Революционерка во Франксе

Рюга собирался покинуть Ангбанд, как вдруг открылась дверца гроба с циферблатом — в комнате Саурона находилось устройство, аналогичное тому, которое стояло в доме у Рэндольфа Картера — оно могло работать как портал. Из его двери вышла молодая девушка около пятнадцати-семнадцати лет (на вид, естественно), весьма очаровательная, далеко не самая высокая. Волосы — оттенка красного дерева, одежда — готическая и тёмная, похожая на очередную униформу Третьего Рейха (только вместо свастики там красовалась какая-то фигня, похожая на свастику), переходившая в плащ, перед которым особенно обнажались бёдра и голени. — Привет, Маллеус, — обратился к ней хозяин заведения. — Привет, Таиэрн [1], — с собой девушка очень удобно переносила достаточно тяжёлого вида чемодан. Она взглянула на Рюгу. — Привет и тебе, Диос. Так она называла его, в честь античного божества, одного из ипостасей Зевса, брата Юноны — богини-хранительницы Римской Империи. — Вы та, кого мой отец называл «Русалкой» и «Маллеус Малефикарум?» [2] — изучал её внешность Рюга. — Я предпочитаю использовать первое имя в свете, а второе — как позывной в Чёрной ложе, — Маллеус поставила чемодан на пол, не слабо при этом им грохнув, вслед чему шлёпнулась на кожаный диван. И сняла свою обувь из тончайшей ткани, чтобы дать простор своим замечательным ступням. О, какие то аппетитные были ступни! Поверь, дорогой читатель, один их вид внушал желание пасть перед ними на колени и покрыть поцелуями. — Диос… — Я предпочитаю, чтобы меня звали Рюгой, мой отец назвал меня этим именем, — попросил андроид. — Хорошо, Рюга. А ты зови меня Русалкой, — очаровашка поправила свои шикарные, длинные волосы. — Я не люблю имя, данное мне при рождении. — Хорошо, Русалка. — Я здесь, чтобы заменить твоего отца, Рюга, — пояснила Русалка. — После его смерти, я буду руководить его делами. Думаю, твой отец поступил бы более осмотрительно, поставив тебя вместе с собой. — Я хотел бы отомстить тем, кто его убил, — Рюга посмотрел в зеркало Желания, созерцая то, как он убивает Хиро и Курво. — Это надо сделать разумно, я помогу тебе, — пообещала Русалка. После чего, похотливо поведя губами, посмотрела на Рюгу. — Но сперва я хотела бы, чтобы ты прочистил мне пизду. Похотливая ведьма заняла очень вызывающую позу, грудь у Русалки, в силу соответствия тела указанному биологическому возрасту, не отличалась хоть сколько-то выдающимися размерами, потому, кроме лица, тем, что могло бы соблазнить в её облике — служили ноги, конечно же. — Хорошо. Нагая ведьма раздвинула бёдра, член голого Рюги вошёл во влагалище, двое предались половому акту, покуда Саурон сидел прямо здесь и совершенно не обращал на это внимание. Рюга и Русалка вместе с Хазуки прибыли на базу пилотов Бастер-легиона, где находились Ноно, Ларк, Тихо, Николас и Касио. Разумеется, Русалка выдала себя за обычную девушку-пневматика, а не за древнюю ведьму. — Николас, ты намеревался со мной сразиться? — подошёл к нему Рюга. — Да, я хотел потренироваться с тобой. — Хорошо, теперь я готов. В это время Русалка предстала со всей своей очаровательностью няшной ведьмочки перед мужским коллективом Бастер-легиона. Надо ли говорить, что перед чертовкой не устоял никто? Даже Николас отвлёкся от дуэли на неё, но быстро вспомнила, чего планировал до этого. Ларк немного сомнительно поглядела на ведьму, впрочем, тоже ощущая сильное влечение к ней, и это её смущало. Касио, жалея, что она не обратит на него внимание, удручëнно отвернулся от остальных парней, которые окружили Русалку. Василе, Патата, Рой и Гойя — все четверо дружно запали на эту плутовку. — Ларк, как тебе Русалка? — живо поинтересовалась Ноно, сама тоже очень охотно взирая на новую знакомую. — Правда она классная? — Ну-у… Я признаю, что меня она тоже… интересует, — Ларк покачала головой, сбрасывая наваждение. Она оказалась смущена тем, какой интерес внушила ей наружность ведьмы. Николас и Рюга седлали меху первого. Последний сказал, что не желает лишний раз призывать свою Деус-машину на территории, близкой к жилым объектам. — Мой Демонбейн настолько мощный, что может разрушить городской квартал только при появлении. Это сильнейшая Деус-машина наряду с Либер Легисом. Потому я вызову её только потом. Наши герои опять добрались до Луны, чтобы сразиться здесь. Только спрыгнув из руки Винг-Септа на серый грунт, Рюга воплотил свою Деус-машину. Демонбейн при появлении распустил во все стороны от себя вихрь пыли, в котором материализовались черты этого мощного механизма. Он имел гуманоидную форму, плотную, но не чрезмерно, по-своему стройную. Броня во многих местах выглядела резко-угловатой, по большей части серой, но кое-где выразительно-красной, скорее даже ржаво-красной. У Демонбейна выделялись прямоугольные образования на широких плечах, приходившиеся частью предплечий. Они служили частью крыльев, которые выглядели как отдельные пластины, самые длинные — ближе к голове, остальные — короче, вместе они выходили из-за спины вот в таком порядке. Иной примечательной деталью служили странные элементы, отходящие от ног, бравшие начало выше щиколоток — эти образования представляли собой клиновидные устройства, достаточно толстые, доходящие до колен. Они обычно торчали под углом вперёд перед голенями и выглядели странно. Голова не представляла собой ничего интересного — просто голова боевого робота без каких-либо деталей, кроме глаз — они не только были, но и выглядели как глаза типичной Бастер-машины (а не Деус-машины), то есть напоминали органические глаза человека. В качестве оружия у Демонбейна присутствовал очень увесистый и широкий ятаган. На нём и на некоторых частях механизма, особенно не ржаво-красных, на глаза попадались оккультного духа изображения и письмена. — Чëрт, мне страшно даже на тренировке сражаться с тобой! — не стал скрывать Николас, стоя перед такой массивной мехой. — Ничего страшного, я не буду сражаться с тобой даже в половину силы, — успокоил Рюга. — Атакуй, я буду только защищаться. Николас выполнил взмах катаной, Рюга подставил ятаган, удар поднял волну лунной пыли. Мехи начали поединок. Николас постепенно вкладывал в атаки большую мощь. Ему удалось несколько раз достаточно сильно попасть по броне Демонбейна, но Рюга не обнаружил здесь повода усилить систему защиты. — «Какой он прочный!» — попутно пилот Винг-Септа вспомнил то, как Стрелиция не могла нанести обычными атаками вред Дюрандалю. Николас, разумеется, почувствовал себя задетым. — Рюга, я так понимаю, ты очень мощный, потому давай я буду тебя серьёзно атаковать, ладно? — Хорошо, конечно. Николас широко раскрыл крылья Винг-Септа, они завибрировали, и обрушили множество белых плазменных очередей. Перед Демонбейном развернулся щит со знаком Первородной Расы, он легко принял на себя этот обстрел. Вслед за тем Рюга выполнил некое движение рукой, от которого на Винг-Септ набросилась сеть елового оттенка. Очевидно, она состояла не из обычного вещества, она смогла удержать его Бастер-машину в одной точке пространства. — Что это?! — Николасу пришлось приложить усилия, чтобы оторвать от себя паутину. — Это «Шеоб», сеть, которой я отлавливал уникальных существ для отца. — А что это за крылья у тебя? — поинтересовался Николас следом, когда Рюга убрал сеть. — Это «Шантак», они обладают твоей же способностью, но более приспособлены для перемещения в гипере. — А что у тебя за меч? — Это Ятаган Барзаи — если дашь мне повод, я покажу, что с его помощью можно делать. Винг-Септ отлетел подальше от Демонбейна, Николас с помощью череды усиленных движений меча запустил в противника несколько невидимых для обычного взгляда лезвий. Они летели не совсем как через обычное пространство, сами по себе являясь неким его искажением. Демонбейн по-прежнему выставил щит к тому направлению, откуда они шли. Вслед чему выполнил круговое движение Ятаганом Барзаи — оно образовало веер из подобного рода мечей — так, как если бы во время ранее произведённого движение, оружие оставляло бы копии материальными. Следующий жест запустил эти дополнительные мечи в противника. Николас, как мог, пошёл в уклонение, во время чего отбил своей катаной три Ятагана Барзаи, ещё какие-то прошли мимо. После того как Винг-Септ замер над лунной поверхностью, брошенные в него Ятаганы пропали. — Это копии? — поинтересовался Николас. — Технически — это один и то же меч, просто существует в разных местах одновременно. Благодаря моим способностям, — продолжил бой Рюга. Они ещё какое-то время его вели, пока Николас не попросил отдохнуть. Пилоты вернулись на Землю. — Рюга, скажи, ты намерен отомстить убийцам своего отца, но ты не хочешь знать, зачем они его убили? Из-за чего между ними вообще возник конфликт? — обеспокоенно поинтересовалась Ноно, когда Рюга, по возвращению, сел с ней за стол. — Какая разница из-за чего? Мой отец был хорошим человеком… — Я не сомневаюсь, Рюга, — Ноно, как это подобает либерасту, исходила из той мысли, что раз у каждого своя правда, то эта точка зрения тоже верна. Ну подумаешь, почему бы у чернокнижника не быть своей правде? Ларк, понятное дело, была куда адекватнее: — Я сперва спрошу у них поподробнее, зачем они пошли на убийство твоего отца; тогда я буду делать выводы, — пообещала она. — Я свято верю, что мой отец был хорошим человеком, — повторил это Рюга. — Я не сомневаюсь, что они виноваты в этом. И я должен спросить с них. Ноно и Ларк обменялись взглядами. — Если вы намерены отправиться к ним, то передайте, я хочу с ними встретиться и разобраться, как было уже принято у вас, — так сказал Рюга. — Хорошо, я передам им твои слова, — Ноно взяла с собой Ларк, Тихо, Касио и Николаса перед тем, как отправиться на Марс. Рюга, сидящий pf столом, сразу же вслед за этим сделался предметом внимания девочек — Гурка, Цитрон, Пасика, Вита, Лу и Нхан всей командой поспешили со всех сторон обложить интересного андроида. Они все, конечно, высказывали соболезнования, но скорее ради вежливости, чем из искреннего сочувствуя. Что же касается мужской половины, то теперь четверо парней могли не отвлекаться на бой, и всецело уделить время очаровательной ведьме. Вот как это всё случилось: • Рюга и гарем разделись, сам сексуальный андроид принялся за короткими ласками по очереди дарить усладу. Самого Рюгу со всех сторон окружали и гладили остальные девушки, всячески подбадривая и мастурбируя. Рюга мог позволить себе задействовать обе руки, чтобы стимулировать по влагалищу. Потом он сам лёг и позволил Гурке скакать на себе и наслаждаться членом, Пасика в это время села ему на лицо и андроид дарил ей счастье своим языком, Нхан и Цитрон приземлились любовнику на руки и с их помощью Рюга ублажал им вагины. Вита и Лу сели на ступни Рюги и уже с их помощью мужчина дарил им свою любовь. Через какое-то время сластолюбцы изменили позы — Рюга по очереди познавал вагины девушек, а некоторые — ему помогали: вооружились искусственными членами, чтобы сношать вагины напарницам. Так ребята все кончили, каждая девушка по одному разу: Гурка испытала оргазм тогда, когда Рюга трахал её, лежавшую на боку и поднявшую ногу; Вита кончила, когда Рюга трахал её с помощью стопы; Цитрон кончила, когда Рюга раком прочищал ей вагину; Лу кончила, когда она скакала наездницей; Пасика кончила, когда Рюга брал её лицом к лицу, а сама смазливая блондинка высоко задрала ноги; наконец Нхан облилась теплом и экстазом, когда Рюга познал ей вагину вместе с тем, как она лежала на Цитрон, целовалась с ней и внутри вагины Нхан работал член-вибратор, который был вставлен в нутро на пару с членом андроида. Рюга кончил столько раз, сколько кончили его девушки — андроиды были созданы возбуждаться при оргазме своих партнёров, потому Рюга с удовольствием изверг из себя светлую «сперму» даже тогда, когда ногой почувствовал оргазм Виты, но член самого парня просто торчал, не ведая никаких ласок. • Что же касается Русалки, то очаровательная ведьма оказалась сразу между четырьмя мужчинами. Она охотно сосала у Гойи, предоставляла свою вагину сперва ласкать языком, а потом сношать Рою. Василе и Патата вручили члены в руки ведьмы и она умело им мастурбировала. По ходу этого процесса шлюха менялась — так Русалка дала вагину Патате, пока сосала у Василе — и руками в это время дрочила Рою и Гойи. Все четверо предельно поразились мастерству плутовки. — Потому меня, кроме всегда прочего, также называли Джахи [3], — мимоходом пояснила ведьма, с явным наслаждением меняя один фаллос на следующий. Со стоном Гойя первым извергся ей в рот. После этого бесовка легла так, чтобы позволить Рою брать себя в рот. В это самое время сзади её активно насаживал на свой кол Патата. Что касается Василе, то блондин-норд немедленно насадил на фаллос своего мужа. Русалка-Джахи приняла в себя оргазм Роя — прямо в рот. В свою очередь сама кончила и издала громкий звук, пока позади в неё слал толчки Патата, идя испариной. Принимая, кроме того, в зад член своего мужа, пухлый парень извергся следующим. И тогда уж Василе из задницы вновь ворвался в вагину. Русалка обхватила его ногами и лицом к лицу выбила из блондина последний заряд спермы. Но обратим внимание на Марс — там тоже предостаточно свершилось разврата. По прибытии, гости с Земли сели за стол. Ноно и Ларк первым делом рассказали про Рюгу и первая из своей памяти переслала видео поединка Николаса с этой новой угрозой. — Он силён, но меня это не остановит — я всегда готов ответить за сделанное, — Курво никого не удивил такими словами. — Нет, так нельзя! — резко возразила Ноно. — Сперва ты кого-то убил, потом за него придёт мстить другой, убьют тебя или… — Слушай, по части того, чтобы повернуть всё к лучшему, здесь я уповаю на одного Творца, — перебил Курво. — А я делаю то, что считаю нужным. — Послушай… но, — Ноно немного растерялась, — надо найти в себе силы разорвать круг ненависти. — Послушай, Ноно, — заявил тут Хиро. — Я понимаю, ты хочешь сделать так, как было бы лучше, но, боюсь, пацифизм нам тут не поможет. Во всяком случае, я в это не верю. — Нет, я считаю, что нужно разорвать круг насилия! — продолжала стоять на своём Ноно. — Вы же должны понимать, что именно круг насилия виноват в том, что случилось! Хиро, ты сказал, что ВИРМ напал после того, как посчитал, что твоя раса ему угрожает? Но к чему это привело? К тому, что ты хочешь теперь убить ВИРМ. — Да, и с большим удовольствием, — кивнул Хиро. — Уверена, ВИРМ тоже не передумает, потому что знает, что ты не отступишь, — сказала Ноно. — А ты хотела бы, чтобы мы разошлись с миром? Если я откажусь мстить ВИРМ, то только потому, что это возмездие будет слишком дорого стоить, но это внешнее обстоятельство — то, что у ВИРМ есть «своя правда», меня не волнует, он — враг, с которым я веду войну на истребление при любом удобном случае, — изложил Хиро свою позицию. Тогда Ноно обернулась к другому любителю вершить страшную месть: — Курво, ты сказал, что Мелькор убил твоего отца и забрал ваши Сокровища, ты пожелал ему отомстить и это… — Я знаю, не надо повторять то, что мы все знаем, — угрюмо отозвался Курво. — Однако я не отступлюсь. Я дал слово. Я слишком его ценю. Ноно не знала, что делать: — Послушайте, вы должны помочь мне! Это надо прекратить! Я же стараюсь, чтобы помочь всем и каждому! Хиро и Курво обменялись ироничными улыбками. — Спасибо за помощь, Ноно, но я намерен скорее сражаться, чем поднимать белый флаг, — сказал Хиро. — И что же? Вы намерены сражаться, пока все ваши враги не будут убиты? — Да! — Хиро и Курво ответили в один голос. — Но вы можете сами погибнуть и вызвать опустошения и катастрофы. Это так безответственно! Вы по своему опыту знаете, что невинные гибнут, — аргументировала Ноно. — Да, знаю, но меня это не остановит, — стоял на своём Курво. — Передай Рюге, что именно я убил его отца и готов принять его вызов. — Мы тоже должны в этом участвовать, — добавила Зеро Ту. — Мы вместе убили этого ублюдка. — Совершенно верно, — согласился Хиро. — Но я втянул вас в это, — напомнил Курво. — Тем более я пообещал прикончить колдуна, если он меня обманет. Потому честно будет, если я буду первым сражаться с Рюгой. — Нет, — настояла Ноно, — я не позволю вам сражаться! Я должна не допустить больше смертей — я верю, что если эта сила, — Ноно сжала кулак, — дана мне Богом, то только, чтобы предотвратить кровопролитие! Хиро и Курво взглянули на это, как на детский лепет. — Послушай, Ноно, — наконец сказал Хиро, — каждый из нас выбрал свой метод действия, ты выбрала такой, мы выбрали — другой. И мы поступим так, как привыкли поступать. — Но круг насилия… — Верно, насилие провоцирует насилие, мы знаем и мы к этому готовы. Мы не остановимся. Ноно посмотрела в глаза Хиро, потому в глаза Курво. — Я сделаю всё, чтобы остановить насилие! — пообещала она. — Каким образом? — сурово спросить Курво. — Оторвав нам руки и ноги, чтобы мы не могли сражаться? — Я буду искать способ сделать это как можно более гуманно, — пообещала она. — Ищи, а я пока пообщаюсь с Николасом, — Хиро посмотрел на него, сидящего по большей части молча. Они встали. — Пока совещание окончено, Ноно, — сказал Хиро, — мы скажем что-то более определённое, когда ты поговоришь с Рюгой. А вы — можете развлекаться пока. Они переглянулись. — Я думаю, вам стоит покушать сладкого, — по-доброму предложила Кокоро. Ребята дальше немного расслабились. Хиро и Николас кратко переговорили с глазу на глаз по делу. Первый поблагодарил второго за желание узнать про техники Рюги. Дальше они пошли говорить друг о друге: — Ты как сам? — Спасибо, но я ничего, — слегка улыбнулся Николас. — У меня всё вошло в привычный круг. — Рад, если так, — Хиро посмотрел на Николас так, что тот понял, что интересует Хиро. — Ты хочешь, чтобы я тебе дал? — Хочу, не настолько ярко, когда тогда, но ещё хочу, — не стал скрывать Хиро. — Мне потребовалось раз семь кончить в Ханасаки, чтобы он больше не вызывал у меня похоти. Николас, думаю, ещё пару раз в твою задницу — и я к тебе остыну. — Хорошо, чисто из благодарности за то, что ты меня понял, пожелал мне помочь и не прогнал меня, когда узнал, до чего я пал, — Николас очень ценил доброту Хиро, потому решил пойти ему на встречу. Парни разделись, обменялись поцелуями и ласками. Хиро предложил тут позвать Зеро Ту, Николас охотно согласился, но выяснилось, что любимая уже занята. — Какая у Хиро красивая жена, — сделал комплимент Касио, взглянув на Зеро Ту. — Вот если бы мне такая девушка дала… — А что за дела? — Зеро Ту взглянула на Касио. — Ты хочешь, чтобы я тебе дала? Зеро Ту сейчас употребляла леденец,  очень эротично. — Едва ли ты обратишь на меня внимание, — развёл руками Касио. — Ну я могу дать тебе потому, что мне это не сложно. Тем более любимый уже развлекается, почему бы не развлечься и мне? — так рассудила Зеро Ту. — О, так можно! — у Касио сразу поднялось настроение. Зеро Ту, не выпуская изо рта леденец, встала и протянула руку Касио. Они убежали. Мужчина поспешил раздеться — он сам захотел сосать леденец Зеро Ту в то самое время, как её он опустил к своему члену. Ртом жена Хиро ублажала человека, которого она практически не знала. Сразу же, как только фаллос Касио вскочил, блудник развернул Зеро Ту тылом, вошёл в чужую жену по-собачьи, заимел, активно посылая толчки и сильно балдея. — Что ж, — перед глазами Хиро открылась голограмма, через которую муж стал свидетелем этого акта, — похоже, нам придётся обойтись без любимой. Тут к ним подошёл Мицуру, который тоже желал познакомиться поближе с Николасом. Они поцеловались на глазах у Хиро. После этого совершили короткую подготовку: Хиро вставил член в попу Николаса, последний в свою очередь вставил в Мицуру, который сейчас пожелал сам ничего