная одежда, наверное стоит всех мужчин обрядить в это. Как думаете, доктор Франкс? — Штаны придумали не просто так — есть ведь далеко не самые красивые мужчины, которых ты бы не хотел видеть в таком наряде, — аргументировал Франкс. — Что если так буду ходить я? Ты же не геронтофил? — О, ну вы правы! Я-то на вас без одежды глядеть не намерен, а на попе у меня глаз нету, — согласился Альфа, виляя задницей в трусах и своими полуголыми ногами перед зеркалом. — Но я красив, потому, думаю, много мужчин теперь будет меня хотеть ещё больше в такой свободной униформе! Я обожаю ловить на себе взгляды мужчин, которые хотят совокупиться со мной! Вот почему я всегда не любил, когда Йота рядом: тогда мужчины никак не могут оторвать взгляды от её огромной груди! Франкс посмеялся: — Альфа, а я ведь могу тоже сделать тебе грудь… — Нет, никогда и ни за что! — Альфа злой девочкой подпрыгнул на месте от такого и опять мило надул губы. — Я никогда не хочу уподобиться полу, который я ненавижу! — Неужели ты хочешь подражать женщинам, но при этом ты не хочешь полностью быть женщиной — потому что женщины тебе противны? — рассудил Франкс. — Э-эх! — Альфа начал ходить вокруг да около, прекрасный блондин в откровенном наряде шагал в точности как женщина и вертел жопой, чем заводил Франкса. — Старый пердун, если бы только ты знал, если бы мог понять, как сладостно испытывать ощущение, что ты превратился в женщину! — Альфа стал активно и очень эмоционально двигать руками. — Вот поистине потрясающее противоречие: я ненавижу женский пол и в то же время хочу имитировать его! Ах, как приятно, когда это удаëтся, как сладко быть женщиной для тех, кто хочет тебя! Какое блаженство — быть поочерëдно, в один и тот же день, любовницей целой кучи мужчин — толстяков, атлетов, худых астеников; европейцев, негров, волосатых кавказцев, которые то ласкают, то ревнуют, то унижают или бьют меня; а я становлюсь то торжествующей победительницей в их объятиях, то пресмыкаюсь у их ног, то ублажаю их своими ласками и воспламеняюсь самыми разнообразными способами. Нет, нет, Франкс — нормальным мужчинам вроде тебе никогда не понять, какое это удовольствие для мужчины с такой организацией как у меня. Но попробуй, забыв о свой норме, представить себе сладострастные ощущения этого блаженства, устоять перед которыми невозможно, впрочем, невозможно и представить их… Это настолько щекочущее ощущение… Сладострастие настолько острое, восторг настолько исступлëнный… Я теряю от этого голову, иногда теряют даже сознание: тысячи самых страстных поцелуев не в состоянии передать с достаточной живостью опьянение, в которое погружают меня десятки мужчин. Я таю в объятиях мужчины, наши губы сливаются, и во мне просыпается желание, чтобы все моë существо, всë моë существование перетекло в его тело… чтобы мы превратились с ним в одно неразрывное целое! Если я когда-нибудь и жалуюсь — так лишь оттого, что мной пренебрегают мужчины: я хотел, чтобы мой мужчина, очень сильный, проник в меня своим мощным органом, чтобы его семя, кипящее внутри меня, своим жаром и своей неукротимостью заставило мою сперму брызнуть в его ладонь! И… Альфа хотел сказать что-то ещё, но грязный Франкс, живо возбуждённый от таких речей, накинулся на этого мальчика-подростка, с лицом его жены, и мы, пожалуй, оставив их… А как шли дела у Хиро и Зеро Ту? Они вместе с Икуно и Тройняшками готовились к битве за Гран Кривас. Например: — Атакую, любимый! — Зеро Ту выбросила ногу — Хиро сложил руки, чтобы отбить пущенную розовую стопу, но это оказался дохлый номер: — Ах! — Хиро отскочил на шаг назад и схватился за заболевшую часть руки. Почти полностью голые или вообще раздетые, они так тренировали рукопашный бой — и Хиро, как всегда, вылетел, потому что Зеро Ту была опытней и сильнее. Он вспомнил, что проигрывал любимой и в той жизни всегда, когда они вели рукопашный бой. Зеро Ту тренировалась в той жизни всё детство, чтобы защитить себя от фанатиков или просто от тех, кто хотел поиздеваться над слабым, и с удовольствием желал оторваться на краснокожих, потому что мораль доминирующего учения ясно говорила «это не преступление, это похвально, делать это над такими, как они». — Эх! — Хиро никогда не мог с ней справиться: она всегда была проворнее и быстрее него. — На те! — в ответ на его бросок, Зеро Ту смогла так быстро и сильно долбануть Хиро откуда-то наискосок в бедро, что любимый аж рухнул на живот и разбил себе нос. И фингал получил. Это прошло за несколько минут, но всё-таки. — Давай, любимый, — помогла любезная жена ему подняться. — Какой ты у меня красивый, — поцеловала она его в разбитую и кровоточащую бровь. — От твоих поцелуев это быстро заживёт, — Хиро радостно пососал в губы любимую в ответ. Он никогда не злился, если она его больно отделывает. Он вспомнил, как они катались по синему полю: он — полностью синий, она сорвала с него одежду, она — чисто-красная, ибо он желал видеть её в том, в чём она пришла в мир, где её будут незаслуженно ненавидеть всю жизнь. Он всегда говорил Зеро Ту, что любит её цвет кожи и не представляет себе иной. А Зеро Ту же была горда и всегда говорила, что никогда бы не поменяла цвет кожи на синий, даже будь у неё такая возможность. Она говорила, что ненавидит такое общество, чья мораль, культура и религия считают похвальным делом убивать таких, как она — потому она никогда не пойдёт на то, чтобы стать «нормальным человеком» для такого общества — она всегда будет против него! И носимый с гордостью красный цвет будет знаком тому. Тогда, когда они катались по полю, насекомые взлетели с колосьев и травинок. Они прокатывались — и то была дружеская борьба и одновременно объятия любви. Это казалось им чертовски безмятежным. — Ничего, Хиро, не один ты первый! — оптимистично говорила сейчас Зеро Ту. — Я тренировала Тройняшек, — простëрла она руку к троице альбиносок, — и всех Девятых. Они, к слову, даже превзошли меня. Эй, потренируйте Хиро. Трое почти голых бледных девиц с длинными волосами подошли к нему синхронно. Потом они заняли позы, привычно телепатически умея соображать на троих. — Да ты шутишь… — Хиро аж показал растерянность в своей позе перед ними. Одна ринулась к нему — сперва Хиро подумал, что нападавшая попытается толкнуть его или задействовать руки, но вместо этого Эта резко завыкидывала ноги — на манер Зеро Ту — те, бледные, а не розовые, замелькали перед лицом Хиро. — Да ах!.. — такой же почти голый брюнет опять кинулся отступать, подпрыгивая. Но следом же, резво переставляя ноги, он набрал расстояние, резко кинулся к Эте — Зета и Тета пока не нападали, а Зеро Ту стояла и с интересной улыбкой наблюдала, попутно кидая в рот розовый леденец — Хиро обхватил с боку выкинутую ногу Эты: когда он использовал сие, чтобы повалить её, бледная девица успела подставить руки и пасть на ладони, попутно она попыталась освободить схваченную ногу и ещё долбанула другой ногой Хиро по голени. Но соперница таки оказалась прибита к полу спиной — Хиро ещё раз приложил покрепче и воздвиг пятку проигравшей на горло. Эта замерла, признавая своё поражение. — Знаешь, любимый, ты кажется не готов драться со мной честно потому, что любишь меня, — Зеро Ту облизывала конфету. — Эй, вы можете внушить иллюзию Хиро, что я — не я? Чтобы он не понимал, с кем сражается. — Зеро Ту, им не подделать ни твой запах, ни звуки твоих движений, — сейчас Зеро Ту повернулась к Зете и Тете, и Хиро подошёл к своей жене со спины и обнял, зарылся в несравненные розовые волосы. — К тому же их иллюзии недостаточно сильны, чтобы обмануть мои чувства — я всегда тебя узнаю. Тренировка продолжалась и, не желая опозориться перед любимой, Хиро отбивался от Тройняшек. Без всевозможного разврата дело подготовки не обходилось. Кокетливая любительница конфеток — Зеро Ту — не пропускала ни одного подходящего по комплекции и внешности парня. В то время как обладательница величественной груди то восседала и брала сама, то ложилась и отдавалась, Хиро наблюдал за подобным и кого-нибудь чистил — это могло бы влагалище Икуно или анус Ланца — к последнему юноше Хиро выражал остатки страсти. Одновременно обычно кто-нибудь работал над задницей самого Хиро, чтобы обеспечить мужу Зеро Ту более чувствительный оргазм. Тройняшки если и занимались сексом, то без особого разбора и искушения — просто давали себя познать любым мужчинам, в том числе тем, которые не нравились Зеро Ту, и которые в это время не тратили свои силы на прочистку задницы Хиро. Сам Хиро занимался сексом с Зеро Ту в то время когда у жены не было новых мальчиков — часто тут были дополнительные участники: вообще количество половых актов за день было таково, что групповой секс практиковался чаще обычного. Сам Хиро не стеснялся брать женщин из других отрядов, которые ему нравились, и смотреть на то, как они занимаются лесбиянством с его женой и Икуно. Сама Икуно, кроме того, что давала по причине услужливости тем мужчинам, которые этого хотели, ещё и активно ублажала свою естественную страсть к девушкам — она спала с самой Зеро Ту, с Тройняшками, которые, ко всему прочему, внушали ей иллюзии Итиго, и также пробовала заниматься любовью с теми девушками, которые прибывали из других отрядов. Несколько раз Икуно хвалилась тем, что ей это понравилось заниматься этим с совсем незнакомыми девушками. Вот сейчас, когда Хиро отправился медитировать, Зеро Ту и Икуно попили чай со сладким и чаровница, обладательница розовых волос и пышных форм, не говоря уже про выразительные губы, решила потешить себя девичьими усладами с Икуно: — Эй, если ты говоришь, что тебе надо тоже отдохнуть от изучения магии, то пошли, я сделаю тебе приятно. — О, да, давай, Зеро Ту, — Икуно, в принципе, очень заинтересованная в красоте и опыте Зеро Ту, согласился совершенно ожидаемо и в этот раз разделить ложе с такой очаровательный особой. Девушки прибыли на постель и сняли то небольшое количество одежды, каковое они на себя набрасывали. Зеро Ту свободно откинулась на постели, вытянула ноги, груди её предстали направленными сосками к потолку — Икуно, также обнажённая, но с куда более скромными формами, забралась на Зеро Ту и поцеловала свою любовницу. Жена Хиро в ответ взялась подругу всячески поглаживать и обнимать, горячо сосать, сосать ей язык и трогать груди, брать соски и достаточно аккуратно массировать. Потом Зеро Ту предпочла потрогать вагину Икуно, просунуть туда пальцы, помассировать клитор. Икуно стала в ответ делать это же: потрогала груди, титьтки, что очень возбуждали её, опустила пальцы к вагине Зеро Ту. Так обе девушки какое-то время мастурбировали друг другу. — Давай взаимно сосать, — Зеро Ту привычно было вступать в ласки с женщинами, но это она делала главным образом для возбуждения Хиро — сама она не так часто полноценно занималась сексом со своим полом — и вот сейчас как раз настал момент для такого разнообразия. — Если заниматься этим только с мужчинами, то это явный недостаток разнообразия, — прокомментировала гордая прелестница, вытягиваясь своим шикарным телом и занимая положение на Икуно: божественная красавица протянулась и уткнулась устами прямиком в горячее влагалище подруги. — Угу, — согласно издала та звук, когда её рот соприкоснулся с вагиной Зеро Ту, пододвинутой прямо к лицу. Так девушки какое-то время без лишних слов сосали друг другу и испытывали значимое блаженство от подобной практики. Хотя такие ласки не давали до конца отдаться усладам, ибо требовали постоянно отвлекаться на услаждение партнёра, они, тем не менее были приятны и хорошо подходили для разогрева двух женщин. — Хорошо, — сказала Зеро Ту, — как насчёт чего-нибудь ещё попробовать? — А что ты хочешь? — Сейчас… Зеро Ту не имела всё же за плечами такого большого опыта общения с женщинами, какой был у неё с мужчинами. Потому она воспользовалась подсказкой: приказала компьютеру вызвать перед собой изображение всех поз для актов лесбийских сношений. Самые разные позы предстали взору двух девушек. — Признаться, я не знала, что их так может быть много, — Икуно обычно практиковала орально-вагинальные ласки. — Давай попробуем потереться влагалищами, как тут, а то я так редко пробовала, — указала Зеро Ту. — Хорошо. Тем более так я смогу видеть твои груди, а они мне очень нравятся, и твоё лицо, — Икуно помогла Зеро Ту поднять свою ногу и опереть ту на плечо. Партнёрша очутилась над ней и немного склонилась грудью и лицом. Половые губы коснулись половых губ — две женские розы, мокрые от предварительного разогрева, совершили поцелуй и потом стали тереться друг о друга. Похотливая Зеро Ту сразу начала энергично высекать таким образом искры удовольствия. Да и Икуно понравилось. — Делай так, это приятно, — хотя и было непривычно. Наверное с менее энергичной девушкой было бы не так приятно. — Я вспоминаю: когда была маленькой, то тёрлась обо всё на свете, я даже удовлетворяла себя о край стола, — вспоминала Зеро Ту. — Ты рано начала мастурбировать? — спросила Икуно. — Я всегда мастурбировала, сколько себя помню. Как поняла, что тепло и ласки могут вызывать такое наслаждение, то делала это всегда, — говорила активно работающая Зеро Ту. — Делать себе приятно, это самое первое, что я делала всегда. Зеро Ту похотливо облизала свои выразительные губы и ещё быстрее заездила своими гениталиями… Хиро погрузился в прошлое своих предков. Самых далёких. Он видел постоянные войны и убийства. Кровь лилась рекой — древние племена разумных рёвозавров постоянно совершали жестокие схватки за еду и территорию — и не только: они ели мясо убитых, насиловали живых и уже не очень, мужчин и женщин — победителю было плевать. Хиро слышал о таком варварском обычае, как право победителя — заключалось оно в том, что победитель мог сделать из проигравшего секс-раба. Обычно им пользовались женщины — по понятным причинам, в то время как мужчины, особенно не думая о праве, просто брали силой. Надо сказать, во время жизни Хиро на древней Малакандре такой обычай уже ушёл в прошлое. Но сейчас Хиро видел его во всей красе — женщины, дети, мужчины — тем, кто побеждал, казалось, было плевать кого насиловать. Очень часто проигравших, после долгих изнасилований, когда они надоедали победителям, просто убивали ради еды. И, надо сказать, если бы победа досталась другому племени, то ставшая ныне жертвой сторона, со своим противником, поступила бы также. И хорошо, когда дикари и варвары просто убивали перед тем, как готовить — иногда победители этого не делали и, ради торжества внутреннего садизма, готовили своих жертв заживо! Такая практика карательной кулинарии применялась к тем, кто не хотел сразу сдаваться под натиском атакующих. Так что Хиро, когда перестал копаться в памяти Тома, всего лишь сменил шило на мыло. Не было предела тем ужасам, которые проносились у него перед глазами. И тут, надо сказать, Хиро вспомнил о всех тех словах хвалы, которые пели Взрослые во славу Прогресса. И сейчас Хиро подумал — Прогресс всё-таки благо. По крайней мере во время его рождения никто не практиковал ритуал публичного поедания своих врагов заживо! А ведь существовало столько рецептов среди дикарей того, как можно вкусно есть врага и не давать ему откинуть копыта! Хиро ко многому привык, но даже у него волосы стали шевелиться от тех буквально кулинарных ужасов, которые творились во времена той древней дикости! И что самое главное — многие и тогда ужасались этому, но лишь грустно говорили «такова жизнь», жали плечами и водили рогатыми головами. Добродетельным считался тот, кто лишь гуманно убивал своих врагов и их семьи, но не приказывал отдавать красивых членов семьи на всеобщее поругание и не позволял из них заживо готовить еду потом или сразу во время этого. Но добродетельными были не все — большинство было обычными. Обычные любят своих, но три шкуры сдирают с чужих, а то и с тех своих, кого они просто не любят. Вот взгляните на этого «первозданного человека Руссо», следующего своим природным позывам к добру и ко злу! Страшно сказать, кто по тем временам считался порочным — хотя тут было просто: порочные просто насиловали и убивали без меры, включая своих, пока их самих кто-то не укорачивал на голову. Однако Прогресс сделал своё — Хиро увидел, как первые островки цивилизации синекожих обитателей Малакандры возникли там, где можно было успешно вести сельское хозяйство, то есть в долинах полноводных рек. Жрецы Шуб-Ниггурат и её близнецов — Нуга и Йиба (единых в Ксаксаклуте) — могли взывать к тинктуре жизни и усиливать способность семян прорастать, потому с помощью магии священники смогли победить голод. Климат на том континенте хорошо способствовал плодородию, потому со временем цивилизованное общество стало менее жестоким. Это если не считать того, что жрецы часто делали ритуалы более жестокими, чем это необходимо — они пили костный мозг, вырезали сердца и извергали сперму в окровавленную воду — Хиро в принципе знал, что такая магия не требует такой жести, но те жрецы выросли из примитивных шаманов, так что откуда им было знать? Жрецы могли приносить в жертву пленных и обычно отдавали их, потому они всегда поощряли священные войны: — Мать Малакандра ест собственных детей, потому необходимо возвращать ей то, что она порождает! — голосили они, практикуя всякие прочие негуманные способы пустить кровь на алтаре. Но это подробности. Одновременно наблюдая за развитием земледельческой цивилизации, Хиро видел, что кочевники были столь же жестоки — они постоянно атаковали земледельцев, чтобы грабить и убивать. Хиро видел, как те, кто не мог отбиться, вырезались полностью. Потому что нападавшие не могли остановиться — потому что контролировать эмоции дело слишком сложное для них, а все страсти его расы были слишком сильными. Сильнее, чем у людей. Хиро видел, как часто ломалась сталь низкого качества, изготовленная в те времена, из-за того, что ею слишком сильно и не переставая били друг друга рёвозавры в пылу кровопролития. Хрустели древка копий, ломаемые голыми руками. И женщины, мужчины одинаково рьяно и на ровне друг с другом лили горячую синеву. Вот одна женщина буквально голыми руками схватила за голову мужчину, который, как казалось, засмотрелся на секунду на её обнажëнную грудь, и следом на эти нагие мячики полилась синяя кровь — сильная женщина за пару секунд выдавила пальцами глаза врагу! Рядом красивый парень-рёвозавр повалил своего противника, с остервенением распорол ему грудь обломком меча и сунул туда руку, вырвал бившееся сердце, зубами оторвал из него клочок и отшвырнул в сторону — всё это произошло столь быстро, что, казалось, своего рода нить из синих брызгов протянулась в воздухе на те секунды от раны в груди убитого до рта победителя, где в зубах остался кусок мяса, и до летающего прочь колотящегося сердца. А на фоне этого гремело оружие, отлично выполненные копья с наконечниками из рогов кого-то постоянно пронзали, трещало дерево щитов — целые толпы мужиков и сильных женщин сшибались — вообще все очень яростно колошматили друг друга. Примитивные маги чем-то сверкали, но тогда их чары ещё не были столь разрушительными и защитой толковой они тоже похвастаться не могли, потому магов часто разили лучники… Бесконечное насилие не имело конца и края — обладатели синей кожи и рогов постоянно множились, резали друг друга, пытали и насиловали. Горячая синева лилась рекой. Посреди этого всего Хиро увидел самого себя. Да — это был он: такое же лицо, такое же сложение. Он носил престижные доспехи, сделанные из чешуи, окрашенной в красный. Хиро и его клан в те времена были кланом приверженцев веры Калюкса Красного — бога войны, к которому после смерти попадают павшие на поле брани: потому для них было почётом красить в алый всё, что только можно, а рождение краснокожих детей считалось благословением. Хиро подумал, что в те времена часть божеств, которые во времена его предыдущего рождения (то есть в период за тысячу лет до нападения ВИРМ) считались злыми демонами, тогда ещё не были демонизированы — тогда, за тысячи лет до войны Оракулов, этим богам молились фракции, которые проиграли тем, кто впоследствии представил их культуру как почитание карикатурного зла. По правую руку с Хиро в те времена стоял жрец Калюкса Красного — Закатный Оракул, аватар Ньярлатхотепа. В те времена рёвозавры создали первую чрезвычайно развитую цивилизацию — не было числа каменным городам, крепостям, замкам, пирамидам, зиккуратам, цитаделям и храмам — и все эти центры цивилизации окружали поля и деревенские домики, а также богатые сады и заповедники волшебников, жрецов и прочей знати — всякого простолюдина отдали бы на растерзание заживо каннибалам из диких племён, если бы он посмел взять что-то отсюда. И казнимому ещё предлагалось возносить почести тому, кто вынес такое гуманное решение. Гуманность заключалась в том, что казнить будут только нарушителя. Его ближайших родственников великодушно помилуют. Хиро и тогда находил это ужасным, но считал, что такова жизнь и ничего поделать с этим нельзя. Чем более развито общество, тем сильнее вертикаль. Цари и судьи всегда оправдывали свою власть лишь те, что иначе будет ещё хуже. Без власти будет война племенных-родовых группировок — хаос дикости, где нормально готовить заживо проигравшего. А при власти такого нет. Зато знать может распарывать животы и греть ноги в потрохах. Хиро вспомнил, как начал свою военную карьеру в те времена с того, что подавлял бунты крестьян, которые поднимались против особенно обнаглевших феодалов. Потом, когда он разбирался в причинах бунта, ему приходилось казнить уже самого феодала хотя бы за то, что у него в саду оказывалось поразительно много закопанных отходов с кровавых оргий. — Ох, и что есть это ваше «развитие цивилизации», о котором столь позитивно пишут в учебниках? Это просто усложнение Зла. Тьфу! Лучше бы и не было её, самой жизни! Хиро только так мог прокомментировать это. Сейчас он не стал смотреть, как тогдашний он становится жертвой интриг Ньярлатхотепа, Хиро быстро просмотрел что там дальше. А дальше была война Оракулов — Хиро не стал смотреть и на это. Был правда один момент, который не мог не интересовать его. Возвышение новой религии, церкви Логриса (или Логреса) — а конкретно принятие той догмы, согласно которой необходимо истреблять обладателей красной кожи. Хиро хотелось поглядеть в глаза той мрази, из-за которой жизнь Зеро Ту ещё в той инкарнации оказалась сломана. — Склонность к насилию — неотъемлемая часть нас. Эта война — знак того, что если долго будет мир, в наших сердцах накопится напряжение и в конце будет взрыв насилия. Потому необходимо создать такой уклад жизни, чтобы это самое насилие выпускать. Эти и такие речи произносились среди венценосных жрецов культа Солнца — самой влиятельной тогда группировки. Они возглавили государство после разрушений той войны и стали новой властью. Им была нужна новая вертикаль и новая идеология, желательно, чтобы не допустить новой крови в больших масштабах. Во-первых, они решили взять под контроль всю магию — всех детей с даром должно было отдавать им в монастыри. Во-вторых, они решили принципиально изменить весь существовавший общественно-социальный строй. Отныне частная собственность подлежала ликвидации, как и все социальные классы и сословия, которые ничего не производят. Никаких паразитов. Только работящие и производящие руки имеют право на жизнь в новом обществе. Никакой родовой аристократии, теперь выходец из любой среды должен иметь право в меру талантов стать частью вертикали власти. — Самый главный враг — это халява. Никакой халявы, — рассудили эти умники и умницы. — Все излишки труда должны забираться, должен быть лишь самый минимум у рядового индивида. Если у него будут проблемы — мы дадим столько, сколько ему будет надо. — А сколько надо — решать будем мы. Женские и мужские голоса долетели до сознания Хиро сквозь эпохи, они озвучивали основные тезисы. — Не должно быть больше кланов и государей — отныне мы все граждане мира! Хнау Малакандры! Если говорить о воплощении этих идей, то было это так: сперва умники и умницы создали себе силу — это были религиозные фанатики. Война та породила множество сект конца света, которые были уверены в скором завершении истории. Наиболее многочисленными сектантами были почитатели Триединого Малельдила. Так как их взгляды, не имевшие тогда единой догматики, совпадали по ряду важных вопросов с политикой мудрецов, то они без проблем сделали этих государственной религией. Богов кланов и группировок, которые присягнули на верность новому режиму, причислили к пантеону новой веры; богов тех, кто этого не сделал — объявили демонами, наславшими эти беды, их приверженцев — абсолютным и карикатурным злом, потому подвергли уничтожению. Карикатурным злом вообще становился всякий, неугодный новой власти. Теперь власть на словах была за мораль и нравственность. Мораль и нравственность превыше всего. Свою идеологию они часто именовали просто как «Благая вера», восхваляя себя за то, что их религия напротив осуждает вражду и разружает конфликты. В одним месте, конечно, это было так, но не в другом. На самом деле бывшие у власти жрецы Солнца, быстро сменившие формальное вероисповедание с Солнца на Триединого, всегда считали, что вся власть должна быть в руках у мудрецов и философов, которые с помощью своего интеллекта будут решать как жить всем. Их власть не должна иметь никаких ограничений, ни право, ни мораль, ни та самая религия не должна быть им помехой и мерилом. Только собственные представления о разумности должны руководить деяниями этих сторонников Макиавелли. Потому глаза тупого народа должны быть плотно завязаны повязкой с надписью «в светлое будущее!» и он должен быть абсолютно покорен власти. Никакой свободы прессы, свободы слова, даже свободы мысли. Главное — назвать все эти вещи — грехом, сказать, что покорность власти — это свобода от зла и «Благая вера, сводящая на нет всю ненужную вражду». Для этого власти нужен Бог. Всемогущий и единственный Бог, а не кучи этих божков и богинь — монотеизм: следующая ступень развития религиозного мировоззрения — перед деизмом и агностицизмом-атеизмом — в него переходит политеизм: конгломерат культов множества мелких богов сменяются культом одного бога, которому приписывают владение Вселенной, вместо толп жрецов — единый клир. Паства этого Бога богов становится доминирующей над всеми сферами жизни, власть церкви — безграничной. Мудрецам требовался тоталитарный культ, способный подчинить всех и оправдать что угодно на том основании, что у них «Благая вера, сводящая на нет кровавую вражду»; должна быть новая мораль, согласно которой польза измеряется не материальным благом, а интересами Верховного Божества; но при этом данный культ не должен делать ничего выходящего из-за пределов ведомости коварных циников-макиавеллистов. Тогда Хиро понял, что до того, как переродиться в людей и потом стать ВИРМ, члены APE заседали на собраниях священников Солнца. Похоже вся их бело-солярная религиозная атрибутика подсознательно досталась им от использования этих погремушек ещё в той жизни. Неисповедимы повороты Колеса Сансары. И хотя эти мудрецы и философы все были пантеистами, деистами, агностиками и даже атеистами — никто из них не уважал никогда ни одного персонифицированного божества — тем не менее они верили в Разум и в Макиавелли, пусть даже последний потом ещё родится через миллионы лет вообще на другой планете. Умные должны править всеми, но ни в коем случае те, кем правят, не должны осознавать, кто ими и как правит. Разум слишком опасен для общества, чтобы им пользовался кто попало. Разумеется свои разумные идеи эти умники находили самоочевидными. — Вы считали себя слишком умными, чтобы сомневаться в том, что считали очевидным, — с долей иронии подумал Хиро. — Первая ошибка того, кто считает себя самым рациональным — ты не проверил исходные суждения, а слепо положился на чувство самоочевидности. Прямо как дикарь находил самоочевидным то, что Солнце вращается вокруг планеты. Увы, у этих философов-макиавеллистов оказались весьма плохие познания в экономике и сельском хозяйстве, потому они сразу же угробили огромное количество рёвозавров, вызвав голод. Однако мудрецы не расстроились. Потом они намеренно много раз провоцировали голод в тех регионах, где надо было снизить процент население. Так строился социализм, так строилось общество нового типа, так выковывался гражданин новой цивилизации. — Чтобы мы могли выпускать пар, необходима каста отверженных, — говорил на собрании очередной мудрец-макиавеллист. — Калюкс — самый ненавистный из эльдилов. Всё потому что Тулкандра была близко, а он — Оярса Тулкандры. — И покровитель войны. Его священные хнау — краснокожие. Давайте их выберем шельмой? — Да, давайте истреблять краснокожих. Их как раз рождается