не делать, но чтобы его имели. Так наши парни все трое погнали. Остальные ребята не менее охотно впали в разврат. Во-первых, Тихо и Горо перенесли общение в постель, забрав с собой Итиго. Блондин теперь развлекался с двумя девушками, прочищая одну в то время, как она вылизывает вагину другой — Горо менял влагалище Итиго и Тихо. Во-вторых, Икуно заинтересовалась в Ларк — и прямо предложила пойти познакомиться поближе. Ларк взглянула на Ноно. — Ничего не имею против, если всё по взаимному согласию, — счастливо улыбнулась наша набожная либералка. Дельта подключилась: — Ты мне нравишься! — обняла она Ноно, потом сразу же полезла руками к её грудям. Икуно и Ларк разделись и легли на кровать, девушки поцеловались, прошлись ручками по бюстам, обнялись, потом заняли такое положение, чтобы сосать друг у друга вагины — обе очень возбудились. Ноно и Дельта поступили аналогично, только к ним ещё подключился Эпсилон. В итоге Ноно призвала член, чем особенно доставила Дельте: Ноно брала её раком, сама принимая в себя крепкий мужской орган Эпсилона. Ларк и Икуно перешли на двойной искусственный фаллос, сунули себе оба конца в вагины — и так лицом к лицу производили движения. К ним подключилась Наоми, пальцами лаская гениталии обеим. Так Ларк брала Икуно, сама получая удовольствие от пары женских пальцев у себя в анальном отверстии. Наоми от пальцев сама перешла к члену — вооружилась как следует и с помощью искусственного органа  проникла в попку Ларк. — О, как хорошо! — последняя смогла по достоинству оценить одновременно присутствие и в анусе, и в вагине двух этих предметов, тем паче они вибрировали. Ларк прочищала так вагину Икуно, потом легла на неё — Наоми быстрее и удобнее пронзала её сзади. Дельта и Ноно поменялись местами — первая получила от второй мужской детородный орган и Ноно принимала его то в свой зад, то в вагину. В свою очередь Эпсилон сзади познавал Дельту также, периодически меняя зад и вагину. Ему очень понравилось наблюдать у жены член, потому красавец решил лучше с ним познакомиться. Эпсилон опустился на колени, чтобы сосать член жены в то самое время, как Ноно прочищала ему задницу. От таких действий Дельта испытала оргазм, светлая жидкость капельками вырвалась в глотку Эпсилона и была им проглочена. Наблюдая за этим и беря в зад мужчину, сама Ноно возбудилась настолько, что вот уж извергла сперму в прямую кишку Эпсилона. Разумеется, она продолжала слать толчки в красавца, пока он похотливо водил языком по члену Дельты. Сама Ноно рукой постоянно мастурбировала мужчине, потому через некоторое время случился его оргазм. — А-ах! — Ларк кончила где-то тогда же, от ласок Икуно с одной стороны и от действий Наоми с другой. Оргазм при этом случился одновременно от работы в вагине и в анусе, потому очень доставил Ларк. Она после этого лицом уткнулась между ног Икуно, что ласкала клитор в то время, как Наоми с помощью имитатора прочищала свою девушку. Эта двойная работа привела к оргазму лесбиянки. И уже тогда Икуно взялась вылизывать клитор Наоми, в то время, как Ларк толчками подводила Наоми к разрядке. Она кончила. — Слушай, оставь мне этот член, ладно? — попросила Дельта, наблюдая за тем, как всё ещё торчит её фаллос, налитый кровью. — Нет, я его уберу, у тебя могут быть проблемы, если я уйду, а он останется, — Ноно поспешила вновь отозвать мужской орган, подаренный на время подруге. — Меня он очень возбудил, — не стал скрывать Эпсилон, облизывая губы, — надо будет делать такое почаще. — Возможно мне стоит сделать операцию, чтобы у меня этот член свисал всегда — из него приятно кончать! — подала идею сама Дельта. — Да, согласен, такое стоит обдумать, — дал добро её муж. — Тем паче я уверен — Альфе очень понравится. Касио с леденцом в зубах сношал Зеро Ту раком. Потом достал конфету изо рта, вставил девушке его в вагину, немного им там подвигал, вернул в рот. — Если хочешь, можешь взять в зад, — предложила Зеро Ту, — смазка — вот. — О, хорошо, — Касио как следует распробовал леденец, покрыл смазкой член, без долгих подготовок проник в попку Зеро Ту, быстро понял, что в анус владеть девушкой куда приятнее. Он отдался этому порыву и Зеро Ту решила, что именно в прямую кишку он посадит ей семя. Касио попросил Зеро Ту лечь на спину, он какое-то время колебался, в какое из двух отверстий теперь войти — и вошёл в зад. Ноги Зеро Ту были раздвинуты, во влагалище извращенец совал леденец прямо во время акта. Зеро Ту представала ему во всей красе — лицо и груди хорошо запали в душу. И Касио, сунув в рот леденец, совершил несколько толчков — и сперма залила жопку красавицы. Любовник остался доедать леденец, хрустнул им. Зеро Ту предложила исторгнуть из своих кишок сперму. Касио согласился и принял на лицо порции светлых капель прямо из задницы. Хиро к тому моменту во всю исследовал зад Николаса, последний, в свою очередь, совершал это же с Мицуру. Николасу пришлось не самым сладким образом. Хиро не хотел его слишком мучить, потому позвал кого-нибудь, кто мог бы сунуть фаллос ему самому в тыл, тем самым приблизив оргазм прямой стимуляцией предстательной железы. На зов о помощи откликнулся Бета, содомит с синими волосами сунул член в рот Мицуру, тот смог его поднять своими ласками. Как только фаллос там затвердел, Хиро очутился насаженным на него. Бета заработал, даря особенное удовольствие, благодаря которому тот, кого насадили, кончил первым, затопив задний проход Николаса своей спермой. Хиро покинул потроха друга и занял позу под Мицуру, чтобы сосать ему. Бета какое-то время ритмичными движениями ещё познавал Мицуру как девочку — а Николас переместился за Бету. В результате Бета кончил в Мицуру — и следом за ним трахать друга детства Хиро встал Николас. Бета же сменил Хиро, чтобы сосать член Мицуру. Сперма Николаса пошла в потроха Мицуру вслед за семенем Беты. После этого Николас сунул пару пальцев туда, где находился его член. Хиро поцелуями ласкал уста Мицуру. Потом Бета вновь уступил Хиро сосать член Мицуру. Таким образом указанный через некоторое время последним сбросил сперму в глотку любовника. Четверо ребят вернулись к остальным, все встретились и поведали о том, как хорошо они провели время в усладах Содома. Горо поведал о том, как он изверг сперму в Итиго, а Тихо довёл до оргазма энергичным сношением уже Гамма — и сбросил ей в куночку. Так развлекались наши ребята, и вскоре разошлись: Ноно с друзьями вернулась на Землю, чтобы передать слова Хиро и Курво. — Я не знаю, что мне делать, Ларк, — удручённо шла Ноно. — Я чувствую, что должна разорвать круг насилия. Но как это сделать? — Я не уверена, что это возможно, по крайней мере, если ты не победишь их всех, — предложила Ларк. — Я где-то читала, что раньше была такая поговорка: «хочешь мира — готовься к войне». То есть, мир можно диктовать только с позиции силы. Короче, это ты хочешь установить мир между всеми этими Рюгой, Курво, Хиро, Мелькором, ВИРМом, Сауроном, Джулианом и кем там ещё? Ты должен набить морды им всем! — Но, Ларк, я же тогда стану такой, как они! — развала руками Ноно. — Возможно, но я не знаю, как иначе тебе добиться своей цели, — Ларк откровенно взглянула в глаза жене. Ноно пришлось нервно промолчать. — Если вам нужно организовать бой, я с большим удовольствием это сделаю, — решил помочь им Джулиан. — Рюга и Курво, думаю, должны начать бой первыми. — По-вашему, насилие, это правильное решение? — спросила Ноно. — Да, я не знаю ничего более лучшего, чтобы уладить дела двух людей, — сказал Джулиан. — Зачем нужны тысячи слов, если всё может решить один бой? Аеон, Стрелиция и Демонбейн прибыли на поверхность Луны, которая уже давно стала местом проведения подобных мероприятий. — Вы сознаётесь в том, что убили моего отца? — Рюга начал с этого вопроса. — Да, я пообещал его убить, если он меня обманет, я так и сделал, — прямо заявил Курво. — Он на это согласился. Ты должен был видеть запись нашего разговора. — Я видел. Раз главным образом ты это сделал, Курво, то я сражусь сперва с тобой, — принял решение Рюга. — Но у меня есть одно предложение. — Я слушаю. — Я не хочу использовать в бою Демонбейн. Я не могу рисковать его целостностью, так как он важен для моих соратников. Потому я предлагаю нам сразиться вне Деус-машин, — так сказал Рюга. — Хорошо, я пойду тебе навстречу, дам тебе право выбрать оружие, — Курво покинул свою меху, выйдя в белом костюме, который полностью закрывал его, чьи глаза блестели, подобно драгоценным камням. Различные символы, в том числе похожие на арабеску, украшали данное облачение. Рюга предстал в костюме противоположного тона, он открывал только его волосы, они изменили теперь длину — пали за плечи очень широкой и протяжённой гривой. Стоя посреди лунной пыли, Курво обнажил свой фламберг, Рюга — призвал Ятаган Барзаи. — Я думал, он будет сражаться в мехе, — удивился Хиро. — Интересно, насколько сильно различаются его способности и способности Демонбейна? Параллельно этому андроид в другой руке начал создавать некий сгусток, подобный микро-сингулярности. Курво в ответ на это призвал прямо в руке Форменос — ружьё бронебойного калибра. Рюга сперва бросил свой ятаган — в полёте он распался на целый веер своих копий. Курво ответил пальбой из Форменоса, уничтожая летящие копии ятагана. Две штуки он отбил своим фламбергом, отчего те полетели прочь. Рюга навёл эти ятаганы своими волосами, они не просто так шевелюрой торчали вне брони — отбитые ранее орудия развернулись, чтобы вновь устремиться к Курво. Пока последний отбивался от них, Рюга окончательно сформировал в ладони мини-сингулярность — и бросился с ней в руке. Курво выстрелил в противника Форменосом — Рюга поглотил снаряд сингулярностью. Курво развернул перед собой силовое поле восьмиконечной звезды. Рюга вонзился в него рукой, сингулярность пробила его. Ровно в этот же момент два ятагана ножницами зажали фламберг Курво. Ещё один плашмёй отклонил в сторону от Рюги ствол Форменоса. Волосы нападавшего управляли их движениями. Таким образом Курво оказался беззащитен — сингулярность угодила в него… Тогда Рюга телепатически послал Курво мысль в надежде, что он успеет её осознать перед гибелью: — Эта техника помещает тебя в условия температуры, стремящейся к бесконечности, и плотности, также идущей к беспредельному значению! Тебе конец! Умри, Фэанор!.. И Рюга увидел как броня врага исчезла, будучи поглощена техникой… Только перед этим она, словно катапульта, отринула самого Курво. Без защиты, он выпал на лунный грунт. И первым делом схватил Рюгу за руку. С его перчаток, которыми он создавал артефакты, пошла некая вибрация. Не успел окончательно пропасть эффект сингулярности, как Рюга понял, что духовное Пламя Фэанора нарушило программу его костюма. Раз — и он расколот. Курво же схватил свой фламберг, отлетевший от уничтоженных доспехов. Облачение самого Рюги начало распадаться, первым делом оно открыло лицо. Сингулярность к тому моменту окончательно пропала. Доспех принял её на себя, чтобы окончательно исчезнуть вместе с ней. Курво же без брони теперь пошёл в ближний бой. Рюга свернул веер ятаганов в одно оружие. Он не мог более позволить себе поддерживать такое количество таких мечей. Кулдаун брал своё. Несколько обменов и парирований последовало за этим — от Рюги латы слетали во время последующих движений. Дуэлянты очень быстро пересекли местность, оставляя вокруг витать над грунтом облака пыли. У Рюги облачение ещё закрывало тело, но едва ли оно могло выдержать хороший удар Фэанора. И едва ли сам Фэанор мог выдержать прямое попадание оружия Рюги. Их длинные волосы перекидывало с бока на бок. Фламберг и Ятаган Барзаи сталкивались, поднимая ударные волны, которые могли бы выбить глаза человеку, стой он в радиусе пары сотен метров. Рюга в один момент отлетел в сторону холма, большая часть которого сползла, когда он только затормозил у его подножья. Несколько раз лезвие Ятагана коснулось Фэанора, заставив брызнуть огненную кровь, отчего багрово-золотистое пламя начало расходиться теперь по его одежде. В свою очередь, когда фламберг касался доспеха Рюги, тот, конечно, счищался, но волнистое лезвие не могло достигнуть самого тела андроида. Один раз Фэанор пытался попасть в голову, на что волосы приняли на себя удар — вся шевелюра, став очень плотной, буквально закрыла череп. Она, конечно, после этого распалась в прах в значительной степени, но, как цена своего уничтожения, она не пустила меч дальше. В какой-то момент Рюга резко бросил свой ятаган в противника, тот ответил тем, что встретил его прямым и колючим столкновением своего фламберга. В результате широкая плашмя раскололась, половина ятагана оказалась отброшена осколками… Но другая вонзилась обломком в грудь Фэанора. Противник Рюги отлетел, роняя капли огненной крови на лунный грунт. Сам Рюга, впрочем, тоже получил укол фламбергом, который полностью разрушил ему доспех на груди. Магическое зеркало блеснуло, слетая на серый грунт. — «Используй его! Давай!» Фэанор, поднимаясь на ноги, вырвал из себя кусок ятагана, который проник, на вид, достаточно глубоко. И, ступая очень хромой походкой, но быстро, схватил блеснувшее зеркальце, точнее упал на него. И перевернулся усилием воли. Рюга совершил ошибку, он мог бы добить врага сам по себе, но схватил фламберг, который отказался ему повиноваться, потому начал уводить руку в сторону, чуть не отрубил другую самому Рюге. Потому андроид со злобой отбросил этот меч далеко от себя. Совершенно неожиданно, Форменос — ружьё, лежавшее в лунный пыли, само совершило выстрел, который попал в правую руку андроида. Он практически полностью смёл кисть. — «Уничтожил один из троих генераторов энергии вырождения! Ну ничего, тебе надо будет поразить сразу все три, чтобы меня остановить!» Из разорванного, обугленного обрубка, резко вырвались сплетения проводов и силикона, они за доли мгновения образовали каркас новой кисти, она заживала на глазах. — Нет! Мы не будем на это смотреть! — Хиро не выдержал. — Нет уж! Нечестно нарушать то, что было оговорено! — Джулиан появился перед Стрелицией сам, но в коконе абсолютной защиты. — Прочь с дороги! — А ты попробуй сдвинуть! Джулиан следом пустил в ход ту же технику, которой сам Хиро смог его сковать во дворце у Президента Европарламента. Теперь кокон абсолютной защиты давил на Стрелицию из каждой точки, не позволяя двинуться с места. — Я это остановлю! — Ноно ринулась, на что оказалась остановлена Этельдредой, которая управляла Либер Легисом — и этой же техникой сковала Ноно. — Если хочешь пройти дальше, ударь меня как следует! — поставила условие робололи. — Но у тебя не хватит яиц на это! Она над ней издевалась. — «Как это использовать?!» — Фэанор, будучи почти не способен двигаться от таких ран, посмотрел в небольшое зеркальце. — Умри! — Рюга бросился теперь в бой с голыми руками наперевес, собираясь ими прикончить своего врага. И получил в ответ по пинку. Две ноги возникли прямо из зеркального отблеска — Рюга отлетел метров на двести, впрочем, сразу встав на ноги. Сейчас его торс уже полностью очистился от доспеха, из-под него потому во всю выглядывал тот повседневный наряд с пёстрым воротником. Руки и ноги ещё скрывали элементы боевого костюма. Его и Фэанора разделили ещё семеро эльфов, таких, как сам Фэанор, носивших доспехи, по стилю и тону похожие на те, в которые был облачён он сам, но только эти выглядели больше средневековыми — во всяком случае, у них проглядывались сочленения, характерные больше для рыцарей позднего Средневековья, чем для абсолютно облегающих лат футуристического тысячелетия. Точнее эльфами выглядели только шестеро из них — один, хотя и был одет так, как все, и по росту приходился одному из них, его лицо было страшно обгоревшим, по сути не позволяя понять, кем он был при жизни. Дым и пламя шли от него, при этом продолжая пожирать жертву даже в лунной среде. Каждый из семерых носил на себе герб звезды с восемью лучами, каждый держал в руке прямой меч. Сами доспехи при этом легко бы сверкали на солнце, падай светило на них. Они, кроме того, несколько различались по росту, по чертам лиц, по цвету волос. И все семеро, ничего не говоря, разом накинулись на Рюгу. Он закрылся рукой от первого меча, дал ногой в бок, тем самым отбросив противника. Ещё меч одного Рюга оставил, запустил волосы в глаза, смог нанести рваную рану лица. Его, однако, рубанули зато в спину. Семь мечей на невозможной для человека скорости обрушивались со всех сторон — все семеро бойцов двигались очень быстро и, что характерно, поразительно слаженно, не произнося ни слова. Наконец один из них вонзил меч прямо в руку Рюги, которая успела восстановиться. Лезвие вошло до середины. После этого осталось там, пронзая генератор энергии вырождения. Рюга перевёл взгляд на того противника, которому он разорвал лицо — раны его уже зажили. Ещё один меч прорвался через спину Рюги. И тот, кто ранее успел вонзить свой, схватил фламберг Фэанора. Рюга голой рукой нанёс удар в челюсть ближайшему из семерых — это был на вид самый юный из всех, с волосами тёмно-каштанового оттенка (с примесью рыжего цвета)  — он по росту приходился обгорелому. Голова от такого изменила своё положение на позвоночнике — челюсть оторвало. Он не смог регенерировать — и замертво свалился в лунный грунт. Его меч достался другому. Пока происходил этот бой, сам Фэанор протянул руку в сторону Форменоса, но понял, что не сможет даже подняться. — «У меня больше ни на что нет сил… Я опять умираю. Чего я добился?» Сознание стало теряться, кровь выгорала среди лунного праха. Он только сжимал пальцами зеркало. Он вспомнил о том, как Маглор — второй по старшинству его сын — очень хорошо умел петь и мог творить чудеса своим голосом. Рюгу сокрушил мощный голос — несмотря на то, что вокруг простирался практически вакуум — подобно звуковой волне, андроида огрел глас того из шестерых, чьи волосы струились мраком тёмного оттенка. Боец озвучил очень мощный певучий звук, который буквально оглушил даже Рюгу и на несколько долей мгновения вывел из строя. Их хватило для получения новых ран. Отвечая на это, Рюга первым делом выбросил руку и вонзил пальцы в глаза тому, кто его оглушил своим голосом, и смог через глазницы вонзиться в мозг — вслед чему рукой закинул тело противника так, что потом оно оказалось распято на клинках двух ближайших товарищей. Рюгу с боку атаковал тот, кто отличался кошмарным, обгорелым лицом. Лезвие его клинка, достаточно короткого, попало в щёку Рюге, оказалось дальше остановлено челюстью. И ещё один меч, от самого высокого, кто отличался волосами рыже-каштанового оттенка, смог отделить часть предплечья. Наконец ружьё Форменос оказалось схвачено одним из них — златовласым — выстрел пробил целую руку Рюги, и сразу же прямо в обрубок вошёл клинок. Рюга повалился для того, чтобы его следом изрубили — отделили ноги и руки вместе с кусками туловища. Подняли торс андроида с одной его головой. Чья шея приподнялась с оторванной щекой и зияющей челюстью. — Хватит! Хватит! — сюда сразу же приземлилась Ноно. — Я не могу смотреть на ваш бой! Позади Ноно рухнул несколько побитый Либер Легис, он сразу же начал восстанавливаться. — Остановитесь! Фэанор не мог больше оставаться в сознании, он подумал, что на том ему больше ничего сейчас не добиться — потому более не пытался удержаться в сознании — и пал в забытье. Авангард Таиэрна Ортхэннэра тесним им одним. Кровь застилает взор, эти уродливые порождения Врага падают одно за другим. Он каждым взмахом отбрасывает от себя как минимум одно тело, разрезанное примерно наполовину. Головы с клыками падают к его ногам. Они шумят в неистовстве, подобно живой траве. Фэанор не пытался считать, сколько он их перебил, он просто двигался, не останавливаясь перед их числом, давя черепа ногами, хруст их костей не затихал. В конце концов, какой бы грязный поток не изливался против него, они не могли уничтожить его. Потому Фэанор только смеялся над их жалкими ударами. Он громогласно хохотал, заливаясь их мерзкой кровью, а они даже не могли сдвинуть его с места, их сталь крошилась о него, они не могли оцарапать ни его самого, ни его броню, ни повредить его оружие, оно абсолютно не тупилось от прохождения через их кости. — Мусор! Проклятый, ничтожный мусор! Он не возмущался, он заливался маниакальным хохотом, окончательно выпадая из любой иной реальности, кроме этой мясорубки. Пока среди потока землянистых и зеленоватых порождений Врага, вдруг не появилась некая особа, носившая всё чёрное. Серебрянные волосы и чëрные глаза. По этим характерным признакам и по обозначениям на её одежде, Фэанор понял, что это одна из народа Эллери Ахэ — представителей его собственного вида, почитающих Врага. Очень субтильного сложения. — Курувинфэ! — обратилась она к нему голосом, который сложно было назвать как-то иначе, абсолютно безумным голосом, но безумным немного иначе, чем безумие самого Фэанора. Если он сгорал от жажды мести за убийство отца и за то, что он оказался вынужден ради этой мести убивать своих сородичей, ничего ему не сделавших, включая одного из своих сыновей — то эта Эллери Ахэ была полна восторга. — Ты проделал такой долгий путь по тропе из тел, что словно жаждешь смерти сущего не слабее, чем наш Великий Учитель! — Элхэ! — вспомнил её имя Фэанор. Эта субтильная женщина в чёрном — магистр ордена рыцарей-храмовников Аст Ахэ, лейтенант Таиэрна Ортхэннэра, то есть Саурона, чьи передовые армии встречают мстителей. — Мне рассказывали, что ты безумно влюблена во Врага! Элхэ изящно улыбнулась, гордо вскинула головой, поведя ушами. — Да, мы все любим нашего Мудрого Учителя, возлюбившего весь мир! Она раскинула руки, вокруг неё встали воины в чёрных латах — они также приходились сородичами Фэанора, это были не те от рождения безумные, землянисто-зелëные чудовища с плоскими мордами, клыками и карикатурными чертами, кто ни мужчины, ни женщины — те, монстры, которых они прозвали словом, которое буквально стоит перевести как «шумная орда», только изначально в языке эльфов, оно звучало уничижительно. Эти сволочи иногда заканчивались, потому их заменяли элитные сила Врага — созданные им когда-то элементали огня — барлоги и льда — хэалгайни, либо кто-то не такой мощный, например, фанатики Эллери Ахэ, кто сейчас кинулись ему навстречу с оружием наголо. Несколько эфирных арбалетов попали прямо в Фэанора, магические краски жаром обдали и даже сбили шлем, развили длинные волосы. Их щиты с символами Врага надвинулись на него… Для того, чтобы он парой ударов разделал их. Кругом металл и минералы, из которых состояли их латы — он нарезал мечников столь же просто, как до того нарезал этих монстров. Фэанор расправился с арбалетчиками прежде, чем они успели второй раз натянуть алмазные нити и запустить чародейские стрелы. Он пробил рукой череп одного из них так, что брызги мозга полетели по направлению к Элхэ… Она держала руки на груди. — Когда ты встретишь настоящее отчаяние, ты станешь одним из нас. Наш Великий Учитель видит твоё место рядом с собой… Это было величайшее оскорбление. Ярость горела столь сильно, что он кинулся на неё… Но разрезал лишь воздух. — Фантом! Проклятая ведьма, ты думаешь, тебя это будет спасать вечно?! Я найду твою плоть и отправлю твой дух во Тьму вне кругов мира, куда я сброшу твоего Прекрасного Учителя! Вы будете там вместе! Ха-ха-ха! Настоящими оказались только десятки воинов из народа Эллери Ахэ, которых он перебил. Они называли себя «рыцарями Аст Ахэ». Позади валялись кучи трупов исчадий Врага, самых разных. Здесь полегла кавалерия, которая ехала на гигантских пауках тёмного цвета, тут закончили свои жизни бесчисленные пехотинцы и более крупные громилы, в том числе похожие на неведомых, больших зверей. Фэанор остановился совсем на немного, возможно, он постоял бы подольше, но его в те мгновения уж слишком задели теми словами. Мститель отправился дальше, ступая по выпущенным кишкам и лужам разноцветной крови. Его взгляд привлёк вид очередных изувеченных — из ближайшего чёрного зиккурата, которые возводили слуги Врага, брели представители его вида, встревоженные боем — ужасные грибницы покрывали их плоть, головы чудовищно деформированы. Когда Фэанор даровал им покой, их тела лопались и обильно распыляли споры. Хоть Фэанор тогда не знал, что это, интуиция подсказала, что основные солдаты Врага — те самые землянистые и зеленоватые исчадия растут из этих спор. Вот почему среди них нет ни мужчин, ни женщин! Когда вступил под свод зиккурата, на него снова напали представители его собственного вида — но на это раз не обезумившие изувеченные и не обычные рыцари Аст Ахэ. Они сражались с Фэанором предельно яростно, они столь быстро застилали взор чёрными веерами своих мечей, что ему пришлось тактически отступать. Но в конце концов он оказался не менее яростен, чем они, и потому победил их всех. Когда он ранил последнего, чтобы допросить, кто они вообще такие, этот берсерк сразу же покончил с собой и оставил лишь зловещую улыбку на прекрасном, залитом кровью лице. — Отец, мне удалось выяснить, кто это — это не рыцари Аст Ахэ, это берсерки Махара и ассасины Меассе, — сообщил младший из его детей — Амрас, один из двух сыновей-близнецов, которому поручали более второстепенные задачи, чем участие в кровавой бане на поле сражения. — Ха! Я так и знал, что Архонты всегда были заодно с Врагом! Мандос… Теперь вы, Махар и Меассе! И вы враги нам! Фэанора это только озлобило. Он мог бы догадаться по эмблеме копья и секиры. Среди богов его народа были двое, кто отвечал только за войну. Махар — бог прямолинейной и жестокой войны, яростный воитель, и Меассе — богиня хитрой и коварной войны, проворная воительница с руками в крови, как её всегда изображали. Ходили слухи, что эти двое рады мятежу Врага против главы пантеона. Якобы в мире будет скучно без конфликтов. — Будьте прокляты вы, все те, кто поддерживает Врага хоть словом, хоть делом! — прокричал Фэанор в хмурые небеса, лишённые света, густой сумрак окутывал тот адский край, в который он привёл свой клан, чтобы отомстить. Они потом ещё встречали последователей Махара и Меассе на поле боя. Берсерки бога жестокой войны сражались под знаком чёрной секиры, ассасины бились под знаком чёрного копья. Они делали акцент на разном вооружении, первые нападали прямо и в лоб, вторые предпочитали всевозможное вооружение дальнего боя. Убийцы умели сливаться с мраком и любили более всего нападать на часовых. Для ассасинов Меассе было искусством незаметно снять часового исключительно, чтобы сделать это ради самого процесса. Кроме того, ассасины снимали кожу с лиц убитых, чтобы магией принять их облик и внедриться в стан для шпионажа и диверсий. Народы, живущие в этих землях, через которые он преследовал Врага, погрязли во вражде, вызванной такими фокусами — адепты падших Архонтов Махара и Меассе везде стремились сеять смуту и хаос, «чтобы в мире не было скучно». К счастью, у Фэанора была слишком развита проницательность, чтобы подобное могло лично его обмануть. Периодически он сам подходил, одной рукой срывал фальшивый лик, а другой наносил такой удар в голову, что там на месте настоящего лица оставалась зиять дыра в черепе. Он не хотел их допрашивать и пытать, так как знал, что ассасины Меассе в высшей степени хитры и коварны, и что всякое их слово крайне опасно, даже если они вдруг говорят правду — потому что правду эти убийцы говорят только тогда, когда уверены, что смогут навредить с её помощью. Берсерки Махара были очень кровожадны, они превосходили по опасности многих слуг и порождений Врага из числа тех, кого они поначалу встречали на этих берегах. Махар наделял своих последователей особым даром — его берсерки давали обеты, например, обет не уклоняться от атак — и взамен Тёмный бог наделял такого воина быстрейшей регенерацией. Чем чаще обет соблюдался, тем сильнее становился дар, у каждого он был свой и для каждого шли свои условия, общим было только то, что воин не должен был что-то делать. Один раз, когда подразделения войск союзников отступали, берсерки перешли на сторону Мстителей Фэанора. Они повернули мечи против орд Врага. И объяснили это тем, что их цель — война, которая никогда не должна закончиться. Иначе двум Тёмным богам станет скучно в идеальном мире, где нет конфликтов. Не удивительно, что даже огненные барлоги и морозные хэалгайни были далеко не в восторге от таких союзников… Впрочем, среди Эллери Ахэ даже свирепые губители Махара и Меассе оказались не самой страшной опасностью. Самыми трудными противниками выступали менестрели — Чёрные певцы. Ими становились наиболее фанатичные последователи Врага. Он сам лично обучил их Пению Силы. Менестрели умели входить в резонанс с Музыкой Сфер из-за пределов Эа. Они могли петь песнь Азатота. Враг лично обучал менестрелей, планируя с их помощью исполнить хор разрушения Эа, чтобы обратить её в абсолютный беспорядок. С помощью своих песен, которые менестрели озвучивали прямо на поле боя, сам запредельный Хаос нисходил на Арду. Сложно было предсказать, что могло бы тогда случиться — те, кто внимали песни, обладая не самый высокой силой воли, просто переставали сражаться и безвольно отдавались звучанию. Это происходило как с союзниками Фэанора, так и с воинами самого Врага. Но ни с кем из клана самого Фэанора не случалось такого — потому как отменная мощь душ всегда выделяла их среди прочих представителей вида. Но Фэанор собирал союзников в этих землях, многие из которые не отличались ни гордостью, ни яростью, ни неприклонностью. Многие из тех, кто замирал перед песнями менестрелей, вскоре могли обнаружить у себя ужасные мутации — щупальца вместо рук, их доспехи становились тесны под натиском растущих опухолей, головы закручивались улитками и покрывались мелкими глазками. Эти деформации также охватывали орды исчадий Врага, от чего они либо подыхали, либо становились ещё опаснее. Наконец сама ткань Арды могла прорваться на доли мгновения, тогда из трещин вырывались кошмарные создания, сметающие вообще всех в пределах видимости. Время могло ускорить свой ход или замедлиться; один раз Фэанор заметил, когда прорывался к Певцу, как окружающие объекты утратили одно измерение и вдруг сплющились до абсолютной плоскости. Песни менестрелей несли в Арду тему Азатота. Никто бы не выстоял против Чёрных певцов. Никто, кроме Фэанора и двух его самых старших сыновей — Маэдроса и Маглора. Маглор мог своим голосом заглушить менестреля, нейтрализуя его своей темой, и давая время остальным убить его. Фэанор и Маэдрос — самый старший сын, лишь немногим уступающий отцу в силе — каждый из них мог броситься через сотни врагов на одну конкретную цели, и когда они в два рывка пересекали поле боя до менестреля, то заглушали его навсегда ударом, полым ненависти, от которого духовное пламя охватывало их кулак (обычное у Фэанора, белое у Маэдроса), и этим ударом они стирали Чёрного певца на уровне элементарных частиц, не оставляя даже самого малого следа в Арде… Но даже так — подобные места, где случались подобные акты Порчи, навсегда становились проклятыми, здесь ткань пространства-времени иногда отбрасывала всякое: здесь можно было услышать эхом голоса и отзвуки древних битв, встретить фантомов, а в худшем случае — оказаться жертвой одержимости или мутации из-за пределов Эа. Чем дальше, тем сильнее ненавидел Фэанор архангелов-мироправителей. Не отверг он их общего Отца, ибо только в Него одного он верил в такие кровавые дни, наполненные сплошной резнёй. Песни и веселье остались позади, теперь — только его клятва ненависти и возмездия Врагу и всем, кто встанет на его пути. — Ты просто прекрасный воин Махара, Фэанор! — говорил с ним надменного тона голос. Тогда или сейчас, сквозь полузабвенный морок, он это слышал. — Ты знаешь, что в отличие от последователей Мелькора, которые решили всем принести покой, последователи Махара и Меассе решили выбрать иной путь? Они узнали, что Хаос — всему голова. Потому они нашли духовное спасение в том, чтобы потворствовать всякому беспорядку и всякой вражде — они решили слиться с миропорядком, чтобы обрести экзистенциальный смысл жизни. Почему бы тебе не делать также? Хаоса и боли от тебя едва ли меньше. Твоя душа болит. Позволь же этой боли найти утешение в кровавом аду! Позволь себе гармонично слиться с буйством войны и усобицы! Заключи в рукопожатие протянутую десницу, как приняли её те, кто последовал за Махаром и Меассе! Фэанор достаточно хорошо различил силуэт Чёрного человека. Некто протянул к нему руку. — Мандос? Лукавая ворона смерти! Ты вздумал глумиться надо мной, когда я попал тебе в Чертоги?! Едва ли у него на тот момент под рукой мог оказаться меч, он сотворил его из мыслей, вслед чему совершил выпад. Тройной пылающий глаз раскрылся посреди мрачного лица. — Нет, ты не Мандос! Фэанор мог безошибочно узнать то, что он чувствовал в мыслях Врага и внутри головы последователя секты Бога-идиота — но это были не они, это перед ним открылась сама Бездна, просвет которой уже обратил покой его родного мира в царство хаоса [4]. Как будто это могло остановить его… Вспышка от тройного ока. Сознание вернулось в больничной палате. Первый миг он спутал события — он пал в борьбе с гвардией Врага и обрёл некое подобие сознания в Чертогах Мандоса — или… Он сражался с Рюгой, потерял сознание и пробудился после? Фэанор подумал о первом, так как туманный ум смешал и спутал всё. Но глаза помогли найти ответ: рядом Ларк, Хиро и Зеро Ту — они тут вели разговор в свете Солнца за окном. — Что случилось после того, как я отрубился? — Фэанор резко приподнялся, ощущая, что тело цело, и уже это было очень хорошо. — Мы перенесли тебя сюда, мы пока на Земле и охраняем тебя, — сообщил Хиро. — Рюга жив. — Жив? — С Ноно. Она уговаривает не атаковать тебя более. — Ясно, понятно, — Фэанор поднял взгляд на потолок. Потом резко скинул покрывало, порвал больничную рубашку. Прямо на том месте, куда в него попал ятаган, заметно протягивался след — ужасный шрам. — Курво, у вас, кажется, ПТСР, — обратилась к нему Ларк. — Что? — Посттравматическое расстройство. — А?.. Наверное, — Фэанор не стал спорить. — Думаю, вам нужна психологическая помощь, — сказала Ларк. — Как-нибудь потом, — он удобнее лёг на подушку. — Что это было за Зеркало? Хиро рассказал о тех свойствах предмета, про которые он узнал. — Сплетает фантазии и реальность, воплощает воспоминания, — повёл взглядом Курво. — Да, и те, кого ты призвал, это твои сыновья? — Да. Но они… это ведь были только их образы, не они сами? — Верно, это Зеркало не может вернуть мёртвых. Это были философские зомби, управляемые Зеркалом на основе твоих воспоминаний, вовсе не твои дети, — подтвердил Хиро. — Они позволили только мне забрать тебя. И исчезли поле этого, когда Зеркало поняло, что владелец в безопасности. Я, к слову, забрал его себе, — показал Хиро. — Дай взглянуть. Курво посмотрел в отражение и увидел себя в окружении своей семьи, судя по пейзажам позади — на Родине. Он тотчас убрал предмет от глаз, закрыл их; слёзы, однако, потекли следом же. — Я видел там себя и свою семью на фоне спокойных пейзажей Малакандры, — Хиро посмотрел ещё раз в Зеркало. — У нас и Зеро Ту есть ещё третий ребёнок — младенец. Тот, который родился мёртвым от мёртвого тела после гибели Малакандры. И стал потом Чадом. Курво потребовалось время для успокоения. — Мои дети погибли из-за меня. Моя жена говорила мне, что я не сумею сохранить их. Я тогда решил, что раз мы пошли добровольно преследовать Врага — это не имеет значения. Однако, одного из своих младших сынов, я убил сам. Случайно. Он запомнился теперь мне навечно, как обгорелый труп. И таким Зеркало его воскресило. — Какой ужас, — посочувствовала Ларк. — Мне нечего больше сказать. — Но эти жертвы станут напрасны, если я не верну Сокровища! — очень уверенно заявил Курво. — Я и мои сыновья дали клятву, что мы вернём Сокровища, а если мы не сделаем этого — пусть Бог изгонит наши души в Безымянную Тьму! Даже если из милосердия наш Творец не станет этого делать, я в любом случае не имею права отступить, иначе я сделаю бесполезными все наши жертвы! Возможно, то, что я вернулся, это наказание мне — я теперь один должен закончить то безумие, на которое обрёк многих! Что ж — пусть так, я принимаю такое наказание и готов принять его до конца. — Скажите, — немного подумала Ларк, — вас беспокоит чувство вины? — Вины? Я не думаю об этом. Я знаю, что я несу ответственность, я не прошу меня прощать или понимать, я готов принять наказание. Думаю, то, что происходит со мной, это наказание, но я готов выносить его столько, сколько потребуется. Кроме того, мне некогда мучиться от чувства вины — тут более насущные мучения есть. Он посмотрел на Ноно, она вернулась к ним с лицом, несколько обиженным. — Фэанор! Ты рад тому, чего ты снова чуть не добился?! — Ноно начала бить в центр проблемы. — Ты чуть не погиб! Ты чуть не убил моего брата! — Можешь меня за это убить, — очень надменно и даже язвительно посмотрел ей в лицо Фэанор. — Только так я готов понести ответственность! — Если бы я делала это так, я была бы не лучше тебя. Нет! Я не намерена убивать тебя! Иначе зачем я тебя спасала?! — А кто это лучше знает? Спроси у себя, не у меня. Фэаонр, как показалось, пытался издеваться. — Ноно, пожалуйста, оставь нашего друга в покое, — попросил Хиро. — Я прекрасно понимаю, что он чувствует. — Ларк, пошли, ты мне нужна! — Ноно забрала с собой супругу. Хиро сел поближе к Фэаонру: — Курво, я думаю, тебе очень больно. Тебя гложет отчаяние, да? Есть такое? — Мне правда очень больно. Ты прав. Я подумал тогда, когда сражался, а действительно, чего я добился? Может это знак Творца, что я встал на неверный путь? Меня спасла Ноно, если бы не она, я бы погиб, наверное, оставшись там… — Я понимаю твою боль, мне самому бывало очень, очень сильно больно в такие моменты. Надо пережить, пока обострение минует, тогда — думать с ясной головой. Главное, не принимать поспешных решений, — делился своим опытом Хиро. — Да, хорошо, ты прав, — Курво остался лежать в кровати, смотря в потолок. — К слову, в такие моменты я предаюсь особенно страстно усладам плоти, — сообщил Хиро. — Не хочешь пробовать? Моя жена может доставать тебе удовольствие. — Нет, не хочу. — Ну ты подумай? Я предлагаю просто попробовать. Фэанор подумал — посмотрел на Зеро Ту, которая в такие моменты обычно просто молчала. И грызла леденец. — Я умею это хорошо делать, так что попробуй хотя бы раз, чтобы об этом судить. Знаешь, я в течении долгого времени утешала муки моих прошлых любимых. Когда они страдали и гибли, — вот что сказала ему Зеро Ту. — Давай, — решился Фэанор. — Это против нашей природы, но если я попробую — хуже никому не будет. Зеро Ту очень обрадовалась, что у неё получится насытить похоть с тем, кто давно одним своим видом пробуждал в ней сильные желания. Блудница встала, передала леденец Хиро, начала снимать одежду. Зеро Ту показала свои прелести. Розовые титьки больших мячиков, как венцы на холмах Вавилонской гетеры. Нежно-розовая нагота. У Фэанора, однако, встало только потому, что он сосредоточил взгляд на этом создании, он изучил каждый квадрат тела Зеро Ту — эти глаза оттенка морской волны, розовые краски возле их уголков, миниатюрные рожки, выходящие через белый ободок. Живот, ниже него — влагалище, бёдра. Член немного встал. Зеро Ту, уловив сейчас лишь небольшое приподнимание, сорвала