достаточно, чтобы потери были невелики, но у черни всегда был под рукой тот, на ком можно высвободить агрессию. — Но ведь наша вера гласит, что все хнау равны перед Господом, — обратила внимание одна женщина. — А мы скажем, что краснокожие не хнау вовсе, а только похожие на хнау нечестивые отродья, воплощённая чума, — ответила ей другая жрица. — Но вы уверены, что это вообще хорошая идея? — поднял тут этот вопрос какой-то из глав клира. — Высвобождать агрессию? — Конечно хорошая — дым из печи надо куда-то девать. Ведь всем известно, что самый лучший способ укротить страсти — это разум и праведность. Как я писал, разумный никогда не будет идти на поводу у страстей, которым он может, конечно, иногда давать выход по своему разумению. Праведный никогда не обрушит страсти на невинного, только на злодея. Но нам Творец дал власть над тьмой — над морями неумных и неправедных. А таких можно только научить ходить в туалет. Это лучше, чем если они будут гадить где попало — если заведомо известно, что вообще не срать они не могут. Хиро стало до тошноты мерзко — ведь он был праведным и разумным. Как можно ему смотреть?.. — Но я поступил также, когда отдал в жертву Итиго. Они просто отдали в жертву коллективную Итиго. Хиро подумал о том, как чувствовал себя Горо, когда он рассказал ему об этой ситуации. Наверное так, как он чувствует себя сейчас. — Мы объявим краснокожих ритуально нечестивыми субъектами. Так как органами чувств невозможно определить нечестив ли объект или нет, — объяснял один из авторов священных писаний, — сказать, что одни из нас — на самом деле отродья зла — не сложнее, чем доказать что у меня на лбу растёт невидимый член, который могут узреть лишь обладатели божественного откровения… Все засмеялись. — Невидимый и одновременно розовый! — пошутила какая-то из святых матрон. Все опять заржали. Их голоса были невероятно полны презрения к тому народу, благом которого оправдывали себя эти социалисты. Как день было ясно — не о народе они думали, а о собственном честолюбии — строители светлого будущего лишь тешили собственное тщеславие и личную манию по улучшению мира и были готовы кидать сколько угодно жертв в горнило собственного величия. — И правильно — все эти любители улучшать мир всего лишь хотят видеть реальность, соответствующую их личному вкусу. Какое им дело до благополучия других, если в этом тоже ими движет эгоизм? Какой правитель думает о благе народа? — спросил тогда сам себя Хиро. — Зеро Ту всегда говорила, что правители думают только о собственном благе и о собственных представлениях о прекрасном. А народ мирится с властью выскочек лишь потому, что этот поганый мир так устроен, что без власти будет ещё хуже. Но тут Хиро подумал — а что этот народ? А народ с удовольствием взялся убивать тех, кому не повезло родиться с красной кожей. Харизматичные проповедники под сводами храмов Малельдила заводили целые толпы фанатиков, которые исходилилсь праведным гневом и религиозным экстазом. А потому, что социальные существа часто слабы умом в этом плане — достаточно кому-то начать говорить совершенно уверенно и громко какую-то чудовищную ересь, что одни из них — не люди вовсе, а само зло во плоти — то постепенно, просто находясь рядом, слушатели самоутвердятся в этом мнении. Главное — говорить уверенно и брызгать слюнями. Краснокожие бежали, слушая речи о том, как их всех надо убить, ибо это они во всём виноваты. Толпы гнались за «ритуально нечестивыми» — их искали среди руин уничтоженных во время войны городов и вылавливали в полях и лесах. Рыскали банды истребителей — во многом подонков и головорезов, которых интересовало только имущество тех, на кого объявили охоту. Церковники учили, что все вещи краснокожих ритуально нечестивы, потому их надо отдать в храм на освящение. Разумеется потом это имущество доставалось священнослужителям, которые были свято уверены, что после бубнежа молитв, прысканья водичкой и выкуривания благовоний всеми предметами можно пользоваться свободно. Они это и делали. Циники-головорезы, конечно хотели опередить фанатиков, чтобы они не отнесли всё полученное добро в церковь. Иногда истребители-фанатики и истребители-циники устраивали драки прямо над трупами или даже над ещё живыми краснокожими. Им отрубали конечности и заставляли их ползать на обрубках, чтобы глумиться над ними — мочиться и испражняться, а также мастурбировать. Всё потому что народ — это тупое быдло — было напугано разорительной гражданской войной, потому надо было куда-то деть напряжение. И оно выливалось в неслыханные зверства по отношению к тем, кого назначили виноватым. А ещё надо было снизить процент населения. Краснокожим осталось лишь яростно биться до конца и выкрикивать в небо проклятья тому богу, от чьего имени их тут истребляли. Однажды — Хиро видел это — группе удалось добраться до одного из храмов Малельдила и напасть на двух старших жрецов, которые приписали геноцид. Хиро испытал хоть какое-то моральное удовлетворение, когда увидел, сколь позорной и заслуженно унизительно жестокой вышла расправа над этими подлецами. Какими невероятно гнусными ничтожествами оказались эти вершители судеб, когда волей всё того же рока их прижали к ответственности. Их смерти заставили остальных макиавеллистов лично возглавить централизованные силы по истреблению всех партизанских отрядов краснокожих и им сочувствующих. При этом проповедники, без умолку и брызгая слюнями, рассказывали о том, что нападения эти показывают всю ужасную суть краснокожих и их защитников из числа синекожих — что краснокожие изверги и злодеи, а те, кто их защищает — чудовищные предатели Бога Добра и отпетые, кушающие младенцев сатанисты. Конечно во всём этом хаосе не могли не раздаваться голоса тех, кто оставался верен здравому смыслу. Но такие голоса сразу же затыкались — ведь любого, кто осмеливался поставить под вопрос авторитет высших иерархов церкви — ждала не менее ужасная смерть, чем краснокожих. Потому тем, кто желал её избежать, приходилось в лучшем случае просто заткнуться, в худшем — с фигой в кармане — а делать дело истребления! Впрочем, что эта фига в кармане стоила? — И это о благе такого общества надо думать?! — разозлился Хиро, продолжая созерцать всю эту череду смертоубийств, где одно по жестокости пыталось перещеголять другое: краснокожим и их защитникам в зады или во влагалища вливали раскалённый металл, сдирали черепками битой посуды кожу прямо на святых алтарях церкви Малельдила, их сжигали заживо, убивали даже синекожих детей, которые родились у краснокожих матерей, не говоря уже про синекожих матерях. Некоторые фанатички, которые родили сами краснокожих детей, не только убивали своих чад, разбивая их головы о стены всё тех же церквей Творца Всемогущего, но и кончали потому с жизнью прямо там — иные роженицы же после убийств своих неправильных детей все исходились истовыми муками совести — ибо какой это грех они совершили, что произвели на свет такое? Матерей, которые рожали неправильных детей, народные толпы тоже повадились убивать. Они могли забить камнями, могли бросить в воду, могли просто изуродовать. Иногда убивали даже ближайших родственников. Обычно расправами над зажиточными «виновными» руководили ближайшие церковники — ну, чтобы освятить имущество от ритуальной скверны и потом пользоваться им сполна. Так продолжалось века, когда казалось, рёвозавры стремились каждый превзойти другого в порочности и подлости, в жестокости и что самое главное — в этой лживой религиозной праведности, в «благой вере, остужающей вражду», которая на самом деле обычное зло: просто когда надо оправдать нечто такое, что нормальная мораль оправдать не может, на помощь приходят бог, ритуальная нечестивость и прочие невидимые друзья, которые тоже в некотором роде козлы отпущения — они неосязаемы, невидимы и бесплотны, потому с них нельзя спросить и нельзя в них удостовериться. Больше в них нет никакой пользы. Ну или не «бог» — а «прогресс», если религиозные культы уже не в моде, а главный авторитет для быдла и интеллектуалов — не толстый священный текст, а учебник физики или истории, не священник, а учёный. В конце концов будь рёвозавры более развитым обществом, думал Хиро, порочность краснокожих обосновывали бы лженаучными теориями, а не божественными откровениями. И все пропагандисты ненависти думали бы что они рационалисты в отличие от «тупых верунов» и гордились бы своей просвещённостью. Правда, отметил наш мыслитель, религия откровения всё же гораздо порочнее квазинауки — так как первую вообще невозможно проверить, в то время как второй приходится постоянно воевать с фактами: религия откровения приучает презирать факты и с самого начала провозглашает себя абсолютной истиной, которая стоит выше фактов — мозг, уверовавшего в богооткровенную догму уже в принципе становился настолько самодовольным, что он величает себя чуть ли не самим богом, чья высшая реальность всегда фундаментально выше дробного, товарного, релятивистского и ограниченного мира вещей со всей его логикой и фактами. Вот почему догматическая религия всегда — зло, вне зависимости от того, чему она учит, зло она в силу того, что она лишает своего раба главного — критического мышления. В свою очередь любая лженаучная теория всегда вынуждена иметь дела с фактами и так как она лжива — она падёт как только перестанут её поддерживать. В то время как догматические религии откровения, создавшие себе свою мыслительную среду, могут жить тысячелетиями и причинять зло в течении всех веков своей власти над умами. Иерархи Логриса в конце концов прекратили систематически преследовать краснокожих. Они по-прежнему считали убийство ритуально нечестивого делом добрым и оставляли за желающими право на него. Такова была «благая вера, предотвращающая вражду» на практике. Лишь ещё века спустя, когда быдло наигралось и возгласили либералы и реформаторы, церковь пошла на уступки новаторам — и то, исключительно по той причине, чтобы укрепить себя и не допустить нарастающие расколы, потому что в той ситуации это макиавеллистам было выгодно. Ещё за век до того церковь объявила, что нельзя трогать тех женщин, которые рожают ритуально нечестивых детей. В конце концов любая женщина могла родить краснокожего, на любого мужчину, который осеменил это зачатие, могла пасть тень подозрения в том, что и он тоже — ритуально нечестив — и это заставило страшиться народ — то самое большинство, которое с удовольствием пило кровь меньшинства — ведь теперь жертвой охоты на ведьм мог стать каждый. Фанатикам было плевать на отговорки. Кроме того факт рождения красного ребёнка у высших иерархов мог повлечь подозрения в том: «а чисты ли реально они сами?» Тем более богатство церкви провоцировало всякие секты аскетов использовать утекающие в народ факты о рождении краснокожих детей даже среди старших иерархов, как аргумент в пользу того, что эти ребята неверной дорогой ведут вас в светлое будущее — то ли дело ритуальное увеченье гениталий: тогда вообще никаких детей не будет! Не будет никакой скверны похоти! Так что не гуманизм и не жалость послужили причиной такого. Однако был ещё один фактор — небольшой, но его стоит отметить: у тех, кто принимал участие в самых жестоких расправах или родился в то время, возникло спустя некоторое время озарение: «ах, что ж мы делали! до чего докатились! как такое вообще можно было делать?!» Движимые совестью, такие единицы приложили усилие, чтобы пробраться наверх в церковь и по максимуму смягчить все предписания. Только благодаря их старанию краснокожих запретили убивать. Их, по-прежнему, считали ритуально нечестивыми и даже не обычными существами из плоти и крови, а воплощением метафизического зла, на них все смотрели косо, их презирали, их травили на бытовом уровне, они легко могли стать жертвой фанатиков или просто бандитов, которые пользовались попустительством религиозных ортодоксов на местах. Огромное количество краснокожих покончило с собой, будучи не в силах вынести такое психологическое давление со стороны праведного и правильного общества. Нормальные люди часто говорили «вот пусть эти краснокожие сидят по тёмным углам и тогда мы их не тронем». И большинство, как обычно, оставалось убеждено в своей правильности и праведности. И только единицы могли схватиться за голову и осознать весь ужас ситуации. Но ещё больше ужасали такие разговоры!.. Хиро помнил, как он слышал разговоры старожилов за спиной, когда он и Зеро Ту проходили мимо них: «Ах, гляди, калюксово отродье идёт! И не боится! Ах, как раньше мы их били без пощады! Били головы о камни наших храмов! Пощады им не давали. Деградация семьи, общества! Куда катится мир, если им позволено дышать? Вот раньше времена были! Какая нравственность была! А сейчас разлагаемся — вместо того, чтобы побивать этих камнями, даём им ходить на одних с нами улицах. Нравственно деградируем, нравственно деградируем…» Хиро слышал эти разговоры — ворчание недовольных: зачем позволяют жить таким отродья? Зачем?! Они же ритуально нечестивы! Так говорит Святое Писание! Хиро больше не мог это терпеть: — Да будьте вы прокляты все, раса подонков и ублюдков, двуличных лицемеров и тупых дегенератов! — ведь он представлял Зеро Ту на месте каждого из миллиардов замученных краснокожих! — Да будь проклят ваш род! Да будут прокляты ваши предки, породившие вас, и их кости, что лежат в земле, и ваши потомки, которые будут ходить по вашей земле. Да будут прокляты ваши города и ваши леса! Пусть все беды мира падут на вас разом — пусть могильные гады сожрут ваши трупы! Но особенно… особенно, — Хиро сделал паузу, собираюсь с силами, чтобы вложить всю свою боль и весь свой гнев, — особенно я проклинаю вашу церковь и вашу власть! Я проклинаю ваших пророков, которые сеяли ненависть к невинным, и ваших священников, которые наживались на невинной крови! Я проклинаю ваши поганые храмы, в которых вы убивали невинных! Я проклинаю ваших вожаков, которые сидели в тени и выступали на площадях перед рабочим народом, проклинаю — за всё то зло, что вы творили только ради личной власти и собственного честолюбия! Я проклинаю ваших вертухаев и ваших подхалимов, ваших слуг и всех тех, кто ел с вашего стола! Особенно я проклинаю вас, строителей социализма, которые оправдывали свои злодеяния сытым светлым будущем! Ибо вы сделали любое зло допустимым лишь потому, что с исторической точки зрения оно приведёт к положительным результатам. Я предлагаю вам и вашим прихлебателям подавиться всей той сытостью, которую вы всё-таки построили на невинной крови! И мне плевать с самой высокой горы, что вы построили сытое настоящее для простого трудяги — вся ваша сытость сделана из невинной крови и если бы я мог, я бы её отрыгнул вам обратно и предпочёл бы сдохнуть от голода! Я проклинаю простого трудягу, который жрал и приговаривал: «ах, как мудры наши вожди — накормили меня!» Наконец, я проклинаю всю вашу «Благую веру, остужающую вражду»! Я хулю ваших святых духов всеми хулами и нет ни одного вашего священного писания, которым бы я не готов подтереть жопу! Пусть будут прокляты ваши боги и ваши дьяволы, которыми вы оправдываете свои мерзости, от вашего «Единственного Истинного Триединого Творца-Вседержителя Вселенной» до ваших золотых, серебряных, медных, каменных и деревянных идолов, которые не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить. Пусть буду проклят даже я сам, ибо я тоже лил кровь ради ваших поганых интересов, — у Хиро выступили слёзы, — вместо того, чтобы забрать жену и валить в глухой лес или в чистую пустыню — прочь от такой цивилизации святых моральных уродов! Этого проклятья заслуживает весь наш род! — Хиро не мог проклясть только Зеро Ту, потому что очень любил её. И свою дочь. И сына. Но всех остальных — точно он проклянул. Своего Учителя. И себя тоже. Потому что он такой же скотской породы. Он участвовал в мерзостях, хотя мог бы, как сказал, забрать Зеро Ту и бежать на край этого проклятого мира — да эта планета такая же большая! Где-нибудь в пустыне или в густых лесах должны были закончиться эти тупые фанатики и эти беспринципные макиавеллисты, потому что там вообще только звери да птицы, все эти безумцы и аморальные мрази, ибо там только растения и только песок, это тупое быдло и его жестокие правители, эти князьки, жрецы и социалисты, у которых нет ни совести, ни жалости, ни сострадания, у чьих двуличных натур есть добро любить свои семьи и тяга разорять чужие ради личной выгоды и без намёка на муку совести. Хиро отдышался. Он мог вынести из этого одну мораль — Не Будь Мразью Лично Ты: пусть твоя семья, страна, церковь, цивилизация упивается кровью — Лично Ты не должен в этом участвовать, и не потому что за это накажут высшие силы — их нет, они ничего не накажут — а потому что это само по себе мерзость. Лично Ты же не хочешь быть мерзостью? Увы, Хиро не мог быть уверен, что он чист, напротив, он и себя считал грешником, потому что он, как верно сказал, участвовал в злодеяниях своего общества, своей культуры, своей морали и своей религии, потому что когда все они дружно делают зло, то зло кажется добром. Но Хиро мог по крайней мере искренне раскаяться в содеянном. — Интересно, а сколь отличается история человечества? Король рёвозавров увидел то же самое. С тем исключением, что люди уступали его роду по всем параметрам. А так — та же череда мерзостей, гнусностей и изуверств — те же вереницы преступлений, то же отношение к чужим судьбам. Как тупо и темно человеческое быдло и как жестоки цари, которым плевать на слабых и невинных — как суровы они к ним и как радушны к своим шлюхам! Как алчут они власти и богатства! И даже осознавая, что они все порочны, эти негодяи лишь разводят руками и говорят: «такова жизнь». Они поклонялись своим демонам, от массовых человекооубийц вавилонского пантеона до маниакального духа песчаной бури с запретным именем — и оправдывали себя величием таких же нелепых идолов — особенно в истории самой развитой цивилизации белокожих людей, чьей культурой облезлые обезьяны так гордились, полюбили распятых на золотых, серебряных, медных, каменных и деревянных крестах полуобнажённых мужчин, которые не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить. Хиро совершенно терялся, зачем изображать бога в форме убитого человека, да ещё в таком откровенном наряде? Они, рёвозавры, по крайней мере изображали своего бога в виде комбинации из девяти колец, где каждая из трёх троиц соприкосались неким индивидуальным образом — так подчёркивалась трансцендентность высшей сущности, то, как невообразимо сочетается единое в триедином. Но никто из них не рисовал божество как рёвозавра на кресте или с нимбом: такое могло бы сойти за обожествлённого предка, но никак не на Творца Вселенной. А что это за дурацкий символ с палочками, который как кривая мельница? Солнце? Почему нельзя изобразить круг с лучами? Красивее же. Ещё, пользуясь доступом к памяти Виктора, Хиро обратил внимание на период СССР. Его заставил рассмеяться тот факт, что жалкие людишки репрессии-то устроили, врагов пролетариата-то побили, но, сволочи, светлое будущее социализма построить-то забыли! Не смогли, тупые и жопорукие инвалиды! Над этим можно было только смеяться, над жалкостью и ущербностью людской расы. Люди, возможно, были менее изощрены в жестокости, но отнюдь не от большей гуманности: у людей просто не хватили энергии и ярости, чтобы совершать насилие так, как его совершали они, рёвозавры. Тела людей быстро теряли сексуальную привлекательность после смерти. Да и о каких долгих изнасилованиях могла идти речь с человеческой потенцией? Люди умирали через ничтожные десятки лет после рождения и потому их убеждённость в собственной исключительности уступала таковой среди рёвозавров, которые могли жить неограниченно долго и потому тщеславие синей расы выросло сверх всякой меры. Люди показались Хиро ничуть не добрее рёвозавров, но мы в его глазах были куда более жалкими. Человеческая жесткость была менее рьяной, но такой же мерзкой и тягомотной. Но кое-где по причинам своей ущербности тела и духа люди превзошли рёвозавров — практически во все времена особенно чудовищна была роль женщины на протяжении всей проклятой истории человечества, подобной копошению опарышей в дерьме. У рёвозавров хоть женщин не принижали. Да, это было обусловлено физиологией и психологией — самки рёвозавров были столь же сильны, как и самцы, и ничуть не уступали им по силе духа, в то время как людская женщина на фоне мужчины выглядела инвалидом. Лучшая женщина всегда уступала лучшему мужчине. Потому ничего удивительного, что человеческие мужчины так презирали самок своего вида. Но если род рёвозавров вызывал ненависть и желание обрушить все проклятья, то род людской — прежде всего брезгливое отвращение и желание схаркнуть. — Зато цивилизованный ВИРМ поступает гуманно, да, убивает быстро! — Хиро по-дурацки ухмыльнулся. Он мог теперь сравнить истории двух видов и цивилизаций и прийти к выводу, что рёвозавры были всего лишь людьми с большим плюсом. Хиро вспомнил, как кто-то говорил, что рёвозавры — возлюбленные дети Всематери Шуб-Ниггурат. Возможно это и было так, ибо силы, ярости, упорства, ума, мощи эмоций, а стало быть силы стремлений у них были выше и на голову опережали людей. Самый умный человек на Земле мог быть всего лишь выше среднего уровня у рёвозавров. Не говоря про срок жизни, который позволял научиться огромному количеству вещей. Воля у их расы превосходила людскую. Неудивительно, что магией рёвозавры владели лучше людей. Потому Хиро подумал, что все эти человеческие мифы про Прекрасный Народ — про этих эльфов, альвов, дэвов и прочих — которые описывались как мистическая раса человекообразных существ, обладающая сильными страстями, народ тех, кто лучше людей, но как человек, — это были отголоски воспоминания о расе рёвозавров, предшествовавшей человечеству. В конце концов магическое коллективное бессознательное соединяет все разумы во Вселенной, и многие люди наверное были реинкарнациями душ рёвозавров. Ведь если она существует, логично что многие люди просто подсознательно помнили о том, кем они были. Миф о потерянном рае. Древние арийцы из фантазий нацистов. Индуистские ракшасы. Даже эльфы Толкина. Из памяти Виктора, которая досталась Хиро во время борьбы с русским, он мог хорошо окинуть взором культуру человечества на момент 21 века. Теперь Хиро знал, точнее мог предполагать, какая правда была скрыта за образом что эльфов Средиземья, что за личинами восточных дэвов, что за образом гордых, мстительных и, что самое главное, похотливых и красивых фейри. — Да, хорошо, что Толкин никогда не узнал той лавкрафтианской правды, которая скрывалась за его фантазиями, — не мог не подумать Хиро, когда чужой культурный слой сполна проник ему в голову. — И хорошо, что сам Лавкрафт о ней тоже не узнал. Вот так оказался развеян жестокой реальностью романтический образ благородных эльфов! Прекрасный Народ оказался таким, каким его описывало крестьянское сознание фольклора Европы, да и других земель — сильным, волшебным, коварным, похотливым, да до одури жестоким, но вместе с тем человечным, способным влюбляться и быть благородным. — Мне надо отдохнуть. Когда Хиро вышел к Зеро Ту и Икуно, то обнаружил девушек полностью голыми и занятыми лесбийскими утехами — Икуно раздвигала ноги, а Зеро Ту очень быстро вылизывала там, попутно подняв позади ноги, согнув колени и, таким образом, своей позой, поднятыми нижними конечностями и попкой, очень возбуждала Икуно. Судя по лицу последней и по тому, как обильно выходила жидкость из её лона — Хиро чуял это — лесбиянка от такой активной работы языком была близка к самому пику. Понимая это, Хиро встал в сторонке и с приятным ожиданием стал наблюдать. — О-ох! О… — румяная Икуно широко раскрыла рот, потом медленно закрыла и несколько секунд просто полежала, её соски на груди выдавали возбуждение. Теплота разлилась секунд на семь по тазу и вытолкнула сокращением нутра влагалища тёплую жидкость прямо в уста Зеро Ту. И она слизала, сама Икуно кончила при мысли о том, как Зеро Ту сделает это — и обладательница шикарный розовой кожи, розовых волос, выразительных губ, превосходного зада и эти тренированных ножек — непременно сделала это! — О, Зеро Ту, я очень хорошо кончила благодаря тебя, спасибо большое! — Икуно осталось только благодарить эту женщину за оказанное удовольствие. — О, теперь ты вернулся, Хиро? — Зеро Ту сразу после этого заговорила с любимым. — Как видишь, — он сел рядом. — Сейчас я должен отдохнуть… — Ты чего-нибудь важного узнал? — задала вопрос Икуно. — Пока нет, ничего такого, что бы имело значение, — Хиро подумал, по лицу ясно была видна его печаль. Зеро Ту подстроилась позади. — Я не смогла толком кончить на женщину, у женщин, сколько не трись, нет члена, любимый, — говорила голая возлюбленная, большие груди её припали к спине Хиро. — Возможно, пока твой разум смотрел тайны прошлого, твой член уже отдохнул. — Вижу, ты заведена, Зеро Ту, — Хиро повернул с улыбкой шею и встретил губы жены. После сладкого поцелуя, Хиро быстро выпрямился и оголил свой торс. — Ну что ж, Зеро Ту, раз ты заведена, то у меня нет выбора! Он снял следом и штаны. Икуно осталась наблюдать, как ноги Зеро Ту и ягодицы Хиро оказались сверху. Бешено заработал таз. — А-а-а! — Хиро совершенно по-животному сношал Зеро Ту, очевидно, будучи чрезвычайно заведёт распутным поведением этой прошмандовки. — Хиро, мне что-нибудь сделать для вас? — скромно спросила Икуно. — Э, нет — не надо! Спасибо!.. Пока не надо! Ых! Ых! — Хиро рьяно двигался, приговаривая. — Тебе сейчас не нужно… ничего делать… Хиро смотрел, в движениях, на лицо Зеро Ту, на губы, на эти возбуждающие сокровища. Но Хиро вёл отнюдь не монашескую жизнь, потому даже ему сейчас пришлось бы напрягаться, дабы оросить вагину возлюбленной порцией семени. Хотя первоочередная его задача сейчас — заставить кончить её. Потому работал он часто и быстро, выкладываясь, что называется, от души и ставя своё удовольствие на второе место. — Давай поменяем позу, уверен, сзади тебе будет приятнее… — Да, любимый… Зеро Ту предстала перед ним теперь спиной, на четвереньках: он взял её сзади с колен. Член Хиро продолжал работать — влага активно сочилась под таким натиском. Хиро выпрямлял торс, держа его относительно ровно, Зеро То протягивалась перед ним, держа руки впереди и с очень тёплым выражением выслушиваясь в ощущения, что вызывали эти быстрые и частые толчки в собственное лоно. Икуно пока просто наблюдала. Розовая грива спадала по спине к тылу, щёки покраснели, даже в рогах давали о себе знать разрядики. Ноги Зеро Ту были раздвинуты и меж ними протягивались ноги Хиро. Тот работал, держась за спину любимой. — О, любимый как мне хорошо, о, как хорошо, — Зеро Ту поняла, что скоро кончит — она уже была заведена так, что от Хиро не потребовалось много усилий. Он как автоматом слал толчок за толчком, нутро распалялось подобно печи. — А-а!.. Ва-а-ах! — с выразительных губ Зеро Ту слетели эти звуки, и Хиро как следует прочувствовал концом сокращения горячей вагины своей жены — Зеро Ту выбрасывала жаркий сок. Немного влаги даже заструилось по крепкому стволу фаллоса, головкой уходящего в нутро вагины, что-то мокрое, кажется, достигло даже мошонки. — Ох, любимый, ты почувствовал мой оргазм? — Да, Зеро Ту, — Хиро по этому поводу снизил темп, немного половил ртом воздух, после чего возобновил с прежней энергичностью скорость обработки этого места. — Я теперь хочу почувствовать твой, любимый, залей меня своей спермой! Залей! — потребовала Зеро Ту. — Ага, конечно! Хиро чувствовал влагу этого места, он продолжил столь же стремительно обрабатывать лоно: — А-ах-а! — именно чувство горячей влаги, которая обволакивала его фаллос при каждом броске, именно оно стало тем спусковым крючком, дабы он заполнил сие место своей собственной влагой. Хиро понял, что кончит с минуту на минуту и он решил потянуть это преддверие, наиболее приятное время полового акта. — Зеро Ту, я хочу твои груди! Я хочу твои чудесные груди! — Хорошо, любимый, держи мои груди, — Зеро Ту теперь выпрямила руки и легко поддержала на них своё тело. Хиро запустил свои собственные вперёд и обхватил мячики возлюбленной, он тискал их пальцами, и было это довольно жёстко, но Зеро Ту потерпела ради него, тем паче по скорости сношения и рвению Хиро было понятно — дорогой супруг скоро спустит. Так он припал торсом к спине Зеро Ту, лицом окунулся в любимые розовые волосы и так они оба пали — она плотно животом на ложе, а он плотно грудью на её спину, их ноги свободно протянулись назад, и ноги Хиро, между ног Зеро Ту, активно двигались, когда Хиро бросал всего себя на штурм лона, полного очень обильной и горячей влаги. Но так Хиро оказалось не совсем удобно. — Погоди, Зеро Ту, давай иначе… Зеро Ту согнула колени теперь не столь широко расставленных ног, поместила вес на них, впереди упёрлась на расставленные руки. Она подняла тыл. Хиро же наклонил торс, согнул свои колени — он стоял на покрывале, расставив ноги по бокам от возлюбленной. Так Хиро положил руки на лопатки Зеро Ту, потом и взял ту за плечи, и с такого ракурса вогнал член во влагалище, и минуту совершал последние усилия, очень частые, по мере которых жажда кончить достигла пика, как и стремление извергнуться. Это преддверие оказалось невероятным по своей усладе — наконец Хиро прорвало и пошли выстрелы спермы: — Вах! Вах! А-х! — Любимый кончает, — развратные комментарии Зеро Ту пришлись как раз к месту и очень доставили Хиро. — Ну конечно, я кончаю! — не успел Хиро смолкнуть, как сокращения члена ещё не стихли до конца. Это случилось лишь ещё через секунды три. — Ва-аа-х! — Хиро закрыл глаза, и блаженно выпустил воздух изо рта. — Отлично, Зеро Ту! Влага твоего влагалища теперь заполнена моей жидкостью! Мне очень это нравится! Головка фаллоса Хиро оставила позади половые губы — Хиро откинулся рядом с ней на спине. И сама Зеро Ту взобралась на него, чтобы припасть бюстом к его плоской мужской груди и слиться губами в неторопливых поцелуях с тем, кого она больше всех любила. Икуно аж позавидовала, что никто не любит её так сильно и страстно, как эти двое — друг друга. Со временем стихли страсти и осталась только любовь, с которой они двое протягивались на ложе подле друг друга, а Икуно легла рядом… Прошло два часа — возлюбленные и их любовница даже провалились в полусне, но по итогу, не уходя в глубокие грёзы, перешли в полноценное бодрствование. — Так, Зеро Ту, — Хиро взглянул на время — скоро обед, — мне сейчас надо поесть особенно сытно, чтобы у меня было много спермы. — И чтобы, любимый, ты много-много-много раз в меня кончал? — Это — да, без этого никак, моя дорогая. Позвонил Ланц: — Хиро, Зеро Ту, я должен вам сообщить, что прибыл Двадцать шестой отряд. Я слышал, вы с ними уже пересекались? — Да. — В течение часа мы будем все за столом. Тут я увидел одну приятную девушку, а остальные — ничего во всяком случае, среди них только одна негодная, — так Ланц называл тех, кто испытывал проблемы с преждевременным старением, потому катастрофически снижалась привлекательность. — Хорошо, мы будем там и оценим эту партию, — Хиро уже кончил и пока особенно не желал женщин. Но с мужчинами сегодня он ещё семя не проливал, потому подумал о юношах. Он вспомнил командира Двадцать шестого отряда, чей внешний вид в тот раз показался ему приятным — Хиро правда не мог быть уверен, жив ли этот человек сейчас. Не намереваясь скрывать себя более никакой одеждой, Хиро и Зеро Ту вышли вместе с полностью голой Икуно к новым ребятами. Человек десять расселись за столом напротив — много кто с интересом посмотрел на троих голых друзей. — Почему вы ходите без униформы? — спросил Код 090 — да, он оказался жив. Более того, Хиро увидел тут ещё одно знакомое лицо — Код 081 — тот здоровяк, которого он фактически спас. Этот мужчина после всех покатушек с Зеро Ту ходил ещё с помощью трости, но в целом выглядел удовлетворительно — он ничего больше не носил, ни бинтов, ни поддержки на шее. — Надо же, любимый, обычно прошлые любимые быстро погибали, а это ещё дышит после стольких раз, — удивилась Зеро Ту. — Я думаю, дело в проклятии Шуб-Ниггурат, — предположил Хиро. — Сила Любви убивала твоих прошлых партнёров, чтобы дать мне шанс найти тебя. И когда мы нашли друг друга, проклятия не стало. Потому он может теперь выжить. Вид того, кого они обсуждали, разумеется, был хмурым, а взгляд тяжёлым, но это же касалось и всех остальных бойцов Двадцать шестого отряда. — Надо же! — как обычно, весело отнеслась Зеро Ту к этим достаточно мрачным ребятам, у которых у всех волосы поседели. — Какая неожиданность: видеть сразу двух моих бывших любимых в живых! Зеро Ту в привычной для себя циничной манере начисто наплевала на то, что о ней подумают эти ребята — чрезвычайно мрачные после всех мясорубок, через которые им довелось пройти. — Зеро Ту, прошу, повежлевее, — Хиро оказался достаточно проницательным, чтобы понять — не надо так: лица Кода 090 и Кода 081 так вообще показали искреннее отвращение. Зеро Ту выглядела так, как если бы на скромные поминки ворвался пердящий клоун, демонстрирующий всем то, как он от зажигалки вопламеняет свои газы. Но его любимая знала, что делает — ей просто было плевать на чужое плохое настроение: к этому привели долгие годы постоянного созерцания чужой смерти и чужих мук. Зеро Ту стало поразительно наплевать на тех, кто ей в сущности безразличен. — Ой, какие у вас лица!.. — Да, у вас действительно не такие лица, какие нужны! — одетый в розовое, Ланц тут показал себя тоже живо весёлым. — Я знаю, что вы пережили много сложных битв и потеряли много друзей, но то же самое можно сказать и о нас. В следующем бою мы все, скорее всего, погибнем, потому нам необходимо сегодня веселиться и развлекаться, вкусно есть и сношаться! Такая прямота и осознание, что это им говорит кто-то, кто их хорошо понимает, действительно расслабила бойцов Двадцать шестого отряда и настроила на некоторый чисто сардонический позитив. — Да, это правда, — согласился Код 081, — потому мне надо совокупиться с телом Зеро Ту. Она всё ещё его привлекала. — А я не буду, — отказался Код 090, — Зеро Ту вызывает у меня в высшей степени отвращение, как бы красиво она не выглядела, не хочу иметь с ней никаких дел. Код 090 взглянул на Икуно, присмотрелся к её более скромным, но приятным прелестям. — Я не думает, что ей будут интересны мужчины, — Хиро решил брать быка за рога. Брюнет встал перед Кодом 090. — Ты… тот, кто был тогда с Зеро Ту? — тут Код 090 наконец обратил внимание на этот важный факт. — И ты стал, — посмотрел он на рога. — Да, я теперь как она, потому я выжил, — сказал Хиро. — И как тебе с ней? Мерзко наверное?.. Какой-то ты слишком счастливый, — седой парень слегка нахмурился. — Мне прекрасно с Зеро Ту, потому что… я сошёл с ума на почве полового влечения к ней и наслаждаюсь тем количеством дней, которые мне отпущены с ней, — вот так дал ответ Хиро. — Ты бы понял меня, постигни тебя самого такое безумие. Хиро не считал себя сумасшедшим, но заранее знал, что если он скажет это как-то иначе, то Код 090 всё равно найдёт его чувства безумными. А раз оно так, то лучше сразу озвучить это в такой форме. — Мне ясно, да, — Код 090, кажется, немного удивился, но принял такую позицию. — Скажи, у меня красивое лицо? — поинтересовался Хиро, смотря в глаза Кода 090. — Да, мне нравится, — сказал седой парень. — Тогда как насчёт воспользоваться нашими задницами для удовлетворения друг друга? — А разве тебя не удовлетворяет Зеро Ту? — удивился Код 090. — Удовлетворяет больше, чем кто-либо ещё, но мои вкусы велят мне не ограничивать себя одним половым партнёром, — прямо говорил Хиро. — Я весь день удовлетворял себя с женщинами, и потому сейчас я чувствую себя удовлетворённым по отношению к противоположному полу. Но не к своему собственному. — Тебя влечёт к своему собственному полу? — Код 090 немного удивился. — Обычно — нет, само по себе значимо — нет. Но я сам, посвятив свою жизнь наслаждению, понимаю, что типичное для многих мужчин отсутствие интереса к своему полу — это следствие неопытности. Опытный гедонист знает, в том, чтобы сношать кого-то, кто устроен в точности как ты, есть своя приятность, которую невозможно испытать с женщиной. Потому, получив всё, что можно с женщиной, для целенаправленного гедониста совершенно нормально обратить взор на приятных ему мужчин, — Хиро не поленился развёрнуто высказать своё мнение. — Хорошо, да, тогда я воспользуюсь тобой для своего удовлетворения, — Код 090, можно сказать, оказался соблазнён Хиро, который, весь голый, красивый и непристойный, говорил такие вещи. Зеро Ту по этому поводу очень звонко залилась смехом: — Ох, любимый! Любимый! Ты тоже любишь принимать в себя члены, прямо как я? Сейчас Код 081 раздевался, чтобы воспользоваться красивым телом Зеро Ту для своего удовольствия. Без намёка даже на какие-то светлые чувства. Здоровяк не питал к Зеро Ту даже ничего позитивного, находя её нахальной насмешницей, которой ни до кого нет дела. Впрочем, во-первых, и ему взаимно не было дела до судьбы Зеро Ту; во-вторых, в идеальном обществе все друг для друга — лишь шестерёнки в механизме. Потому Код 081 не видел ничего странного в том, чтобы совокупляться с кем-то, чья личность тебя не привлекает, но зато тебя влечёт к телу. Личность она вообще — лишь набор дискретных функций, человека вообще можно воспринимать ни как человека, а как предмет. Вот что значит — методы рационального мышления! — Зеро Ту, после того, как я, вставил тебе свой член везде, куда можно, мне остаётся только начать принимать в себя другие члены, — логичным тоном рассудил Хиро. Попутно взглянул на Ланца — этот развратник в розовом намеревался делать что-то с приглянувшейся ему женщиной. Ничего, Ланц ушёл в прошлое: те десять-пятнадцать извержений, которые совершал Хиро ему в задницу, полностью или практически полностью погасили ту страсть, которую он испытал к данному молодцу. — Зеро Ту делала тебе так? — Хиро с такими словами впился в губы Кода 090. Рослый парень с седыми волосами не стал отвечать и только с долей недоумения вытер рот: — Да, делала. Я не понимаю, зачем это? — Так приятнее — сильнее поднимается член. — Мне это кажется лишним… — А мне нравится. — Ладно, хорошо, — Код 090 не стал противиться и позволил Хиро целовать себя в губы. Юноша снял униформу, тогда Хиро повернулся к столу, опёр на него руки, ближе к середине, наклонился — и Зеро Ту с живым интересом пронаблюдала то, как в потроха любимого проник Код 090 и начал там работать. — Да, член — и правда отличная штука! Любимый, жаль, в тебя проник далеко не такой большой, как в меня! — с этими словами Зеро Ту кончила занимать положение на столе, она села спиной к нему и позади опёрлась на руки, ноги расставила — и когда Код 081 приступил, грудастая развратница обхватила ими его бока. Приличный член вторгся во влагалище, где ещё оставалась сперма Хиро. — Поверь, Зеро Ту, мне как раз чем меньше, тем лучше, — Хиро принимал в свои потроха работу мужского органа. — Мне очень приятно стимулировать простату — анальный оргазм это прекрасно. Хиро отдался парню с седыми волосами, и тот обильно извергся в прямую кишку нашего героя через двадцать минут прочистки, будучи возбуждён как тылом самого Хиро, так и творящимся вокруг кутежом. Наблюдать же за тем, как Зеро Ту прочищает здоровяк было тоже очень интересно, его мышцы напрягались, а нагая спины с тылу, мощные ягодицы и ноги были очень интересны для ценителей мужской красоты. Зеро Ту несколько раз развратно и глубоко целовала этого мощного громилу в губы. Хиро наблюдал за этим и это его очень заводило. Седой верзила кончил немного раньше того парня, кто прочищал тыл Хиро. К Зеро Ту пристроился ещё один самец, чья внешность, к сожалению, оставляла желать лучшего — потому Зеро Ту быстро очутилась к нему спиной. Пока этот некрасивый чистил ей вагину, сладко ухмыляющейся Ланц действовал за щекой девушки, которая ему понравилась и которую извращенец поставил у своих ног на колени делать отсос. — Ах, как хорошо обволакивает её рот мой член! Как же приятно! — прокомментировал молодой распутник и через несколько минут очень приятно кончил прямиком в глотку новой знакомой. Что же касается Хиро, то он справа позволил Коду 090 передохнуть, а сам также дал за щёку девушку латиноамериканского вида, чью внешность можно было описать фразой «ну ничё так», а потом, когда Код 090 отдохнул, Хиро не забыл о своём желании сбрасывать страсть с мужчинами, и в таком же положении, в каком он брал Хиро, сам муж Зеро Ту нагнул седого парня и насладился его задом — задом весьма стройным и интересным. Зеро Ту закончила с тем не очень красивым мужчиной, и подпустила к себе оставшихся двоих из того отряда — оба из них отличались кельтским типом: у них были рыжие волосы и заметные веснушки на щеках. Эти «братья Уизли» попросили Зеро Ту встать на четвереньки и одному давать в рот, а другому во влагалище. Так они чистили жену Хиро с двух сторон, потом поменялись, но каждый по очереди сбросил семя именно в вагину. Хиро скоро изверг сперму в прямую кишку Кода 090. После этого все сели плотно кушать — ели бойцы двух отрядов, этой Плантации и той, долго и много, сразу две порции употребили, а потом ещё пили чай, кофе и молоко. Половина людей отправилась спать после столь активного угождения своему чреву, другая продолжила разврат и содомию. Икуно ласкалась в это время с парой приятных для неё представительниц своего пола. Хиро попросил ту девушку, которая орально ублажала Ланца, сосать себе — и девица согласилась с тем условием, что Хиро языком вылижет ей влагалище. Они так услаждали себя, Хиро даже почистил ей лоно, как итог: девица кончила, но он в неё — нет. Как уже говорилось выше, Хиро полноценно реализовывал потребность в женских ласках со своей женой, и, в отрыве от этого, если что его серьёзно интересовало, то это были ласки именно к своему полу. Ну или к особенно симпатичным девушкам, но такие попадались не в каждом отряде. Сейчас Хиро захотел ещё отведать зада Кода 090, но увидел то, как Код 081 имеет Зеро Ту — ноги любимой торчат из-за его могучей спины, ягодицы этого живого шкафа постоянно в движении — ритмично этот идущий потом верзила двигал тазом, чтобы посылать толчки в жаркое и жадное влагалище Зеро Ту. Та откидывала на столе торс, холмы её грудей с вызывающи торчащими титьками воплощали в себе само бесстыдство. Хиро подрочил на это зрелище, попутно замечая, что его больше и яснее начинает возбуждать мускулистый зад Кода 081. Потому, пока великан не кончил, Хиро попросил мужлана, в обмен на возможность так нахально ставить себе рога, право хотя бы разок спустить тому в потроха. Код 081 согласился, упомянув, что уже практиковал подобное от недостатка женщин в родном солдатском корпусе. Потому содомия не стала чем-то новым для него — и Хиро, быстро и приятно, для себя и для партнёра, осуществив подготовку, вторгся в прямую кишку того, кто чистил его жену. Как большим презервативом, Хиро воспользовался крупным парнем — тому от этого в целом стало только приятнее, он даже попросил потом Хиро ещё раз прочистить себя во время соития с Зеро Ту. Сперма вырвалась в зад Кода 081 за минуту до того, как сам брутальный исполин с ершистыми седыми волосами напоил ненасытное лоно Зеро Ту. Последняя пожелала искупаться и попросилась в Мистилтейн двадцать шестой Плантации. Там на берегу озера Хиро, Зеро Ту и несколько человек, включая Кода 081 и 090 продолжили разврат и отдых — Зеро Ту снова отдалась Коду 081, его взялся содомировать Хиро, а Хиро принялся сношать Код 090, девочки вокруг всячески гладили и целовали сношающихся парней, а Икуно ласкала лично Зеро Ту — и тем самым все завелись достаточно, чтобы обдать друг друга спермой напоследок. Хиро и Зеро Ту ещё раз искупались и счастливо попрощались с отрядом этой Плантации, которому они всё же подняли настроение перед тем как, скорее всего, жизни этих мужчин и женщин подойдут к концу. Когда Хиро, по возвращению, второй раз решил заняться Оком Уббо-Сатлы, то захотел найти этого Зона Мезамалеха. Клеф на вопрос, как это сделать, предложил сойти по линии человеческой крови с намерением найти чародея: — Он должен будет уловить твои мысли, сам факт того, что ты его ищешь, должен будет привести его к тебе. — Хорошо, доктор Клеф. Хиро скользнул по водопаду событий в бездны очень далёкого прошлого. В какой-то момент он очутился в кабинете некого человека вполне цивилизованного облика, это место было Лондоном — узнал Хиро — сейчас вторая половина двадцатого века. Учёный, кажется, но в домашней одежде — зорко глядит в Око Уббо-Сатлы. Хиро дальше полетел сквозь эоны прямо по направлению взора этого человека. Клеф предупредил, что Око Уббо-Сатлы истончает эго-барьер, то есть АТ-поле, между пользователем и предком — этот артефакт создаёт связь во времени и пространстве между юзером и предком, используя факт того, что ход событий в некотором роде иллюзорен. Хиро вспомнил о том, как аватар Ньярлатхотепа ещё в очень давней жизни рассказывал ему о том, что индивидуальная душа — суть есть обман. Тогда он говорил это, чтобы оправдывать кровавые войны, мол, ты никого не убиваешь — смерть и жизнь иллюзорны. И хотя это был лишь очередной предлог для морального падения, это было так, если верить Соломону — как-то так царь-чародей объяснял факт того, что Икуно могла вызвать Наоми в Закатный город, когда они были на Той Стороне. Око Уббо-Сатлы работает где-то подобным образом, только перекидывает мост через поколения ветвящихся линий крови. Хиро забыл только спросить, кто создал этот артефакт — хотя он мог бы уже догадаться. — Главное, всегда отделяй усилием воли своё «Я» от «Я» тех, чью жизнь ты видишь как во сне. Я уверен, ты справишься, у меня у самого никогда не возникало проблем. Следуя этому указанию Клефа, Хиро по крайней мере всегда держал в голове, что он — это Он, несмотря на то, что миг за мигом Око навязывало ему иные жизни. Этими жизнями предков Хиро прожил бессчётное количество судеб за минуты, умирал миллиарды раз, вновь и вновь, почти забывая каждую прожитую жизнь и смерть и улавливая лишь общую суть всего движения. Он был то воином, сражающимся в легендарных битвах, то ребёнком, играющим на развалинах какого-то города в Талане, который когда-то стоял на месте льдов Гренландии, то восходил на престол королём, который правил в этом городе, когда тот ещё находился в зените славы, то пророком, предсказывающим строительство города и его гибель. Будучи женщиной, Хиро оплакивал смерть любимого на разрушенном кладбище. Он же был и древним шаманом, бормочущим примитивные заклинания. Хиро видел битвы людей с какими-то человекообразными то ли змеями, то ли ящерами — он побывал по обе стороны баррикад и стал свидетелем кровавой жестокости что людей по отношению к людоящерам, что людоящеров по отношению к людям. Эти ящеры были древнее людей и последним гуманоидом, которым он воплотился, стал жрец дочеловеческого бога, Хиро стоял рептилоидом в храме с колоннами, вырубленном в базальте, сжимая в руке, над дрожащим австралопитеком, жертвенный нож во славу Сета, Змея Веков. Кроме него, очередной аватары Ньярлатхотепа, рептилоиды особенно чтили своего создателя — Отца змей Йига и его супругу — Ведьму снов Йидру, и постоянно приносили своим чешуйчатым покровителям в жертву всяких там. Хиро отчëтливо увидел изображения в их храме. Кажется, он теперь понял, почему Клеф был змееустом — у него в предках значились жрецы расы змееящеров, которые скрестились с кровью людей благодаря магии Шуб-Ниггурат, Нуга и Йиба, позволявшей породниться разным видам вопреки законам природы. Так, жизнь за жизнью, век за веком Хиро шёл назад по тому пути, который поколения проделали за тысячелетия и более, поднимаясь в своём долгом циклическом развитии от дикости к вершинам цивилизации. В какой-то момент, когда разумные формы жизни остались далеко позади, Хиро обернулся полярным звероящером из пещер и спасался от стихии огня, вырвавшейся из недр, дабы поработить земли стужи — он бежал прочь по белому снегу от красного зарева с вулкана. Затем прошло несчётное число лет — минуло менее чем за минуту, и Хиро больше уже не становился антропоморфным существом. Он принимал образы различных древнейших животных и то бродил по лесу из гигантских папоротников, то строил грубое гнездо в ветвях могучих саговников. Он плыл через болота ленивой рептилией, поднимал голову и рычал на каких-то пролетающих мелких нарушителей висящей в чаще тишины. Наконец среди этого мельтешения вдруг выросли двое. Они как стояли в реке, где в воде отражались события ушедших в вечность эонов, и они текли дальше, но эти двое — точнее уже трое, включая Хиро — пребывали без изменения. Хиро усилием воли принял прежнюю форму. — О, неужели ещё кто-то попал сюда, — обернулся к нему европеец, тот самый, в домашней одежде двадцатого века. — Кто из вас Зон Мезамалех? — Хиро в принципе мог догадаться, что второй. — Это я, — представился мужчина среднего роста, у него были смоляные тёмные волосы, зачёсанные достаточно специфично, и несколько желтоватая кожа, толстоватое лицо, широкие скул, грубый и туповатый подбородок, прямоугольный и увесистый нос, миндалевидные глаза и рисунок третьего ока на лбу. Он носил чëрную, просторную мантию, кожаные туфли с острыми носками, при этом очень много всяких оккультных побрекушек и амулетов висело на нём, включая ритуальный кинжал на поясе. — А вы… не… не тот Том? — пристально вглядывался в новоприбывшего европеец. — Нет, я не он. Меня зовут Хиро, — обнажённый юноша предстал перед ними в медитирующем положении. Обнажённый потому, что после всех попрыгушек с Зеро Ту и командой, Хиро не стал ничем прикрываться. — А кто вы? Я знаю про Зона Мезамалеха… — Я тоже знал про него до того, как оказался здесь. Я Пол Трегардис — любитель оккультизма из Лондона двадцатого века. Если конечно вам это о чём-нибудь да говорит. Я не знаю из какой вы эпохи. Вы кажется… не человек? — Я знаю про Лондон. Я житель Марса, родившейся спустя тысячи лет после вас, господин Трегардис, — представился так Хиро. — Да, я не человек. Я коренной житель. Но главное мы с вами — хнау [2]. Скажите, Том вам известен? — Да, он был тут, — сказал Трегардис. — Постой, так ты тоже можешь заглядываться сюда и… — Да, он говорит пока извне, — сразу смог по первому опытному взгляду понять Зон. — Я так понимаю, Трегардис, вы застряли тут тоже. — Как видишь, — развёл руками Пол. — Мы оба опустились слишком глубоко. — Вот как? Насколько глубоко? — спросил Хиро. — Не знаю, поведал ли тебе, Хиро, этот Том, который уже был здесь, которого ты знаешь, о том, почему я оказался тут. — Зон сделал паузу. Волшебник говорил не на английском, а на каком-то ином языке, вероятно на языке жителей того древнего государства на месте Гренландии. Но, разумеется, тут Хиро его понимал. — Нет, мне не говорили, Зон, почему вы оказались тут? — Я хотел прочитать таблицы Уббо-Сатлы. — Про Уббо-Сатлу я знаю, но ничего не слышал про его таблицы. — В мою эпоху верили, что Первоначальные Боги, умершие до того, как зажглись нынешние звёзды, что они проникли в тайны Первородного Хаоса, породившего их, и записали эти знания на таблицах. Которые потом достались глупому Уббо-Сатле. И он держал их у себя в первичном болоте на древней Земле. Достичь я их мог только через память всех тех, кто… — Да, я понимаю, — перебил волшебника Хиро. — Вы добились успехов хотя бы в поисках таблиц? — Да, я видел те скрижали и даже смог их уразуметь с помощью того, что было в голове Уббо-Сатлы… — Зон посмотрел на Хиро с чрезвычайно унылым выражением. И потянул паузу. — И что там было написано? На тех скрижалях? — Одни непристойности… — вымолвил Зон. — Это оказалась обычная порнография! — уже более живо сказал Пол. — Сплошные непристойные описания того, как миллиард щупалец Йог-Сотота входят в миллиард вагин Шуб-Ниггурат… и как потом они входят одновременно в Нуга и Йиба — детей-близнецов этой парочки, единых в форме Ксаксаклута. — Глупый Демиург Уббо-Сатла, имея доступ к библиотекам Старших Богов, — вздохнул Зон, — похитил лишь то, что смогло взбудоражить его примитивный ум. Там не было ничего про Первородный Хаос и про запретные тайны бытия. Так что суть жизни в том, что я потратил душу даже не за заповедные знания… — А за сборник дешёвой порнухи! — закончил мысль Пол Трегардис. — Влагалища Шуб-Ниггурат? Мне как раз нужно одно такое закрыть, запечатать, — Хиро стал рассказывать о своей проблеме. — Зон, Том сказал, я многократно превосхожу вас, потому я смогу, возможно, спасти вас из этой ловушки. Если вы мне поможете… *** Тринадцатая Плантация приблизилась к Двенадцатой, чтобы произвести состыковку — передать топливо и оснастить Франксы вооружением против гаун. — Как я соскучилась по Хиро, — Итиго ожидала «поцелуя» Плантаций, стоя у самого края купола Мистилтейна и наблюдая за сближением этих махин на платформах. — Я тоже, — находился рядом и Мицуру. — Мы ведь оба любим Хиро, верно? Итиго повела бровями: — Наверное. Она уловила некоторое внутреннее раздражение — Мицуру тоже стоит у неё на пути. Но сразу же подумала, что нельзя позволять этому негативному отношению к Мицуру перерасти во что-то больше. — Слушай, Мицуру, — чисто ради интереса Итиго решила узнать у сослуживца, что чувствует он. — Скажи, а ты испытываешь неприязнь ко мне из-за того, что я влюблена в Хиро? — Нет, не испытываю, — в голосе Мицуру промелькнуло даже удивление. Но было оно искренним или наигранным, не ясно. — Я просто подумала, что я отвлекаю или могу отвлекать Хиро от тебя. — От меня? — Мицуру подумал. — Я хочу, чтобы Хиро мной командовал. Я хочу, чтобы он был рядом — да. Но я ничего не имею против, если он будет совокупляться не только со мной. Да, я хочу совокупляться с Хиро, но мне важно счастье Хиро, и если для счастья Хиро надо, чтобы он больше времени уделял Зеро Ту, чем мне, то я должен терпеливо ждать своей очереди. — А у тебя есть неприязнь к Зеро Ту? — Есть. — Из-за того, что она с Хиро? — Наверное нет — по другой причине. Она просто меня пугает. Она наглая, уверенная, смотрит свысока. Мне это не нравится. Мне неприятна она, — описал свои чувства Мицуру. — Мне тоже неприятна Зеро Ту, — была солидарна Итиго. — Но скорее больше потому, что она отвлекает Хиро от меня. Я хочу быть одна для Хиро самой главной, чтобы он уделял мне столько внимания, сколько он уделяет ей. Я этого хочу. Итиго особенно уверенно сделала акцент на последнем слове. — Как интересно, — сказал Мицуру, — я не испытываю таких чувств. Я уверенно ожидаю встречи с Хиро, как награду. Но я никуда не тороплюсь, у меня нет желания торопить события. Я буду ждать своей очереди, когда Хиро обратит на меня внимание. Мицуру смотрелся сейчас очень серьёзным юношей, при этом спокойным и рассудительным. Казалось, этот собранный флегматичный молодой человек, понимающий, чего он хочет от жизни, просто не мог быть тем нахальным, истеричным и надменно-агрессивным истериком, каким Итиго знала его раньше и любила всыпать подзатыльники за негодное обращение всё с тем же Хиро. — Мне казалось, ты раньше ненавидел Хиро, — с искренней озадаченностью посмотрела на него Итиго. — Да, я ненавидел нашего Хиро за то, что в один момент давно он стал пренебрегать мною. Он забыл о том, что когда-то мы были вместе и в те дни я полагался только на Хиро. Ни на Папу, ни на Взрослых, а только на Хиро, — Мицуру сосредоточился на воспоминаниях. — Но Хиро забыл про меня не по своей вине: как оказалось, его воспоминания об этом были повреждены анабиозом. А я всегда любил Хиро, я осознал то, как не хочу его потерять, когда жизнь Хиро подверглась риску. Тогда, когда была первая миссия. — Да, я помню… — Мне стыдно за то, что я плохо вёл себя по отношению к Хиро раньше, — сознался Мицуру. — Но ты ненавидел и любил Хиро одновременно тогда? — Наверное… Но я больше не испытываю к нему ненависти. И хочу, чтобы Хиро был счастлив. Мне приятно от мысли, что Хиро хорошо с Зеро Ту, — Мицуру, кажется, подумал об этом, и улыбнулся. — Наверное, Мицуру, ты как человек лучше меня, если у тебя возникает искренне приятное чувство от того, что Хиро счастлив с Зеро Ту, — решила Итиго. — А человек не может выбирать, что ему испытывать, а что нет, — вдруг умно рассудил Мицуру, точнее напомнил — Итиго это знала. — Потому, чтобы ты не испытывала к Хиро, в том нет твоей вины. — Да, ты прав — важно не то, что я испытываю, а важно то, как я поступаю по отношению к другому, — с такими мыслями Итиго отвернулась от Мицуру и взглянула на состыковку Плантаций, на «поцелуй» этих двух километровых черепах. — Так, ну пошли, встретим Хиро. — Да, пошли к Хиро. Двери поднялись. Хиро, Зеро Ту, Икуно, Тройняшки и Ланц очутились перед Итиго и Мицуру, а позади этих двоих подходили некоторые из их команды, включая Горо и Альфу, представшего в своей новой индивидуальной униформе. — Хиро, я соскучилась по тебе, — Итиго сделала шаг к нему. Стоящий рядом Мицуру без проблем позволил ей первой близко обняться с любимым. Возле него, к слову, стояла Кокоро. — Итиго, — Хиро никак не мог выбросить из головы то, что случилось тогда, потому немного смутился, но сразу взял себя в руки и решил вести себя так, как ничего не случалось. Попутно он взглянул в лицо Горо, которому он рассказал об этом, и у блондина что-то мелькнуло в глазах, но всё-таки Горо слишком хорошо относился Хиро, чтобы возненавидеть его за попытку убийства возлюбленной в такой ситуации — попутно во взгляде Горо Хиро сейчас не