ткань больничной пижамы, пустилась водить языком. Хиро сунул в это время леденец себе меж зубов, так, словно сутенёр сигарету — и поспешил в это время нырнуть парой пальцев во влагалище Зеро Ту. — Хиро, ты не мог бы сейчас ничего не делать? — попросил Фэанор. — А то, когда я вспоминаю, что Зеро Ту принадлежит другому, я не могу возбудиться. — Хорошо. Хиро тогда решил отойти к дверям и остался просто наблюдателем. Зеро Ту водила языком по члену, отчего тот далее набрал кровь. Она вобрала его полностью, производя движение ртом опытной блудницы. В это время Фэанор взирал только на Зеро Ту, ни на что более, он всецело сосредоточил внимание на ней. Это позволило его плоти наконец воспрять так, как если бы перед ним ласки совершала законная супруга. — Слушай, мне это не очень нравится, — наконец заговорил он, — я хочу сделать это тебе во влагалище. — Хорошо, — Зеро Ту в это время рукой дрочила себе, потому сок там уже выступил. И она быстро воссела на торчащий фаллос. Стала приподниматься и опускаться. Каждое движение дарило огромное удовольствие, Зеро Ту была полная похоти — казалось, на Курво восседает само воплощение блуда и огня женской страсти. Обладательница пары рожек самым обильным образом исходится влагой. Зеро Ту один раз легла на любовника, припала грудями к его торсу, хорошо видному из-за разорванной больничной пижамы. Зеро Ту впилась в губы Фэанора поцелуем, дала сосать себе язык. Потом ещё раз выпрямилась и скакала растленной суккубой. И бросала стон, влага сочилась на крепкий член, титьки вскочили. — О-о-хо-хо! Фэанор по большому счёту ничего пока не делал. Только через некоторое время такого дела, он пожелал снять пижаму и самому принять активное участие. Перед этим он прочувствовал Зеро Ту, поймал в себе желание и взялся за дело. Зеро Ту предложила взять её раком. Кроме того, она попросила развернуть напротив себя голограмму, в которой она видела бы себя со стороны. Когда Фэанор взялся за дело, то Зеро Ту вся ещё жарче и громче изошлась стонами и пальцами впилась в покрывало ложа. Щёки налились вожделенно-алым, сложно было найти нечто более пошлое, похотливое и плотское, чем её выражение, не говоря уже про дрожащие от действий Фэанора груди. Последний делал это достаточно жёстковато. Через некоторое время любовники переместились в позу лицом к лицу — Зеро Ту активно захватила Фэанора бёдрами. Он протяжно и глубоко целовался с этой суккубой, очень энергично двигался — и Хиро безошибочно понял по этим звукам, что любимая кончает. Это сложно было с чем-то спутать. Сам же Хиро вынул член и дрочил, воображая то, как он трахает самого Фэанора — лишь смотря на его задницу, Хиро смог дать залп очень далеко летящими каплями и испытал огромное удовольствие. Сам Фэанор извергся последним, издав относительно не самый громкий звук. Он сделал это тогда, когда сел на кровать и прижал Зеро Ту к себе, любовники так совместно двигались, вынудив мужчину выстрелить спермой очень мощно, она прямо выходила секунд десять, заливая и заливая нутро Зеро Ту, абсолютно мокрое от влаги. Фэанор очень вслушивался в эти ощущения, даже ярко покраснел лицом — прямо перед которым сейчас красовались сиськи Зеро Ту. Жена Хиро после этого взяла в рот леденец, словно сигарету, и прилегла отдохнуть с очень довольным выражением. — Это был один из лучших актов моей жизни! — Я очень рад за тебя, любимая, — улыбнулся Хиро, как любящий муж, он всегда радовался счастью жены, даже если его ей доставил совершенно другой мужчина. Хиро почти сразу высказал желание выдать ему чужую сперму в рот, что любимая поспешила исполнить. Хиро поглотил всю ту большую порцию, которая наполнила ему рот. — Знаете, наша репродуктивная система начинает работать, когда мы встречаем кого-то одного. В остальное время она находится в состоянии покоя, — осведомител Фэанор, отдыхая после секса. — Потому я не чувствую позывов заниматься любовью, когда никого нет рядом, кто подходил бы мне. Но сейчас я пробудил себя, так что… — Курво, я рекомендую тебе бросать сперму в мою жену всякий раз, когда можно. Чем больше ты это будешь делать, тем больше твой разум будет отвлекаться от боли, — счастливо ему улыбнулся Хиро. — А, кроме того, мне дико нравится, когда моя жена под другим мужчиной! Многим из нас это больше всего нравится! — Я рад, что мне довелось стать достойным гостем в вашем доме, — Фэанор улыбнулся, протягивая ноги на кровати. Рюга сидел на диване перед Ноно и Ларк. — Ты должен признать, что твой отец сам нарвался! — наконец высказала Ларк, когда во всех подробностях выслушала эту историю. — Он, конечно, преследовал благую цель, обезопасить Землю, но он с самого начала открыто пригласил Хиро и Курво на условиях, которые предполагали бой насмерть. Что их винить за то, что его убили? — Я это знаю. Но, хорошо, я не смог победить Фэанора. В таком случае… — Рюга повёл бровями. — Ты будешь пытаться ещё раз? Пока кто-то из вас не погибнет? — Ноно это очень не нравилось. — Курво, он же Фэанор, он наш враг — он тот, кто хочет забрать Сердце Бесконечности, а оно должно служить процветанию человечества! И он сам уже знает, что совершил преступления, которые не дают ему даже взять в руки Сердце! — напомнил Рюга. — Я хочу сразиться с ним, но я, по крайней мере, пока отложу свою месть. — Ну хоть так, — взглянула Ларк на Ноно. — Брат, ты должен найти в себе силы отказаться от мести! — старалась убедить Ноно. — Кроме того, родина Курво погибает, мы должны… — Ничего мы ему не должны! — возразил Рюга, повышая тон. — Родина Курво — это диктатура тирана Эру… Точнее Эре. Этот мир отрезан от всего остального мироздания, потому что Эре создал «железный занавес». Кроме того, Курво не сам создал то, что имеет — Сердце создали Эллери Ахэ, а он — просто плагиатор. Он — тщеславный негодяй, погубивший множество жизней ради мести тому, кто пытался спасти их из-под власти Эре. — Рюга, откуда ты об этом знаешь?! — Ларк это разозлило. — Тебе об этом рассказал Аннатар, да? Я верю Курво — он не похож на того, кто врёт! Он мне честно сказал, что Драгоценность (или Сердце, как мы это называем) ему нужна, чтобы получить то, что принадлежит ему. Во вторую очередь он желает спасти свой мир. Будь он лжецом и подлецом, он бы скрывал свой мотив из соображений вызвать жалость! — Я верю сердцу — а сердце говорит мне, что отец прав. И господин Аннатар — тоже, — вот так заговорил Рюга. — Что ж, в таком случае у нас не получается рациональный диалог! — развела руками Ларк. — Ладно, ты ещё подумай. Пока хватит, что ты не будешь рваться мстить Хиро и Курво! Супруги сейчас вышли за двери, желая ещё раз проговорить ситуацию и вернуться к Курво и Хиро, чтобы рассказать им о достигнутых успехах. — Ну хоть так — этого будет достаточно, — принял такой поворот событий Хиро. — А вы что сами намерены делать? — пожелала узнать Ларк. — В скором времени ВИРМ соберёт против нас силы своих союзников и слуг из других миров. Саурон хочет, чтобы я заключил союз с ним против ВИРМ, но я ему не верю. Скоро настает большая битва, ВИРМ точно постараются поставить вас в такое положение, когда вы будете вынуждены сражаться против нас, — говорил Хиро. — Я должна остановить эту бойню! — решительно заявила Ноно. — Успехов тебе, — пожелал Хиро, — но если надо будет, то я отвечу на вызов врага. Честно говоря, я не очень боюсь ВИРМ, так как Богам угодна наша победа над ними. Меня беспокоит потеря моих друзей и цена, которую надо будет заплатить за предназначенную победу. — Ты считаешь, что Боги сулят тебе победу? — уточнила Ноно. — Да, мне это достаточно хорошо стало известно, — ответил Хиро. — Я надеюсь, твои Боги что-нибудь сделают, чтобы остановить бойню, — сказала Ноно. — О, на это им глубоко наплевать, — цинично улыбнулся Хиро. — Наши Боги всегда плевать хотели на жертвы, боль и страдания. Потому как раз меня волнует не битва, в которой мы с любимой справимся, меня беспокоит бойня, которая затопит Солнечную систему в крови. — Что у вас за религия? — поинтересовалась Ларк. — Йог-сототия и шуб-ниггурианство, — дал ответ Хиро. — Это наши Боги-покровители, но я ненавижу их, как и мироздание, чьи механизмы вращают они. — Ты, кажется, говорил, что ты священник своей расы, — вспомнила Ларк. — Ты полон ненависти к богам, в которых веришь? — Во-первых, я в них не верю, я их знаю, я встречал их. Это вы можете верить в любую глупость, которую вы выдумали, я же не верю, я знаю. Во-вторых, я не священник в том смысле, что я веду задушевные беседы в духе «что Бог думает про еблю с разумной скотиной?» — я жрец, который один-единственный выступает в резонанс с высшей силой на свой страх и риск, но во благо своего народа. Я знаю, что Боги внеземного ада направляют меня. Не знаю для чего, но это не важно. Я знаю, что Боги создали мир не для нас, потому меня в любом случае могут постигнуть страдания. Жить — это в первую очередь, значит, быть готовым к страданиям; возможно, к таким страданиям, которые никогда не окупятся ни тем немногим счастьем, ни тем удовольствием, которые ты успел познать в этой жизни. Если ты не готов к страданиям, то тебе лучше не миновать двери жизни. Ноно и Ларк обменялись взглядами. — Мрачные у вас воззрения на мир, — повела плечами Ларк. — Боги заставили меня до конца пить чашу страданий. Я выпил. Потому ненавижу мир, ненавижу людей и ненавижу богов, я даже сам себя ненавижу, — откровенно говорил Хиро. — Тот, кто проживёт мою жизнь, не оставит в сердце место надежде на какое-то абстрактное «лучшее». Закончив этот разговор, Хиро прошёл дальше по коридору, топая ботинками почти в одиночестве. Вдруг он услышал в голове голос, который попросил выйти на крышу и поговорить с глазу на глаз. Хиро поднялся на вершину достаточно высокого и большого здания, с которого простирался вид на город — очередной громадный мегаполис. Здесь его ожидала девушка, которую Хиро раньше не встречал, ростом ниже его. — Привет, я — Русалка Швагерин. Я хотела всё с тобой познакомиться, Хиро Омикрон, — кокетливая ведьма в этот раз носила более обыденную одежду. — Кто ты такая? Я чувствовал, что ты следишь за ними, но я думал, ты агент Саурона, ВИРМ или кто-то там ещё, — Хиро без спешки подходил к Русалке. — Я просто следила за твоей историей, и вот захотелось мне с тобой познакомиться. Хиро уловил некоторое сходство с тем, кого он знал. — Ты — ученица Клефа? — Нет, я — его наставница. — Наставница? Русалка посмеялась: — Не хорошо спрашивать у женщины, сколько ей лет, верно? — Ты не похожа на магов-гностиков, среди которых родился Клеф, — подходил к ней Хиро. — Значит, ты одна из ведьм и сатанистов, с которыми он связался? — О, у меня в жизни всякое было! Не буду тебе рассказывать, а то ты подумаешь про меня плохо! — Русалка весело смеялась, на что Хиро строго и очень проницательно взглянул ей в глаза. — Ты коварная и хитрая ведьма, не пытайся скрыться за маской обаятельной пай-девочки, я, подобных тебе, насквозь вижу. Я конце конца я работал в инквизиции, мы таких — ловили и закапывали в землю заживо. — Ненавижу инквизиторов! — весьма живо отреагировала Русалка. — Они думают, что они такие правые и святые, но на самом деле те ещё сволочи! — Я всецело с тобой согласен, — не стал спорить Хиро. — Но ведьмы — едва ли лучше. В конце концов ведьмы и инквизиторы — все служат Змею Веков! — Хе-хе, а ты много знаешь! Очень приятно иметь дело с тем, кто в теме! — Русалка откровенно подкатила к Хиро: она не могла соблазнить его грудями, но её главным оружием служили оголëнные бёдра и очаровательное личико. — Скажи, что тебе нужно? Твой взгляд слишком хитрый и коварный, чтобы я подумал, что это — игра Саурона. Хотя и такое возможно, — собеседник хмуро повёл взглядом. — Послушай, Хиро, я хочу обрести бессмертие, — наконец прямо заявила ведьма, отставив кокетство. — Я могу поддерживать тело, но моя душа стареет, она истаивает, если ничего не сделать. Я думаю, Хиро, ты мог бы мне помочь. — А что ты можешь мне предложить взамен? — Хиро взглянул в глаза ведьмы. — Ну, кроме банального траха, конечно. — Я могу быть тебе полезна в будущем… — Вот только откуда мне знать, что это не обман? Я не могу доверять кому-то, вроде тебя, — прямо высказал Хиро, взирая на ведьму очень хмуро. — Я помогла Фэанору, я наложила чары на Рюгу, чтобы он мог проиграть; мой голос подсказал ему идею взять Зеркало, — сообщила ведьма. — Откуда мне знать, что это не очередная ловушка? Я знаю, что подобные вам любят многоходовочки. Короче, Русалка, если хочешь, чтобы я помог тебе, ты должна в первую очередь завоевать моё доверие. Тебе проще будет найти другой спасиб заполучить бессмертие, чем доказывать мне, что ты достойна доверия. Откровенно говоря. Тем паче, — Хиро сложил руки на груди, — я вижу, что ты — коварная сука — а от таких надо постоянно ждать ножа в спину. Нафиг мне такие друзья и союзники? Русалка, убрав ранее кокетливое выражение, серьёзно подумала: — Да, ты прав — я не та, к кому можно становиться спиной. Но я честно хочу пойти на эту сделку. — Даже если ты сейчас готова, то как только тебя слегка прижмут, ты будешь готова предать меня. Мне не нужны такие союзники, — Хиро покачал головой. — Значит, ты мне отказываешь? — Нет, я отказываю только сейчас. Если ты докажешь мне верность в будущем или будешь очень нужной, я обещаю сделать для тебя всё, что будет в моих силах. Хиро и Русалка ещё раз посмотрели в глаза друг другу. — А ты трахнешь меня? — спросила ведьма. — Моя вагина этого хочет, — готическая шлюха провела рукой по своему голому колену. Она сейчас напоминала школьницу — очень развратную школьницу в короткой юбке, под которой скрывались только тонкие трусики. Хиро прямо в одежде поставил Русалку лицом от себя, нагнул и вставил. — О-ах! А-ах! — ведьма испытала удовольствие от фаллоса, что забрался ей в куночку и сейчас там усиленно движется. Лицо Хиро же осталось таким, словно он делает это с козой. К концу акта оно выразило больше страсти и эмоций, он сжал зубы, когда усиленные движения привели к предоргазменному экстазу — семя сладостно вырвалась в вагину. Сама ведьма к тому моменту, как он почувствовал, успела кончить и выдать из себя много жидкости. Хиро тогда вынул член и спрятал в штанах. — Ох, какой кайф, ебаться с тобой! — обняла тут его Русалка. Но лицо самого Хиро не ведало эмоций по отношению к совершенно незнакомой ведьме. Да и какие у него могут быть чувства по отношению к ней? Хиро развернулся и поспешил оставить няшную ведьмочку одну. — Возможно, у нас ещё будут поводы поговорить, но сейчас нам нечего обсуждать. Я не могу ничего тебе обещать. Хиро оставил Русалку, она с долей раздражения посмотрела ему вслед. Впрочем, потом подумала: — «На него не работают мои чары соблазнения! Но интересный же мужчина!» Русалка сунула пальцы себе в вагину, достала немого спермы Хиро и облизала. Хиро остался совершенно холоден к Русалке несмотря на то, что его нутро не имело возражений сбросить семя ей в лоно. Всё потому что Хиро имел глубокий опыт собственных чувств. Он знал, что любит только Зеро Ту и, возможно, мог любить бы Синдзи. Но вот все остальные, кто внушает ему желания, они только служат теми, в кого он сбрасывает сперму. Потому вслед за извержением семена, Русалка не могла ничего вызвать у него. Она могла свести с ума сотни мужчин, но Хиро был неуязвим для этой волшбы. Русалка, тем не менее, последовала за ним. На глаза ей попался Альфа, который в своей униформе нациста без штанов выглядел очень необычно даже для толерантного будущего. — Эй, — подкатила к нему Русалка, — у нас неприлично носить этот знак! — А? Да? Я не знал… — Не бойся, я сейчас, — Русалка покрутила пальцем вокруг свастики, благодаря чему она превратилась в какую-то другую каракулю [5]. — Спасибо. Русалка попробовала влезть к штаны к Альфе, но получила резкий холод от блондина. — Судя по запаху, у тебя был трах с моим настоящим-новым Папой, — несколько причудливо сказал Альфа. — Да, он… Хиро появился здесь: — Эта ведьма сказала мне, что жаждет нашего бессмертия. — А ещё того, что у вас в штанах, — поправила Русалка. — В таком случае ты не в моём вкусе, — заглянул ей в лицо Альфа. Сам он появился в сопровождении Дельты, которая взялась разнюхивать лицо Русалки. — Неужели эта женщина милее меня? — указала Русалка на Дельту. — А? — Альфа взглянул на любовницу, потом на ведьму. — Наверное Дельта больше похожа на мужчину, — развёл он руками, — точнее у неё меньше вторичных половых признаков, которые бы указывали в ней женщину. — Тебя возбуждает отсутствие вторичных половых признаков у женщин? — посмотрела на него Русалка. — Судя по всему — да. — У меня маленькая грудь в такой форме, — обратила внимание ведьма, — разве это как раз не то, что тебе нужно? — Не знаю, но лицо у тебя… слишком женское. У Дельты черты, по которым не понять до конца, какой пол. У тебя же сразу ясно, что ты — женщина. — А, ясно, понятно… Тогда — извини, — Русалка отвалила от Альфы. — Впрочем, если мужчина ходит без штанов — я могла бы понять, какие у тебя вкусы. Гамма и Бета, оба, к слову, одетые под тон своих волос, отыскали Рюгу, он в белом халате сидел на диване и углублённо размышлял о происходящем. — Привет, Рюга! — Привет… — андроид посмотрел на них, прошла секунд, пока он нашёл у себя в памяти лица тех, кто был закачен ему в голову. — Вы Гамма и Бета Девятые — специальный отряд APE. — Мы больше не служим APE, мы — преторианцы Короля Малаканды, — сел рядом с ним Бета. — Рюга, ты очень хорошо сражался, — приземлился с другой стороны Гаммы, очень бодро на него взирая. — Ты нам очень понравился! — Мы с мужем оба искренне беспокоились не только за Курво, но и за тебя, — добавил Бета. — Я — не боец всё же, я — учёный, — скромно заявил о себе Рюга. — Кроме того, я счёл важным не использовать атакующую магию, так как мой враг — не маг. — За такую принципиальность тебя нельзя не любить, — обнял его с другой стороны Гамма. — Я сам очень люблю острые ощущения, — сообщил обладатель бордовых волос. — Хотели бы мы немного подраться с тобой. Это возможно? — Если вы хотите — да, я могу. — Очень хорошо! — обрадовался Гамма, взирая про этом на Рюгу так, что его намерения сразу становились ясными. — Есть ещё одно наше желание, которое тебе прежде было бы не так уж трудно исполнить… — Какое желание? — Которое доставит удовольствие нам троим, — улыбнулся Бета… Одежда полетела в сторону — Гамма и Бета поставили Рюгу на четвереньках: особенно нагло ухмыляясь, обладатель бордовых волос вонзился фаллосом в анус; обладатель же синих — сунул его в глотку; у Рюги встало внизу торчком к пупку; золотые рога украсили лбы обоих супругов, когда они активно стонали от наслаждения и посылали толчки. Сразу два содомита прочищали одну цель, с головой отдаваясь порыву своей похоти. О, вот оно — мужестрастие! Гамма в привычной манере аж трясся, совершая натиск. Как громко прозвучал его стон, когда мужчина кончил! Его движения, сила натиска и звуки настолько возбудили Рюгу, что между ним и андроидом возникла общая взаимосвязь. Чем больше росло удовольствие Гаммы, тем сильнее становилось возбуждение Рюги. Потому когда обладатель бордовых волос брызнул спермой в задницу пассивному любовнику, сам Рюга следом же выбросил капли спермы с большим наслаждением — даже не трогая рукой свой торчащий член. Бета сменил Гамму, после пары минут он сбросил в Рюгу следом же. — Где же ты… А, вот ты где! — Франкс отыскал Хазуки — белокожая, с кристаллического тона волосами, эта робололи с внешностью эльфийки лет двенадцати, в откровенном костюмчике, в выставленном напоказ нижнем белье, спровоцировала у нашего извращенца приступ дикой похоти. Франкс немедленно утащил откровенно одетую девочку-гиноида в укромный уголок, где