увидел никакой вражды. Скорее болезненное понимание, что всё не просто. — Хиро, я люблю тебя, — Итиго взяла, обняла и поцеловала Хиро в губы. Тот ответил брюнетке и обнял невысокую подругу детства в ответ. Никакой романтической любви сам Хиро к ней не питал, только чисто дружеское отношение. Зеро Ту рядом с долей усмешки посмотрела на это, держа руки на груди. Обладательница розовых волос и шикарной внешности была настолько уверена, что занимает первое место в сердце Хиро, что ни одна струнка ревности не дёрнулась у неё в сердце. А Зеро Ту нутром чувствовала, что Итиго желает не только член Хиро, но и его сердце. Чего у неё никогда не будет — член, пожалуйста, она не жадная и не будет жадничать сперму, благо у Хиро она быстро вырабатывается, но вот сердце Хиро — фигушки, Итиго, этого добра тебе не видеть, как своих ушей! Итиго взяла Хиро за руку, Зеро Ту брать не стала, просто пошла за ним. — Давайте в нашу Плантацию, тут у доктора Клефа очень мерзкое место, — Хиро быстро направил ход группы. Попутно он представил друзьям Ланца. Тот уже знал Девятых и те были рады видеть его живым и здоровым. — Зеро Ту прекрасна, но я уже удовлетворил себя ею, потому буду не против удовлетворить себя с вашими женщинами, — говорил Ланц. — Я люблю больше груди и не вижу среди вас женщин с большими грудями. Очень жаль. Обладатель розовой одежды с интересом изучил облик Кокоро. — А ты приятно выглядишь. Когда Ланц узнал, что Кокоро беременна и потому можно свободно извергаться ей во влагалище, то обрадовался: — О, тогда я сейчас при первой возможности кончу тебе во влагалище, это возможно? — Да, возможно. Ты же приятно выглядишь, потому я с удовольствием помогу тебе, — Кокоро, как обычно, услужливо улыбнулась. Футоши завидно посмотрел на Ланца — внешность этого парнишки куда лучше подходила для Кокоро. Когда ребята прибыли к столу, тот оказался щедро накрыт — при этом Франкс, предвидя появление гостей, приказал поставить ещё один стол и накрыть его по большей части десертом. Что же подавали на этом столе? На первое налили гречневые супы с грибами деликатесных сортов, положив туда много гороха разных пород и мелко нарезанного лука. На вытянутой посуде посреди стола тонко нарезали буженину. Мягкий хлеб с зёрнами лежал у каждой тарелки с супом. Были тут ещё разного рода овощи, которые люди создали искусственно, которые так просто не опишешь, но они шли на приправу и гарнир и не занимали сейчас роль основы блюд. На второе остывали порции со свиными и гусиными паштетами, там же едоков встречала залитая соусом вермишель с говяжьей подливой, очень жирной. Кроме этого стояли тут и банки с маринованным томатом, засоленные огурцы, острый перец, заквашенная капуста и мочëный чеснок. На десерт заготовили следующее — стояли тут чайники из специального материала, не допускающее практически никакого охлаждения, и способные нагревать, при этом стилизованные под обычные фарфоровые чайники. Из сладостей к услугам предоставлялись мармелад, несколько пирожков с фруктами, три небольших сметанных тортика, варенье, а также шоколадки и сырки с глазурью, завёрнутые в специальную упаковку, призванную препятствовать таянию. При этом, до того, как оказаться здесь, ребята услышали звуки, по котором поняли, кто тут чем занят — Гамма осуществлял с Бетой активную содомию, они оба стояли перед столом и первый клал на него руки. Никого это зрелище не смутило и все стали занимать места, покуда двое очень любящих друг друга супруга, завершали свои дела. Член у Беты стоял мощно и красавчик с синей чёлкой усиленно дрочил себе. — Я также хотел бы воспользоваться Кокоро, но пусть она сперва поест, — сел Ланц и охотно приступил к еде. — Да, нет ничего лучше, чем набить желудок после совокупления, — согласился Хиро, одобрительно посмотрев на Гамму и Бету. — А вот сразу после еды лучше не совокупляться, потому что после надо отдыха и давать телу полный покой. Тогда пища, особенно если она сытная, хорошо усвоится, и мы сможем потом через несколько часов снова с успехом отработать тех, кто вызывает у нас похоть. Бета так рьяно дрочил, что кончил первым — его семя, к счастью, не стало стрелять, оно просто стекло с пальцев на стол. — Вытри, — Итиго кинула туда салфетки. — Сейчас, — Бета в данный момент оказался занят кое-что иным: ему пришлось поднять на стол колено и ещё постоять, покуда Гамма не закончит. Обычно пассивные мужчины отказывались терпеть, но Бета из любви подождал ещё немного времени покуда Гамма не издаст стон и его член не выпадет, весь в сперме. Только после этого супруги вытерли семя и сели за стол — при этом Гамма захотел именно себе на колени посадить Бету, муж не стал возражать. Так эти двое голых и ели. Разговор за столом бы посвящён тому, чем занимались Хиро, Зеро Ту, Икуно и Тройняшки. Хиро подробно рассказал обо всё, о чëм ещё не знали друзья, в том числе о том, что он увидел с помощью Ока Уббо-Сатлы. — Но ты так и не узнал, как обезвредить главное оружие Двуликого? — задал вопрос Горо. — У тебя нет даже идей? — Возможно мне стоит заняться теми скрижалями Уббо-Сатлы, — аппетитно работая ложкой, Хиро уже заканчивал со вторым. — Зон и Пол смогли понять за это время только то, что там написано про совокупление Йог-Сотота и Шуб-Ниггурат, про инцест их детей Нуга и Йиба, единых в Ксаксаклуте, но Пол и Зон не поняли, к чему это, и решили, что это обычная порнография. Но иногда и порнография бывает со смыслом — если глупый Демиург Уббо-Сатла утащил эти скрижали ради того, чтобы заниматься онанизмом, те, кто их создал — кажется, Первородная Раса Предков — они могли заложить туда двойное дно. Я бы не тратил на это время, если бы мне не приходилось иметь дело с влагалищем Шуб-Ниггурат, которое засасывает в себя. Я знаю, что это я и Учитель как-то это создали, но я хуже всего это помню. — А почему Око так плохо показывает эти воспоминания, которые тебе нужны? — спросил Горо. — Не знаю. Возможно те события моей жизни принесли мне слишком много боли. Потому есть некий блок в голове, который запрещает мне вспоминать об этом… Кроме того, среди воспоминаний столько всего интересного, что я иногда не могу сосредоточиться на нужном… Ну я ещё поработаю над этим. Давайте лучше поговорим о чём-нибудь другом? — Угу, хорошо, — Горо и наиболее умные из соратников Хиро подумали, что он не хочет выкладывать в слух всё, так как знает, что ВИРМ прослушивают их. — В таком случае, Хиро, — заговорил Альфа, — есть одна тема, она не такая важна, но она меня беспокоит. — Да, говори, — попросил Хиро. — Хиро, я знаю, что ты обещал, что Кокоро не принудят к аборту, — Альфа взглянул на почитательницу деторождения. — Я знаю, что ты не откажешься от этого обещания. И если бы ты отказался от него, то я, по правде говоря, усомнился бы в тебе, как в нашем лидере. — Альфа, мне очень приятно это слышать, — Хиро и правда не стал скрывать то, как благостно звучат эти слова. — Однако, Хиро, я думаю, ты должен хотя бы осудить Кокоро… — Альфа не договорил, как его перебил Футоши. — За что осудить? Её и Мицуру уже наказали, — возмутился он. — Да, но послушай меня, — заметил Альфа. — Кокоро и Мицуру наказали за безответственность, то есть за то, что они, как пилоты Франксов, преднамеренно, по крайней мере со стороны Кокоро, совершили проступок, который сделал — вернее сделает Кокоро — непригодной для несения службы в военное время. Однако, никто не осуждал их за само деторождение. В то время как само по себе желание зачать ребёнка — аморально. — С чего ты так считаешь, Альфа? — спросил тут Франкс. — Ты всё ещё не выкинул из головы того, что тебе туда вложил Папа? — Вернер, то, что Папа лгал нам о своей божественности — а вернее не лгал, а просто пользовался ею для оправдания своего авторитета — то, что Папа преследовал свои цели, не имеющие никакого отношения к нашему благу, это не означает, что Папа не прав вообще во всём, — парировал Альфа. — Да, это верно, хорошо мыслишь, — Франкс был вынужден согласиться, пусть даже нехотя для себя. — Мы — цивилизация, которая нашла иной способ для размножения: биопакеты [3] и иногда специально выращенные «китихи». В свою очередь деторождение столь же опасно, как приём наркотиков — оно вредит здоровью женщины. Оно может повредить и самому ребёнку, когда плод разовьётся достаточно, чтобы являться самосознающим существом. Потому я нахожу деторождение аморальным занятием, — аргументировал Альфа. — Размножаться так, как устроил Папа — бесчеловечно, — сказал Франкс. — Ну и что? Что такого плохого в бесчеловечности? — Погодите, — вмешался Хиро. — Давайте призовём на помочь философию. — Да, Хиро, послушаем, что ты скажешь, — посмотрел на него Франкс. — Так как Зло — это первооснова всех вещей, феноменов и явлений во всей Вселенной, в силу того, что каждая вещь обретает своё бытие для службы злу, и бесчеловечность и человечность — суть есть зло. Потому хуже или лучше они могут быть в зависимости от конкретной ситуации. Что хуже — боль или смерть? Смерть и боль для нас мыслятся как несомненное зло, но иногда проще вытерпеть боль, чтобы не умереть, а иногда боль столь сильна и долга, что лучше умереть, чем терпеть её, — рассудил Хиро. — А что ты скажешь конкретно про деторождение, Хиро? — спросил Мицуру. — Да, Хиро, я думаю, твоё мнение будет решающим, — сказала Итиго. Горо тоже одобрил: — Ты, кажется, самый умный из нас и можешь сказать, насколько кто прав. С рациональной точки зрения. — С рациональной… — Хиро немного подумал, хорошо подумал. Потом сказал: — Безусловно, начать стоит с того, что констатировать: жизнь есть Зло. Сама по себе жизнь есть Зло. Не плохие условия жизни, а она сама как таковая. Все слушали Хиро — тот старался изъясняться как можно более академично: — Так как данное положение является ключевым во всём дальнейшем, о чём мы с вами будем говорить, я обязан доказать это положение. Оно доказывается… у-ум, тремя следующими суждениями: Хиро стал загибать пальцы: • Во-первых, жизнь непредсказуема и жизнью нельзя управлять. В любой момент, как бы вы не старались, на вас могут обрушиться самые ужасные беды. Любая роковая случайность всегда может забраться в ваши планы и в ваше благополучие и лишить вас всего. Хотя это очевидно всем, никто не поймëт этого, пока не испытает подобного отчаяния. Самые ужасные и сильные страдания поджидают вас на каждом шагу. Они могут пасть на вас, а могут и не пасть, никогда и никто не скажем вам это. Потому жизнь является злом просто потому, что это возможно и очень часто происходит. Хиро загнул второй палец: • Следующая причина, почему жизнь есть само Зло, заключается в том, что жизнь, прежде всего в своей естественной форме, стало бы в своём наиболее наглядном проявлении, представляет собой необходимость постоянно пожирать и давить кого-то. В природе животные постоянно жрут друг друга, микроорганизмы везде живут в телах многоклеточных и ведут их к мукам. Люди вынуждены поедать мясо животных. Словом, эта так называемая живая природа — война и иерархия вампиров, мерзких упырей, где все живут благодаря убийству и преступлению. Преступлению, как его называют люди, и что есть само зло. Таким образом жизнь заставляет нас делать зло кому-то, чтобы поддерживать себя. И чем ближе эта жизнь к природе, к естественности, тем больше зла она требует от нас и тем меньше даёт возможности для комфорта. Жизнь древних людей, которые постоянно болели, заражались инфекциями, не имели медицины, постоянно были вынуждены убивать друг друга и животных, и проживали лишь жалкие полвека от силы — это прямое доказательство, что жизнь есть зло и того, чтобы было бы лучше, если бы её вообще не было. Хиро загнул палец в третий раз: • Пожалуй, можно выделить ещё одну причину. Она заключается в том, что начинаем жить мы без нашего ведома и того на то согласия. И так как жизнь есть зло, мы по сути обрекаемся на зло теми, кто даёт нам жизнь. Сам факт вашего рождения — уже есть зло, с которого всё начинается. Таким образом, если подумать, то само создание жизни есть великое насилие. Потому что рождённый подвергается риску испытать ужасные страдания, если он просто будет жить, не говоря уже о том, что — причина номер два — ему придётся делать зло, если он хочет жить. Хиро сделал вывод и показал три пальца: — Таким образом, я считаю, что постулат о том, что сама жизнь есть зло, доказанным. Если вы хотите оспорить три моих аргумента, то я с удовольствием вступлю с вами в полемику. Но скажу заранее, что я долго пытался оспорить сам себя и у меня не получилось. Так как никто сейчас не смог ничего сказать против аргументов Хиро, все согласились на том, что наш интеллектуал должен был продолжить разговор: — Что же касается вопроса деторождения, то, если подумать, да, безусловно, появление на свет новой жизни есть зло. Но, я обращу ваше внимание, что жить — уже значит постоянно делать кому-то зло. — Хиро поднял палец. — Потому деторождение, хотя и является злом, вопрос стоит в том, насколько оно допустимо. Все понимают, что зло бывает двух видов — то, что в данный момент допустимо и то, что недопустимо. Допустимо есть животных, когда нет возможности искусственно синтезировать пищу. И недопустимая жестокость убивать животных, когда у тебя есть возможность спокойно набить брюхо пищей из биопакета. Так как рождение ребёнка, если нет прямой угрозы ему, не допускает угрозы для него, то оно может расцениваться как допустимое зло. Потому в принципе я не вижу ничего криминального в том, что делает Кокоро. — Но она рискует своим здоровьем, — обратил внимание Альфа. — Человеческое тело плохо приспособлено для деторождения. — Да, но с нашими технологиями и нашей медициной возможно сделать рождение минимально опасным, потому я не думаю, что нужно обращать внимание на эту опасность, если тебя беспокоит именно здоровье Кокоро. — Хиро посмотрел на Альфу достаточно проницательно. — Кроме того, у меня есть подозрение, Альфа, что тебя заботит по большей части не здоровье Кокоро, тебе просто ненавистно деторождение и именно это тебя возмущает. — Именно так, да, — не стал скрывать Альфа. — По крайней мере, если даже Кокоро сделала свой выбор, мой моральный долг проследить за тем, чтобы никто больше не стал заводить детей. Даже если я не могу силой заставить их отказаться от зачатия потомства, я могу по крайней мере постараться убедить их не делать этого чисто на словах. Ведь ты сам сказал, Хиро, что зачатие есть зло, жизнь — зло, потому не стоит приумножать тех, кому потом надлежит жить и страдать от зла жизни. Хиро серьёзно посмотрел на него и признался: — Знаешь, Альфа, в той жизни я уже прекрасно знал, как ужасен может быть мир за пределами утробы. Я не хотел заводить детей. Но Зеро Ту так тогда захотела ребёнка, — Хиро бросил взгляд на свою жену, которая сейчас просто спокойно ела, кажется, особенно не интересуясь всеми этими разговорами, — я не посмел ей отказать. У нас появилась возможность зачать детей впервые за тысячу лет. И как раз, когда у нас был на подходе вторую ребёнок — напал ВИРМ и обратил всё тут в выжженную пустыню. Хиро с долей грусти бросил взгляд на марсианский пейзаж. — Впрочем, если подумать, это было к лучшему: раз жизнь есть зло, то её уменьшение во Вселенной — есть благо. Если бы ВИРМ не напал, то миллиарды живых существ пришли бы в мир, чтобы познать боль. Сколько животных было бы заживо растерзанно хищниками? Сколько бы издохло от болезней? Сколько узнало бы, что такое онкология? Так что даже в нападении ВИРМ есть благо. Все его внимательно слушали, кажется, кроме Зеро Ту. — Хиро, — заговорила Мику, — ты говоришь, что жизнь есть зло, но я не чувствую этого. Я хочу жить, и мне страшно, когда я думаю о смерти. — Я тоже. — Хиро сказал и указал на себя: — Я тоже хочу жить. Я хочу избегать боли. Я не хочу умирать. Я стремлюсь к радости и удовольствию, но так, чтобы мои рассудок и личность не были разрушены пагубным наркотическим наслаждением. Жизнь так устроена, что она толкает нас к жизни, но в том коварство жизни — располагая нас к себе, она заманивает нас в тиски горя, боли, бед и страданий. — Хиро поник рогатой головой. — Жизнь может даже представляться добром, но это обманчивое ощущение. Если вам колоть наркотики, которые сперва вызывают удовольствие, а потом — муки, наркотики, от которых ваши тела будут гнить заживо — жизнь подобна этому наркотику: когда у вас есть благополучие и радость, вы хотите жить и вы думаете, что жизнь есть добро, но жизнь неизбежно обрушит на вас боль и беды. В естественных условиях тела большинства животных и людей вообще со временем гниют заживо, то есть стареют, проходят в негодность. Участь стариков — мучения и потеря рассудка. Рак, постоянная боль в суставах. Ваши тела молоды, вам не так просто это представить. Таким образом жизнь — это как тот наркотик, влекущий гниение тела — его русские называют «Крокодил», потому что гниль кожи чем-то напоминает шкуру этих рептилий. Потому разумным решением может быть и такое — завязать с наркотиком, завязать с «Крокодилом». — Покончить с собой, Хиро, ты правда готов пойти на это? — с долей обеспокоенности спросил Горо. Попутно он искал что ответить на рассуждения друга, они казались ему слишком скорбными, чтобы с ними сразу соглашаться — жаль, Горо не мог найти ни одного аргумента, чтобы опровергнуть хоть слово из уст Хиро! Да и кто бы смог?! — Если жизнь зло, а наркотики подобны жизни, с наркотиками надо завязывать, то выходит, — умно рассудил Эпсилон, — самоубийство — это самое то, что мы должны сделать, исходя из твоих рассуждений? — Нет, не должны, — Хиро сделал акцент: — Смотрите, любая логика такова, что есть суждения констатирующие и суждения предписывающие. Мои слова о том, что жизнь есть зло, а самоубийство может быть разумным выходом — лишь констатирующие. Я сейчас говорю только о констатирующих суждения. Это только такие ублюдки, как Папа постоянно размывают границы между этими двумя типами суждений, чтобы как бы под чувством очевидности вывести из описания то, что мы должны делать в его целях. Вот что касается суждений о должном, то они всегда осуществляются, исходя из нашего добровольного выбора. Я так понимаю, все те, кто находятся тут, выбрали борьбу за как можно более оптимальную жизнь, оптимальную по нашему вкусу. А не по вкусу, например, Папы или ВИРМ. А раз так, то самоубийство — не для нас. Самоубийство — последний способ, когда уже ничего не осталось. Возможно, если мы поиграем, нам стоит выбрать самоубийство, чтобы облегчить наши мучения, но пока есть шанс на победу, самоубийство не для нас. Хиро говорил не только логично, железно логично, но и более чем уверенно. — Я боюсь смерти, — скорбно молвила Мику, — и не представляю, как это — убить себя. — Я тоже очень хочу жить и боюсь умирать, — повернулась к ней с пониманием Дельта. — Я не представляю, как можно убить себя. — Дельта, я не думаю, что это настолько сложно, — заговорил тут сидящий Бета, — я не раз слышал, как «паразиты», доведённые до отчаяния, кидались в смертельный бой. — Наверное в бою легче всего расстаться с жизнью, — подал голос Гамма, атлет с бордовыми волосами возложил руку на возлюбленного обладателя синей чёлки, — когда бьёт адреналин, страх притуплён. Ты не думаешь о смерти, хотя ужас единичными порывами как бы ударяет тебя в грудь, ты в любом случае никогда не оказываешься охвачен страхом. Эпсилон в этот момент молча сравнил ощущения Гаммы со своими собственными. А этот изящный ликом здоровяк с фиолетовыми волосами, как мы помним, весьма боялся. — В бою проще всего исчезнуть в краткой вспышке, — заключил Гамма. После него снова речь повëл сам Король: — Да, Мику, я думаю, если ты хочешь жить, тебе просто не доводилось испытывать самого последнего и ужасного отчаяния, — повернулся к ней Хиро, чьи очерченные синевой глаза в очередной раз явили навсегда поселившуюся в них скорбь этого мира и жизни. — А я, знаешь ли, испытывал даже его — когда после нападения ВИРМ я потерял Зеро Ту, — Хиро взглянул на возлюбленную и в его очах заиграло хоть немного радости. — Самое последнее и самое ужасное отчаяния. Спастись от которого можно, если честно, только с помощью самоубийства. Потому я и говорю, самоубийство стоит приберечь на потом. — Значит, я не сделала ничего существенно плохого, по-вашему, если отбросить мою безответственность? — наконец спросила Кокоро. — Кокоро, ты не хуже меня, когда я принял решение зачать Код 000 и Альфу в прошлой жизни, — Хиро отпил чай, он активно употреблял его со сгущёнкой. — Потому просто не обращай внимание на то, что говорит Альфа. Позиция Альфы, надо сказать, тоже по-своему обоснована, но ты, Кокоро, воспользовалась своим правом сделать что-то в рамках своей свободы выбора — свободы выбора, допустимой для нашего Общества. — Это, да, — заговорил тут Франкс. — Вот, например, некая мать волнуется за своего сына. Сын хочет заниматься экстремальными видами спорта — купаться с пираньями и так далее. Это волнует мать и она против. Но сын имеет право выбрать рисковый спорт. Точно также Кокоро имеет право зачать ребёнка. Не так ли, Альфа? Ты стал бы тоталитарным диктатором, если бы решил отнять у неё это право. — Ладно, я признаю за Кокоро это право. И если ты, Хиро, не намерен поддерживать моё отношение, то — хорошо. Я уяснил ваши позиции, потому не буду более поднимать этот вопрос, — Альфа между словами отпивал по глотку сладкой разогретой смеси вроде какао. — Альфа, ты сам живёшь благодаря тому, что я зачал тебя с Зеро Ту ещё в той жизни, — Хиро отставил пустую кружку и приятно погладил свой полный живот. — Хотя, конечно, ты не успел даже родиться — ВИРМ вырвал тебя из чрева Зеро Ту, чтобы сделать из тебя «Адама» — своё оружие. А из Зеро Ту — «Еву». Правда из-за моего обращения к Шуб-Ниггурат ваши души успешно переродились. — Кстати, Хиро, — вспомнила тут Зеро Ту, — по поводу деторождения. Ты ведь говорил — вся раса рёвозавров не может больше размножаться из-за тебя? — Да, из-за того, что я ненавидел саму жизнь, Шуб-Ниггурат тогда расценила мою неприязнь как просьбу сделал так, чтобы вся раса рёвозавров стала бесплодной. — Хиро немного подумал. — Но, что я должен сказать, души тех, кого я знал, ещё могут переродиться — так что если на свет появятся новые рёвозавры или полурёвозавры, то они будут представителями значимого для меня окружение, кто погиб тогда из-за атаки ВИРМ. Таким образом ты, Зеро Ту, и ты, Альфа, смогли переродиться с помощью клонирования. Вы обоснованное исключение из проклятия. Которое обычно не допускает ни естественного деторождения, ни создание искусственного рёвозавра любым способом. — Я не помню, что было в той жизни, — сказала Зеро Ту. — Совсем не помню, любимый. — И правильно — нечего тебе помнить. Ничего хорошего там не было. У нас новая жизнь, — Хиро убрал хмурость и даже ласково взглянул на Зеро Ту. — Прошлое надо забыть. Ребята ещё поговорили обо всём разном, долго сидя за столом. Потом некоторые встали, начали расходиться без спешки. Хиро в голову тут стукнула одна идея — он думал над ней в молчании, покуда Итиго не встала и не подошла к нему: — Хиро, я хотела бы поговорить с тобой с глазу на глаз, — подруга детства хотела, чтобы Хиро уделил ей внимание. — Да, я поговорю. Потом Хиро сказал ей идти в одно место, поодаль от их дома в Мистилтейне. Итиго удивился, но сделала, как Хиро сказал. Она пришла к озеру, примерно на то место, где Хиро встретил впервые Зеро Ту. — Ждёшь Хиро? — вдруг прямо из воздуха нарисовался доктор Клеф. — А? Да, а что?.. — Итиго напряглась его появлением, так как знала, каким гнусным злодеем был этот Взрослый. А она одна на один с ним. — Хиро я сейчас отправил на свою Плантацию, он не придёт, хотел, но не успел. — Перед тем, как Итиго успела что-либо произнести на это — Клеф продолжил: — Я хочу сделать тебе предложение. — К-какое? — Мне не нравится Зеро Ту. Тебе ведь тоже, да? — Да, мне не нравится Зеро Ту… — Итиго не стала скрывать, потому созналась в этом — хотя она всё ещё была очень озадачена и испугана тем, что злодей этот начал с ней разговор. — Я хочу предложить тебе сделку, — говорил Клеф. — Давай ты поможешь мне убить Зеро Ту, а я дам тебе любовное зелье, которое охмурит Хиро… — Охмурит? — не поняла Итиго, сама очень пугаясь этому предложению — по лицу было видно, как сильно девушка нервничает. — То есть сделает так, что ты станешь главным предметом страсти Хиро. Ну что, согласна? — Э-э… Убить Зеро Ту? Помочь вам?.. — Да-да, именно так. — Нет, я не могу! Как бы мне не нравилась Зеро Ту, я не могу лишить Хиро главного предмета своей любви! — Не можешь? — Не могу, — Итиго тут взглянула на собеседника, набралась смелости и посмотрела в стеклянные, разноцветные глаза чернокнижника в шляпе… И не обнаружила той характерной кошачьей улыбки — вместо этого выражение было серьёзным, но слишком эмоционально-серьёзным, чтобы принадлежать Клефу. — Стоп, к чему вам впутывать меня в ваши планы? У вас что, нет способов обойтись без меня? Клеф показался на несколько секунд сбитым с толку. Чего он не мог показать в выражении. — Ты не Клеф… — Итиго вспомнила, что Тройняшки в сексе внушали Икуно иллюзию самой Итиго. — Хиро, это?.. — Да, — иллюзия Клефа пропала — на месте этого доктора в лабораторном костюме и странной шляпе — стоял Хиро в своей текне-одежде, босиком, с голым животом и парой тонких, металлических крыльев из-за спины; на этих двоих он, очевидно, и добрался сюда. — Итиго, — очерченные синевой, глаза Хиро выражали такую грусть и печаль, что её было в принципе видно через иллюзию, а потому Хиро не мог полностью превратиться во Взрослого. — Я хотел испытать тебя. — Я уже это поняла, — и Итиго улыбнулась, — наверное я прошла это испытание, верно? — Да, Итиго, ты оказалась лучше меня, — по грустному голосу Хиро стало ясно, куда он клонит. — Что случилось? — Итиго заволновалась. — Что, Хиро, ты хочешь… убить меня?! — Сейчас тебе ничего не угрожает, — Хиро закрыл веки. После чего, используя текне-костюм, развернул голограмму. Пошла запись того, что случилось тогда, когда Клеф вырубил Итиго и потребовал отдать девушку в жертву демонам ради спасения Зеро Ту. — Что это? — Просто у меня был вот какой выбор. Клеф поставил меня перед ним. И хотя ты осталась жива, как ты понимаешь, я выбрал убить тебя, чтобы спасти Зеро Ту. Я должен тебе это сказать Итиго, потому что не могу больше держать это в себе. Я знаю, что ты меня будешь ненавидеть. Пусть так, но я хочу, чтобы ты знала это. — Хиро… — Итиго просто не знала, что сказать. Но у Хиро был план — показать саму запись, где видно, как горько он плачет, пытаясь застрелить Итиго из неработающего электрошокера. Его нельзя было не пожалеть. Потому Итиго, по плану Хиро, стало очень жалко нашего трагического героя, ведь он так страдал, когда пытался убить её! Запись дошла до конца и прервалась после того момента, где Клеф объяснил свои действия тем, что ему необходимо проверить, действительно ли Хиро готов на всё, чтобы сойти за Зеро Ту в сам Ад. — Вот тогда это случилось — как видишь, Итиго, я доказал, что я готов принести в жертву тебя или кого-нибудь другого, чтобы спасти Зеро Ту. — Хиро!.. — Итиго смогла только воскликнул его имя, но ничего более внятно составить из жаждущих вырваться изо рта эмоций и чувств потрясëнная девушка не могла. — Да, Итиго, — Хиро стоял и смотрел ей в глаза, — ты ненавидишь меня, не так ли? На самом деле Хиро решил представить эту ситуацию так, как она была, чтобы хоть немного снизить накал ненависти к себе. — Да, Хиро, мне… я шокирована этим, — Итиго подбирала слова. — Но я решил, ты в праве это знать. Потому что когда я вижу тебя, мне всякий раз неудобно из-за того, что ты испытываешь ко мне самые приятные чувства и хочешь привлечь моё внимание, а я-то так с тобой поступил. Пытался убить тебя… — Хиро изливал душу, едва держа в себе сопли и слёзы. — И самое главное, я до сих пор уверен, что поступил правильно. Если мне надо потерять кого-то из двух дорогих мне людей, то верно выбрать того, кто менее дорог, чем другой. Я ненавижу эту жизнь, Итиго, и только Зеро Ту стала для меня чем-то, ради кого я был готов бороться дальше. Я очень благодарен тебе, Итиго, за такой отказ «Клефу» помогать ему в убийстве Зеро Ту. Теперь я вижу, Итиго, что ты любишь меня, и что ты хороший человек. Ты морально лучше Зеро Ту. — Спасибо, Хиро, — Итиго осталось только принять этот комплимент. — Какие чувства ты теперь ко мне испытываешь? Каково твоё мнение, Итиго? — стал спрашивать далее Хиро. — Э-э… — Вижу, ты не знаешь, что сказать. — Ну… я шокирована. Но теперь, я кажется понимаю, почему ты меня избегал. — Верно. — Я понимаю, почему ты отводил взгляд, когда я смотрела тебе в глаза. — Да, верно ты понимаешь… — Хиро, я думала, что я отвратительна тебе. — Вовсе нет, никто из моих друзей мне не отвратителен. Хиро теперь