смог как следует развлечься с ней. Вернер сосал Хазуки рот, совершая это очень страстно, буквально кусая эти прекрасные губки — педофил заставил детской ручкой мастурбировать себе взрослый, мужской половой член — рука самого извращенца живо ласкала признаки детских грудей. Потом он поставил сущность с внешностью ребёнка на колени и вручил ей член и она долго обрабатывала его ртом. Потом Франкс пал на колени и облизывал босые ступни девочке, заключил между ним член и дал Хазуки мастурбировать себя ногами — и после этого зубами стянул с неё трусики, каковые закрывали самые интимные прелести Хазуки. Член извращенца ворвался вслед за его языком — Франкс совершил сношение как в естественной, так и в противоестественной форме, по итогу сладостно кончив в детского вида анус, каковой, благодаря миниатюрным размерам отлично сжимал член педофила — пальцы извращенца при этом постоянно мастурбировали влагалище Хазуки, откуда обильно выступала смазка. Это привело к оргазму Хазуки: робололи кончила с приятным стоном. Джулиан появился, когда Фэанор заканчивал одеваться в том, что ему принесли, он как раз скрывал шрам на груди футболкой красных тонов с рисунком языков пламени. — Я исцелил тебя с помощью твоей безделушки, — приветливо пояснил Чернокнижник. — То, что у тебя там это красивый шрам — это её рук дело. — Я догадался, спасибо за пояснение… Альфа, Бета и Гамма выбрали обширное и пустынное место, где присутствовали только, наполовину засыпанные землёй, останки древних зданий — кажется, супермаркета. Останки машин и всякого хлама также попадались на глаза то тут, то там. Альфа облачил себя и двух своих лейтенантов в брони огненные и янтарные. Рюга стоял напротив них в запасных доспехах, внешне идентичным тому боевому костюму, в котором он боролся против Фэанора. — Я больше люблю драться руками и ногами, я не люблю оружие и всяких техники, — сказал Рюга. — Потому я буду биться с вами только в рукопашную. — Хорошо, мы не будем пока использовать какого-то иного вооружения, — принял Альфа. И соперники взялись сотрясать местность и творить удары, сравнимые с попаданиями авиабомб. Кулаки и пинки обрушивались на броню то из подобия магмы, то из внешнего аналога очень прочной кожи. Альфа, Гамма и Бета действовали сразу втроём, что позволяло им с разных сторон нападать на Рюгу. Одинокий андроид молниеносно анализировал ситуацию — умудряясь ответить на бросок одного кулаком, и в то же самое время ногой отбрасывать второго. После первого времени боя, Гамма и Бета оказались отброшены, а Альфа и Рюга отдалились на порядочное расстояние от них. Двое активно использовали ноги — Рюга пару раз угодил Альфе пинком в живот, отчего тот отлетел, но вновь возвратился с прыжка. Они снесли и подожгли деревья, пробили собой останки старого здания, отчего оно рухнуло на них. Двое, конечно, легко вырвались из-под павших стен старого кирпича, чтобы продолжить схватку. Гамма и Бета присоединились. Активно перемещаясь и взлетая в прыжках, парни значительно переломали окружение и вызвали пожар. Потом, по окончанию боя, Альфа усилием воли укротил стихию, в один момент оставив всюду дымиться лишь чёрные угли и поваленные, почернелые стволы. После парни вышли отдохнуть к ближайшей речке. Погода стояла солнечная и приятная. Рюга попросил Хазуки с помощью магии ветра и эфира прогнать облако дыма куда подальше с горизонта, чтобы оно не портило пейзаж. Ребята нагишом плескались в приятной и тёплой речке, после чего вышли на траву и протянулись загорать под ясным светом. Вслед за таким отдыхом четверо вернулись к борьбе. На это раз Рюга по очереди сражался в одиночку против каждого. У него не возникло никаких проблем с тем, чтобы побороть Бету. Тем самым он очень задел гордость и чувство собственного достоинства у обладателя синих волос. Ведь здесь присутствовал муж Беты, он видел его поражение и это оказалось особенно неприятно. Бета дал слово во второй раз выложиться на полную. Гамма держался дольше, но Рюге удалось положить и его. Гамма очень хотел отомстить за Бету, потому сразу сыпал пинками и кулаками на пределе возможностей. Но Рюга оказался сильнее. Альфа боролся с ним последним — и они оба не могли победить. Герои прекратили, когда Рюга обеспокоился по части физического состояния Альфы. Блондин согласился тогда закончить — он не желал доводить тело до изнеможения. Парни завершили совместное время провождения тем, что устроили групповуху: Гамма занимал исключительно активную позицию, наслаждаясь всё время задницей Рюги, Бета попробовал себя и в активной, и в пассивной содомии, а Альфа занимал исключительно принимающую роль и только принадлежал Рюге. Сладострастно извергнув последнюю порцию семени в усладах Содома, счастливые парни распрощались. И так наш проходной гарменик без сюжета продолжался. Русалка не оставила попыток познакомиться с Хиро, потому он не стал возражать, чтобы ведьма могла потренировать его соратников. Под его зорким наблюдением, конечно. Они сейчас находились на территории, близко от затопленного города — одного из тех регионов, которые ушли на до столетия назад из-за жадности капиталистов, которые своими предприятиями катастрофически изменили климат. Товарищи сейчас в солнечную погоду стояли там, где когда-то пролегал целостный тротуар — сейчас он весь потрескался, растения за века пробили сквозь него путь наверх. Всевозможные вьющиеся породы объяли все ближайшие здания — любительница флоры, Кокоро, с большим увлечением изучала буйство растительности посреди красивого постапокалиптического вида. Принцесса, два Принца и некоторые другие разумные рёвозавры, Тихо, Николас, Ларк, Йошио, Зон, Пол, Итиго, Тройняшки, сыновья Серафима и Лилит (как обычно, полностью голые) и Эпсилон с Дельтой, державшие на руках артефакты, все разом приготовились предпринять действия против Русалки. — Не бойтесь мне навредить, я далеко не хилая! — самодовольно вела себя ведьма. Секунду думая, магический отряд разом приложил усилия… От Русалки очень быстро простёрлась тень — очень хорошо различимая на солнце, она закрыла поверхность, на которой все стояли. И те, кто попал в неё, поняли что ничего не могут — ни Принцесса, ни Зон, ни Итиго — никто не мог пошевелиться, даже сделать движение рукой или ртом. Ларк, Тихо и Николас даже не могли активировать Гнозис. Йошио просто не мог оторвать ноги от тени, рука, державшая пистолет, также оказалась не способна ничего сделать, и это невзирая на его защиту! — «Неужели сила ведьмы сломала Йошио?!» — живо подумал Ханасаки, в стороне наблюдая за схваткой вместе с Хиро и Ноно. — «Эта ведьма настолько сильнее него?! Или она обошла эту защиту? Ведь защита Йошио реагирует на атаки, а эта «тень» ведьмы, возможно, не кажется ей атакой?» Рёвозавры, Тройняшки и дети Шута — все также оказались нейтрализованы в плане телепатии: их мысли просто не могли прорваться через заслон ведьма. Йошио, рёвозавры и братья-псайкеры, стоявшие на асфальте босиком, ничего необычного при этом не почувствовали кожей, тень как тень. Ничего физически на них не давило. Они угодили в чисто метафизическую паутину. — Если хотите, я могу остановиться ваше дыхание, — усмехнулась Русалка, без особых усилий удерживая всех в ловушке, не позволяя использовать им при этом какие-либо способности. Эпсилон, который держал при себе некоторые сферы из Радуги, также оказался не в состоянии оторвать ноги от тени. — «И защита сферы неуязвимости схвачена этим», — обратил внимание Ханасаки. — «Сфера физической силы тоже не позволяет вырваться». — Признаю, это весьма банально, но эффективно, — Хиро приблизился к тени, коснулся её ботинком, потом прошёл несколько метров по ней. Она исчезла, все, кто был схвачен, ощутили свободу, буквально сумев вздохнуть нормально. — Как видишь, в реальном бою вы все были бы мертвы! — Русалка явно хотела понравиться Хиро.— Ну, кроме Эпсилона и Йошио, я не знаю, как их пробить, но я могла бы попробовать убить их косвенно. — Что это за способность? — с интересом подошла к ней Икуно. — Это заклинание, которое изобрела я сама, — развела руками Русалка. — Хотя аналоги, разумеется, имелись до меня. Оно позволяет мне остановить любой процесс, который, как вы сейчас видели, попадает в мою тень. Это заклинание основано на моей зависти ко всему, что движется вперёд, в то время, как моя душа стареет и я остаюсь в прошлом. Мой эгоизм, мои эмоции и желания, моя зависть — страсть остановить бег времени — вот что я вкладываю в эти чары. — То есть вы используете магию, которая требует мощных эмоций, — поняла Икуно. — Не понимаю, почему у других волшебников нет проблем с тем, чтобы продлить себе жизнь, а у вас… — Каждая душа индивидуальна, у меня такая проблема, — Русалка сложила руки на груди, сейчас ведьма, кроме всего прочего, носила белые перчатки с магическими символами. — А что ты ещё умеешь? — спросил Ханасаки, также подступая к ней поближе. — Для того, чтобы показать, что я ещё умею, мне потребуется равный противник, — Русалка взглянула на Хиро. — Хорошо, я сражусь с тобой, — кивнул он. — Отойдите подальше и накройте себя защитами. Она и он остались одни посреди ровной местности. Хиро предположил, что Русалка вновь развернёт тень под ним, но вместо этого она нечто уверенно прошептала, озвучив одними губами. Это немедленно спровоцировало мощную реакцию, Хиро ощутил на себе, во-первых, страшную ненависть, неразрывно смешанную со стыдом, страхом и отвращением; во-вторых, множество невидимых камней ударило со всех сторон, оставив повреждения, подобные таким, какие бы появились на теле Хиро, попади он под побиение настоящими камнями. То есть кровавые следы от тупых ударов покрыли его с ног до головы. Ведьма, судя по губам, озвучила что-то ещё. Хиро почувствовал тошноту и удушение. И сейчас под ним появилась тень. Очень быстро из неё дал о себе знать приличного размера монстр, чёрного цвета с лепестками ярко-елового и красного тона, окутанный алым маревом, он вынырнул, как из вод. И напоминал нечто среднее, между пауком, кракеном и хищным растением. Это исчадие ада появилось слишком быстро, чтобы его осталось возможным рассмотреть подробно. Его атака утащила Хиро — цепи с острыми наконечниками вырвались из самых разных точек пространства, когда Хиро очутился внутри Моря Дирака. Синий всполох — Хиро сразу принял форму Короля рёвозавров, ибо единственный способ победить — быть сильнее. — А-а-а! — Русалка закричала — увы, чтобы появиться из карманного измерения Моря Дирака, надо вырваться из тела того, кто его создал. Синяя рука Хиро буквально изнутри прорвала живот ведьмы. Весь Хиро, облачённый в свой текне-костюм, следом покинул нутро женщины, оказавшись весь в крови. Сама же Русалка, с внутренностями, вывернутыми наружу, рухнула позади. Те, кто не обладал развитыми экстрасенсорными способностями, испытали смешанные ощущения — они подумали, что Хиро убил ведьму, и с одной стороны она им не нравилась, но с другой — она не могли быть рады смерти союзника на тренировках, пути даже такого. — Я в порядке! — вскинула тут руку Русалка. Шлюха-сатанистка лежала, раскинув ноги, её кровь и внутренности сейчас сползались обратно. Хиро развернулся и начал снимать с себя кишки, чтобы вернуть их туда. — На меня наложено столько чар восстановления и неуязвимости, что хватит, чтобы спасти жизни целой армии, — Русалка руками помогала процессу. — Я могу вернуться к жизни, даже если от меня останется одна капля крови. Потом, когда внутренние органы вернулись на место, ведьма развернула вокруг кистей эфирные магические круги, покрытые множеством символов, они очищали капли крови от грязи и возвращали их в ткани. Рана на животе затянулась, а за ней — и одежда подоспела. — Я не вкладывал желания убить в свои действия, потому смог вырваться без вреда для твоей сущности, — пояснил Хиро, позволяя счистить с себя остатки крови, желудочно-кишечного сока и мяса. Только кал остался на нём. — Прости, Хиро, — ведьма выпустила из пальца на него струйку водички, смывая собственные фекалии. — Я не будут брать обратно в себя то, что из меня потом выйдет, ха-ха! Хиро спокойно моргнул, потом пропустил через себе от рогов до пят кольца голубой плазмы, каковые окончательно очистили его и оставили на асфальте след от ожога. — У тебя хорошие способности, Русалка, но низкая спиритуалистическая сила. Я практически не напрягался, чтобы вырваться из тебя. Потому для боя с серьёзным противником ты не гордишься, — вынес вердикт Хиро. — На этот случай у меня есть та, кто может драться за меня, — Шлюха-сатанистка движением руки призвала из тени средневековую железную деву, она открыла дверцы, освободила из плена лезвий девушку, которая выглядела в точности, как сама Русалка, только была облачена в прикид для жёстких БДСМ-оргий. Копия носила на голове какой-то шлем, который плотно скрывал красной тканью глаза; с ним соединялся кляп, закрывающий рот девице. Большая часть торса оставалась оголённой, практически он весь был наг, только нечто вроде корсета перетягивало торс в середине, там, с некоторого ракурса, небольшие груди школьницы открывались взору (то есть существа, имеющего внешность школьницы). Этот наряд переходил в ткань плаща чёрных (внутри) и красных тонов (снаружи). Руки скрывали кожаные перчатки, очень длинные, почти до локтей. При этом кисти были закрыты в алую ткань, остальная часть — была коричневой, эти типы ткани разделяли браслеты как от наручников. Голый таз перетягивал кожаный ремень, который скрывал от прямого взора гениталии. Ноги закрывали сапоги с длинными и красными голенищами, как те, которые носила Ларк (и ей сейчас даже стало неудобно за это). Копия спокойно вышла из плена железной девы, все повреждения на коже и ткани сразу затянулись, никаких признаков агонии не было. Судя по отсутствию крови и характеру ранений, это шагал андроид, чья внешность, опять же, полностью копировала Русалку. — Это Нерона, — представила ведьма. — Она не разговаривает, она сражается там, где надо за меня, — сама Русалка довольно поправила волосы. — Хиро, она будет рада, если её как следует подвергнуть избиению и изнасилованию. Это Нерона любит больше всего. — Ох, боже, до чего техника дошла! — только свистнул Касио. — Да, человек, наука и магия в твоих руках, но для каких извращений ты её используешь? — риторически вопросил Франкс. — Какие больные мерзости рождаются в твоей голове… Нерона материализовала в руках пару пистолетов, довольно тяжёлого вида, украшенных магическими рунами и иероглифами. Палили эти стволы главным образом заклинаниями самого разного эффекта — Хиро усилил барьер, чтобы сдержать град миниатюрных гравитационных ловушек — один выстрел, например, мог затянуть в себя окружающую материю и сжать в крохотную точку, другой выстрел — застилал цель морозным туманом, который опускал температуру практически до абсолютного нуля; иное попадание открывало портал и выбрасывало цель куда подальше; следующий выстрел служил заклинанием мгновенного убийства без физических повреждений; идущий за ним вызывал паразита, который сосал магию цели, чтобы с её помощью самоуничтожиться вместе с ней, и так далее. Хиро мог только очень плотно закрыться от всего этого разнообразия, использовать отражения — Нерона тоже закрывалась собственным барьером, потому некоторые заклинания забавно бегали туда-сюда. Они знатно порушили окружающую местность. Нерона сложила стволы в один большой пулемёт Гатлинга, который заработал атакующей магией ещё быстрее и убойнее, эта очередь прямо вырыла кратер вокруг Хиро. Разрушения получились бы куда больше, если бы Хиро не применил пустотный барьер — он окружил себя сотчатым щитом, похожим также на чешую рептилии — каждая сота заключала сжатое пространство, куда заклинание просто улетало и терялось там. Хиро мог бы потом преобразовать их ману в собственную энергию или использовать для своих целей и сплести из этих заклинаний собственные. Сейчас он ответил наиболее подходящим приёмом — собрал свою магию в тонкую математическую иглу, которая прошила все защиты Нероны — и отправила девушку регенерировать. Когда она это сделала, нарастив провода, силикон и каркас, то Русалка сообщила: — Спасибо, ты заставил её кончить! — Ну что ж, рад за это! — посмеялся Хиро. — Всегда приятно доставить женщине удовольствие! — Не говоря о том, — Русалка хищно закусила палец, — мне самой понравилось, когда ты прорвался через меня. Это было так больно, но в то же время очень круто. Она и Хиро пока встали на крышу полуразрушенного здания, где решили переговорить с глазу на глаз: — Я покажу тебе, что является моей главной силой… — Русалка сложила ладони и развела их: между ним материализовалась книга из тёмной, грубой кожи, на чьей обложки скалил зубы лик демона. — Что это такое? — Дар Смерти. «Naturom Demonto» — или Книга ненависти, чьи писания восхваляют Всевышнее Существо, Отца Порока во всех Его формах, в которых Он открыл себя человечеству, дав людям заповеди проливать кровь во имя Него и творить мерзости и жестокости сообразно свой природе «истинных демонов». Книгу закрывала некая магическая печать, которую ведьма сняла. Русалка открыла первую обложку. За ней показалась ещё одна, покрытая символами, самыми разными, в том числе очень знакомыми, которые можно было увидеть в любом храме бахаистов. Хиро сходу узнал звезду Давида, христианский крест, свастику, зороастрийских Фаравахар, серп и молот и ряд прочих. — Что это? — Мой Дар Смерти. На станицах «Naturom Demonto» появляются тексты всевозможных доктрин, который стали причиной для ненависти и убийств. Все такие доктрины, которые оправдывали массовое уничтожение людей. От Авесты, Библии и Корана до «Молота ведьм» и «Моей борьбы». Чем больше ненависти вызывала доктрина и чем большее кровопролитие она оправдывала, тем более важное место её текст занимает здесь. Как ты понимаешь, достаточно подумать об одной из них, чтобы текст появился. Он всегда написан на языке того, кто синхронизирован с Книгой, но всегда точно передаёт смысл. Если тебе хотелось когда-нибудь узнать, что хотели сказать авторы Авесты и Библии тысячи лет назад, то можешь прочитать «Naturom Demonto». Вся боль, которую принесли в мир эти книги, а точнее самих их идеи — именно идеи убивают, а не буквы — они служат источником и топливом для моей чёрной магии. Иронично, не правда ли? Я могу вызывает эффекты, связанные со злом, которое заключено на этих страницах. Например, я могу прочитать ту цитату из Книги Левита, которая призывает уничтожать гомосексуалистов, тогда жертва получит фатальные повреждения, которые усилены ненавистью миллионов людей. Например, смертельное проклятие Авада Кедавра требует ненависть всего лишь одного человека, «Naturom Demonto» позволит же направить ненависть миллионов людей и даст мощь истребить целую нацию. Так как она впитала её в себя. Я могу цитировать Гитлера и вызывать у жертв отравление газом, могу цитировать Коран — и тогда мои противники будут взрываться живыми бомбами. Рыцари-крестоносцы заливали Иерусалим кровью арабов, стоит мне озвучить слово тогдашнего священника, как раны от меча покроют мою жертву. Здесь есть всё: доктрины инков, которые предписывали казнить за прелюбодеяние женщин и не слушать их отговорки, признавая женщин низшими существами; тут если приказ Чингисхана опустошить Китай… Я, конечно, садистка от Бога, то есть от Ньярлатхотепа, но даже я не смогла за свою жизнь пустить в ход все способы убийства, которые даёт эта Книга. Разумеется, эффект тем сильнее, сколь такая ненависть оправдана: например, если противник является кем-то, кого надо убить, с точки зрения ислама, то превращение в живую бомбу будет работать куда сильнее, если мой враг — еврей, то отравление