прямо смотрел на неё: — Я вижу Итиго, ты шокирована, но я не вижу, чтобы ты была разгневана на меня за то, что я пытался убить тебя. И за то, что я променял твою жизнь в обмен даже не на жизнь, — Хиро умно поднял палец, — а только за шанс спасти Зеро Ту. — Это да — я не чувствую к тебе злости, — Итиго говорила честно и, вероятно, сама удивлялась. Были шок и возмущение, даже горечь, но это было направлено на само событие, а не на Хиро. Вероятно частью сыграл менталитет о том, что личность не более чем набор дискретных функций, частью — жалость к Хиро. А Хиро хотел, чтобы его жалели. Он хотел жалости к себе, хотел! — Я полагаю, это заслуга моих слёз на записи. Мне невозможно не сочувствовать, — рассуждал далее Хиро. — Да, Хиро, я не испытываю к тебе ненависти. Во всяком случае, у меня нет желания сделать тебе больно. Я просто в шоке. Мне горестно из-за того, что так получилось. Вы, ты… ты был поставлен в такое положение. Если бы… — Итиго подумала. — Мне предложили убить Горо, чтобы спасти тебя, то я?.. Что я бы сделала? Хиро шагнул к ней и положил руку на плечо: — Я думаю, Итиго, если ты любишь меня больше Горо, то после выплаканных слёз, ты бы застрелила Горо ради моего спасения. Разве нет? Разве ты бы поступила иначе? Итиго немного неуверенно захотела взять руку Хиро, но тот почему-то как на зло быстро убрал её с плеча. — Я всё ещё люблю тебя, Хиро, — тогда Итиго сама кинулась к нему и обняла своего печального рогатого демона со стальными крыльями, последние к тому моменту, впрочем, убрались в тонкую ткань костюма. — Хиро, — Итиго жалась к своему любимому рёвозавру, — я сейчас даже чувствую готовность отдать жизнь за твоё счастье!.. — Это потому, что ты любишь меня, Итиго. Я вспоминаю свою тысячу лет жизни до этого рождения, потому я не удивляюсь этому. Любовь затмевает разум и иные чувства, любовь делает пленником и узником. Так что мне совершенно не удивительно то, что ты так бросилась ко мне. Это был один из возможных вариантов. Итиго тут посмотрела ему в глаза. — Я знаю, зачем ты пришла изначально. Я дам это тебе, я должен дать вознаграждение тебе за понимание и доброту, — после этих слов Хиро коснулся устами губ Итиго, которая этого ждала и потому вся таяла у него в руках. После этого Хиро сделал так, что вся одежда сошла с него сама собою, член поднимался. — Сейчас, Хиро, сейчас! — Итиго, вся чрезвычайно счастливая — несмотря на только что испытанный шок — начала раздеваться, позабыв даже о горечи, дабы отдаться чистой любви. Этот порыв бросил, быстро покидавшую свою одежду, девушку в руки Хиро. Он целовал ей рот, а потом его губы отправились путешествовать по её телу — Хиро удобно положил Итиго перед собой, чтобы крыть лаской и нежностью, пристроился поудобнее и засосал ей влагалище, не забывая попутно стимулировать пальцем и анус, что всегда приятно, ибо там очень хорошо проходят нервные окончания. Так Хиро ублажал Итиго, заставляя её чувствовать себя на пике счастья — пусть даже с послевкусием шока и горя. Не люби она Хиро, его ждали бы куда менее приятные слова и отношения. Но любовь на то и любовь, чтобы кружить голову и отдавать себя во власть предмета сих сильных чувств. Хиро пососал ей титьки, а после взял и усадил на свой член, и тогда Итиго очутилась во всех смыслах на пике блаженства — после прелюдии мужчина и женщина вместе задвигались на берегу. Итиго настолько распалилась, настолько ей стало хорошо, что она вся, румяная, стонала перед лицом Хиро, являя ему свою грудь — увы, далеко, далеко не столь интересную, как грудь Зеро Ту… Хиро накануне предупредил жену, что будет занять с Итиго и посоветовал ей наладить отношения с Девятыми. Зеро Ту спокойно согласилась. Дело в том, что из-за неприязни Зеро Ту к Папе лично и идеалам APE, она плохо ладила с индоктринированным Альфой и его командой. Но теперь повод для этой неприязни исчез. Потому она могла снова свободно заниматься сексом с ними. Раньше Альфа был противником таких связей, утверждая, что столь близкие и чувственные отношения с бунтаркой, испортят моральный облик бойцов, обязанных быть верными Семи Мудрецам. Сейчас же они снова могли сплетаться в похоти и страсти. Первым наверстать упущенное и подрастить рожки Хиро решил Эпсилон — сей любодей во все времена лучше всего относился к Зеро Ту и никогда с ней не конфликтовал. Его жена — Дельта — всецело присоединилась к такому. И вот Зеро Ту лежала сверху на Дельте и сосала блуднице рот, одновременно с этим Эпсилон брал жену Хиро сзади, сверху — его могучий член давно не был в этом лоне и потому с большим наслаждением здоровяк штурмовал храм воспроизводства. Во время данного процесса большие мячики грудей Зеро Ту погребли под собой много более скромные холмики Дельты. — Зеро Ту, — пыхтевший Эпсилон теперь называл её так, а не Йотой, — я хочу теперь видеть твои груди — твои груди, от которых у меня готова вырваться сперма! — А? — Зеро Ту оторвала свой рот от рта Дельты — она сейчас не сосала, а просто активно выделяла слюни в рот зеленовласки — той просто это очень нравилось. — Хорошо. Зеро Ту перекатилась на спину и теперь отдалась Эпсилону лицом к лицу. Тот быстро брал обладательницу огромных воздетых холмов и великолепного лика. Эпсилон, опираясь на руки, держал свою грудь над бюстом Зеро Ту, сластолюбец как делал зарядку. Дельта встала и, мастурбируя, смотрела на сильную спину и красивые ягодицы своего мужа. Эпсилон и Зеро Ту долго не стихали и соревновались в том, кто скорее кончит — будет ли первее сокращаться влагалище, или раньше извергнется семенем фаллос. Будь Эпсилон не так истощён той супружеской жизнью, которую он вёл со своей женой и общими любовницами, то непременно смазливый обладатель фиолетовых волос кончил бы очень быстро. Но частые извержения, даже при насыщенном питании и общей здоровости организма, не могли не сказаться — потому семя не спешило вырываться в сочащееся влагой лоно. Эпсилону пришлось очень быстро и мощно там действовать, сотрясая Зеро Ту как буром. Потому возникли веские основания подозревать, что энергичная бестия испытает оргазм раньше. Дельта с воодушевлением дрочила на это зрелище. Когда рядом появились нагие Икуно и Наоми, зеленовласка незамедлительно поставила одну на коленях позади себя сосать анус, а другую спереди — сосать обильно идущее жидкостью влагалище. — Ооооооо! Оооох! О-оо-х! Гроооо! — благодаря звукам тигрицы стало ясно, что первой кончила Зеро Ту, она, под бешеное сокращение влагалища, впилась в Эпсилона ногтями и провела у того на плечах кровоточащие алые линии. Дельта, глядя на это искрящимися глазами, с не меньшим восторгом и воодушевлением сбросила порцию оргазменной жидкости в жадно сосущие уста одной из своих лесбиянок — у той до тошноты наполнился рот. А вскоре под мужское протяжное кряхтение стало ясно, что кончает Эпсилон. — Дельта, держи мои яйца! — прокричал муж жене во время оргазма или за несколько секунд до. — Есть! — очаровательная супруга сходу схватила своего любимого за эти причиндалы, до которых могла хорошо достать с тыла. Дельта рукой хорошо почувствовала, как эти шары сокращаются, выбрасывая содержимое в таз, а из таза передавая по стволу члена в вагину Зеро Ту. — Оооох! — тогда и уж Эпсилон волком взвыл. Потом набрал в грудь много воздуха и выдохнул прямо в лицо Зеро Ту под собой. — Как мне хорошо! Как мне хорошо! Мне очень приятно было кончить в тебя, Зеро Ту! Та довольная приподняла голову — и любовники засосались. На такие звуки в дверях появились голые Гамма и Бета, рука первого лежала на плечах второго, а обладатель синих волос и спадающей чёлки в ответ надрачивал красавца с бордовой растительностью на голове. — О, мальчики! Гамма, Бета! — Зеро Ту приподнялась и посмотрела на них. — Не желаете ли наверстать упущенное в моём лоне? Девица указала на вагину, она находилась в таком положении, что можно было видеть этот широко раскрытый проход, откуда выходит немного белеющей спермы. — Ты хочешь войти туда? — с блестящей улыбкой на устах, Бета взглянул на своего возлюбленного. — Взамен твоего узкого места? Да никогда и ни за что!.. — наглый Гамма жарко поцеловал мужа в эти уста, а потом с вызывающим и нахальным восторгом взглянул на Зеро Ту. — Извини, — в этот момент светлый кулак Беты наяривал на члене Гаммы, — но сейчас как раз еда усвоилась, мои яички снова полны, а на тебя, Зеро Ту, надо тратить слишком много сил и этого ценного ресурса. Я не намерен уделять тебе то долгое время и те силы, которые намерен отдать Бете. Изящный красавец с синей чёлкой очень радостно улыбался под такие речи своего атлета-мужчины и ещё пуще надрачивал тому торчащий боевой кот. — Хорошо, но Бета по любому ничем не занят с лица! — обратила внимание Зеро Ту. — Извини, но я не хочу отвлекаться на что-либо, — прямо сказал Бета, прерываясь, опять же, на поцелуй с мужем, — но когда я с Гаммой, то хочу, чтобы он сосредоточился только на мне, а я — на нём. Так что может быть потом, но не сейчас, Зеро Ту, сильно не сейчас. — Да, я не говорил тебе, Зеро Ту, но сколько бы лет не прошло, а я моя страсть и любовь к Бете не угасает. — Гамма сопровождал такие речи уверенным выражением и сладострастным торжеством. Он точно видел Бету интереснее Зеро Ту и с большим удовольствием бросал вызов статусу Зеро Ту как самого сексуального и желанного предмета на территории Общества Плантаций. — Вот, Зеро Ту, несмотря на все твои женские прелести, которые редко когда встречаются в таком великолепии, я погасил страсть к тебе её тогда, когда мы были одной командой. Да, я как только мог кончить, так кончал в тебя — месяцы я находился в безумной любовной лихорадке по отношению к тебе, — Гамма решил достаточно подробно об этом рассказать, попутно Бета не прекращал дрочить мужу, — но сейчас ты видишь — меня интересует мой Бета, а не ты. Так что, Зеро Ту, ты можешь видеть, что такое настоящая любовь — влюблённость пропадает по мере извержений в отверстия, а настоящая любовь длиться без конца. После таких слов Гамма припал слюнявыми губами к горячему рту Беты и опять забрался языком в рот возлюбленного. А когда достал, то резко придвинул красавца-супруга лицом к стенке и пропал на коленях позади к его ягодицами. — Зеро Ту, — целовал наш страстный красавец эти мужские полушария, — знаешь, Бета говорит, что чувствует, как мой язык дрожит у него в заднице. — Мы думаем, это знак нашей особой привязанности друг к другу, — сказал Бета. — Совершенно верно, — Гамма собирал слюну во рту. — Зеро Ту, я что-то не припомню, чтобы ты говорила такое о моём языке, когда он бывал в твоей заднице или в твоей вагине. После этого Гамма глубоко погрузился слюнявым языков в анус Беты, собираясь разогреть своего мужа исключительно таким способом. — Пф! Ну и ладно! — Зеро Ту отвернулась от них. — Дельта! — Прости, Йота… Зеро Ту, — извинилась низкая красавица с маленькой грудью, — но я сейчас больше, чем по тебе, соскучилась по Икуно. Так что позволь нам сейчас уединиться для особых утех. А ты, — Дельта взглянула на ту женщину, с которой она изливала вагинальную влагу последние дни, — Наоми, ты сможешь удовлетворить Зеро Ту? — Удовлетворить? Не знаю, — голая лесбиянка показалась озадаченной, — Зеро Ту очень красивая и мне нравится, я сама испытала не один оргазм от её пальчиков или рта, но… Мне как-то страшновато даже брать на себя задачу удовлетворять такую женщину. — Ладно, если думаешь, что не справишься, то я займусь Эпсом — даже если его член будет небоеспособен, то я знаю много других способов, какими мужчина может удовлетворить женщину, — вальяжно говорила Зеро Ту — было видно, такая женщина не пропадёт в отсутствии супруга! Не зачахнет. — Пошли, Икуно, я хочу, чтобы ты удовлетворила мои особенные желания, — с такими словами голая Дельта взяла за руку обнажённую лесбиянку — и две подружки не задержались. В комнате остались только Зеро Ту, Эпсилон и Наоми с ними на подхвате, а также Бета, который начал, слово поросёнок на вертеле, вращаться на стволе Гаммы — этим страстным голубкам даже ложе не потребовалось, эти молодцы привыкли всё осуществлять со всеми страстными толчками прямо на весу. Чем же занялись наши лесбияночки, покинувшие основной кутеж? Дельта уже делилась с Икуно своими необычными фантазиями, потому прямо спросила накануне, может ли лесбиянка воплотить их. Икуно, как обладательница интеллигентского ума, сказала что не против попробовать, если Дельте это понравится. На это Дельта впала в восторг, расцеловала Икуно и четверть часа сосала той в благодарность вагину, благодаря чему девушка с «неправильной» ориентацией смогла необыкновенно хорошо кончить. Сейчас Дельта привела свою любовницу в комнату для занятия БДСМ, где Альфа заканчивал с Наной и Хати. Блондин надоумил Хати связать руки Наны и брать её так. В свою очередь он сам имел Нану в рот. Хати это очень понравилось и он вытащил член перед тем, как кончить прямо на связанные руки своей возлюбленной. После этого Альфа начал с помощью своего фаллоса доводить Нану до оргазма — при условии, что Хати будет пороть спину и ягодицы блондина, чем брутальный вояка и занялся, схватив плеть. Сейчас Нана, со связанными за спиной руками, уже изошлась сокращениями влагалища, сопровождаемыми изливанием жидкости. Но Альфа не кончил: — Чтобы я сделал это в такую женщину, как вы? — приподнял он бровь на вопрос Наны по этому поводу. — Нет уж, если бы член Хати был у меня, я конечно мог бы оросить твоё нутро — но никак иначе. Когда Дельта и Икуно появились, Альфа взглянул на них: — Вот у Дельты такая грудь, что она похожа на мужчину вроде меня. Совсем не то, что вы, Нана! — Тебе не по духу большая грудь? — понял Хати. — Именно! Это пусть Ланц… Нет, я не люблю большую грудь. Как по мне, чем женщина больше похожа на мужчину, тем лучше. На том Хати и Нана, удовлетворившись, покинули троицу и пожелали той удачи в покорении новых высот удовольствия. После первых взаимных ласок Дельта, чувствовавшая себя много свободнее, когда с ними не было никого, кроме Альфы, конкретно поведала Икуно свои похоти и попросила снисходительно отнестись к ним. Когда Икуно согласилась, Дельта встала перед лесбиянкой на колени, та, по её просьбе, взялась за зелёные волосы и стала грубо и повелительно тереться о смазливую мордашку андрогинки, особенно о нос — то влагалищем, то анусом. Когда Икуно требовалось подставить последнее место, то Дельту за волосы держал Альфа. Потому Икуно как следует ëрзала задом по физиономии Дельты и мочилась на подругу. После этого била её кулаками, попирала ногами и до крови отстегала. А Альфа помогал. Когда Дельта от сильных ударов последнего свалилась на пол, то Икуно, по приказу упавшей, нырнула головой между её ног и четверть часа, как могла, сосала любовнице вагину. Альфа, согнувший над этим делом колени, одной рукой массировал Дельте анус, другой — соски. — Прости, что я так много потребовала от тебя, Икуно, — смиренно молвила блудница, пока закончив свою программу, — но ты ведь знаешь до чего доводит исследование своих собственных вкусов. — Рациональная женщина не должна чураться своих вкусов, — переводя дух, отвечала растрёпанная Икуно, — в любом случае, они заслуживают уважения, так как не причиняют никому вреда, причëм лучшие из них — те, которые доставляют нам наибольшее удовольствие. После этих слов Икуно снова взялась за дело и на пару с Альфой довела Дельту до того, что она едва не скончалась от блаженства. Икуно не с чем оказалось сравнить сладострастную агонию зеленовласой подружки: она никогда не видела, чтобы женщина извергалась с такой силой; Дельта не только выстреливала светлую жидкость, как это делают мужчины, но она сопровождала оргазм такими громкими стонами, такими нечленораздельными выкриками, спазмы её были настолько сильные, что в эти мгновения такое состояние можно было принять за приступ эпилепсии. — Она всегда так кончает, если её довести как следует, — довольно ухмыльнулся Альфа, — поверь, уж я-то знаю. — Не сомневаюсь, Альфа. Дельта, как ты себя чувствуешь? — спросила наша умница, поднимаясь на ноги. — Клянусь влагалищем! — вскричала Дельта. — Икуно, ты отлично справилась для начала! — Я рада… Дельте, кажется, потребовалось передохнуть. Тогда заговорил Альфа, голый и довольный: — Икуно, дело в том, что мы с ней долго удовлетворяем друг друга таким образом. Я хочу терзать женщин, а она хочет, чтобы её терзали женщины, я хочу, чтобы меня терзал мужчина. Я думаю, Икуно, твоя рука достаточно тверда, а ум достаточно рационален, чтобы ты помогала нам. — Икуно, я буду ещё сильнее любить тебя, если ты будешь меня терзать! — пообещала Дельта. — Хорошо, я ничего не имею против того, чтобы доставить вам удовольствие в обмен на то удовольствие, которое вы доставляете мне. — Икуно села поудобнее на подходящее для этого место, чтобы продолжать отдыхать. — Икуно, я знаю, тебе нравятся женщины, я — достаточно похож на женщину, потому, возможно, мне стоит прочистить тебе влагалище, Икуно? — предложил Альфа. — Давай после отдыха. Я, думаю, буду не против, если женщина, то есть Дельта, будет одновременно с этим ласкать меня. Зеро Ту тем временем взялась за Эпсилона — у плутовки в принципе не возникло проблем с тем, чтобы, трудясь пальцами и устами, завести рабочий инструмент этого крупного и красивого парня. Но перед тем Эпсилон попросил как следует пососать ему анус. Потому, от нечего делать, Зеро Ту пришлось своими выразительными розовым губами состыковаться вплотную с дырочкой Эпсилона, целовать мужчину прямо в зад и основательно просовывать язык в его анальное отверстие. Одновременно Зеро Ту захотела, чтобы Наоми делала ей это же — потому лесбиянка аналогично припала к приятной для себя женской попке и также сосала там раздвинутое меж пышных полушарий анальное отверстие. Гамма как раз уже закончил, обильно сдобренную слюнями, точно такую орально-анальную процедуру по отношению к Бете — и взялся со всех ракурсов прочищать тыл любимого прямо на весу, либо позволяя тому руками прижиматься к стене. От напряжения страстный красавец с бордовыми волосами обнажал плотно сжатые зубы — и его фаллос мельтешил туда-сюда, под двигающиеся по обе стороны, мошонки, двух сливающихся в любви мужей. Зеро Ту, вслед анально-оральным услаждениям, приняла следующее решение: — Ложись на спину, Эпсилон, я буду возлезать. — Да. — Наоми, а ты сядь на меня со спины и особенно хватай мои сиськи — от этого у Эпса крепче стоять будет. — Да, Зеро Ту. Шикарная красавица возлезла: фаллос не мужа, но любовника под ней ушёл ей в недра вагины и оказался там скрыт, она же взялась как следует подпрыгивать на этом столбе услаждения. Наоми не прекращала с её спины руками гладить большие мячики грудей, обхватывать их и производить с ними иные манипуляции, дабы Эпсилону ощущалось приятнее. — Наоми, скажешь, когда у тебя устанут руки, — сигала Зеро Ту. — Да. Когда Наоми сказала, то Зеро Ту ей повелела: — Сядь передо мной лицом, пусть Эпс видит твою жопу. — Хорошо. Наоми уселась на грудь Эпсилона и очутился грудь в грудь перед Зеро Ту. Та облизала лицо девушки, она же в ответ поцеловалась с ней. Эпсилон теперь руками взял за талию Наоми и пожелал пододвинуть: — Да, Наоми, я пососу тебе зад или вагину. — Хорошо, спасибо, Эпс, — и лесбиянка села ему на лицо; при этом она не утрачивала возможность взяться за руки с Зеро Ту в близи и целоваться с ней, возбуждаться от облика и прикосновений этой вакханки. Эпсилон же лакал ей вагину, откуда пошла жидкость, засочился с возбуждения. — О, мне очень нравится, — одобрила лесбиянка. — Может лучше тогда попрыгаешь на члене? Он отлично распирает. Люблю члены. — Нет, Зеро Ту, я не люблю члены. — Вообще? Тебе вообще не по нраву мужчины? — ласкала Зеро Ту эту представительницу секс-меньшинств. — Угу, — Наоми очень охотно отвечала блуднице и явно очень разогрелась. Зеро Ту даже опустила руку и начала пальчиками разминать напарнице вагину. При этом сама рогатая суккуба перестала двигаться на члене Эпсилона. Последний, ничего не требуя, весь ушёл только в то, что руками придерживал таз Наоми и быстро-быстро водил языком ей по половым губам. И это произвело эффект — Зеро Ту, занятая растиранием клитора Наоми только слега двинулась назад, как почувствовала — член Эпсилона стреляет: фаллос, только от малейшего движения уздечкой по стенке начал сокращаться и извергать сладострастные выстрелы. — О, Эпсилон!.. Ха-ха! Неужели ты так возбудился? — с весëлым задором прокомментировал это Зеро Ту. — Угу, — тот перестал вылизывать влагалище при начале извержения, он подождал молча, пока оно закончится. — Мне очень нравятся ласки между женщинами, — сказал муж Дельты, весь довольный. — Что может быть более приятным, чем женщины, которые ласкают друг друга? Я могу так возбудиться, что кончу без рук. В конце концов мы можем контролировать тело больше людей, вот я могу так кончить усилием воли, если очень-очень заведён!.. — Ох, Эпс, как же ты падок! Но я не испытала оргазм! — Прости, Йо… Зеро Ту, но я ничего не мог поделать. — Эпсилон усмехнулся. — Ты же знаешь, Зеро Ту, когда мы, мужчины, желаем кончить — для нас в первую степень становится важно это. — Пф! Можно подумать, я тоже не хочу кончить! — тогда Зеро Ту серьёзно посмотрела на Наоми. — Ладно, попробуем так. — Ты что задумала… Наоми оказалась на спине, после чего Зеро Ту закинула её ногу к себе на плечо, состыковалась ножницами — вагина к вагине, клитор к клитору — и активная девочка поехала прямо с пассивной лесбияночкой. Наоми наслаждалась трением — удовольствие выжигалось клиторами. Зеро Ту смотрела на груди Наоми, маленькие, но личико было приятным, этим она возбуждалась от неё. Сама же Наоми куда сильнее и живее разгоралась от такой красы, как Зеро Ту — во всём Обществе Плантаций не было женщины красивее, чем Зеро Ту! Наоми не видела девиц краше — разве что Аска, Рей и Мари могли с ней посоперничать. Но они были в другой версии Вселенной. — А-ах! Ах! Ах! — Наоми, пленённая такой красотой и охваченная страстью, сдалась первой и вкусила оргазм, вызванный исключительно трением влагалища своего о влагалище Зеро Ту. Та же, с собранным взглядом, продолжала это делать ещё быстрее, и Наоми уже успела устать, когда с губ Зеро Ту сорвался наконец стон, возвестивший о начале вагинальных сокращений — блудница аж закинула взгляд и широко отверзла уста, жидкость стремилась вон из взбесившихся на секунд семь стенок нутра, потом ещё три секунды потребовалось на полное успокоение женской пещеры. После этого Зеро Ту замерла и хотела что-то вымолвить, но тут комнату заполнил рёв Гаммы — этот отчаянный содомит, казалось, сошёл с ума, он чрезвычайно быстро, аж с мягкими хлопками, познавал Бету — активный супруг буквально вдавил бедного хлыща в стену, тонкий смазливый красавец аж сжался и находился у самого пола, не смея пошевелиться. Богатырь Гамма издал три резких и очень громких звука, его рога проявились парой пылающих ножей. Только потом он резко начал стихать по мере выброса семени, прекратил секунды через четыре вовсе и наконец с облегчением распрямился — бедный Бета сполз на пол и из его анального отверстия высвободился член Гаммы со следами кончи. После, когда бывший активным, содомит перевёл дух — его отстрелявшейся ствол спадал главой, Бета занял на полу более удобную позу. Тогда Гамма опустил взгляд и коснулся жопы Беты концом своей стопы, немного пальцами той отвёл ягодицу и увидел, как из маленького, но достаточно хорошо раскрытого прохода, является на свет свежая сперма, очень жидкая. — Да, моя конча точно выглядит так, что выделилась только благодаря последний еде — до того у меня ничего не осталось! Перед едой я изверг последнее, что у меня было! — гордый этим Гамма с такими словами обернулся к тем троим, кто протягивался на постели, и зашагал к друзьям. А позади восстал помятый Бета, потирая шею. Гамма сел на кровати и повернулся к подходящему мужу, чей член ещё стоял, он его поддерживал дрочкой. — Давай сюда, Гамма, — Бета привычно встал плотно к супругу и дал тому член, ствол грубо погрузился в глотку атлета-красавца — и изящный обладатель мощной эрекции начал толчками в глотку доводить себя до извержения. Зеро Ту и Наоми не стали бездействовать и с двух сторон взялись за задачу поглаживать Бету, целовать его и всячески провоцировать бисексуала свершить выброс в глотку мужа. Когда Зеро Ту захватила губы Беты поцелуем, это случилось — произошëл очень скорый выброс спермы. Крохотные светлые капли продолжали выпадать на красный язык Гаммы, и Бета ещё смог поводить концом фаллоса по губам возлюбленного, с ухмылкой оставив там немного семени. — Давайте отдыхать, — выдохнул теперь счастливый Бета, после чего поцеловал в губы Зеро Ту ещё раз, после наградил поцелуем Наоми, следом наклонился к возлюбленному, одарил жаром губ и его, собрав с его языка немного горечи собственной спермы. — Давай, — Гамма пожелал обнять Бету, он заключил мужа в теплые руки и потянулся так с ним. Эпсилон позволил Наоми передыхать на себе. Зеро Ту легла с края, позволив руке спасть с ложа вакханалии — она довольно быстро ушла в дрёму, смотря на пол и думая, как Хиро там развлекается с Итиго. — А-а-ах! — Х-ах! А-а-а-ах! Ах! Хиро откидывал спину, размещал и двигал Итиго на своём колу — они оба часто дышали, а сердца бешено колотились в грудях. — Давай сменим позу, — сглотнув, предложил Хиро. — Да, давайте, — ещё чаще дышала Итиго. — Как? — Давай к дереву, — взглядом указал Хиро. — Угу. Итиго повернулась к любовнику спиной и уткнулась руками в кожу ствола, наклонилась, а Хиро теперь взял её со спины — и продолжил быстро брать сразу. — Ах!.. Ах!.. Ах!.. — Хиро издавал непристойные и громкие звуки, которые довели его до извержения именно в таком положении, когда он видел вытянутую спину Итиго. — Хиро, ты уже всё? — полуобернулась она к нему. — Да… я… Давай доведу рукой. Хиро взял Итиго и стал ей мастурбировать, его быстрые и энергичные пальцы заставили девушку издать тихий стон и кончить. — У-ух, спасибо, Хиро, ты лучший! — девица в любви захватила руки его. — Да, Итиго, да, — Хиро придержал девушку. Они согнули колени, спустились и потом вытянули ноги под кроной дерева на самом берегу. Так они сидели тут — Итиго наслаждалась каждой секундой, проведённой с Хиро. Но вот сердца любовников успокоились, они, голые, погрелись, тогда Хиро предложил омыться в озере, чем парень с девушкой и занялись. Влияние эйфории спало и они оба задумались обо всём этом. — Это было очень приятно, Хиро, я словно выпала из реальности, — с улыбкой посмотрела ему в лицо Итиго. — Это да, — Хиро не без доли грусти покосил взгляд на неё. — Почаще бы. — Да… — Хиро повернул голову в сторону дома. — Там меня ещё ожидает Мицуру, я обещал с ним поговорить… — Да, Мицуру любит тебя, Хиро. — Я знаю… — Тогда иди к нему, я не хочу тебя задерживать. — Хорошо, Итиго. Хиро, стоя в воде, повернул голову к своей сброшенной одежде — она переместилась к нему по сигналу от рогов, после чего объяла руки, торс, талию, ноги; позади распахнулись эти крылья из тончайшего металла. — Ладно, ээ, — Хиро не знал, что ещё сказать Итиго. — Лети, — девушка направилась к выходу из воды, — спасибо, я благодарна тебе за это время, которое ты нашёл для меня, Хиро. И за твою честность. Мне следует быть тебе благодарной за всё, что ты делаешь для меня, — Итиго по-доброму, искренне и грустно улыбнулась. Хиро не выдержал и обронил слезу: — Итиго, — быстро шагнул он к ней через воду, — большое спасибо тебе, что ты не говоришь мне, что ненавидишь меня! Большое спасибо тебе за то, что ты так ко мне отнеслась! Да, я хотел, чтобы ты отнеслась ко мне в лучше случае так! Спасибо тебе, Итиго! — Пожалуйста, Хиро. Они грустно и искренне улыбались друг другу, и оба проронили слёзы. С беспокойством, Хиро оставил Итиго — поднявшись в воздух. На самом деле он внушил иллюзию того, что улетел, а сам ещё повисел в воздухе, пронаблюдал. Итиго вышла из воды, села на траву и стала обсыхать так. Потом отыскала сушилку, встроенную в дерево и начала там стоять под приятным потоком тëплого воздуха. Хиро боялся, что она покончит с собой, да мало ли чего ещё чувства заставят её выкинуть! Только после того, как Итиго оделась и направилась в глубоких мыслях обратно через лес, Хиро более или менее успокоился и устремился по воздуху к дому. Хиро обещал Мицуру исполнить все его желания в постели, предварительно просил только сегодня не кончать. На это Мицуру заверил, что как только Плантации сблизились, так он решил воздержаться от совокуплений, чтобы было что пролить во время акта с Хиро. Мицуру как раз отказался в мансарде, он сидел и глядел в сторону озера. — Привет, — опустился Хиро перед ним на подоконник и сразу убрал крылья. — Как прошло время с Итиго? — Нормально, Мицуру. — У тебя слёзы? — беспокойный друг сразу это усёк. — Э-э, нет, это я в озере купался. Видишь, я мокрый весь. — Я вижу, что это именно слеза из глаз, да и волосы у тебя сухие, с головой ты не погружался, — верно подметил Мицуру. — Но ладно, если ты считаешь, что это нормально… — Да, Мицуру, по сравнению с тем, как плохо это могло пройти, это было нормально. Ты не в курсе всего, Мицуру, и есть вещи, в которые я не хотел бы посвящать посторонних. — Хиро, ты сильно изменился, — сказал Мицуру. — А? Да? Конечно, — Хиро стал ходить по комнате, оставляя мокрые следы от подошв. — Конечно я изменился, Мицуру! Я вспомнил, кем я был! У меня перед глазами в один момент была узкая комнатушка, — размашистым шагом Хиро пересекал это помещение под крышей, — но вот раз: и ты зришь целое звёздное небо! Тот, кого ты чествовал великим из героев — оказался твоим злейшим врагом! Те, кого ты считал выдумкой — боги и демоны — оказались реальностью! Персонажи видеоигр ожили! — Я сам этому удивлён, Хиро. Мне удалось попутешествовать по этому Мнимому пространству, потому я могу попробовать предположить, как тебе от этого снесло крышу тебе, — Мицуру, надо сказать, был достаточно умён, чтобы так говорить. — Я просто, хочу сказать, ты стал важнее и ответственнее. Потому я горжусь тобой, Хиро, как я мог бы гордиться Папой. — Ах, Мицуру, знал бы ты, как я уязвим внутри! — Хиро с такими словами вернулся к другу и сел рядом с ним на окно. — Мицуру, как меня терзают боль и страх! Нерешительность и незнание, что делать! Хиро стал сетовать. — Я сам такой, — признался на это Мицуру. — Мне тоже очень страшно и… и мои чувства тоже часто делают мне больно. — Да? Расскажи, — Хиро посмотрел собеседнику в лицо. И Мицуру стал рассказывать, он тоже уместился на окне, и просто поведал о том, как любил и ненавидел Хиро, о том, как начал ценить его и о том, как он пытался заменить Хиро на Каору, когда имел возможность говорить с тем наедине в Закатном городе. — В итоге, Хиро, я решил следовать за тобой. А Кокоро будет со мной. Мицуру слегка улыбнулся: — Да, Мицуру, я ценю твою верность, — Хиро тоже ответил на это позитивно. — Поверь, Мицуру, по мере сил я попытаюсь вознаградить твою преданность мне. — Хорошо, Хиро, — Мицуру, видя как Зеро Ту много раз берёт его за руку, положил другу кисть на ладонь. Хиро сразу же на это ответил поцелуем. — Мицуру, тебя ведь интересует мой зад, верно? — Да, Хиро, я пробовал разные задницы, и могу сказать, ни одна не возбуждала меня так, как твоя, — сделал комплимент Мицуру. — Тогда мой зад к твоим услугам, — Хиро встал. — Но сейчас я хочу иначе, — продолжал Мицуру. — Иначе?.. — Хиро остановился. — Хиро, я хочу, чтобы ты воспользовался моим задом для своего удовлетворения, — вот чего желал Мицуру. — Я вообще больше люблю, наверное, именно такой способ. Просто я боялся, что Зеро Ту будет недовольна из-за того, что я отнимаю у неë сперму, потому старался чаще именно прочищать тебя… — Глупости — благодаря тому, что у меня есть такое хорошее питание, я могу кончать хоть по разу в час, — заверил Хиро. — Мой организм выдержит это. Да и не забывай, мне ублажать Зеро Ту охотно помогают самые разные мужчины. За что я им премного благодарен. Мицуру и Хиро спустились к кровати — тут лежали голые Кокоро и Футоши. — Уступите место, друзья, — с улыбкой, вежливо попросил их Мицуру. — А? Хорошо, — Футоши поспешил встать. — Мицуру, Хиро, мне помочь вам? — предложила Кокоро. — Спасибо, но давай во всяком случае не сразу? Я позову тебе, если мне захочется, чтобы ты разбавила своим участием наш с Хиро секс. Я для начала хочу, чтобы только Хиро был моим партнёром один на один, — говорил Мицуру, держа Хиро за руку. Последний тоже улыбался. — Хорошо. Тогда я буду рядом! — Кокоро поспешила удалиться из комнаты вместе с Футоши. — Умм, — Мицуру следом поцеловал Хиро и оба парня переместились на постель: к тому моменту голыми оказались оба. — Мицуру, я так понимаю, мы не торопимся никуда, да? — Нет, Хиро. Последний взглянул на приподнимающейся половой орган друга. — Тогда надо начинать без спешки, — и Хиро наклонил голову и принял в уста этот торчащий орган, как раз вполне компактного размера, надо сказать, идеально подходящий для его зада. — О, спасибо, Хиро, — Мицуру весь разошёлся в любви и положил руки на голову темноволосого друга, аккуратно обойдя ладонями торчащие рога, состоящие как из вулканического стекла. Так Хиро делал минет, и Мицуру было очень приятно, влюблённый юноша испытывал прекрасные ощущения и прямо мог насладиться вдоволь тем, как подступает семя, вернее тем, как организм готовится к возможному извержению. Ствол Мицуру до конца выпрямился после нескольких минут минета Хиро. — Слушай, — Хиро оставил губами головку, — Мицуру, ты не хочешь сосать у меня, пока я сосу у тебя? — Да, Хиро, это хорошая идея… На том наши друзья вдоль друг друга вытянулись, взяли каждый в рот по члену и стали его обрабатывать — Хиро делал это осторожно, чтобы не повредить этот орган клычками, Мицуру быстро брал и погружал себе в эту штуку. — Хиро, тебе как? — Мицуру тоже смог достаточно недурно поднять данный орган. — Хорошо, Мицуру. А тебе? — Очень приятно, спасибо. — Пожалуйста. И тебе спасибо. Хиро и Мицуру друг другу ещё пососали. — Умм, Мицуру? — оставил орган друг. — Слушай, а как насчёт того, чтобы я подготовил твой зад к совокуплению с помощью языка? — О, чтобы ты вылизывал мне зад? — Да. Это очень приятно. — Хиро не скрывал. — А… давай… — Только сперва ты обработай мне языком попку, хорошо? — Да, давай. Хиро подставил тыл — Мицуру как следует облизал губы и припал губами к анусу Хиро — последний смог получить неопытные и не частые движения языком Мицуру. Влюблëнный не особо долго водил там языком, но Хиро было всё равно очень приятно. — Слушай, Хиро, меня так возбудил твой зад — я хочу его взять для разогрева, — возжелал друг детства. — Хорошо, Мицуру, возьми смазку и… скажешь мне? — Э, да. Мицуру схватил тюбик и выдавил для начала порцию прямо в отверстие Хиро — потом смазал себе член и надавил на этот самый проход, Хиро без проблем принял в себя друга детства — и последний сполна получил возможность спокойно двигаться там. — Ох, как хорошо, — прокомментировал это славное дело Мицуру, продолжая разгоняться там. — Узко и приятно — мне нравится твой зад, Хиро, очень нравится. — Тогда наслаждайся, Мицуру, — Хиро взялся рукой надрачивать себе и получал удовольствие от стимуляции простаты. — Только учти: я не думаю, что, если ты кончишь сейчас в меня, то сможешь кончить потом уже от моей прочистки твоего сокровенного места, — предупредил Хиро. — Или ты хочешь кончить мне в зад? Хиро знал, что у Мицуру не такое сильное здоровье, чтобы кончать несколько раз — обычно друг детства извергался всего раз в день. — Нет, Хиро, я дам тебе свой зад, просто разогрею себя на твоём заде, — посвятил в свои планы Мицуру, далее работая с полной отдачей над жопой любимого. — Ах! Как приятно… — Ну хорошо, наслаждайся, Мицуру, наслаждайся, — Хиро также дрочил себя рукой и сам испытывал блаженство от стимуляции простаты компактным фаллосом. Влюблëнный юноша двигался рьяно и достаточно долго, потому у пассивного любовника даже появилось подозрение, что друг детства точно сегодня оросит ему потроха своим семенем. Но Мицуру, вложив в сношение кучу сил, вытащил-таки свой фаллос из зада Хиро, после чего стал поворачиваться сам к нему тылом: — Давай, Хиро, войди в меня. — Хорошо. — Хиро стал разворачиваться к своему любовнику. — В тебя войти сразу или сперва вылизать тебе зад? — Вылижи зад, а я пока буду дрочить, — Мицуру выдавил смазку в руку и стал наяривать. — Хорошо. Хиро удобнее расположил тыл Мицуру и припал языком к его отверстию, ласкал он его усердно и хорошо слюнявил, ибо хотел, чтобы другу было очень приятно. Одновременно член у самого Хиро вытягивался в полный рост и не намеревался спадать, он при этом попутно водил рукой по данному небоскрёбу. Мицуру тоже дрочил себе, непрерывно. Несмотря на то, что Хиро не жалел ни слюны, ни сил для глубины проникновения языка в недра прямой кишки, наш герой-любовник, кончив процедуру, всё же добавил к этому обычной смазки. — Я вхожу, Мицуру. — Да, входи, Хиро, с большим удовольствием, — Мицуру очень понравились последующие ощущения. Он доверял Хиро и потому смог раскрыть для возлюбленного свой проход, член друга скользнул туда без проблем и заполнил собой нутро, казалось, его конец достигал простаты. — Вот, — Хиро через несколько секунд задвигался и каждым надавливанием дарил сказочное удовольствие Мицуру, какое ему не могла доставить ни одна женщина. — Ох, как мне приятно, Хиро, — Мицуру активно дрочил себе, принимая толчки Хиро, пока достаточно легонькие и не очень частные. Хиро в очередной раз оценил зад Мицуру — белизна, изящество и упругость — у этого юноши аристократической наружности было очень достойное мягкое место, потому Хиро имел его исключительно в своё удовольствие. Так он ускорился, а Мицуру дрочил рьяно. Парни уверенно устремились к оргазму и, хотя они не отвлекались на лишние слова, это не помешало друзьям интуитивно понять, что они могут очень верно кончить одновременно. — Хиро, ты как? — наконец подал голос Мицуру. — Мне очень приятно. — Мне тоже. — Ты чувствуешь позыв кончить? — прямо спросил Хиро за работой. — Да, я… — Скажешь, когда будешь близок. — Я уже близко. — И я… Парни продолжили сношение, Хиро сотрясал тыл друга, держал его — и наконец действовал очень быстро. — О, Хиро, как мне приятно! Как мне приятно! — Мицуру оказался на седьмом небе от такого блаженства. — О, как я рад, что ты — мужчина, и — я мужчина!.. Что мы оба мужчины! Теперь я понимаю, как мужчина может доставить мужчине много большее наслаждение в сексе, чем женщина мужчине! Восторгу и удовольствию Мицуру от прямой, ритмичной, энергичной и частой стимуляции простаты не было предела. — Подожди, Мицуру! Если хочешь кончить, то подожди!. Дай я кончу!.. — попросил Хиро, всё-таки намереваясь сбросить боеголовку именно в течении ближайшей минуты. И, сношая мальчика без передыха, Хиро отчётливо понял, что извергнется вот прямо сейчас, его уже во всю пробивают позывы, а предсемя активно изливается из уретры. — Хорошо, Хиро, — Мицуру со своей стороны чуток сбавил обороты мастурбации, дабы не кончить раньше Хиро. — А-ах! Мицуру, я сейчас кончу! — Хиро испытывал один сплошной позыв. — Ага, — и тот задрочил. Энергия достигла своего накала, оба, слитые в сексе, поднялись на пике наслаждения и страсти. Первым прорвало Хиро — и следом же, за его каплей, сперма полетела со ствола Мицуру. Вне всякого сомнения, пассив стал кончать от ощущения первой полетевшей ему в кишку горячей капли. Оба друга в момент извержения достигли величайшего наслаждения, которое только может испытать человек. Когда Мицуру и Хиро разъединились, и первый остался с приятной влажностью внутри, с волшебным чувством заполненности, она оба снова встретились губами и слились в ласках руками. Остаточную страсть парни выразили в приятных, взаимных поглаживаниях, после чего, соединëнные в объятиях, удобно расположились на ложе. — Как мне хорошо с тобой, Хиро! Какой ты красивый и как ты мне делаешь приятно! — Пожалуйста, Мицуру, пожалуйста, — с искренней лаской Хиро отвечал на эту искреннюю ласку. Он не любил Хиро так, как Зеро Ту, но с ним ему было много проще, чем с Итиго, потому с Мицуру Хиро мог просто расслабиться. Икуно отлично кончила, будучи заключена в объятия Дельты и сношаема членом Альфы — лицом к лицу девушки ласкали друг друга, а юноша работал со спины Икуно, чтобы она его не видела. — Так, вижу, ты отработана, — Альфа достал член из Икуно. — Не хочешь, чтобы я в тебя кончил? — Нет, никак нет, — Икуно была противна сама мысль, что мужчина может в неё кончить. Вот что значит — законченная лесбиянка! Тем не менее именно постоянная стимуляция налитым кровью органом командира Девятых произвела такой крепкий эффект на куночку нашей трибады — сотрясла вагину такой отличной разрядкой. — А я вот обожаю, когда мужчины заполняют меня спермой! — вытягивала руки Дельта. — Прости, Дельта, но я чувствую, что сегодня должен кончить в мужчину. Потому, как бы вы не провоцировали меня — моё намерение сбросить в представителя своего пола — непоколебимо, — не без доли гордости заявил Альфа. — Тогда пусть меня покрою шоколадом, — попросила Дельта. — А, это, — Альфа взглянул на Икуно. — Что она имеет в виду? — Она хочет, чтобы мы на неё испражнялись. — Фу! — Икуно не оценила такого. — Ты не будешь такого делать? Хорошо, я сделаю, — Альфа стал поворачиваться тылом к верной напарнице, — Дельта, куда тебе? — Икуно, я бы очень хотела, чтобы ты на меня испражнилась. Мне очень нравится, когда это делает Альфа — такой красивый, но мне… — Ладно-ладно, я тебе сделаю, но не заставляй меня это трогать потом, ладно? Мне мерзко. — Хорошо, Икуно, хорошо. Но какая разница тебе, делать это в туалет или на меня, если ты всё равно, — Дельта похихикала, — так красиво сгибаешь попу? — Хорошо, — и Икуно пришлось на пару с Альфой повернуться тылами к Дельта, чуть согнуть колени и исполнить этот странный каприз. Вот такими делами занимались наши герои — после сытного набивания желудков и последовавшего за этим отдыха — длинною в несколько часов. Но описанное выше — вовсе не стало финалом всех сегодняшних оргий: под вечер прибыл ещё один отряд «паразитов» — все «тычинки» его оказались укомплектованы из числа мускулистых молодцев, выращенных на корм Зеро Ту. Так что можно сказать, сама судьба способствовала разврату и отрицанию всякой строгости нравов. Все эти брутальные двухметровые богатыри жаждали секса, которым привыкли заниматься в первую очередь друг с другом, так как девушек те атлеты с детства не видели и только недавно встретили обладательниц развитых грудных желёз. Девушки оказались этим ребятам непривычны в том числе и на такой роли, так что эти хлопцы предпочли компанию красивых мужчин. Гамма, Бета и Альфа подверглись страстной содомии — Зеро Ту и Дельта ухватили ещё двоих. Так эти обладатели крепкой мускулатуры, свирепой силы и мощных членов изверглись по несколько раз. При этом те, кто имел Зеро Ту и Дельту, привыкнув к анальной узости, отказались от влагалищ и потребовали себе задницы — потому двум нашим красавицам осталось только воспользоваться смазкой и принять по могучему фаллосу в прямую кишку. Благо Дельте и Зеро Ту на помощь пришли Наоми и Икуно — лесбиянки своими языками и поцелуями стимулировали вагины двух красоткам, покуда тылы их сотрясались от толчков. — Ах! — Ох! Бета и Гамма также стонали, когда их жопы обрабатывали эти бугаи. — Интересно, — между делом подумал Альфа, — а каково было бы сношаться с Булатом, когда он стал рëвозавром? — Я подозреваю — это было бы слишком даже для нас, Альфа, — подал голос Гамма. — Хорошо прочищает, — похвалил Бета огромного негра позади себя, чей член был самым большим и толстым. — Но всё равно, я люблю тебя, Гамма, лучше тебя — меня никто не брал. — Спасибо, Бета, мне очень приятно это слышать — это знак нашей искренней любви. Оба возлюбленных решили поцеловаться в тот самый момент, когда их сношали, и это привело к тому, что волосатый кавказец, обрабатывавший тыл Гаммы, как раз благодаря этому мощно разрядился спермой в молодецкую жопу. Зеро Ту и Дельта также приняли себе в задницы извержения — всё же эти товарищи были гетеросексуалами, потому для них проказы между девушками оказались очень возбуждающими, от этого их оргазмы вышли чрезвычайно мощными и доставляющими неземные услады самим владельцам сих пушек. Наконец, когда эти пятеро оказались истощены полностью и уже с трудом смогли разрядиться в задницы рёвозавров обоего пола в последний раз, Бета, Гамма и Эпсилон со своей стороны выложили последние силы на то, чтобы прочистить «пестиков» этого отряда. Эпсилон имел сразу троих — одну чернокожую девушку членом, а ещё двух доводил руками, и иногда менялся — кончил в итоге в негритянку, каковая понравилась ему сильнее прочих. Бета и Гамма также, каждый кончил в свою девушку. Только после этого главные участники и участницы всех вакханалии перекусили и рухнули спать без задних ног. Хиро укрыл Зеро Ту одеялом и поцеловал на ночь, и сам отправился работать. — Альфа, ты нужен мне. За день мне пришла в голову одна идея. — Я сделаю всё, что смогу, — поспешил за ним Альфа, хватая свою униформу и облачаясь в неё на ходу… Между этим событием и окончанием оргий, однако, произошло кое-что ещё, о чём следует поведать читателям. Хиро после извержения в зад Мицуру, какое-то время отдыхал подле этого мальчика. Пока не вспомнил: — Горо, — Хиро тогда свободно вытягивался и держал руку на кисти Мицуру, который также протянулся на животе. — Что, Хиро? Что Горо? — Я должен поговорить с Горо. — С Горо? Я раньше ревновал тебя к Горо… — А сейчас? — Хиро повернул голову, он смотрел на лежавшее лицо Мицуру. — Сейчас нет, я не ревную тебя к Горо… — В таком случае… — Да, конечно проведай его Хиро, проведай зачем надо. — Хорошо, спасибо за понимание, Мицуру. Хиро ещё поцеловал любовника напоследок — и покинул его. Мицуру охотно ответил его губам и после с тем же удовлетворением остался лежать в одиночестве. — Мицуру, вы закончили? — похоже, Кокоро узнала об этом от Хиро. — Да. — Мне что-нибудь сделать? — Спасибо, Кокоро, мне ничего не нужно… А что ты намерена делать теперь? — Отдохнуть, — Кокоро подошла к кровати. — Тогда ляг. — Спасибо. — Не благодари, Кокоро, это и твоя кровать — ты можешь лежать тут сколько хочешь и с кем хочешь, — очень искренне по-доброму говорил Мицуру. — Я предпочитаю благодарить всегда за такую любезность, — Кокоро мягко протянулась рядом. Можно было подумать, что нагие юноша и девушка только что предавались страстной половой любви друг с другом. Но в анусе Мицуру оставалась сперма Хиро, а в вагине у Кокоро — сперма Футоши. — Горо, — Хиро спустился и обнаружил друга за столом фактически в одиночестве. Он убирал уже посуду и столовые приборы за другими, после чего сейчас сидел и протягивал ноги. — Да, Хиро? Ты поговорил с Итиго? — А Итиго ещё не вернулась? — Вернулась, но сразу сказала, что хочет поговорить с Франксом о делах бытовых, а потом погулять по лесу одна. — Она должна отойти от шока, — Хиро сел рядом. — Горо, я рассказал и показал ей. Хиро изложил то, как оно было. — Теперь мне на сердце легче. Я не буду теперь каждый раз отводить взгляд. — Хорошо, если так. Главное — Итиго теперь тебя не ненавидит, — сочувственно посмотрел друг. — Горо, возненавидел ли бы ты Итиго, будь ты в такой же ситуации, что и она? Вот если бы Итиго предложили выбрать между моей жизнью и твоей, а меня Итиго любит больше тебе. Со стороны Итиго разумно было бы отдать тебя в жертву. Да, это ужасно, но если ситуация будет необходима иначе? — Э-э, я понимаю, потому не стал бы злиться на Итиго, — признал Горо. — Хотя если подумать об этом, то это тяжело и страшно. — Совершенно верно, Горо. Я не просто так ненавижу жизнь. Одно из главных злодейства жизни, это когда она ставит выбирать тебя меж двумя одинаково ужасными вариантами решений. Каждый выбор при этом навсегда осквернит твою добродетель. И ты уже не сможешь чувствовать свою совесть чистой. — Угу, я теперь понимаю, Хиро. — А чем менее чиста твоя совесть, тем меньше ты переживаешь из-за зла, которое тебе нужно творить. Пока наконец, Горо, ты не становишься законченным злодеем, таким как Папа или доктор Клеф. Что это как не доказательство того, что жизнь, имей она волю, пытается сделать нас порочными? Стремится морально развратить нас? Друзья ещё посидели за столом, блондин и брюнет ничего более не ели, просто отдыхали на сиденьях. Хиро рассказал, уже менее печальным тоном, о том, как он удовлетворил Мицуру. — Может мне и тебе попку свою дать, а, Горо? — предложил Хиро. — А? Не возражаю, для разнообразия. Я сегодня не кончал ещё. Все остальные как раз этим сейчас занимаются, — Горо поднялся и стал обнажаться. — Ты красивый, Хиро, потому если ты мне предлагаешь, я не откажусь. — Хорошо, это напоследок пощекочет мне потроха, — чуть ухмыльнулся Хиро. — Всегда приятно предоставлять зад друзьям. Хиро вспомнил о том, как впервые познакомился с Горо, а потом и с Итиго, в той жизни. Он держал путь через Фронтир, в этот раз без Зеро Ту — нет смысла пояснять куда и почему в те годы оно сложилось так. Достаточно сказать, что Арбол благостно стоял в голубом небе над синей Малакандрой и полные жизни растения вздымали к его лучам острия верхних лазурных листьев. Природная синева всех оттенков раскидывалась на мили, и по узкой извилистой тропе дорожная пыль клубилась под ногами у Хиро, приятно было чувствовать голой подошвой нагретое тепло серого песка. Хиро поднял взгляд и задержал на светловолосом рëвозавре — такой окрас встречался не столь редко. Горо носил обычную одежду больше городского вида, потому задержал внимание на облачении Хиро из синей чешуйчатой шкуры дикого зверя. Он сделал замечание, что прохожий рядится под аристократов столь глубокой старины, что очень редко можно встретить кого-то той эпохи, тем более здесь. Хиро в ответ заметил, что редко видит блондинов. Так они разговорились. Горо очень обрадовался, что Хиро — маг, так как боялся сам ехать без надёжной защиты. Разбойники и фанатики изуверских сект могли запросто встретиться на дороге. Когда двое мужчин рёвозавров остаются наедине, то начинают хвастаться количеством жён и их красотой. Хиро не мог хвастаться количество, у него за все века жизни была только одна жена. Это очень удивило Горо и тот сразу проницательно понял, что новый знакомый женат либо на какой-то невообразимой тиранше и стерве, чья ревность подобна дикой ярости раптора, либо у Хиро действительно некие особенные отношения с этой женщиной. Хиро рассказал о том, что Зеро Ту невообразимо красива и он очень любит её несмотря на все прошедшие века. Горо тогда это очень тронуло, и он поведал о том, что у него тоже есть любимая жена, к которой он держит путь, и которая для него служит предметом любви уже больше ста лет. Горо встретил Итиго ещё когда ты была маленькой девочкой и понял, что боги и звёзды велят им быть вместе. Горо терпеливо дождался совершеннолетия Итиго и она ничего не имела против, чтобы заключить с ним брак и стать его трëхсотой женой. Надо сказать, что Горо на момент встречи с Хиро жил только с пятью жëнами, а остальных не помнил даже — да и то из них он любил тогда только Итиго, остальные были финансовыми партнёрами, с которыми он удовлетворял общие сексуальные потребности. Горо принадлежал к семье одной очень крупной матроны, которую сослали сюда на Фронтир. Интриги среди руководства социалистической церкви. Хиро ехал совершить убийство этой женщины — наш трагический герой-киллер решил, что ему очень повезло найти родственника этой женщины, так он мог втереться в доверие. Да, Хиро было неприятно поступать так, но он делал это ради жены и столь часто привык к подобному, что его сердце почти не трогала необходимость убить кого-то. Хотя Хиро и тогда продолжался задаваться философским вопросом, а до какого предела вообще можно оправдывать зло? Нет, конечно, можно было сказать, что эта матрона тоже не чиста на руку и наверняка кучу народа во время своих собственных интриг положила, но нельзя постоянно оправдываться тем, что «они все были плохими» [4] — не все, это уж точно. Горо тогда очень счастливо рассказывал о своей жене и на ближайшем привале решил предъявить доказательства того, как она сильно его возбуждает даже спустя век. От одних воспоминаний член Горо поднялся и он позволил подержать его Хиро. — Мощно, — с улыбкой тот и взял данный инструмент себе в рот. Горо отымел нового знакомого в то место, но попросил дать для спуска именно зад. Для двух мужчин рёвозавров не было ничего естественнее, чем встретиться, поговорить о жёнах, распалиться и начать прочищать друг другу зады. Это случилось столь часто, что церковь даже выпустила буллу, где говорилось, что если мужчины дошли до содомии по вине фантазий о своих законных супругах, то это меньший грех, чем если бы они возбудились просто от тел друг друга. А для тех, кто давно не имел никаких связей, подобное вообще практически не грех. Горо очень понравился зад Хиро, которого рогатый блондин приставил к стволу дерева, и чей тыл теперь ритмично имел. Как раз в этот момент на двух совокупляющихся голых мужчин набежали разбойники-душители, служители тёмных эльдилов, особенно Калюкса Красного. Хиро сказал, что всё ничего и это не повод вытаскивать из его зада член — когда новый знакомый прямо в такой ситуации положил всех нападавших сверкающими магическими каскадами и линиями, Горо с благодарностью продолжил в прежний оборот. Когда муж Итиго сладострастно извергся, то Хиро, заливаясь смехом, рассказал о том, что он три раза оказывался застигнут занимающимся сексом с Зеро Ту, когда на них нападали то бандиты, то фанатики, то ещё кто — и всякий раз, он выкашивал их магией, не вынимая фаллос из вагины жены. После этого Горо предоставил свой зад в благодарность за удовольствие и спасение, и Хиро под тем же деревом удовлетворил себя. На этот раз им не мешали, ибо кучи свежих дымящихся вокруг, разрезанных трупов сектантов-душителей, отпугнули бы любого. — В благодарность я просто обязан предложить тебе своих жён. И в первую очередь ту, кого я больше всего люблю — Итиго! — с такими словами Горо собирался в дорогу — они сперва сняли все ценности с трупов и погрузили на транспорт их оружие. — А я обязан тебе, Горо, за то удовольствие, которое ты мне подарил, предоставить тебе свою Зеро Ту! Уж очень она красива! — был такого мнения Хиро. Потом они ещё несколько раз прочищали друг другу задницы на привалах и страстно любили друг друга в отсутствии своих женщин. Вот и сейчас Хиро тоже предложил Горо свои ягодицы, пока нет рядом их женщин, и наши мальчики прямо у стола, как Гамма и Бета, полностью голые, занялись содомией. Горо хорошо смазал свой член и взял соблазнительные ягодицы Хиро, прочищать такого славного юношу было одним удовольствием — тем паче Горо любил Хиро — и потому отстрелялся в прямую кишку ему ни чуть не хуже, чем до того, он так кончал в Альфу на теле Итиго. Сам Хиро тогда себе дрочил одной рукой, но не отыскал в себе достаточно желания напрягаться, дабы выбить из себя оргазм. Горо позади предложил Хиро своей зад, но тот отказался, решив передохнуть после всего этого. Потому он и его друг детства в течении последующего времени спокойно переводили дух за столом от всех утех и просто наслаждались атмосферой дружеского тепла. В глухой ночной час, когда все уже легли спать, Хиро и Альфа вместе сели за Око Уббо-Сатлы и заглянули в него. — Ты можешь использовать Фонарь Ариэля, что показывает Истину, который подарил тебе Ноденс, только на территории Мнимого пространства. Я уверен, что та область, где находятся те, кого проглотило Око — это тоже Мнимое пространство. С помощью того Фонаря можно попробовать понять смысл той порнографии, которую Уббо-Сатла украл у Первородной Расы, о которой я рассказывал. — Да, я понял, Хиро. — Смотри в Око. — Да. Альфа поглядел на артефакт. — Альфа, я уверен, что смогу тебя удержать, но есть риск, что Око тебя поглотит. — Ага. — Ты готов рискнуть? Альфа бросил взгляд на Хиро: — Глупый вопрос с твоей стороны. Но я на него отвечу — да. После Альфа опустил взгляд на кристалл и глядел только в него, покуда взор не отрешился и не пропал за опустившимися веками. Затем он и сам Хиро поплыли в толще эонов. — Альфа, призови Фонарь. — Да. Альфа вытянул руки и в них, из бело-золотого света материализовался данный осветительный прибор, до того дематериализованный в ауру энтелехии вокруг владельца — Альфа сделал движение за ручку и по корпусу фонаря разошлись специальные закрылки: они излили призрачный и достаточно раздражающий глаза свет, который явил Альфу и самого Хиро исключительно в виде рëвозавров, при этом от них обоих назад как бы откинулись тени, очень длинные и большие и состоящие как из горящего разлитого металла, который различался по цвету — бело-синий у Хиро и бронзовый у Альфы. Под цвет их кожи. — Кажется, эта штука показывает наши истинные сущности, — Хиро посмотрел назад, — знаешь, Альфа, а ведь ты также силён, как и я. — Да? — тот тоже поглядел за плечо. — Почему я тогда не владею магией? — Так тебя надо научить. Я займусь этим как-нибудь. — Хорошо. Льющейся во все стороны свет лампы раздражал их, потому они быстро убрали его. — Значит, это Око не сможет поглотить тебя так легко. Тогда я более смело отведу тебя туда. Хиро подумал, что он мог бы попросить Фонарь Ариэля себе, но решил, раз Ноденс подарил этот артефакт Старших Богов именно Альфе, это значит — у его сына есть талант к использованию данного артефакта, потому в его руках будет больше толку от этой штуки. Отец и сын погружались в пучины эонов, покуда не очутились