будет сильнее. При этом Авеста больше учит ненавидеть мужеложников, чем Библия и Коран, потому урон мужеложникам от цитат Авесты будет сильнее, несмотря на то, что христианство и ислам исповедовало больше людей, чем зороастризм, потому что убивает именно идея, а ненависть людей — лишь средство служения идее. Я обычно цитирую призывы казнить за внебрачный секс, — Русалка усмехнулась. — Блудом грешат ну точно вообще все. Хиро взял в руки «Naturom Demonto». Как только он это сделал это, содержание изменилось. Теперь оно было написано на родном языке рёвозавров. Хиро узнал тексты Логриса, он взглянул на страницу, которая шла после обложки. Тут, конечно, появился символ этой церкви рядом с символом APE. Хиро подумал про те тексты APE, которые призывали уничтожать расу рёвозавров, они появились сразу же после обложки. Страницы впитывали чернила, позволяя возникать им снова. — Это называется «Аненербе», магия, основанная на том, что породили умы твоих предков, — пояснила Русалка. — Это буквально «наследие предков». Она связывается с коллективным бессознательным твоей расы, чтобы выковать тебе магическое оружие. — «Naturom Demonto» — Дар Смерти, то есть сам Ньярлатхотеп создал эту книгу, чтобы развращать сердца смертных, и потому здесь должен быть подвох, — Хиро поспешил вернуть Книгу в руки хозяйке. Не нравилась она ему, хотя он оценил её убойность. — Подлость заключается в том, что «Naturom Demonto» увеличивает твою ненависть к кому-то. Хочу сказать, что в руках тех, кто ни к кому особенной ненависти не питает, Книга вообще работать не будет. — А кого ты ненавидишь? — поинтересовался Хиро. — Я ненавижу христиан, — дала ответ Русалка. — А также вообще верующих и особенно священников. Люблю доводить их до греха, чтобы они потом смотрели на себя — чтобы я могла им от души сказать, глядите, какие вы на самом деле сволочи. Хиро обратил внимание, что когда Русалка держала Книгу, первым текстом там шёл «Молот ведьм». Текст, написанный озабоченным дегенератом Генрихом Крамером, который ненавидел женщин, по слухам, незаконно получивший одобрение от именитого теолога Якоба Шпренгера, который, возможно, даже в глаза не видел этот «Молот ведьм». Эта книга собрала пустые басни, чтобы доказать реальность колдовства и его связь с порочной женской природой. Эти идеи даже по меркам своего времени не нашли одобрения, лишь со временем, по мере роста истерии, эта писанина легла в основу массовой охоты на ведьм. Хиро знал, что христианская церковь для того, чтобы оправдать казни еретиков, обвиняла их в почитании дьявола и тому подобном. Концепция еретиков-сатанистов оказалась живучей и переросла в женщин-ведьм, собирающихся злым культом, чтобы есть детей и наводить порчу. Ненависть к еретикам слилась с ненавистью к женщинам. — Почему ты так особенно ненавидишь именно христиан? Потому что они сжигали ведьм? — подумал Хиро. — Я ненавижу христиан потому, что они сжигали простых людей, — эмоционально заявила Русалка. — Неужели эти идиоты не думали, что если Дьявол мог дать ведьмам силы летать на шабаш, исчезать и возникать из воздуха, проходить сквозь стены и так далее — неужели эти тупые охотники на ведьм не думали, что все реальные колдуны и колдуньи легко бы от них сбежали? И тогда все, кого они хватали — это обычные люди. Меня всегда поражала эта тупость. Если ведьмы и колдуны обладают теми силами, какие вы им приписываете, то что им мешает сбежать от вас? Вот эта тупость меня всегда поражала! Зато когда я стала ведьмой, — вспомнила далее Русалка, — я узнала, что все настоящие ведьмы и колдуны смеялись в стороне от костров над этими идиотами. Христиане всегда сами служили Дьяволу, но по своей тупости они этого не понимали — их охота на «ведьм» была угодна Князю мира сего — потому что любые формы жестокости, ненависти и тупости всегда милы Богу Зла. — Но ты — настоящая ведьма, и при этом ненавидишь христиан, которые, как ты говоришь, никогда не были угрозой для настоящих ведьм и колдунов, — заметил Хиро. Тогда собеседница вздохнула и сказала следующее: — Послушай мою трагическую историю. Моё имя при рождении — Анна Мария Швегерин. Я родилась в Германии в 1729 году от рождества Христа. Я появилась на свет простой девушкой и росла в скверных условиях, работала горничной, в основном прислуживала в поместьях и гостиницах. Однажды я встретила мужчину, он работал кучером. Мы захотели стать мужем и женой, но мы были разных конфессий и я потому решила сменить конфессию. Об том узнали добрые христиане. Меня арестовали и обвинили в сделке с Дьяволом, который якобы овладел мною. Суд признал меня виновной и приговорил к казни через обезглавливание. У меня выбили показания, меня пытали и насиловали, мстя за предательство веры. Добрые христиане делали всё это. И когда мои истязатели ушли… в моей камере возник Незнакомец. Чёрный Человек — тот, кого раньше называли Мессиром Леонардом [6] — один из обликов Ползучего Хаоса пообещал дать мне власть над величайшее силой в мире людей — власть над злобой людской: потому что лишь это может спасти меня. И я приняла его предложение. Что мне ещё осталось? И Незнакомец подал руку — и провёл меня за руку сквозь стены… — Получив ведомство в дар, ты жестоко отомстила своим врагам? — подумал Хиро. — Конечно! О, я жестоко пытала тех, до кого добралась — до тех, кто ещё не сдох, когда я успела стать настоящей ведьмой, учась у самого Дьявола! — кровожадно заулыбалась Анна Мария Швегерин с огоньком в очах. — У меня была сила, чтобы убить всех христиан на свете. Но сам мой Учитель сказал мне, что убивать их оружием — ложный путь. Надо их развращать, чтобы они, погрязнув по локоть в крови, осознавали бы, какие они скоты. Потому что, подыхая от оружия, эти скоты чувствуют себя мучениками. Потому с тех пор я хожу по Земле, чтобы развращать всех, кто считает себя верующим человеком. Я низвергала в пучины греха христианских политиков и военачальников в обмен на власть и победы; я помогла вызвать воинство Сатаны на службу Колчаку [7]; я совращала понтификов и епископов служить Чёрные мессы; я продавала оружие мусульманским террористам; я помогала националистам — я старалась быть там, где вражда, чтобы открывать людям глаза на их истинную сущность. Вот тогда моё сердце ликовало — я мстила за себя всему человечеству, которое я ненавижу! Ты не представляешь, какое это удовольствие: открывать глаза подонкам на то, какие они подонки! Да, я сделала много зла — но что мне нравится, я всегда творила зло, будучи лишь средством, но не инициатором. Вот так я давала волю своей ненависти ко всем христианам и вообще ко всем людям на Земле, — довольно делилась ведьма своими успехами, — но я никогда не становилась её рабой. По крайней причине, Принципал Ньярлатхотеп хотел видеть меня именной таким своим Апостолом, а не просто безмозглой машиной для убийств. Потому я не стала рабой Книги. В ней, к слову, всегда есть советы, как подлить масла в огонь. Хиро оставил это без комментариев, но в общем-то он смог до конца понять эту ведьму. Она жила по принципу «мир сделал тебе больно? Сделай больно миру!» Чем дальше занялась наша банда извращенцев и своеобразных личностей? Они решили отдохнуть. Альфа вернулся к ним и с большим интересом осмотрел Нерон. — Мне нравится, что женщина закована в такой наряд, — потёр подбородок развратный блондин. — Тебе нравится Нерона? — Русалка толкнула Альфу локтем. — Небось тебе бы понравилась и я, будь я в таком наряде? — Возможно… — Извини, но я предпочитаю быть палачом, а не жертвой, — развела руками Русалка. — Мы можем попытать Дельту, — придумал Альфа. — Я хочу попытать Нерону, а ты — попытай Дельту, хорошо? — Да, я думаю можно… Извращенцы сделали следующее: Русалка парализовала обнажённую Дельту магией, раскинула андрогинной девочке руки и начала на глазах у Альфы втыкать иглы в разные места. Ведьма парализовала голос девушки, потому лишь по немому и мучительному лицу Дельты все могли видеть, как это болезненно. Разумеется, ведьма попутно пальцами стимулировала вагину своей жертвы. Длинные иглы мерзавки втыкались в титьки, торчащие из небольшой груди. Когда Дельта достигла некоторого возбуждения, то есть пальцы Русалки почувствовали, что бугорок твёрд — жестокая ведьма вонзила иглу прямо в него! О, какие только болевые ощущения явило лицо Дельты! С парализованным голосом, бедняжка оказалась такой беспомощной, что это не могло дико не доставить двум палачам. — Ах, как было бы здорово содрать с неё кожу! — Русалка неистово мастурбировал себе. — О, да будут прокляты все боги! Альфа, я хочу убить эта маленькую тварь! Я обещаю тебе неслыханные удовольствия!.. — Нет, Русалка. Если это искушение — меня этим не искусить, — заявила Альфа. — Я на стороне добра. — Ладно-ладно, я знаю, так что я просто шучу! Сам Альфа взялся с за плеть с металлическими элементами и принялся высекать голый торс Нероны. Её безмолвность и покорность шли бальзамом на душу садиста. — Это для неё — ерунда. Тут нужны средства посильнее. Не стесняй свою фантазию, — подсказала Русалка. — Хм… Взгляд Альфы пал на арматуру, торчавшую из развалин. Блондин взялся за неё и раскалил, предал форму острого кола, потом немного остудил. Схватил Нерону и буквально усадил её задницей на кол, потом пронзил им всю девицу так, что конец этой штуки вышел у неё изо рта, прямо сбив кляп. Шлюха-андроид оказалась насажена на кол со скованными за спиной руками! — Скорее — трахни её, она вся течёт! — Русалка указала на влагу, которая выходила вагины Нероны. Альфа — он сейчас всё это время был голый, потому ему не требовалось раздеваться — поспешил реализовать идею. Нерона, пребывая на этом вертеле, кончила раньше, чем Альфа успел омыть её нутро своей спермой. Разумеется, он смотрел на Дельту, которую Русалка превращала в стального ежа. Как следует возбудившись её агонией, ведьма захватила бёдрами голову Дельты и позволила языком вылизывать свою куночку — пока оргазм не случился, Русалка продолжала сладостные пытки своей жертвы. После дел все отдыхали, Ноно и Ларк выбрали момент, когда Хиро и Фэанор сидели поодаль и дышали вечерним воздухом на фоне красивых постапокалиптических развалин: — Курво, мы хотели бы знать, из-за чего начался ваш конфликт с Мелькором? — начала Ноно после того, как узнала, что у двоицы на них найдётся время.  — Мы слышали эту историю с разных точек зрения и хотим от вашего лица, — попросила Ларк. Фэанор и Хиро, похоже, обсудили то, что хотели обговорить, и первый решил уделить внимание важной фигуре и той, кого он уважал. — Королевство Арда, мой родной мир, эпоха, ставшая ныне не более, чем мифом, — начал Фэанор. — Наш Творец и его Архонты создали Арду, бывшую лишь малой частью их Творения — под названием «Эа». Они совершили Творение при помощи акта Искусства — у меня есть такая же способность, Творец дал её нам, чтобы мы были Его со-творцами. Враг, то есть Мелькор, я могу называть его теперь только так — по прибытию в Арду он взбунтовался. Я не знаю, почему точно, но он начал препятствовать Архонтам обустраивать Арду изнутри до появления там органической разумной жизни. Потому он наконец был изгнан за пределы Эа. Однако без него Арда не могла существовать. Потому Творец высвободил из своего ума саму Идею совершенного мира, Логос, как сказали бы греки. Что-то вроде программы по обустройству. Она могла заменить Врага… — В одном тексте из архива Клефа под названием «Чëрная книга Айнулиндалэ» говорилось, что Творец Эру при создании Эа пытался повторить структуру Творения Азатота. Потому Эру соотнёс роли Архонтов с ролью Семьи Азатота: сам Эру был Азатотом, Мелькор был Ньярлатхотепом, Манвэ Сулимо был Йог-Сототом, Йаванна была Шуб-Ниггурат, Махар и Меассе были Мландотом и Мрил Торионом и так далее. Возможно из-за соотношения Мелькора с Ньярлатхотепом, он обезумел, так как занял его роль. Он стал проводником Хаоса в Абсолютно упорядоченном новом мире, изначально разрушив ту прекрасную утопию, которую пытался создать Эру, — предположил Хиро. — Возможно, я об этом ничего не слышал, потому говорить не буду, — Фэанор, судя по его выражению, с сомнением отнёсся к подобным источникам информации. — Чтобы Логос Эру мог поддерживать Эа без Мелькора, Логосу нужно было материальное тело. Архонт Аулэ отвечал за создание всевозможных устойчив, потому он воздвиг две могучие Светильни — Иллуин и Ормал. Они стали сосудом Логоса, который поддерживал Эа, не позволяя возрастать энтропийным процессам. — Курво, а почему ваш Творец не мог сам вмешаться во всё это? — спросил Хиро. — Творец не способен напрямую влиять на Эа. По крайней мере без ужасных последствий. Потому что Творец слишком силён, а Вселенная Эа слишком мала для него, она слишком хрупка в его руках. Потому Творец действует в Эа только с помощью Провидения. Творец безмерно выше Эа, но он не всемогущий. Это как хирургическая операция для Него, — сравнил Фэанор. — Да, понятно, — кивнул Хиро. — Так вот. Светильни Иллуин и Ормал обеспечивали развитие и сохранность Эа, пока Враг внезапно не вернулся из-за пределов Эа вместе с целой армией чудовищ, одержимых жаждой разрушать м обращать в хаос всякий порядок. Врагу удалось разрушить Светильни Иллуин и Ормал. Архонты по итогу войны победили Врага. Аулэ создал печать (или цепь) Ангаинор, чтобы запечатать Врага в Чертога Мендоса. Это было нечто вроде перезагрузки сознания. Архонты слишком по-доброму возились с Врагом, они думали, что смогу таким образом исцелить его от безумия. Они даже дали ему новое имя — «Алкар», словно не было никогда «Мелькора». Он, конечно, потом вспомнил то, кем он был. — Но Архонты могли быть правы! — вступилась за них Ноно, во всём видевшая благие намерения. — Ведь люди же лечат психически больных, а не убивают их! — Будущего им было знать не дано. Я сейчас не спорю — лишь говорю, что они были слишком добры с Врагом и это оказался неверным решением, — Фэанор продолжил после этого: — Взамен Светильням Архонты Йаванна и Ниэнна вырасти два Древа Жизни — Телперион и Лаурелин, они также служили вместилищем Логоса. Враг был освобождён, когда Архонты решили, что он выздоровел. В один момент мою голову пронзило опознание, что я должен сделать… Творец избрал меня, чтобы я создал Драгоценности. Они должны были служить «точкой перезагрузки». Эа можно было бы перезапустить в случае, если энтропия станет необратима любым другим способом. Как думаю, это невозможно было сделать раньше, лишь теперь, когда Вселенная Эа достигла отдельной точки развития, появилась возможность создать Драгоценности. Это озарение исходило прямо от Творца. Возможно, Творец задумал конвертировать в будущем всё Искусство жителей Эа внутри Драгоценностей, чтобы перезагрузить Эа и сделать нашу Вселенную ещё лучше, чем она была бы изначально. Я не знаю, как это работает, и никогда не узнаю, но возможно таков был Замысел Творца, во всяком случае я так Его понял, и потому я взялся за свою роль в нём… Когда я создал Драгоценности, меня стала мучить мысль, что окружающие желают обладать ими. Потому что это был мой величайший успех… — Тебя охватила гордыня, — критично заметила Ларк. — А потом паранойя. — Признаю, это так. Меня до сих пор бросает в гнев мысль, что тот или иной мой знакомый желал заполучить Драгоценности, — не стал скрывать Фэанор. — Враг желал заполучить их. Не знаю, зачем. Я скрыл Драгоценности в крепости Форменос, которую я тайно построил для защиты моих Сокровищ. Враг выжидал перед тем, как пойти в атаку. Он сеял смуту среди нас, он вынюхивал, он следил… Фэанор сидел очень мрачный, вспоминая об этом. — Враг уничтожил Древа Телперион и Лаурелин. Он притащил с собой какую-то тварь, которая осквернила Логос. Это привело к росту энтропии. Логос не мог более нормально работать. Чтобы исправить ситуацию, мне требовалось отдать мои Сокровища, потому что они содержали в себе первоначальный Логос. Они ещё могли спасти Древа Йаванны. Но я отказался отдать их добром. Я стал настолько жадным, что отказался отдавать их. Видите ли, для нас, детей Эру, есть свой предел. Алуэ мог создать свои Светильни лишь один раз. Йаванна могла создать свои Древа лишь один раз. Я мог создать свои Драгоценности лишь один раз. Будь я проклят, но я отказался их отдать, я был уверен, что если их уничтожить, то моя жизнь закончится. А Драгоценности надо было уничтожить, чтобы перезагрузка стала возможна. Я бы понял Архонтов, если бы они отняли их у меня силой. Я на их месте отнял бы силой. Я не пожалел бы самого себя, если посмотреть со стороны. Но я смотрю со своей колокольни, выражаясь вашим языком, потому — нет, я не стал бы отдавать их. Повисла пауза молчания. — А дальше вы знаете, — прервал её сам Фэанор. — Разве что стоит сказать вот ещё что. Двое Архотнов — Махар и Меассе — они тоже сошли с ума. После уничтожение Светильников, они вели войну против Врага и им настолько понравилась война, что они решили вести её просто ради веселья. Махар и Меассе изобразили, что преследуют Врага после уничтожения Древ, но на самом деле именно они дали ему уйти. Понимая, что они тоже сошли с ума, Архонты, верные Творцу, повели войну уже теперь с ними. А мне осталось лишь преследовать Врага и Драгоценности. Архонты не помогли мне в этом, сославшись на более важные дела. А ещё на почве своей жажды власти и гордыни, я рассорился с братом. Мы постоянно были на ножах. Хотя мы вместе пошли мстить за отца, я бросил брата и его армию, я желал сам всё решить… Быть может, я смог бы… Хотя не смог, не в моих сила было победить тогда проклятого Врага! Но я требовал, я хотел бы, чтобы все, кто дали клятву, погибли за неё… Мои решения, я сам виноват во многом. — Мне так жалко тебя, Курво, — Ноно очень ему сочувствовала. — Жалко? — он, как кажется, с долей удивления взглянул на неё. — Мне жалко, что твои жадность, гнев и гордыня привели тебя к этому исходу, и ты сам от этого пострадал, — питала сострадание Ноно. — Я совершал злодеяния, чтобы спасти мою жену, — молвил тут Хиро. — Мне вот не было времени на гордыню и алчность. Так что, Курво, ты хуже меня. — Да, ты прав, я хуже тебя, можешь осуждать меня за это, — злым тоном согласился Фэанор. — Я оставлю это богам, — Хиро звучал кратко. — Это им приписывается право судить уязвимых хнау. Я не люблю судить других. — Я не буду каяться, это — пустое. Лишь мои действия могут изменить будущее. Потому я верну Драгоценности, даже если потребуется отдать жизнь за это, — был таков Фэанор. — Хотя, конечно, пожалуй, это слишком просто. Я понял, что доложен быть осторожнее, гораздо осторожнее. То, что случилось с Рюгой — для меня последнее предостережение от Творца. Самое страшное, что если в прошлый раз наказанием за мои ошибки была лишь моя смерть и гибель значительной части моей семьи, моего народа, то теперь итогом моей неосторожности может стать смерть всего Эа. Я должен наступить на горло своей гордыне и всем своим желаниям, если понадобится. Сейчас я был очень виноват, что ответил на вызов Рюги. — Я очень рада, что ты сделал этот вывод! — назидательно улыбнулась Ноно. — Ты только не думай, что я отказался бы от борьбы с Рюгой из ложного гуманизма, просто я должен выжить, чтобы спасти Эа. Я не могу больше доверять Архонтам. И если жизнь Эа может зависеть от меня, я сделаю всё, что от меня может зависит, чтобы спасти Эа, — сказал Фэанор. Русалка попросила осмотреть некоторые артефакты, которые ранее достались Королевству от Клефа. — ВИРМ и их союзники должны уже знать, что там скрыто. Хорошо, я позволяю тебе на них взглянуть, — разрешил Хиро. Первым делом Русалка осмотрела палочку Икуно. — Ты знаешь, что истинную силу этой палочки можно активировать только если победить прошлого владельца? — спросила ведьма. — Нет, — удивилась