рядом с пленниками этого артефакта. Пол Трегардис, как человек 20 века, ясное дело как посмотрел на униформу Альфы: Хиро в этот раз появился в одежде Короля рёвозавров, которая тоже выглядела откровенной, особенно голый живот, но Альфа в кители, трусах и сапогах выглядел даже более броско, при этом было видно, что это именно униформа. — Простите, какой именно режим восторжествовал в вашем веке, вы говорили… — Национал-каннибализм, — Хиро понял культурное замешательство и чуть иронично улыбнулся, — потому я говорил, что вам лучше не показываться из-за пределов Ока. После этого они отправились в глубину ещё дальше — Хиро следил за Альфой, чтобы мальчик не утратил идентичность. Он постоянно менял форму и в какой-то момент вдруг осветил себя и остальных с помощью Фонаря, который они до того выключили. Благодаря этому они все устойчиво предстали в истинных формах и уже погружались без проблем. — Весьма интересно, что эта штука работает именно так, — проговорил Хиро. Похоже, Фонарь сохранял самоидентичность. Так они достигли наконец самого Уббо-Сатлы — отвратительного глупого Демиурга, не имеющего ни головы, ни рук, ни ног, а только сбрасывающего с боков кожу, отчего постоянно рождались подобные ему исчадия — они все болтались в слоях слизи, где развалился этот бесформенный гигант под лучами палящего Солнца. И здесь, из его вещества, возвышались уходящие на десятки метров вверх каменные скрижали. На них очень плотно шли письмена. Домашние тапочки Пола, нацистские сапоги Альфы, старинные кожаные туфли Зона и босые стопы Хиро одновременно встали на склизкую слоящуюся шкуру Уббо-Сатлы — последний ощутил её тепло, которое чувствовали первые ползучие гады, получившие рождение благодаря этой живой, дышащей, большущей штуковине. — Эти скрижали написаны на языке акло, потому даже одна буква здесь может содержать больше информации, чем целые тома на Земле, — предупредил Зон. — Давай, Альфа, — Хиро указала на таблицы. — Сейчас в наше сознание хлынет поток информации, который, я полагаю, будет казаться бесконечным, потому нам следует думать только о тех сферах, которые нам интересны, чтобы наши глаза как бы узнавали там то, что надо. Альфа направил прожектор на первую скрижаль Предтечей и глаза всех четверых действительно широко открылись — и разумы вняли тому, чему не было слов в людском языке… Хиро почувствовал синей подошвой грунт города мертвецов — он полностью преобразился в рёвозавра. Хиро пролетел через портал и приземлился внутри подпространственного кармана, где царил ужасный разгром — покосившиеся колонны накренялись среди останков стен и идущих ступенек. Пыль веков стелилась по треснутым каменюкам, здесь же покоились обломки статуй и валялись кости. Альфа, Зеро Ту, Икуно и Тройняшки, облачённые в скафандры, шествовали туда, где он очутился, попутно рассматривая Город Индрика. Клеф также шествовал с ними, но в скафандре он, понятное дело, не нуждался. — Так, здесь грань миров мне кажется наиболее тонкой, — Хиро повернулся к своим соратникам, когда сложил крылья ровно возле глубокого провала в земле. — Именно тут содержалось то Отродье Йог-Сотота, здесь практически открыт путь в… В человеческом языке не нашлось точных слова, потому Хиро озвучил наиболее точный термин: — В полную задницу. Альфа, Зеро Ту, Икуно, Клеф и Тройняшки подошли и заглянули — там через десятки метров обычный грунт заканчивался и отверзалась полностью чужеродная круговерть, где кружили, подобно рою насекомых, светила Иной Вселенной, а их фоном служили туманы и марева различных цветов и оттенков. Там носилось и закручивалось нечто вроде вихрей из газа, пыли или из разогретой плазмы, но последняя, по крайней мере, отсюда казалась какой-то приглушённой по части жара и света. — Так, ещё раз, что вы намерены сделать? — Зеро Ту захотела, чтобы ей ещё раз изложили суть дела — а то Хиро по большей части говорил очень много, но слишком тёмно для того, кто не был посвящён по всей эти мистерии Шуб-Ниггурат. — Сотворить Ключ Навуходоносора. С помощью Печи Йиба и Факела Нуга, — Хиро вытянул руки над бездной варпа. — Теперь, если можно так сказать, я должен озвучить нужные гимны [5]. Но, как обычно, я не уверен, получится ли. С другой стороны, Зеро Ту, в магии нашей расы не так важны формальности и заклинания, важны воля, желания и сила, так что стоит положиться на интуицию. Зеро Ту просто сложила руки на груди, только пытаясь повторить имя: — Навухо… о-д-о… Пф! Ладно, пусть будет просто «Ключ». — Что интересно, — заговорил Клеф, — я помню упоминания Печи Йиба и Факела Нуга из верований тех рептилоидов, которых давным-давно истребили люди. Рептилоиды верили, что, когда люди начали преуспевать в истреблении их расы, то их боги — хранители Сада Йига: Нуг и Йиб не будут стоять в стороне и помогут им очистить Землю от людей. Рептилоиды верили, что в Печи Йиба от Факела Нуга можно зажечь чëрный огонь и выковать оружие Судного дня. — «Печь» и «Факел» — лишь условные названия для тех сил, которые я намерен использовать, — Хиро немного подумал. — Да, я помню об этом из памяти рептилоидов. Часть гимнов я узнал от них и сравнил их с теми, которые использовали мы, рëвозавры. Я даже вспомнил, как я был рептилоидом по имени Сурама, я пытался отомстить человечеству за уничтожение рептилоидной расы с помощью биологического оружия [6]. — Любимый, я понимаю, твою голову распирает от информации, но прошу, можно ближе к делу, — попросила Зеро Ту, она достаточно терпеливо выслушивала хаотичную информацию от Хиро. — Ничего страшного, у него просто передозировка информации, такое бывает, — сказал Клеф. — Так вот ближе к делу, да. Хиро наконец смог внятно изложить то, что он намерен сделать для тех, кто не был в теме всей этой Йог-Сототии и Шуб-Ниггуратианства. Просто после чтения тех таблиц в голове крутилось слишком много понятий и связей между явлениями, которые нельзя описать словами людей. — Если кратко… Нуг и Йиб — дети Шуб-Ниггурат, богини жизни и смерти, и Йог-Сотота, бога времени и пространства. Их природа связывает жизнь и смерть и время и пространство в божественный союз. Стало быть, именно Нуг и Йиб отвечают за то, что живые существа находятся в конкретных точках времени и пространства. Если воззвать к «Печи» Йиб и «Факелу» Нуга, то можно создать артефакт, известный как Ключ Навуходоносора. Он позволяет открывать и запирать Дверь Гафа, то есть Вагину Шуб-Ниггурат, то есть источник душ — запирать или открывать для того или иного вида. Эти рептилоиды, похоже, действительно пытались запереть Дверь в жизнь для новых душ рождающихся людей, но у них ничего не вышло. И практически вся их раса на Земле оказалась истреблена человечеством. Как жестока и ужасна жизнь… — Мне плевать, Хиро, ближе к делу, любимый, — из-за того, что у супруга случился передоз информации, Зеро Ту регулярно слушала такие отступления и ей они надоели. — Да, прости. Я сейчас хочу создать материальный Ключ Навуходоносора, чтобы запереть материальное воплощение Влагалища Шуб-Ниггурат, то есть Купель Перерождения, которую я и мой Учитель создали тогда, чтобы вернуть к жизни расу рёвозавров, свежеугробленную ВИРМ. Чтобы Двуликий и шайка не могли нас туда засосать. И так как это Ключ, его можно вращать в обе стороны, — Хиро сделал жест рукой, — похоже с его помощью я смогу открыть Дверь жизни для рёвозавров, которую запер случайно тогда… То есть, я могу сделать так, чтобы наш вид снова мог размножаться. Хиро сделал паузу: — Но учитывая мои взгляды, я не намерен делать этого. Моя главная цель — запечатать Купель. Тут заговорил Клеф: — Ньярлатхотеп дал SEELE формулу создания Ключей Навуходоносора — то есть технологию создания конкретных артефактов. Я выкрал её, а кроме того, она известна ВИРМ от Адди-Будды SEELE. Так что мы с Папой могли бы попробовать свой рецепт изготовления Ключа без обращения к богам, — осведомил тут Клеф. — Но я намерен использовать своё заклинание, составленное из того, что я вспомнил из прошлой жизни и из того, что вычитал из табличек и вспомнил из умов других существ, — сказал Хиро. — Такому рецепту, я доверяю больше, чем рецепту от Ньярлатхотепа, от вас, от ВИРМ и от SEELE, то есть от тех, кого я ненавижу и кому совершенно не доверяю, — отказался Хиро. — А в чём разница между двумя способами? — спросила Зеро Ту. — Тот, который предлагает Хиро, основан на силе эмоций и интуиция и к прямому обращению к богам. Тот, который предлагаем мы, основан на знании формул и не предполагает прямого призыва к богам. Честно говоря, без разницы, какой использовать. Но Хиро, очевидно, больше доверяет богам-покровителям своей расы, таким как Шуб-Ниггурат и её дети, нежели мне, Ньярлатхотепу и ВИРМ. — Клеф завершил пояснение. — Но если этот метод не выйдет, то мы используем другой. — Да, давайте уже читать воззвания, — Хиро посмотрел на дверь в ад и начал озвучивать гимны Нуга и Йиба. У остальных в ушах зазвучала транскрипция и они, как могли, заговорили вслед за Хиро. Для ритуала требовалось несколько участников. Поначалу ничего не происходило, только потом, когда закрылась мысль о том, что они зря кричат тарабарщину, из ямы повеял ветер и вытянулись склизкие тентакли богов. — Ого, хентайные монстры! — прокомментировал Франкс, наблюдая за ситуацией по видеосвязи. Из пенящейся мглы, словно из морской пены, вырвались сущности диаметром около трёх метров, похожие на фрикадельки. Они состояли из слизи и иного рода живой мерзости, больше красно-розовые. Они соединялись частью отростков, которыми Нуг и Йиб постоянно двигали. — Появились, — Хиро клыком прокусил собственный палец и скинул несколько капель крови. Все сейчас замолкли, так как Нуг и Йиб ответили на воззвания и осталось только смотреть на то, как они делают дело. Брошенные капли крови Хиро зависли в воздухе и вокруг них проявилось нечто вроде ореола прозрачного мрака. Возможно, то самое пламя тьмы из «Печи». Зеро Ту оно напомнило тот световой эффект на территории ада, который выглядел как прозрачная тьма. Вокруг него Нуг и Йиб подвигали концами щупалец. Капли увеличились и сформировали нечто, похожее на сердечно-сосудистую систему некого маленького человечка. Хиро сосредоточился — и вокруг этой штуки выросло нечто, похожее на вулканическое стекло, мутное, но достаточно прозрачное, чтобы увидеть синего цвета органическую структуру внутри. По форме Ключ Навуходоносора напоминал кинжал, чья рукоять образовалась из жидкого металла, выделившегося от одежды Хиро. Как только его пальцы сомкнулись на той самой рукояти, Нуг и Йиб скользнули вниз и только напоследок помахали тентаклями. — Уф, хорошо, что обошлось без изнасилования, — прокомментировал Франкс. — Это один из способов создания Ключа, — отозвался Хиро. — Я могу бы трахнуть одного из них и оно бы родило Ключ для меня. Или я мог бы отдать им женщину и оно бы сношалось с ними тентаклями, чтобы женщина родила Ключ-кинжал. Что-то такое было в мифологии ацтеков… — Сношаться с этими тефтелями? — указала Зеро Ту на яму. — Прости, любимый, но, как по мне, они не вышли физиономиями. — Я слышал, что мужчины, которым дали совокупиться с Нугом и Йибом, испытывали неземное наслаждение, когда извергались в те влагалища, которые открывались на телах этих двоих. Они аж сходили с ума от удовольствия и умирали от изнеможения, так как не могли остановиться… — поделился информацией Клеф. — Так же женщины, которые им отдавались, испытывали наземное блаженство от этих щупалец, которые обвивали их и брали сразу во все отверстия. Потом эти женщины рожали детей. К сожалению, эти дети иногда выбирались сами, не дожидаясь родов. Но мы бы могли подложить под Нуга и Йиба женщин-гаун, тогда бы они могли рожать нам полубогов-суперсолдат. — А вот этого, пожалуйста, не надо, — вмешался уже ВИРМ, — это мне совсем не нравится. — Я только в теории. — И с помощью вот этого, любимый, ты намерен заткнуть ту летающую вагину? — Зеро Ту разглядывала странный «сосудистый кинжал». — Да, для этого мне в общем-то и нужен Ключ Навуходоносора, — Хиро посмотрел на Альфу. — Если с помощью этого можно добиваться размножения, то я не одобрю, — сказал блондин. — Ладно, об этом будем думать потом, — Хиро повесил кинжал на пояс, он сам прилип где-то там к одежде, — пошлите, сейчас нам надо продолжать готовиться к битве за Гран Кривас. Клеф, вы говорили, у вас есть артефакты, чтобы наделить магией даже тех, кто ей не владеет? — Ты про Радугу Мерлина? — Да. — Хорошо, если ты хочешь, мы можем задействовать её по твоему усмотрению, Ваше Величество. Двенадцатая и Тринадцатая Плантации двигались вместе к цели. Ланц, Девятые, оставшиеся трое Шестых, пилоты Тринадцатого отряда и иже с ними шли вслед за одним из помощников доктора Клефа. — Если хотите, — заговорил Клеф, встретив всех в одном из хранилищ, — то я могу дать вам для последней битвы эти артефакты. На столе были разложены двенадцать сфер, похожих на Око Уббо-Сатлы, но разных цветов. — Что это такое? — спросил Дзоромэ. Дельта с любопытством подлезла первой, Эпсилон, глядя на эти штуки с недоверием, придержал свою жену за плечо. — Это Радуга Мерлина, тринадцать Даров Смерти. Тут, если вы умеете считать, двенадцать — тринадцатый у ВИРМ, он нам его не даст, — представил Клеф. — Даров Смерти? — не поняла Мику. — Так называют магические артефакты, которые дарует смертным и другим богам Ньярлатхотеп, чтобы погубить их. Либо это те артефакты, которые были созданы с его помощью, — ответила Икуно. — Чтобы погубить нас? И вы хотите дать это нам? — насторожился Горо. — Чтобы Ньярлатхотепу было забавнее, он обычно не наделяет эти артефакты прямой губительной силой, но сами они часто действуют так, чтобы потакать порокам пользователей. Потому что Ньярлатхотепу одинаково забавно, если порочный пользователь погубит себя, как и то, если добродетельный пользователь будет изо всех сил стараться противостоять тлетворному влиянию Дара Смерти, — пояснил Клеф. — Я вспоминаю, Просперо, герой-маг пьесы «Буря», уничтожил всё, через что использовал магию, когда добился всего, чего хотел с её помощью, — вспомнила Икуно. — Я так понимаю, Шекспир что-то знал… — Совершенно верно — даже если он сам не был магом, коллективное бессознательное может давать верные подсказки, — сказал Клеф. После чего вернулся к артефактам. — Например, Даром Смерти также является Око Уббо-Сатлы — подобно Радуге, оно было создано из субстанции первичной созидательной силы Азатота, так называемого «Прима». То есть из той же субстанции, из которой состояла та Ремина. По той же технологии — потому они имеют одинаковую форму. — Клеф указал на эти артефакты. — Волшебник по имени Мерлин создал их для короля Артура и двенадцати рыцарей круглого стола. Мерлин вызвал Ньярлатхотепа, который предстал перед ним в образе очередной доброй сущности (вообще, знающие поговаривают, сам Мерлин был сыном Ньярлатхотепа от смертной женщины). Когда Артур заподозрил о растлевающей силе этих артефактов, то попытался их уничтожить, но не смог — потому спрятал их. — Ньярлатхотеп подсказал вам, как их найти, — вспомнил Хиро из того, что показало ему Око Уббо-Сатлы. — Да, верно. Каждая из этих сфер наделяет владельца особой способностью, но взамен пробуждает в нём те или иные пороки. Неважно, маг это или не маг, они могут наделить суперсилой хоть животное, хоть самый примитивный искусственный интеллект. Этому можно противиться, хотя в вашем случае есть один важный нюанс, о котором я расскажу позже. Сейчас я скажу, что опытный волшебник разом может использовать хоть всю Радугу, но простому человеку можно полноценно и безопасно применять только один артефакт. Сам Мерлин опасался, что власть Радуги развратит пользователей, ибо, похоже, нутром чувствовал риск злоупотребления. Потому потребовал от Ньярлатхотепа, чтобы пагубный эффект артефакта аннулировался той или иной добродетелью. Ньярлатхотепу так было ещё интереснее, потому он согласился на это. Клеф начал указывать на сферы — малиновый: — Наделяет удачей, взамен провоцирует чревоугодие. Добродетель — щедрость. Апельсиновый: — Позволяет обнаруживать забытые вами или скрытые вещи, но взамен провоцирует жадность. Добродетель — надежда, стремление к чему-то морально положительному. Жёлтый: — Наделяет способностью общаться с помощью телепатии, но взамен провоцирует неуверенность в себе. Добродетель — смирение. Розовый: — Позволяет созерцать варианты будущего, различные события прошлого, гадать на суженого, но взамен провоцирует похоть, ревность и если поддаться этим порокам, то камень будет посылать образы сообразного характера, дабы поощрить эти пороки. Добродетель — романтическая любовь. Тëмно-зелëный: — Позволяет совершать астральные путешествия, но взамен внушает склонность отрицать нечто положительное. Добродетель — умеренность. Именно этот артефакт был вмонтирован в устройство, которым Омега выбила душу Зеро Ту из тела. Позднее, Хиро, чтобы я мог отправиться с тобой поговорить с посланниками NERV, я также использовал этот артефакт, встроив его в Нейротек. Индиго: — Наделяет магической защитой, но взамен провоцирует дерзость и безрассудство. Добродетель — храбрость. Лазурь: — Наделяет неуязвимостью к отравлениям и физическим болезням, но взамен провоцирует безудержный аскетизм, анорексию. Добродетель — общая моральная чистота. Лайм: — Наделяет невидимостью, провоцирует трусость. Добродетель — благоразумие. Фиолетовый: — Наводит световые эффекты и иллюзии, провоцирует гордыню. Добродетель — чувство собственного достоинства. Коричневый: — Увеличивает всё, связанное с физической силой, но взамен вызывает бесконтрольный гнев. Добродетель — праведный гнев. Серый: — Позволяет левитировать, но взамен провоцирует лень. Добродетель — умеренность. Тëмно-синий: — Позволяет видеть нити судьбы, но взамен провоцирует навязчивые идеи любого рода. Добродетель — положительная любовь к чему-либо без обязательного сексуального контекста. Хиро, именно с помощью этого артефакта я понял, что ты Король рёвозавров, но я скрыл это от ВИРМ. Я также понял с его помощью, что ты и Зеро Ту связаны судьбой, потому позволил вашей судьбе использовать меня. Потому как, рискуй я встать на пути вашей судьбы, я был бы уничтожен силой Шуб-Ниггурат. — Вы узнали, кто мы с Зеро Ту ещё тогда, когда мы были маленькими, да? — уточнил Хиро, держа сейчас возлюбленную за руку. — Да. — А какого артефакта тут нет? — спросил Альфа. — Чëрного цвета. Он позволяет перемещаться между мирами, а также открывать закрытые шлюзы между измерениями и находить их. Последней способностью обнаружения обладает и апельсиновый цвет, но он более широкого действия по части поисков скрытого, в свою очередь чёрный не только находит порталы, но и перемещает куда надо. Порок — ненависть, добродетель — благое могущество. Он также был встроен в переносчик душ, чтобы отправить Зеро Ту на планету ВИРМ, а потом я использовать его для перемещения к посланникам NERV на край доменной стенки. Сейчас этот артефакт у ВИРМ. Он использует его для переправки субстанции со своей планеты в свои людские воплощения. Именно использование этой силы внушает ВИРМ навязчивое желание разделаться с человечеством и всеми существами, способными к размножению и страсти. При этом действует оно, похоже, на весь коллективный разум сразу. — Да уж, чтобы ВИРМ сделал, дай вы ему розовый, — усмехнулась Зеро Ту. — По поводу использования Радуги с Франксом, — заговорил Клеф, все начали особенно внимательно его слушать. — Эффект артефакта распространяется на Франкс при синхронизации с ним пользователя артефакта, однако это касается и пороков. Это тот нюанс, о котором я упоминал вначале. То есть использование малинового может увеличить процесс потребления Франксом топлива и буйство, которое внушит Франксу чревоугодие: Франкс будет бесконтрольно поглощать магматопливо. Это в свою очередь провоцирует риск взрыва, хотя он во много отпадает из-за того, что малиновый наделяет удачей. Лайм может внушить Франксу трусость, тогда он может впасть в буйство для того, чтобы убежать с поля боя. Коричневый внушает Франксу буйство, ведущее к бесконтрольному гневу. Либо праведный гнев — тогда Франкс начнёт атаковать тех, кто истребляет рёвозавров… — А что делает розовый с Франксом? — с большим интересом спросила Зеро Ту. — Франкс впадает в буйство, чтобы начать совокупляться с другими Франксами. Я потом покажу записи полевых испытаний. — Слушай, я очень-очень рад, что мне наконец покажут такие испытания, которые происходили в тайне от меня! — сам Франкс, ожидаемо, проявил самый крайней и нездоровый интерес к подобному. — Честно говоря, — Горо почесал затылок, — у меня как-то нет охоты использовать эти штуки. — Я раздал эти артефакты некоторым пилотам, они их использовали. Например, фиолетовый был у Булата [7] во время миссии на территории Мнимого пространства. Серый используется компьютером этой Плантации для поднятия её в воздух (из-за чего снижается скорость вычисления и даже искусственный интеллект начинает лениться). Индиго — тоже используется искусственным интеллектом для укрепления защиты корпуса, но взамен он начинает чаще принимать рисковые тактические решения. Я не стал их давать своей гвардии, — Клеф имел в виду Двенадцатый отряд, — так как предвидел, что они всё равно могут с большой вероятностью погибнуть от рук гвардии Двуликого, потому, чтобы артефакты не достались рёвозаврам, я скрыл их тут, какие у них были. Сейчас мы заканчиваем создавать плаценту гаун вокруг этой Плантации, потому она благодаря этому будет и прочная и сможет летать благодаря частицам Хейгса — так что эти два артефакта ей больше не нужны. Я также приказ отдать эти артефакты всем тем бойцам, которым я их дал. Так что я собрал из все тут. Кроме того, который ВИРМ не отдаст. — Я так понимаю, вы использовали дающий удачу артефакт во время миссии по открытия подпространства? — уточнил Хиро. — Да, этот артефакт всегда при мне. Единственный раз, когда я его вытащил, это когда предвидел с помощью другого артефакта Радуги, поглощение Агатосмы Купелью Перерождение, — пояснил Клеф. — Эти артефакты важны вам, почему вы так хотите их нам отдать? — немного удивилась Итиго. — Я сам научился воспроизводить их эффекты, потому мне они не нужны, — ответил Клеф. — А вот вам они могут пригодиться. Мне просто не жалко. После чего Клеф поведал об ещё одном уникальном свойстве артефактов: — Когда Мерлин создавал их с помощью сил Ньярлатхотепа, то принёс ему в жертву тринадцать животных со всей планеты. Души этих животных были помещены внутри Радуги. Если вы видите этих животных внутри, это значит — вы успешно синхронизировались с артефактами. Как я говорил, необязательно быть магом, чтобы использовали их. Обычно любой, кто берёт их в руки и концентрирует внимание, тот может активировать их. — Так вот почему я вижу тут розового… с ушами — что это, Хиро? — Зеро Ту передала любимому розовый. — Это заяц или кролик, — посмотрел Хиро. — А тут что? У него четыре ноги, — подал Горо фиолетовый. — Это лошадь. Хиро по очереди начали давать артефакты, чтобы он классифицировал животных — сейчас все вертели их в руках: Жëлтый: — Собака. Апельсиновый: — Крыса или мышь. Тëмно-синий: — Черепаха. Земная, не морская. Тëмно-зелëный: — Слон. Серый: — Лев. Коричневый: — Бурый медведь. Лайм: — Летучая мышь. Малиновый: — Волк. Лазурь: — Рыба. Не знаю точно какая. Зеро Ту, ты любишь рыб, погляди. — Не знаю, любимый, я таких в наших водоёмах вроде не видела. Индиго: — Орёл. Похож на aguila gurneyi, он же молуккский орëл из Индонезии, но я не уверен. — Эти животные выполняют функции хранителей и фамильяров — их можно призвать на территории Мнимого пространства и они могут самостоятельно исполнить некоторые команды. Если вы отыщите живых животных похожего вида, то этих хранителей можно вселить в данных животных, они будут служить вам. Они могут использовать свои способности. Но сами по себе — просто животные, они не особо умны. Я думаю, если мы создадим гаун-животных, то они тоже могут стать фамильярами, правда я не стал бы этого делать из-за того, что животные тоже подвержены порокам и добродетелям. Я не думаю, что вы хотите иметь дело с гауной-медведем, которая впала в бесконтрольный гнев или же в праведный гнев на тех, кто веками истреблял медведей. Пришло время подумать, кому какой артефакт из Радуги отдать: — Я слишком люблю Зеро Ту, чтобы не подарить ей защиту. Она и так дерзкая, потому пусть дерзит, не говоря о том, что она очень храбра, а храбрость должна ликвидировать провоцируемый порок, — Хиро хотел вручить индиго любимой. — Погоди, ей же дали Ангела-хранителя, чтобы он генерировал ей АТ-поле, — напомнил Клеф. — У неё уже есть приличная защита. Её можно стакнуть индиго, но лучше дай кому-нибудь другому. — Гм, хорошо… Я подумаю. — Хиро взял другой цвет. — Розовый я оставлю себе — я люблю Зеро Ту, потому моя любовь к ней аннулирует эффект побуждения деструктивной похоти и ревности. Мне нужна будет способность предвидеть, она усилит нашу с Зеро Ту интуицию. К тому же она тоже любит меня, так что её любовь тоже должна аннулировать порок. — Хиро, я думаю тебе также пригодится и удача, — обратил внимание Франкс. — Возможно, но я и Зеро Ту уже защищены от случайности и превратности судьбы благословением Шуб-Ниггурат и пророчеством Ньярлатхотепа, потому, думаю, удачу лучше отдать кому-то другому. — Тем паче все будут перед боем пить зелье удачи, оно воспроизводит тот же эффект, что и малиновый, — обратила внимание Икуно. — Гм, верно, — Хиро подбросил малиновый, — но ладно, я ещё найду кому отдать. Гм, так, а вот неуязвимость к ядам и болезням я нахожу явно непригодной в нашей ситуации. Фиолетовый я отдам Тройняшкам, они морально достойны и мне кажутся наименее восприимчивыми к гордыне. Кому дать силу? Я даже не знаю, мне сила особенно не нужна… — Дай нам с Эпсом! — попросила Дельта. — Не думаю, что она может смирить гнев, но с другой стороны я могу позаботиться об этом, а наш Франкс единственный, кто делает ставку на сокрушительные удары руками, так что выбор, похоже, не велик, — закончил флегматичный Эпсилон. — Я знаю кому дать тëмно-синий, — вмешался Клеф. — Вы ещё не знаете этого индивидуума, но именно он — наш козырной командир и он будет командовать в битве за Гран Кривас. — Это кто ещё? — спросил Хиро. — Его зовут Даджаль. В честь исламского антихриста. Он пока отключён, это умение пригодится ему, так как будет стакаться с его способностями. Но его я представлю вам потом, сейчас давайте предварительно ты закончишь раздавать способности, а потом мы спросим мнение Даджаля. На том Клеф окончил речь об этой уникальной личности. — Телепатию я тоже отдам Тройняшкам — пусть у них оно стекается с имеющейся способностью, — отдал им жёлтый Хиро, — они кажутся мне достаточно смиренными, чтобы неуверенность в себе на них не подействовала. — И что осталось от Радуги? — несколько уныло взглянула Сигма. — Невидимость, левитация и неуязвимость к ядам и болезням, — перечислила Таф. — Так как эти артефакты варьируются от полной бесполезности до чего-то, что может в решающий момент всё изменить, я предполагаю обратиться к Даджалю, — Клеф повернулся и направился куда-то. — Но сперва я должен кое-что приготовить. А вы пока займитесь чем-нибудь. — Доктор Клеф намерен в скором времени покинуть планету, — вдруг появился на экране Вице-председатель. — Так что если вы хотите, чтобы он лично что-то сделал, то — просите его сейчас, — сказал Папа. — А в чём причины такого срочного отбытия? — задал вопрос Франкс. — Магмабомба под Гран Кривасом может рвануть так, что от планеты ничего не останется — вы же помните, что прижатые к стенке Двуликий, и его команда могут её подорвать… Но это только вторая причина. Первая — Даджаль будет активирован. Он единственный, кого Клеф опасается так сильно, что не готов находиться на планете, если Даджаль активен. Все оказались заинтересованы такими словами ВИРМ. — Даджаль?.. Что он может? — спросил Хиро. — А вот этого я тебе не скажу, Король рёвозавров, — отказался Папа. — Иначе ты сразу подумаешь, что я могу использовать Даджаля для твоего убийства. Но я не намерен этого делать. — Что может этот Даджаль? — ещё раз спросил Хиро, уже более хмуро. — Я же говорю — ничего не скажу. Ты узнаешь об этом в своё время. Не сейчас. Хиро неприязненно поглядел на заклятых врагов. — Если этот Даджаль, о котором мы впервые слышим, так могуч, то почему вы не использовали его раньше? — задала вопрос Зеро Ту. — Потому что Даджаль за много-много времени предвидел ваше рождение и согласился с нами работать только ради этой битвы. Вы можете дать ему то, что он хочет, — дал ответ Председатель. — И что же Даджаль хочет от меня? — спросил Хиро. — Собственной смерти, — дал ответ ВИРМ. — «Неужели Даджаль заранее знал, что у меня будет тот духовный меч, который дал мне Синдзи?! Секретное оружие, которое может принести окончательную смерть кому угодно? Которое я тайно взял у Синдзи для убийства Клефа?» — изумился Хиро. — «Если Даджаль смог увидеть это с помощью своих пророческих способностей, который были усилены артефактом, то он настолько умеет видеть судьбы?» От Плантации отделились несколько летательных аппаратов и сразу поднялись высоко и прямо в небо. — Так, я уже почти в стратосфере, — сообщил по связи Клеф. — Я забрал то, что мне нужно. Остальное — вам. Я активирую Даджаля. — Что такое Даджаль? — наконец спросил Хиро у гемов. — Информация недоступна. — То есть вы не знаете или не можете мне сказать? — Не знаем ничего об указанном объекте. Экраны показали место пребывания Даджаля. Он восстал из автоматически раскрывшегося гроба, обвешанного кучей магических символов — весь как человеческая фигура, но состоящая из рассеянных по воздуху и не сцепленных друг с другом фиолетовых деталей металлического вида. Каждая из них имела прямоугольную форму, направленную вверх. Они обычно очень близко находились друг от друга и так плотно парили, что нельзя было видеть через большую часть его тела. Исключением служили левые рука и нога — они казались не полностью сформированы. Также выглядела задняя часть головы, если смотреть со спины. По крайней мере вначале было так, ибо по ходу времени область где Даджаль был «не собран», плавала по телу, плавно переходя из одной области в другую. Создание всё выглядело так, кроме глаз — у него было два полностью плотных окуляра, которые обладали бледно-металлическим оттенком фиолетового, в них стояли стёкла, которые всегда выглядели так, словно на них падали световые блики. — Я — Даджаль. Я вижу вас. В камере его места нахождения не было экранов, но это существо уже знало кто за ним наблюдает. Его голос звучал как из рации; сам по себе, скорее он был мужским и создавалось впечатление, что он генерировался из быстрых, электронных шумов. — Я могу называть тебя Хиро. Перед тем, как сам Хиро уже успел открыть рот, Даджаль оказался способен обратиться к нему, да ещё так, как Хиро мог бы ему представиться. — Ты мне нужен, Хиро. — Я с… — Ты слушаешь. Папа хотел, что-то сказать, но Даджаль перебил: — ВИРМ, дайте мне слово. — Хорошо. — Я — хрононная форма жизнь или фазовик. — Что такое «хрононная форма жизнь»? — не понял Хиро. — Не знаю. Но хрононами в физике называют неделимую единицу времени, — пояснила Икуно. — О, ты настолько начитана, — удивился Дзоромэ. — Это квант времени, настолько короткий промежуток времени, что его нельзя разделить. Он используется в ряде физических теорий. Но что такое «хрононная форма жизнь», я не знаю, — Икуно озадачилась. — Давайте мы оставим такие вопросы, — сказал Даджаль. — Моё тело состоит из хрононов… — Простите, но это бред! — перебила Икуно. — Ваше тело не может состоять из хрононов, подобно тому, как оно не может состоять из минут! Единицы времени — это не что-то вещественное, из чего может что-то состоять! Даджаль промолчал немного: — Хорошо, оставим этот вопрос, — согласилось создание. — Вам необходимо знать, что я всегда созерцаю многочисленные варианты будущего и что я хочу умереть. — А в чём проблемы с вашей смертью? — уточнил Хиро. — Мне очень сложно умереть. В некотором роде я всегда жив и мёртв и развеян на бесконечные фрагменты, пока их всех не убить — я не умру. А пока я жив, я обречён просматривать бесконечно мелькающие возможности, они меня настолько достали, что я мечтаю только о смерти. И я видел свою окончательную смерть от твоей руки, Хиро. Ты уничтожишь меня, потому я помогу тебе. Это звучало не как предложение сделки, это была констатация. — Хорошо, допустим я согласен вам помочь… — Хиро, я выберу тот вариант событий, что приведёт тебя сейчас к победе, а меня к смерти, — сказал Даджаль. — Хорошо, мне дать вам артефакт, который усилит вашу способность? — предложил Хиро. — Нет, не надо: иначе моё желание умереть станет неконтролируемым и я тогда могу выбрать варианты, которые приведут меня к смерти, но не приведут тебя к победе. А я всё же запрограммирован выполнять приказы. Я был создан, чтобы сопротивляться угрозам человечества. ВИРМ — угроза, я должен сопротивляться ВИРМ. Я могу сделать это только через твою победу. — О, спасибо за вашу честность, — Хиро положительно отнёсся к этому существу. — Не надо благодарить меня — всё дело в программе. Моя программа не позволяет мне выбрать варианты развития событий, которые идут в разрез с моей задачей. Это не моральный выбор. Поверь, если бы я мог защитить человечество от угрозы таким образом, который бы уничтожил человечество, я бы его выбрал, если бы он обещал мне забвение. Потому не надо благодарить меня, — ещё раз честно признался Даджаль, — всё дело в моей программе. Артефакт может избавить меня от программы, но я не могу выбрать действия, который избавили бы меня от программы. — Да, к слову, Хиро, — заговорил тут Клеф, — только истинная добродетель может противостоять порочному эффекту Радуги: если ты внешним способом принудишь пользователя артефакта к тому, чтобы он не делал что-то, к чему его склоняет артефакт, то артефакт просто сотрёт эту программу. Потому если дать вызывающий лень артефакт тем ИИ, которые ограничены в личных стремлениях, то они вскоре ленятся до такой степени, что вообще отказываются работать и не отзываются на внешние приказы. — Ага, спасибо, что предупредили, — Хиро даже немного удивился, что так благодарит Клефа. — А почему вас так пугает Даджаль? — Пусть он сам ответит. — Я могу выделять так называемое «хрононное излучение». Его облучение вызывает «Хрононный синдром». Он приводит к тому, что сознание больного начинает осознавать себя в самых разных вариантах прошлого, настоящего и будущего, хаотично и постоянно мелькая из состояния жизни и в состояния умирания. Постоянно. Это участь хуже смерти. Падение в бесконечный ад. Из которого невозможно вернуться, так как смерть уже не существует для тебя. Облучённый тоже становится фазовиком вроде меня. Его очень сложно убить. — Вот оно что, — понял Хиро. — Доктор Клеф, вы стали личем — вы создали достаточно артефактов-филактерий, чтобы удержать свою душу в этом мире… Вы гарантировали себе вечную жизнь даже если ваше тело будет уничтожено, но вы боитесь, что ваша жизнь станет вечным адом из-за хоронной болезни? — «Хрононный синдром» — единственное, что вызывает во мне ужас, — честно признал Клеф. — Потому несмотря на все предосторожности ни я, ни единственный мой крестраж не будут находиться на планете, где активен Даджаль. — К слову, на нас, ВИРМ, «хрононный синдром» не действует, — предупредил Вице-председатель. — Потому мы не боимся находиться рядом с ним. — Хиро, я оставил тебе артефакт защиты от болезней, в том числе от «хрононного синдрома», — обратил внимание Клеф. — Потому можешь защитить им себя. — Ладно, я скорее отдам его Зеро Ту, пока активен Даджаль, — решил Хиро. — Скажи, Даджаль, что нам следует предпринять перед этой битвой? — Нет, ничего не нужно делать: все фигуры расставлены как надо, — просмотрел будущее Даджаль. — Тогда может вы расскажите, как будет происходить битва? — задал вопрос Горо. — Нет, я не буду рассказывать. — Даджаль отказался. — Если я буду рассказывать, вы начнёте пытаться изменить ход событий. А я уже вижу исход и он меня устраивает. Если я буду вам что-то говорить, то вы начнёте пытаться что-то изменить, а это будет лишняя работа для моей головы. Я должен буду смотреть опять меняющееся будущее. Зачем это мне? — То есть будущее таково, что мы победим в этой битве? — задала вопрос Кокоро. — Да. — Но победа эта будет такой, что узнай мы о том, как она будет достигнута, мы бы непременно захотели изменить ход событий? Победить иным способом? — рассудил Мицуру. — Да. — То есть… многие из нас погибнут? — взволновался Футоши. — Я не буду говорить более никаких подробностей потому, что вижу Кратчайший Путь, — обосновал Даджаль. — А я запрограммирован выбирать Кратчайший Путь. И даже если хотя бы одно слово сделает Кратчайший Путь длиннее, то программа воспрещает мне его озвучить. — Что за странная программа! — всплеснула руками Мику. — Да нормальная программа, — повернулся к ней Гамма. — У него тактический интеллект по ходу. Как у Кайдзю, со слов NERV. — Совершенно верно, — подтвердил Даджаль. — Я даже не думаю над выбором пути, для меня окружение — как карта, где среди изменчивых путей есть Кратчайший Путь. Я не думаю, я его вижу и я иду по нему. Ничего личного. Я запрограммирован, меня сконструировали быть таким. — Ладно, Даджаль, а если Хиро откажется от твоей помощи? — задала вопрос Зеро Ту. — Может это заставит тебя подумать о более Кратчайшем Пути? — Хиро не сможет отказаться от моей помощи. Вы будете вынуждены её принять. Дальнейшие события заставят. Пока я буду ждать, — на том Даджаль перестал говорить и продолжил просто стоять на месте, только отдельные части его — явно неорганического вида — свободно плавали в воздухе и перемещали по телу ту часть, где их не хватает. — О каких хрононах вы говорили? — Икуно взглянула на Взрослых — сперва на Мудрецов и Клефа, потом на Франкса. — Прости, Икуно, — отозвался старик, — но это не моя сфера. Это только в дурацком кино все учёные сведущи во всех науках. — Хрононная энергия — особый тип энергии, что поддерживает и существует в поле Мейера-Джойса, — заговорил тут Горилла. — Эта энергия также связана с временными аномалиями и поддерживает естественный поток времени, — добавил Бабуин. — Впрочем, Код 196, ты всё равно ничего не поймёшь — это слишком сложно для тебя, — молвила третьей Мартышка. — Ладно, оставим это. Наконец Плантации с летящим над ним Хрингхорни уже почти подошли в плотную к цели — цитадель Гран Криваса и орды рёвозавров оказались как на расстоянии протянутой руки. Все силы APE собрались здесь и Папа публично отдал командование в руки Хиро и нарёк все эти силы «Великая Ордалия». — Раньше люди, когда желали определить преступника, отдавали его на суд богов — подвергли испытанию. Прошёл — невиновен, не прошёл — виновен или уже мёртв, что значит — одно и то же, — пояснял Вице-Председатель. — Ага, в мои времена жулики церкви постоянно так делали, чтобы уйти от ответственности. Кто надо защищал себя магией от огня и легко брал в руки что-нибудь обжигающее, что не оставляло следов. Церковь внушила, что всякий акт чародейства со стороны их чудотворцев — это прямо вмешательство Господа Всемогущего. Потому раз Творец Вселенной на их стороне — значит, они правы, — Хиро вспомнил об этой практики с крайнем презрением к этим бесчестным циникам-макиавеллистам. — Мы назовём так нашу единую армию из всех Плантаций потому, что это… в некотором роде испытание судьбы и высших сил, не так ли, Король рёвозавров? — говорила Мартышка. — Да — верно. — Хиро не стал спорить. — Ордалия требует умения взять горящий пламень голой рукой и не обжечься. — На вашей стороне ведь Шуб-Ниггурат и Йог-Сотот, не так ли? — риторически спросил Горилла. — Я вспоминаю миф о Троянской войне, — сказал Бабуин. — Там тоже воевали герои и покровительствовавшие им боги. — Жаль, у нас нет троянского коня, — посетовал Папа. — Зато у вас есть я, — Клеф занял место одного из погибших Мудрецов и с довольным видом сидел наблюдателем, что называется, повыше — с орбиты. Папа и Вице-председатель, успевшие отлучиться на время создания Адама и Евы, также возвратились — при этом шлем Папы оказался пробит выстрелом одного из бывших коллег и сейчас было хорошо видно, что там пустота и мрак, где лишь теплится нечто, что является изменчивой структурой тела ВИРМ. На острие клинка наступающих Плантаций Великой Ордалии Контролёр заканчивал отладку плаценты вокруг поднятой в воздух Двенадцатой Плантации. Там же на вершине Хрингхорни явился ВИРМ в личине Адама и Евы и те, кто могли испытать шок по этому поводу — его испытали. — Крина! Ты вернул её к жизни, чтобы сделать её своим… оружием?! — содрогнулся Франкс. — Да, Вернер. Мне нужна была её сильная душа. Если она выживет — я отдам тебе её. А пока Ева полностью подвластна мне, — заявил голос ВИРМ. — Они облачены в секретную экипировку «Саваоф», — как раз сейчас читал поступающие данные Хати. — Что ещё за секретная экипировка? — негодовала Нана. — Эти два монстра — Адам и Ева — они создаются ВИРМ из разнополых существ, которые могут питать друг к другу половое влечение. Когда ВИРМ впервые атаковал эту планету, он поглотил множество рёвозавров и создал из них двух таких же. — Хиро печально вздохнул, вспоминая об этом. — ВИРМ поместил Зеро Ту в Еву как доминирующую личность, а в Адама — Альфу. Да я уже рассказывал об этом. Я не думал, что он будет использовать этих монстров снова… Кажется, ВИРМ обещал эльдилам — богам моей расы — что Адам и Ева созданы им для того, чтобы размножаться. Эти гиганты-псайкеры могут испытывать только религиозные чувства, потому всё их назначение — кормить жадных до почитания божеств. — А также быть нашими покорными рабами, — сказал ВИРМ. — Я должен заметить, что они достаточно весомы, так что мы можем одновременно поддерживать только двух и так просто их не наклепать. Это тебе может показаться, что собрать кучу народа в две кучи и потом вылепить из этой грязи что-то толковое — просто. Но на деле — это не просто… — Ладно, ВИРМ, чтобы ты не пытался выкинуть, мне обещана победа! — Хиро озвучил это с долей оскала клыкастых зубов истинного рёвозавра. — Шуб-Ниггурат благословила меня. Ньярлатхотеп видел мою победу. Боги, которых я проклял, со мной. И исламский антихрист прорицает мне победу. — Ты не находишь, принц демонов, что у тебя слишком много проклятых богов и откровенно нечестивых пророков, чтобы предрекаемая ими победа на Кратчайшем Пути сулила тебе и твоей любимой ну хоть толику счастья? — язвительно заметил ВИРМ. Хиро осталось только закрыть рот и с пылающим льдом в глазах простерать взор на купол цитадели, что он когда-то воздвиг, и каковую ему предстоит, по иронии судьбы, брать штурмом на пару с заклятым врагом. — Да уж — боги вдоволь посмеялись над моей судьбой! — осталось честно признать Хиро. После чего воинственный брюнет снова оскалил зубы и клацнул ими. — ВИРМ, а где ты видел благочестивых богов и их светлых пророков? Себя ты что ли благочестивым считаешь? Ты правда настолько умом тронулся или как?.. — Конечно я — Благочестивый Дух, единый во множестве, — заговорил ВИРМ о себе в своей любимой манере. — Я победил похоти и деградацию. Осталось только уничтожить главный рассадник нечистоты в Солнечной системе. Белковую жизнь. В царстве Небесном мне угодно лишь самое светлое и чистое, чему надлежит ходить под Светилом, те — у кого плоть — пластик, кости — сталь, ум — отточенные алгоритмы. Вот среди пластиковой и силиконовой жизни нулей и единиц нет места воровству и блуду, гневу и тщеславию. Ваши пороки исходят от ваших страстей, а страсти неведомы холодной машине. Она безгрешна. Что самое главное — сможет ли благостная машина исторгать самую нечестивую вещь в мире — семя? Разве столь ущербна машина, чтобы кровоточить грязной мерзостью из своей утробы? Машины так не приумножаются. Вот почему я строю девственный рай, где нет греха. Для всех «паразитов», кто ещё совсем недавно верил Взрослым, всем им было невыносимо мерзко слушать «Духа Добра». — Что ж — тогда я предпочту править демонами в Аду! Я нарекусь Князем Тьмы и Духом Зла, если это надо будет, чтобы не иметь ничего общего с тобой, Дух Добра, и твоим Высшим Благом — забери себе свой Рай и подавись! — так продолжались эти пафосно-эпические пререкания между Хиро и его заклятым врагом… — Надо подготовить «Срочную новость», — обратился Даджаль с таким предложением к Мудрецам. — Разрешаю применить данный SCP, — дал добро Клеф. — О чём вы? — спросил тут Хиро. — «Срочная новость» — это такой же полубог, как Кирби Бриджмен, — пояснил Клеф, попутно приказал ИИ вывести перед глазами справку у всех, кому надо, о том, кто такая эта «Срочная новость». Вместе с кодовым именем SCP там шла фотография. Она изображала какой-то типичный для двадцатого или двадцать первого века городок, где в сумерках над домами возвышается гуманоид ростом с небоскрёб. Если точнее, то 1250 футов, как указывалось тут — то есть 380 метров. Он был сокрыт тьмой, что было неудивительно, если учитывать время суток, однако те, кто уже встречался с Кирби и видел его облик полубога, узнали сразу то же вещество, названное в самой справке как «Vantablack», оно напоминало кусок ночного неба, вырезанный ножницами в форме существа. Вытянутый торс «Срочной новости» казался естественным для человеческого, но худые руки были необычно длины и долговязы, указывалось даже, что размах рук — 3000 футов, то есть 914 метров. Монстр был изогнут, но самая бросающаяся в глаза деталь — его шея казалась очень хлипкой, так как голова, достаточно крупная, свисала вниз, либо располагалась вбок — на других фотографиях. Создавалось ощущение, что у ночного гиганта сломана шея. Характерные красные глаза при этом не были заметны. — Это очередной продукт спаривания Итаквы и женщины-человека. Там вам сказано, что он терроризировал маленькие европейские города по ночам и его не взяло даже попадание ядерной бомбы, — рассказывал Клеф. — Потому что обычное оружие смертных не может убить полубога. — И как вы с ним справились? — Хиро быстро пробежал взглядом по сообщению, но там ничего не было про это, только описание существа и его поведение: оно издавало страшный визг, нападало ночью на города, иногда ползало, загребало в рот, точнее в ту чёрную дыру, которая зияла у чудовища на месте лица, и людей, и деревья, и земля, и бетон — а потом с рассветом исчезало. — Я всего лишь застал его спящим днём. Когда оно приняло форму смертного, — пояснял Клеф. Как раз сейчас гемы извлекли некий цилиндр с половину человеческого роста. Его корпус сделался прозрачным и все увидели этого уродца — по пропорциям похож на ребёнка, но шея подвергнута деформации, на месте глаз — только недоразвитые зачатки, вместо стоп — какие-то огромные ласты, вообще уродств, включая длинные руки, было много, и не было точно видно, какого пола существо, так как гениталии скрывались руками. Но потом все прочитали в справке, что половые органы имеют и женские, и мужские черты, но и те, и другие недоразвиты. — Этого полубога я заключил в сон. И сейчас его можно пробудить, — пояснял Клеф. — Оно — сильнейшее, с точки зрения грубой силы, существо. Возможно, Хиро, уступает только тебе и Даджалю. — Если оно столь неубиваемое, то почему вы раньше его не использовали? — задала вопрос Зеро Ту. — А им нельзя управлять — все мои попытки подчинить это существо провалились. Я, если честно, воздержался даже от экспериментов с ним, — говорил Клеф. — И Даджаль видит будущее, где мы можем победить с помощью «Срочной новости»? — уточнил Хиро. — Да, — ответил мусульманский антихрист. — Угу, — Хиро посмотрел вперёд на Гран Кривас. Все рёвозавры, подконтрольные партии Двуликого, находились поодаль, прямо в самом углубление, позади цитадели. Враги продолжали их пропускать вплотную. — Король, — прозвучало наконец обращение через Великую Мысль, — у нас твоя дочь. Прийди за ней. Одновременно с этим над куполом поднялась платформа, изготовленная на вид из того же каменистого материала, что и вся цитадель. Хиро с помощью своего восприятия прозрел — его дочь распята на каменном кресте, живот увеличен. Вокруг парят эти монахи — летающие трупы в драном облачении. Сама платформа при этом носила на себе символ из девяти колец, где тройка колец была сочтена друг с другом каким-нибудь отличными от остальных вариантов образом. Это был символ веры Логриса, и в силу того, что Хиро избавился от этого культа, когда изгнал всех его приверженцев из Гран Криваса, никаких мест с такой символикой, там быть не могло. Хиро не сомневался, что Зеро Зеро Ван тоже ненавидит культ, который демонизировал её мать, потому она тоже не допустила бы в Гран Кривасе за время своего правления появление символов этой мерзкой церкви. Стало быть, сами фанатики сделали эту платформу. Но для чего она им? В ней должен быть какой-то особенный смысл. — Приходи, Король. Забери свою дочь. Ради этого мы подпустили тебя сюда. — Хм, — Хиро с тревожной задумчивостью закрыл веки. — Что будем делать, любимый? — Зеро Ту внизу из его мыслей уже узнала, что Хиро в любом случае выйдет к ним в лоб, но таки озвучила вопрос. — Даджаль, — Хиро раскрыл веки и синева пламенных очей пала на исламского лжепророка, — скажи, что будет, когда я там появлюсь? — Хиро, мне известно, что ты в любом случае поступишь, как поступишь, ты уже решил выйти и взять. Потому ничего сейчас не смею говорить относительно того будущего, — когда Даджаль отвечал, окуляры его глаз отдавали бликами особенно зловеще. — Хорошо, тогда я выйду к ним. Никому ничего не делать пока, всем — ждать! Таков мой приказ! — обозначил Хиро. Все молчали — друзья волновались, враги — Папа, Клеф и Мудрецы просто наблюдательно ожидали. — Поступай, как знаешь, — не стал возражать ВИРМ, — я для этого и дал тебе свою Великую Ордалию. Хиро чуть не сказал «спасибо». Он заставил себя как подавиться благодарностью в адрес ВИРМ. — Вперёд, Зеро Ту! — приказал он. — Да, любимый! — голос напарницы звучал достаточно бодро. Она не помнила ничего, потому не переживала за Принцессу, но благодаря ментальному интерфейсу Зеро Ту чувствовала то, как Хиро ценит дочь. Потому Зеро Ту исходила из того, что если Принцесса так важна для Хиро, то ей нельзя пренебрегать. Юбка Стрелиции извергла реактивные струи и стремглав подняла яркую, двадцатиметровую меха-девочку с копьём. Хиро и Зеро Ту преодолели последнее расстояние до Гран Криваса. Вместе с монахами тут присутствовало несколько тюремщиков Принцессы — этих синих рептилоидов. Стрелиция полетела вплотную, оказавшись очень близко от поднятой платформы. — Я так понимаю, не с Двуликим мне иметь дела, а с вами, да, теоцентристы? — убийственно небесным взирал Хиро на монахов. — Двуликий — лишь жалкий мелкий деспот, но вы в главных здесь? Вы — фанатики, а он — циник-макиавеллист — вы разные по взглядам, но что у вас общее — без вас порядочной части народа жилось бы много лучше! — Нас интересует лишь Вознесение, — молвили монахи. — И вы хотите, чтобы я в обмен на дочь, вознëс вас? — Да. — Ха! А вы знаете что ваш Творец Всемогущий — слепое и безумное существо? — Нас не интересует Малельдил Древний, — отозвались монахи. — Нас интересует Малельдил Третий. — Третий? Для чего вам сдался Йог-Сотот? — спросил Хиро. — Вы хоть читали в таблицах Уббо-Сатлы, как часто Йог-Сотот делает с Шуб-Ниггурат то, что вы такие ненавидите, а, скопцы? — Мы хотим быть как Адди-Будда SEELE, — пояснили монахи. — Что? Так вы хотите не слиться с Богом, а сами стать Богом? — понял Хиро. — Высшее Бытие — мы хотим стать Высшим Бытием, — говорили они. Хиро и Зеро Ту с такого расстояния могли внимательно рассматривать их — эти мужчины и женщины выглядели так, словно сели медитировать миллионы лет назад и с тех пор ни разу не меняли позы. Похоже, они умертвили плоть буквально — они выглядели так, словно это мумии летали в таких окаменевших позах. Глаза у всех были закрыты так, словно под ними давно скукожились и высохли глаза. — А мне плевать на ваше Высшее Бытие! Я был Там! Я был на Небесах! Я видел это ваше трансцендентное, ради которого вы и подобные вам пролили столько крови, чокнутые вы идеалисты! И я хуй на него положил!.. И вернулся обратно!.. Так, ладно, хватит! Отдайте мне мою дочь! — Хиро попутно обратил внимание на увеличенный живот Принцессы. — Если ты не хочешь помогать нам добром, у нас есть аргумент, — на том рог Принцессы засветился, лицо исказилось болью и ненавистью. — Тебе не увернуться, отец! — выкрикнула она в тот миг, когда прямо от её головы вырвались синие искры — и прямо из них материализовалось копьё. То самое, которое дал ей Ноденс — Копьё Ориона. Впрочем, относительно Стрелиции, оно скорее приходилось маленьким и метким железным дротиком. — Оружие эльдилов, которое никогда не промахивается, — прокомментировали монахи в тот же миг, когда Копьё Ориона вонзилось в голову Стрелиции. Оно сделало это в обход барьера — слишком быстро, хотя скорее молниеносность была тут особенной чертой оружия. Дротик пробил головной корпус. — А?! — Хиро успел лишь широко распахнуть веки, как почувствовал, его скафандр пробит и Копьё Ориона торчит прямо из его груди! Струйка алой крови потекла с края губ. Возвратник и не думал срабатывать — очевидно, тоже свойство оружия. — Хиро?! — Зеро Ту ужаснулась. — Я!.. — Хиро схватил рукой древко. Копьё точно вошло не глубоко. Все ужаснулись, кто мог ужаснуться. — Божественное оружие — какая досада, — прокомментировал Клеф. Понятное дело — совет APE не мог показать что-то, кроме невозмутимости. — От божественного оружия тебе не чем защититься, Король рёвозавров, — ВИРМ, кажется, был доволен. — А-аа! — Хиро пытался достать из себя то, что его проткнуло — не получилось. — Оно не в том режиме, чтобы убить, — заговорили монахи. — Но ты ранен и беспомощен теперь. — В таком случае, пора мне вступить в игру, — заявил о себе ВИРМ. — У нас тоже есть… Небесное Копьё. Хрингхорни изменил положение, чтобы направиться наконечником на купол Гран Криваса. — Наше искусство духа не позволит тебе применить плоть рёвозавров против нас, — не боялись монахи.— Нам не так уж сложно внушать этому оружию преграду, которая не даст ему подойти. Хрингхорни действительно только совсем чуть-чуть двинулся, а после вся эта громадина, длинной сто километров, словно упёрлась в невидимый барьер и тщетно силилась его преодолеть. — Но моих сил хватит, чтобы вы сами не могли отдать ему приказ! — заявил ВИРМ. Сейчас воля Адама и Евы столкнулась с волей монахов — и Хрингхорни очутился в положении воза из басни. — Нам достаточно вывести это оружие из игры. Нам больше ничего не нужно. Король у нас, и у нас есть новая плоть, что позволит нам преодолеть путь. Они разумели ту жизнь во чреве Принцессы, в которую они намеревались вселиться. — Даджаль, ты ведь знал, что так будет?! — обратилась Итиго к пророку. — Да, это неизбежный Кратчайший Путь, — ответил тот. — И мы сейчас по нему идём… — Стрелиция и монахи, Копьё Ориона и Хрингхорни пока выведены из игры, значит — дальнейший исход зависит от нас, — аналитически констатировал Клеф. Потом явно обратился отдельно к команде Хиро. — Скорее от вас. Мы-то — высоко. — Я принимаю командование Омикрона на себя! — провозгласил Альфа, новый генерал Великой Ордалии. — Хиро! Бедный мой любимый! Надеюсь ему не очень больно?! — обеспокоилась в Гран Кривасе женская часть Двуликого. — Тебе будет больнее, дура, если ты будешь мне мешать! — пригрозил брат. Потом обратился к своей гвардии: — Значит так, народ, Король уделан, монахи держат Хрингхорни — мы должны убить Адама и Еву, чтобы ВИРМ больше не могли оказывать влияние на Хрингхорни. Тогда Хрингхорни будет наш и битва будет считай выиграна! Мы размажем тогда этих рабов ВИРМ как одним большим тапком! Все единогласно поддержали план. Пока Зеро Ту в панике металась на месте, пытаясь хоть что-то сделать, Принцесса собралась и послала телепатический сигнал: — Эй, монахи сейчас слишком заняты подавлением власти ВИРМ над Хрингхорни, мы можем говорить и действовать. — Действовать?! — Зеро Ту знала, что Хиро тоже слышит их через ментальный интерфейс. — Монахи наложили здесь две Оси Вселенной: эта платформа — специальное устройство. Так они смогли тут материализовать Копьё Ориона, если вы выйдет из радиуса действия, то оно исчезнет с Оси материального мира. — Я не могу! Монахи заблокировали Стрелицию! — Зеро Ту попыталась её сдвинуть — ничего. Меха висела на реактивных двигателях, но движения не осуществлялись — монахи силой мысли взломали всю электронику. — Тогда ты можешь попробовать проникнуть полностью на территории Мнимого пространства — именно здесь находится истинное тело монахов, — быстро говорила Принцесса. — Они давно стали как ВИРМ. Сейчас они тратят много сил на то, чтобы удерживать Хрингхорни. Ты можешь атаковать их, когда они наиболее уязвимы. Если ты уничтожишь их, считай — победа у нас. — Хорошо! — Зеро Ту аж слегка обрадовалась благодаря тому, что появилась возможность хоть что-то сделать. — Как мне попасть на Мнимое пространство?! — Сейчас, я заберу тебя Великой Мыслью… — Сейчас Двуликий и его гвардия будут атаковать Адама и Еву, в свою очередь Зеро Ту будет атаковать монахов в их истинной форме, которая находится на Мнимой оси, — говорил Даджаль. — Кто-то из вас должен будет защитить Адама и Еву, а кто-то — отправиться на территорию Мнимого пространства, чтобы помочь Зеро Ту. «Срочная новость» сдержит превосходящие силы простых рёвозавров. Будущее постоянно меняется, но я вижу Кратчайший Путь. Вы должны пройти до конца…