Икуно. — Среди записей об этом не говорилось. — Том отдал тебе её добровольно, но она всё ещё не считается твоей — пока он не побеждён тобой, — сообщила Русалка. — Я не думаю, что в моих силах победить его в прямом бою, — призналась Икуно. — Это можно сделать в обход прямого боя, — охотно подсказала ведьма. — Так, например, первый владелец этой палочки был зарезан во сне. Он мог победить в прямом бою любого противника, потому проиграл вот так. Кроме того, настоящая сила этой палочки в том, чтобы всегда быть сильнее противника, она реализует твой потенциал. Пока она рассматривала всякие аномальные предметы, Фэанор делал то же самое. — Что это за колокольчик? — поинтересовался он, указав на предмет, который находился в каркасе, призванном не дать ему случайно зазвонить. — Это магическое оружие, колокольчик, которые, если зазвонит, превращается ближайшие объекты в источники его звона, этот звон разрушает материю, — пояснила Русалка быстрее, чем Икуно заглянула в список данных. — Я могу посмотреть его? — Если вы можете соблюсти всю осторожность, то — да, — предупредила Икуно. — Я должен сделать себе новые доспехи, потому вынужден искать материалы, — Фэанор теперь стал ещё более увлечённо обходить склад мистических девайсов. — Я буду полезной, если надо что-нибудь подсказать, — последовала за ним Русалка. Хиро сам смотрел, чтобы она ничего не сделала, потому не отпускал ведьму ни на шаг. Через некоторое время они собрали несколько образцов, которые заслужили интереса. В дело вступил Чёрный Принц, он обратил внимание на некоторые предметы, которые с ними поделились в NERV. Короче, работа постепенно набирала обороты. Фэанор собрал несколько объектов и материалов, расплавил их своими перчатками, начав руками предавать форму. Он также прибавил к этому делу часть собственных инструментов, которые носил с собой, самой непонятной формы. Ещё он пускал в ход какие-то напевы. — У меня недостаточно материала, — посмотрел он на всех, кто присутствовал рядом. — Как насчёт Прима? — Мне он не нравится. Сказал же — если мне не нравится материал, у меня ничего не получится, — напомнил Фэанор. — Есть идея, — сообщила Принцесса. — Некоторое время назад, ещё до появления людей здесь, в Поле Арбола, предположительно, из региона, известного среди людей как созвездие Наугольника, прибыл неизвестный объект. Он принадлежал к некой высокоразвитой цивилизации. Стражи не смогли его уничтожить, они только оттеснили его к Глундандре, то есть к Юпитеру. Пришелец скрылся в вихре, который люди называют «Красным пятном». Он пребывает всё это время там. Я думаю, его материал может нам подойти. Он настолько прочен, что Кундор не смогли его уничтожить. — Нужно сперва узнать, что это за незваный гость, — сказал Хиро. Русалка про это мало что знала, записи Клефа упоминали этот объект под кодовым именем «SCP-2399», но ничего подробного не говорили. Они решили поинтересоваться у Саурона: — Это автономный боевой бот очень развитой цивилизации, которая вела войну, — пояснил Саурон. — Дрон SCP-2399 обладает очень мощной защитой, направленной против взлома системы, потому ни я, ни ВИРМ, ни наши маги не смогли его подчинить, как бы мы не пытались. — Что этот Дрон делает в Солнечной системе? — поинтересовался Хиро. — Не знаю. Вероятно он зафиксировал подозрительную активность, когда случилась ваша битва с ВИРМ, либо когда ваши последователи с Венеры вызвали ту тварь. Он прибыл сюда, чтобы разведать угрозу. Возможно, он спутал вас с теми, против кого был создан сражаться. Я думаю, этот Дрон уже не подчиняется приказам и действует автономно. Словом, это просто призрак войны. А вы зачем хотите знать? — Не важно, — Фэанор пока отказался давать пояснения. — Может позвать Ноно? — поинтересовался Хиро. — Нет, я думаю, мы с тобой сможем его сами добыть, — решил Фэанор. — Хорошо. — Мы хотели бы избавиться от этого Дрона, — официально сообщил Хиро для Земли, — потому что если он «ничей», то возражений быть не должно. Мне не нравится, что рядом с моей планетой висит эта штука. — Тем паче ружья, которые помещены на стены, имеют вредную привычку стрелять, — добавил Франкс. — Да, конечно, как хотите, — разрешил Саурон. — Я могу прислать подкрепление. — Нет, нам будет спокойно обходиться без вас. — Даже без меня? — спросила Русалка. — Вы же знаете, я очень хорошо умею кидать паралич. — Нет, в этот раз мы обойдёмся сами, — сказал Хиро. — Ой, ну, Хиро, как я могу доказать тебе свою честность, если ты не даёшь мне выслужиться?! — Русалка сделала очень детский тон. — Для начала — не надо действовать мне на нервы, ведьма, — строго взглянул на неё Хиро. — Твоя помощь в деле, как ружье — прав Франкс: ты как кинжал за моей спиной. Без должной причины я не буду прибегать к таким союзникам. Впрочем, могу сказать тебе, чтобы тебя поощрить, если мне получится победить ВИРМ в грядущей битве, если ты просто не будешь мешать, я постараюсь дать тебе бессмертие просто из альтруизма. Точнее, чтобы ты мне не мешала сейчас. — О, спасибо, Хиро! Ты такой добрый! — обняла его ведьма. Хиро остался пронзительно-холоден к ней. *** Кристофер Гудман вошёл в комнату, где Змеиные сёстры тревожно гадали на картах. — Всё одна комбинация, — Офион простёрла рукой над картами. Смерть, Маг и Башня. — Я чувствую себя арканом «Шут», когда вынужден разгадывать то, что имеет такое множество интерпретаций, — с такой шуткой на устах Гудман уселся. — Похоже, Высшая сила всех нас считает немножко шутами. — А что изменилось за последнее время? — задала вопрос вторая сестра, пытаясь сверить происходящее с тем, что сулят карты. — Джахи вернулась, — сообщил Гудман. — Малеус Малефикарум? — Она должна заменить Доктора Эгмана? — Да, так мне сказал Аннатар, кроме того, она сблизилась с Королём рёвозавров. Эта Шлюха стремится забраться ему в постель. Насколько я знаю, она всегда такая, — сказал Гудман. — Аутоген [8], а ты завидуешь, что предметом её внимания оказался Ашкалун, а не ты? — вдруг язвительно улыбнулась одна из сестёр. — Зачем мне, святому, иметь дела с мерзкой Шлюхой?! — в голосе собеседника прозвучал гнев. — Я думаю, тебе надо побывать в конторе Масона и снять стресс, — посоветовала вторая. — Ты нервничаешь. Гудман, ничего более не говоря, весь в мрачных мыслях, встал и удалился. Антиох Мейсон сидел неподвижно, погружённый в глубокую задумчивость. Её можно было бы принять за сон, но на лице его давало о себе знать выражение напряжëнной энергии. Роскошный кабинет утопал в полумраке желтоватого света электрических звёздочек, обрисовывающих на высоком потолке очертания созвездий. Тишину нарушала звенящая однообразная мелодия, льющаяся звуковыми волнами с потолка. Под такую «Музыку сфер» этот Антихрист любил погружаться в ночное размышление или полудрёмоту. Настоящего сна он совсем не знал, и размышление сливалось у него с мистической дремотой в одно состояние своеобразного покоя. В отдалëнном углу кабинета слабо отсвечивал золотой алтарь пред статуей Владыки Будущего, а на алтаре, как клубы болотного тумана, волновалась фигура неясных очертаний. В один момент Мейсон обратился к ней: — Зерефер [9], позови Аполлония. Фигура расплылась с алтаря широкими клубами, и через минуту вошëл человек, высокий и крепкий с яркой наружностью — весь обросший волосами, густая борода окутывала лицо, глаза как светились кошачьим блеском из глубоких впадин, прикрытых густыми занавесками бровей. Нервная сила сочилась из каждой жилки властного лица. Чувственные губы сжимались в энергичные складки. Широкая шелковая хламида не могла скрыть отвисающего брюшка, а нелепейший высокий колпак с золотыми фигурами едва маскировал плешь, явно захватывающую голову. Из-под хламиды виднелись огромные стопы ног, а кисти рук с толстыми пальцами и грубыми ногтями напоминали скорее лапы животного. Природа зверя своеобразно сочеталась в волшебнике с чертами человеческой нервной энергии, в противоположность с крепкой и мускулистой, но костистой и сухощавой фигурой его начальника. — Аполлоний, скоро прибудет Аутоген, подготовь к Его прибытию всё… — Да… Аполлоний Загрос лениво зевнул. В этой части планеты стояла полночь, но Кристофера Гудмана следовало встречать в любое время суток. Сын Йог-Сотота заявился в место, куда он наведывался пару раз в месяц. Оно представляло собой восстановленный храм легендарных тамплиеров. Тут под потолок возвышалось множество культовых статуй, оконные рамы пестрили оккультными символами, свечи и благовония кружились в воздухе во время служб. Это место служило штабом для псайкеров Земной Федерации. Здесь развивали псионические способности, тут проходило обучение агентов, призванных ментальной силой оказывать поддержку режиму — например, внушать свои мысли в головы важных лиц и склонять их к нужным действиям. Этим подразделением руководил специальный Антихрист и его напарник — Лжепророк. Антиох Мейсон, американский еврей, тёмного происхождения, углублялся во все науки, включая Каббалу и самые разные ветви оккультизма и мистицизма. Аполлоний — восточный человек, не то сириец, не то перс, весь также по уши утопший в оккультизме и теософии, он много ездил по Востоку, изучая таинства каббалистов, дервишей, факиров и йогов, и приходился ближайшим другом Антиоху. Эти двое вместе учились в Сорбонне. Мейсон — по партийной кличке «Масон» — был аскетом и постоянно занимался практиками расширения сознания. В своих медитациях властолюбивый еврей витал в иные сферы бытия и общался с разными сущностями. В том числе он дружил с Монахами Логриса, от которых хорошо узнал историю Хиро и Зеро Ту. Мейсон стремился расширить свои возможности, так как верил, что может превзойти Саурона и ВИРМ, но он оказался неспособен на это. — У твоей души есть предел, который так просто не сломать, — говорила ему Русалка. — Я знала многих, кто был сильнее тебя. Сейчас Мейсон желал осуществлять свою духовную эволюцию благодаря помощи других, сильных душ. При этом он не планировал становиться ни придатком ВИРМ, ни вечным слугой Саурона. Потому он с надеждой обхаживал всяких интересных личностей. Особенно полубога Гудмана. Рано утром главное помещение заполнили голые красотки во главе с Аполлонием — большим любителем плотских утех: он постоянно использовал свою власть над умом, дабы класть себе в постель новых и новых красавиц. Восточный человек — он сделал себе целый гарем. Кристофер вошёл в помещение и поспешил сбросить иллюзию. Все девушки были запрограммированы псайкерами воспринимать чужеродного гуманоида как прекрасного и сексуального. Набранные со всех наций мира, они прильнули к нему, но он сразу дал понять, что желает сперва поговорить с Мейсоном. Никто не угрожал перехватить их телепатические сигналы, когда они общались в закрытой комнате с глазу на глаз. Никто не знал, о чём они толкуют. Гудман вышел, кажется, в несколько поднятом настроении. И так обратился к гарему: — Девушки, вы видите меня прекрасным! Это значит, вы очищены от грехов! Потому что только у грешников я вызываю страх и отвращение, но на самом деле я прекрасен! Вы видите мою подлинную духовную красоту! Кристофер очутился в окружении райских гурий. Нагие красотки целовали его кожу, похожую на кожу крокодила, и сосали его тентакли, спадающие ниже пояса. Одна сунула себе в вагину его хвост-трубу. Сын Йог-Сотота возбудился и накинулся на девушку, которая энергичнее всех нашла среди его отростков тот, который надо, и мастурбировала его. Аполлоний к тому моменту поспешил выйти за дверь — он никогда не оставался смотреть на то, как развлекается их друг. *** Хиро и Зеро Ту седлали Стрелицию Апас и направились к Юпитеру. В Красном пятне Дрон, как сообщили системы наблюдения, разворачивал область пространственного искажения. — Он использует этот барьер для защиты от всех угроз. Только Чадо может прорваться через область искривлённого пространства, — сообщил Чёрный принц. — Дрон использует антиматерию в качестве основного источника энергии. С самого момента попадания в атмосферу, он выпустил меньших дронов, которые ведут ремонт. Они, очевидно, не в состоянии завершить его в принципе самостоятельно. Но они постоянно им заняты. — Столько времени? — удивился Хиро. — Он там по крайней мере тысячи лет пребывает. — Сейчас Дрон восстановлен примерно на 60%. Стрелицию Апас сопровождали боевые корабли рёвозавров — их насчитывалось не так много, но достаточно. Они были угловатыми, вытянутыми, серо-металлическими, с изобилием синих деталей, по большей части похожих на вулканическое стекло. Некоторые их черты отдавали духом динозавров и драконов. Пейзаж Юпитера масштабно простирался под ними, будучи соткан из бесчисленных ветров-потоков, напоминая чем-то кофейную гущу, куда-то постоянно текущую. Молнии сверкали среди его водянистых облаков. Сейчас Королевская армада летела через Большое красное пятно. Сам Дрон, скрытый в глубинах, по форме напоминал яйцо, обложенное множеством клиновидных элементов конструкции, вытянутых вдоль основной части. Различные мелкие техногенные детали бросались в глаза то тут, то там. Спереди красовалась впалая область, содержащая проход во внутренние части аппарата. — Интересно, какой это будет бой, любимый? — задалась вопросом Зеро Ту. — Чем легче — тем лучше. — Ты слишком рационален, любимый; я бы предпочла с ним повозиться. А то так будет слишком скучно. Во время приближения Чада, Дрон отреагировал — вспышки и взрывы осветили Красный вихрь. Силовые поля закрыли Стрелицию, весь остальной флот двигался позади, также находясь под их обороной. — Гнев Зевса! — Хиро махнул рукой в сторону Дрона, благодаря чему разряды из атмосферы Юпитера ударил по нему. Направленные волей Хиро, они миновали преграду, созданную искривлением пространства, и поразили со всех сторон Дрон. Меньшие устройства, покрывавшие обшивку, оказались поражены столь мощным ударом. — Отлично, любимый! — Зеро Ту собрала сгусток синей энергии на конце рога Стрелиции Апас. — Теперь я! Выстрел протянулся в ответ на обстрел Дрона. Его путь исказился… луч обогнул врага, обернулся обратно к цели. — Эх! — Хиро вскинул копьё, выстрел притянулся к концу оружия. — Неплохо, но нас этим не пронять! — Отбивается, любимый, хорошо! — у Зеро Ту поднялось настроение. — Он думает, нас это остановит! — Хиро смахнул захваченный выстрел в виде нескольких порций синевы, почти попав в цель, они искривились под воздействием его защиты… и обернулись подобием колец, благодаря чему достигли аппарата, обхватили механизм. — Гори! — Зеро Ту приготовилась запустить несколько ракет. — Погоди, любимая! Мы не должны уничтожить его полностью! Нужно, чтобы от него что-нибудь осталось! — остановил Хиро. — Я думаю, мы его уже сможем удержать! Сейчас он пытался сдавить врага. Дрон, пытаясь избавиться от оков, пустился в навороты вокруг своей оси, чем ещё сильнее разогнал весь Красный вихрь. — Любимый, если он не атакует, надо хватать его голыми руками или насадить! — Хорошо, Зеро Ту! Чадо подобралось к цели очень близко. Меньшие дроны, порождённые основным, налетали с разных сторон — в следствие чего флот сопровождения открыл плотный обстрел по ним, полностью уничтожая рой этих аппаратов. Некоторые из них резко разгонялись, пытаясь таранить собой щиты. Одному даже удалось прорваться через один такой экран, визуально подобный множеству сот, после чего столкнуться с судном — это провело сперва к брызгам синей крови, а потом — к уничтожению всего корабля. Но рëвозавры потеряли всего только один. — Огрызается! — Зеро Тут бегло на это взглянула, останки судна упали ещё глубже в атмосферу Юпитера. — А это тебе как?! Её решительным движением, Чадо поразило копьём Хрингхорни сам Дрон напрямую, оно выбросилось, как гарпун. Наконечник пробил оболочку, оружие прошло сквозь обшивку до самого нутра. Из той его части, где находился доступ к внутренностям, повалили огонь и дым. Чадо притянуло цель к себе. Их размеры примерно совпадали. — Отличная добыча! — обнажил добрую улыбку Хиро. — Зеро Ту, помнишь, как мы охотились на зверей на древней Малаканде?! Ха-ха-ха! — Не помню, любимый, но если тебя это так радует, значит — это было прекрасно! — бодро улыбнулась Зеро Ту. После Хиро использовал заклинание — Дрон покрылся синим кристаллом, похожим на вулканическое стекло. — Теперь я исследую его, — начал Чёрный Принц, по очереди запуская корабли рёвозавров во внутрь Дрона. — Хорошо, а мы — уничтожим прочие дроны, — Хиро приступил к прицельному добиванию всех остальных, кто ещё оставался в атмосфере Юпитера. *** Ноно и Ларк вошли в кабинет к Карпатии — на этот раз с намерением выяснить, какие планеты намерены участвовать в грядущем военном конфликте. Верховный Антихрист отпирался — но таки был вынужден дать название как минимум двух планет — Тагора и Таронь. — Ноно, давай спросим у Рюги, он же постоянно мотается по другим мирам. Он должен знать, где эти Тагора и Таронь находятся, — предложила мысль Ларк. — Хорошая идея! Жёны быстро направились к Рюге. — Я могу дать вам «Фенрира», — он имел в виду свой мотоцикл, — и Хазуки доставит вас туда, куда надо. — Хорошо! — Я одно время был послом у Королевы Тагоры, так что я скину тебе их язык. Брат и сестра соприкоснулись волосами — голова Ноно получила нужные знания. Кроме того, Рюга вообще решил сбросить сестре языки всех инопланетян, которые ему только известны. — Я сделаю тебе свой варп-байк, — пообещал Рюга, — но пока у тебя нет своего, можешь взять мой. — Хорошо, спасибо, я буду рада. Ноно пока села на байк, Хазуки трансформировала себя в бесплотный сгусток, который объял Ларк и превратилась в скафандр. — Я могу защитить тебя от всех типов опасностей, — сообщила Хазуки. — В пределах разумного. «Фенрир» вышел за пределы атмосферы и совершил скачок в варп. Когда они вышли из него, то приборы восприятия сразу показали несколько космических кораблей на орбите, которые вели обстрел по поверхности. — Что?! Кто-то напал на Тагору! Очки Ноно и экран скафандра Ларк показали увеличение — эти корабли, бомбящие планету, имели относительно вытянутую форму, они состояли из металла — точнее из конструкций, чьи формы были угловаты, резки и громоздки, составлены очень грубым образом. На корпусе крепились всевозможные элементы, которые проще было бы назвать «агрессивными» — сама архитектура выражала здесь всё, связанное с жаждой нападения. По крайней мере, так казалось. Более того, как поняла Ноно и как обратила внимание Хазуки, большая часть судов изнутри пронизана мысловолнами. — Хватит! Прекратите! — Ноно прямо на мотоцикле влетела в помещение корабля — судно не везде было геометрическим, эту функцию выполняли мыслеволны обитателей, то есть — их магия. Внутри на девушек уставились высокие и мускулистые гуманоиды — ясно-зелёные и чисто гладкие. Морды плоские, даже карикатурные — пространство между носом и ртом — очень большое, нос под глазами и смахивает на пятачок от свиньи. Из очень массивной и широкой нижней челюсти растут боковые белые клыки, которые постоянно выходят наружу. Облачены эти лбы в какие-то доспехи, сочетаемые с кожей, с элементами металла, с ремнями; у них куча оружия — при этом топоры, очень массивные, соседствуют со стволами, очень большими. Глаза — злобные, сразу видно, они не похожи на тех, кто куда-то к кому-то ходит с миром. — Зачем вы напали на Тагору?! — Ноно автоматически перешла на язык этих скотов. Ближайший из них, наиболее ясно услышав Ноно, подумал пару секунд, как показалось, чуть ли не впав в ступор, и уверенно выпалил: — Глупое человеко, потому что это Ваааргх! — Что, простите?! Множество выстрелов обрушилось на силовое поле Ноно. — Сдохни, человеко! Ларк закатила глаза: — Словно можно было ожидать какой-то другой реакции! — Ноно, — прозвучала Хазуки, — эти существа в силу своей природы получают удовольствие от убийства и разрушения, они ведут войны просто ради самого уничтожения. С ними невозможно договориться. — Что?! Существа, убивающие ради убийства?! — Ноно оказалась, как кажется, шокирована одной мыслью об этом. Зеленокожие маньяки же постоянно стучали топорами и стреляли, стремясь пробить эффект Люминесценции Клефшина, и та ярость, та злоба, с которой они пытались их убить, не оставили никаких сомнений, что перед ним зло в самом чистом виде, в котором оно только может быть воплощено в кости и мясе. — Ноно, посмотри в их лица, полные добра, и скажи, это — правда ли с ними можно рассуждать о мире и жвачке?! — Ларк позволила себе иронично улыбнуться. — Но эти существа… не мог быть божьим творением! — Ноно совершенно искренне считала, что все живые существа — добрые, и делают зло только, если у них возникает необходимость или если они впали в заблуждение. — Насколько я знаю, их создали искусственно в качестве расы воинов некие древние существа, — пояснила Хазуки. — Ноно, они атакуют Тагору! Нужно уничтожить их всех! Думай о них как о косморёвах! — заявила Ларк. Ноно на миг закрыла глаза с крестообразными зрачками, когда она их открыла, она видела перед собой уже не антропоморфную форму жизни, а ходячую боевую технику противника, пусть — биологическую. Ноно распространила от себя Люминесценцию Клефшина в виде ауры, которая теперь в несколько секунд пронизывала нутро корабля, она вытеснила мысловолны самих зеленокожих. Будучи без них не способен существовать, их корабль развалился на запчасти, коллективный «Вааргх!» более его не скреплял. Ноно и Ларк остались наблюдать, как от них отдаляется всё то, что всего мгновения назад составляло пол, стены и потолок. Некоторые зеленокожие выжили и продемонстрировали возможность какое-то время существовать в открытом космосе, где они могли только болтать руками и ногами и что-то пытаться сказать. — Теперь — все остальные! — Ноно взлетела с мотоцикла, приблизилась к ещё одному кораблю зеленокожих — от ног выдвинулись боевые установки, град точных выстрелов покрыл взрывами судно врагов, пробивая их щит коллективного «Ваааргх». После чего вся эта громадина разлетелась в мелкие обломки. — Гнозис: Дизнëф! Когда Ларк призвала свою меху, ей оказался более не нужен скафандр, потому Хазуки приняла облик робололи-феи, вслед чему схватила мотоцикл и прямо из него призвала: — Гнозис: Амвросий! У Хазуки была своя Деус-машина — гуманоид по большей части фиолетовых тонов. Он состоял из крупных и угловатых частей основного корпуса, которые соединялись тонкими элементами. Голова напоминала тотем буйвола, она была маленькой, с парой глаз-рубинов — за спиной крепился диск, от которого отходили механические крылья, примечательные тем, что у их оснований разворачивались металлического тона гребни-веера. В качестве оружия Амвросий использовал косу, что была цветом в тон. — Buster Gaiter! — Ларк рывком протаранила следующее ближайшее судно маньяков, пневматик высвободила цепное лезвие, сумев им сходу пробить все защитные системы. От такого столкновения уродливую громадину отбросило, она наполовину покорëжилась, но в целом осталась на лету — даже несмотря на то, что куча обломков отлетела. Тысячи злобных зеленокожих изошлись бессильным гневом внутри побитого корпуса.— Buster Beam! Ларк добила цель уже лучом. Одновременно Дизнëф сам получил почти в упор несколько выстрелов — со второй ближайшей цели по её Бастер-машине плотно били из очень крупного вида орудий. Ларк обернулась туда, но тут уже Хазуки разделалась с этой машиной. Амвросий просто принял вид ярко-багрового света, который сам собой пронзил цель, после через вновь материализовался обратно в фиолетовую меху с косой и крыльями. Всё, через что он прошёл в виде света, распалось в плазму и жидкой металл, от судна зеленокожих остался только большой фейерверк. — Они не слишком опасны! — поняла Ларк. — Не расслабляйся: тут не только оркоиды! — Хазуки указала на то, что все три системы обнаружения выявили два объекта, которых нельзя было классифицировать как зеленокожих. Первый из них только закончил подниматься с поверхности Тагоры. И его системы опередили как Бастер-машину из Легиона обороны Земли! Ларк обратила на это внимание, так как Ноно больше занималась истреблением авангарда зеленокожих. — Эй, привет! — с ними вышла на связь девушка, которую Ларк когда-то встречала. — Юнг! Юнг Фрейд! — Ларк взглянула на компьютер, который точно назвал имя и фамилию. — Привет, пилот Дизнëфа! — Юнг называла её так потому, что во времена их знакомства Ларк ещё не управляла этой Бастер-машиной. Опишем подробнее нашу новую героиню и её меху — ибо что то, что это достойно подробного изложения. Это была рослая девушка, чьё лицо выглядело достаточно соблазнительно, чтобы Ларк отвлеклась на него. Её волосы бросались в глаза заметным оттенком красного дерева, как у Русалки, и они были достаточно длинными, заплетались в чрезвычайно густой и пышный хвост, похожий, если уж на то пошло — на целую гриву. Если смотреть ровно на лоб Юнг, то грива равномерно выглядывала из-за боков головы. Спереди перед ушами по обе стороны спускались длинные локоны. Что же касается её Бастер-машины — то это был плотный, но стройный робот без внешних глаз и всего остального, примечательного. Ларк знала, что это самая первая и ныне устаревшая серия. Голова обходилась почти без шеи, содержала на себе сверху несколько матовых углублений, по бокам шли своего рода «уши» — выступы с торчащими назад стрелками. В областях сочленений материал напоминал серую резину. Руки и ноги мехи были красными, торс и большая часть головы — светло-металлическими, на голове красный простирался только участок на месте рта. Ноги и руки имели цилиндрическую форму благодаря строению обшивки. Кисти — серые, как таковых стоп нет. За спиной какой-то ранец с ракетами. Ах, да, золотые серп и молот красовались на правом плече, а далее на груди красным пылала пятиконечная звезда. Вообще его официальное название «RX-7 Misha», но Ларк про себя звала эту меху «Робонист» или «Робуняк» (от «робот-коммунист» и «робот-коммуняк»). Юнг держала в руке мехи боевой посох, чей цилиндр-набалдашник разил врага смертоносными вибрациями. Такая штука называлась «Коллайдер Сасумата», она разгоняла внутри посоха частицы в таком ключе, чтобы вызывать колебании внутри предмета, с которым соприкасается это оружие. Что же касается второго объекта, который не был зеленокожим, то его система распознавания Ноно определила как гауну. — Что?.. Она пошла на сближение, хотя даже сейчас очки показали ей увеличение, которое позволило как следует визуально изучить объект. Он выглядел как зеленокожий, крупный, более трёх метров, он носил на себе экзоскелет, к одной его руке крепилась пушка, к другой — что-то среднее между когтями и клещами. В целом ничего не обычного… на первый взгляд — на самом деле механический экзоскелет и его зелёная кожа были единым целым, детальный взгляд позволял заметить, что одно переходит в другое. Один глаз содержал сразу два зрачка. Его органического вида кожа в некоторых местах обрастала то, что должно было быть чистым механизмом. На самом деле, как поняла Ноно, это создание целиком было гауной — плацента скопировала снаряжение сожранного зеленокожего. И теперь гауна осознавала себя как жертва. — Красное человекоподобное! — обратился зеленокожий-гауна, когда он и Ноно оказались совсем близко друг к другу. — Ты думаешь, ты — самое крутое?! Он выплеснул из своей ручной пушки потоком частиц Хейгса, которые все гауны поглощали из окружающей среды и свободно ими манипулировали. Ноно выставила барьер в виде мгновенно материализованного рубинового кристалла. — Ваааргх! — противник усилился коллективным психополем, последующую удар… разбил вдребезги алую линзу. Ноно хорошенько отбросило после прямой встречи милого личика со здоровым кулаком. Позади гауны выросли реактивные двигатели для эффективного перемещения по открытому космосу. — «Я не могу сражаться в полную силу близ Тагоры!» — Ноно! — Ларк резко обратила внимание на то, как получила её супруга. — Ларк, разберись с ними, этого я возьму на себя! — Ноно высвободила из ног струи реактивного пламени, что позволило ей резко взмыть. — Быстро! — прокомментировал зеленокожий-гауна. Он мог разговаривать через вибрации частиц Хейгса, которые при взаимодействии с Люминесценцией Клефшина, осознавались Ноно как членораздельные слова. — Гра-а-а-ар! На его спине субстанция, похожая на жëванную жвачку, пеной выступила и образовала из себя боекомплект красных ракет, разукрашенных так, что на их обшивке скалятся злобные пасти. Он запустил их в Ноно, на ходу ракеты хищно отверзли эти пасти. Из ног Ноно выдвинулась батарея — быстрые выстрелы поразили эта снаряды на подлёте, вспыхивая взрывом на месте каждой. — Послушай! — обратилась Ноно к противнику, сурово взирая на него. — Вы действительно такие кровожадные, как я о вас подумала? Вы действительно ведёте войну ради самой войны?! Вслушавшись в то, что она говорит, зеленокожий-гауна моргнул с долей удивления и довольно ответил: — Да! Ваааргх — это здорово, весело и… — он немного запнулся, пытаясь изречь что-то более осмысленное. — Я — Варбосс, великий ваивода!.. Ты думаешь, что я сражаюсь просто так?! Я сражаюсь за Ваааргх! Горка-Морка ведут нас на Великий Ваааргх через меня! Я — ваивода Горка и Морка! — Кого? — не поняла Ноно. Но противник более не желал разговаривать, он вдруг изменил свой цвет на ярко-красный, это касалось как кожи, так и покрова неорганического вида. Ноно решила прописать ему в ближнем бою, она сорвалась на реактивном двигателе. Враг, однако, двигаясь быстрее, чем она, уклонился. И даже смог столь же быстро очутиться за спиной и долбануть по ней. Ноно отбросило. Пока она летела, Варбосс обогнал её и вновь в упор врезал с металлического кулака. Это запустило Ноно уже в другую сторону. — Ноно, они могут становиться быстрее, если верят в это! — сообщила Хазуки. — Анулируй его магию или стань более красной, чем он! — Более красной? — Ноно обратила внимание, что сейчас только её волосы насыщенно-алые. — Ха-ха-ха! Я сейчас более красный, чем ты! — очень довольно заявил Варбосс. После чего сузил глаза. — А мои ракеты — фиолетовые! В этот момент прямо перед Ноно появились ракеты фиолетового цвета — рисунки разных тонов данного цвета скалились ей в удивлëнные глаза — они смогли подлететь незаметно. — Ум! — Ноно направила на них шар сингулярности, который поглотил их последующий взрыв. — Гра-а-а! Вредное создание! — очень недовольно прозвучал Варбосс. Но он сам не заметил, как к нему подобрался Амвросий. Хазуки собиралась подойти поближе. Но тут её опередила Юнг — наверное, потому что её Бастер-машина была более красной. — Получи! — пользуясь тем, что Варбосс отвлёкся, Юнг прямо с налёта поразила его посохом. Нечто, подробное электрическому разряду, пошло через всё тело врага. Варбосса буквально стёрло в порошок — одна небольшая часть уцелела, та, что служила черепом и спинным мозгом. Она далеко и на большом ускорении отлетела — и по всей поверхности выступила пена… Ларк отделила от Дизнëфа плащ-пушку, чтобы он самостоятельно расстреливал вражеский флот. Она отдала ему дальние цели, а сама решила разобраться с ближними. Когда Ларк пошла на сближение с судном, то приняла в руку выстрел из циклопического орудия врага, поймала бласт кистью, вслед за чем швырнула им обратно, примерно задев конструкцию. От корабля, ей навстречу, отделилась меха зеленокожих. Она в общих чертах повторяла гуманоидное строение, неся в себе большое количество всего, что может стрелять, её стиль и корпус говорил об агрессии, позади извергалось несколько реактивных двигателей. И эта меха не была единственной в своём роде. — Во как! — Ларк начала крутиться вокруг своей оси, высвобождая из-за плеч Дизнëфа слепящие струи, визуально похожие на придатки огромных и широких крыльев. — Сделаем космос яркими! Мощные взрыв грандиозной россыпью окружили Дизнëф. Из облака искр и мельчайших обломков, прорвался побитый, но ещё в целом сохранившейся мех зеленокожих. — Привет! — Ларк вбила ему в область головы цепную пилу, схватила второй рукой за элементы плеча, провела орудие вниз — и так разорвала на части. Из нутра посыпались обломки и искры, всё, что ещё оставалось целым у этой шутки, то распалось на совсем уж мелкие элементы. — Гауна ещё жива, — предупредила Хазуки, попутно отражая эфирным порывом обстрел со стороны судна зеленокожих — гребни-вееры Амвросия закручивали космический эфир и отводили им выпущенные снаряды, они пролетали очень близко, но мимо. — Ага, вижу! Он вырос! — указала Юнг. Сейчас Варбосс сформировал вокруг себя нечто, похожее на меху зеленокожих, только состояла она не из металла, а из голых багровых мышц, тёмных хрящевых тканей и белых костей, но по форме и в чертах в точности повторяла общий стиль техники зеленокожих — то есть во всех местах показывала то, какая она агрессивная. — Юнг, не трогай его! — предупредила Хазуки. — Гауна может поглотить тебя! — Хорошо, я займусь этими проклятыми империалистами! — Юнг благодаря двигателю на спине очень быстро добралась до того судна, с которого шёл обстрел по Амвросию. Робот-коммунист столкнулся с его защитной системой. — Красный — быстрый! — злился капитан корабля. — На! — Юнг обрушила удар посоха, который пробил корпус, после чего пошла вибрация, от которого вся вражеская боевая единица развалилась на очень маленькие фрагменты. — Оно не только красный… оно вредный! — уносило экипаж в открытый космос. — Удар Инадзумы! — Ноно сорвалась с места, пролетев ногой вперёд. Она столкнулась с рукой Варбосса, отчего последняя вся смялась. И сразу же преобразилась в дуло пушки металлического вида. Кожа и сталь покрыла гауну-меху, сделав её похожей на первоначальный облик, только ещё более гротескный и обладающий множеством мелких деформаций. Стальная клешня на другой руке схватила Ноно — девушка в ответ выставила руки против её лопостей. Они вступили в прямое физическое противостояние. — Я больше, потому сильнее! — прозвучал голос зеленокожего. И так как он в это верил, коллективное психополе влило мощь в лопасти, чтобы они давили на Ноно чрезвычайно сильно. Над ней открылось дуло огнемёта — пламенная струя, больше похожая на реактивную, не могла, конечно, сжечь свою цель просто так. — Гори, мелкое вредное существо! Гори! — приговаривал Варбосс. — Сам гори! — Ноно, отпустив клешню, сама нырнула в дуло. После чего рука-огнемёт раздулась, разорвалась изнутри. — Удар Инадзумы! — Ноно на этот раз высвободила на ногах батареи, на их обратных сторонах вырвались реактивные струи, таким образом она предали себе максимально ускорение. Усиленный удар пробил челюсть зеленокожего, Ноно прорвалась насквозь. Позади из дырявой головы вывалилось более меньшее тело Варбосса, жгутами плаценты слитое с остальным. Ноно обрушила в его сторону выстрелы ножных батарей. Они покрыли дырами гауну-меху — Варбосс постарался подставить под обстрел больше корпус, желая сохранить меньшее гуманоидное тело. Где, как подумала Ноно, скрыто его ядро — «истинное тело», хранилище частиц Хейгса, из которых гауны могут сколько угодно выделять материал для новой плаценты. Ноно, соответственно последовала за кувыркающейся мехой, она добралась до головы, где затягивалась ранее нанесённая сквозная пробоина. — Вот ты где! — она схватила руками голову малого тела Варбосса-гауны. Он скалил перед ней зубы. — Сингулярность! Ноно начала генерировать между ладонями, то есть прямо внутри головы врага, сферу небытия, призванную стареть из реальности ядро… Голова Варбосса легко провалилась сама в себя, исчезла внутри крохотного чёрного шарика, окутанного алой аурой. Но приборы Ноно ещё фиксировали присутствие гауны! Частицы Хейгса откуда-то выделялись, плацента не спешила распадаться в прах, как всегда бывает в момент смерти гауны. — Вааргх! — в это момент прямо из того места, где стояла Ноно, толща гауны исторгла морду Варбосса… Очевидно, настоящую его морду; прямо от его лучащихся глаз рвалась энергия. Выстрел разрушил половину гаун-мехи и выбросил Ноно далеко. Она с болью сжала зубы. Всплеск энергии «Вааргх!», сдобренный выбросом частиц Хейгса, на доли мгновения, заставил Ноно утратить восприятие действительности. Варбосс выпустил ей в след цепную пилу, сотканную из нутра гаун-мехи. — Сдохни, быстрая вредина! — Ноно! — Ларк очень оперативно добралась до схватки — её лучевая атака отбросила меху Варбосса. — Ва-а-а-а, большая вредина! — прорычал Варбосс, когда с него сорвало кожу, мышцы и скелет, оставив только настоящее тело в форме черепа и спинного мозга, из чьей пены заново разрасталась плацента. — Ларк, осторожно! — Ноно пришла в себя. Варбосс вновь отлетел от них, начиная на ходу восстанавливаться. — Пора положить ему конец! — решительно заявила Ноно, повернув голову в ту сторону, где формировалась меха врага. — Да! Давай двойной Удар Инадзумы! — предложила Ларк. — Так точно! — Ноно охотно выпустила реактивные струи, чтобы принять должную позицию. — Двойной Удар Инадзумы! Бастер-машины заняли примерно симметричное положение в пространстве, двигаясь одинаково — обе супруги на полную мощность выдули струи из ног, пускаясь вращаться друг вокруг друга. Варбосс сформировал из гаун-плаценты ещё более бронированную меху. — Два быстрых вредных существа! За Горка и Морка я убью вас! — гаун-меха высвободила из себя побольше цепных пил, пушек и разного рода резких и угловатых элементов конструкции, среди них даже выдвинулся один громоздкий бур. — Идите сюда! В вас будет много дырок, вредная мелочь! Ха-ха-ха! Ноно и Ларк раскрутились так, что их изображения создали вид гигантского сверла. — Лови наш удар! — крикнула Ноно. — И не обижайтесь, что сильно огреем! — вторила ей Ларк. — Это вы бойтесь большого сверла Горка! — Варбосс бросил против них свой бур, многократно его при этом увеличив, он сделал его настолько большим, насколько мог. Противники столкнулись — двойной удар Инадзумы расколол вражеский бур. — Вааргх! — зеленокожий изверг из себя ещё больше прямых и мелких буров, которые также оказались изломаны вслед. Двойной удар Инадзумы размолотил всю меху, заставил прокрутиться истинное тело гауны, очищенное от плаценты, и даже его обратил в прах. Что вообще считалось физически не очень возможным — истинные тела гаун легко выдерживали погружения в недра звёзд, только магия, как считалось, может эффективно их уничтожать. — Нужно ликвидировать врагов на планете! — Хазуки теперь показала изображение с поверхности Тагоры — все увидели, как силы обороны ведут бои с мехами зеленокожих на фоне разрушенных городов. С самой Тагоры обстрел также вели орудия, способные поражать цели на орбите, они сбили последний корабль зеленокожих. Он устремился к поверхности, очевидно, его пытались сейчас посадить. — Назад! — Ноно обогнала громадину, горящую в атмосфере, встретила её силовым полем. Поймала и пинком отбросила прочь в недра космоса. Туда улетела только груда обломков — судно повредило до того состояния, что вообще утратило даже намёк на прежний вид. После этого все начали спускаться на поверхность. Хазуки захватила всех эфирным ветром, которым она могла управлять, и с его помощью четыре единицы молнией вошли в атмосферу, достигнув места боя. Зеленокожие сражались возле корабля, который прорвался сквозь оборону, чтобы рухнуть на город — он смёл десятки кварталов. Все города тагорян строились по принципу военного лагеря — то есть очень чётко и симметрично, никаких лишних дорог и тому подобного. Здания — во многом однородной формы, как большие ящики. Сейчас многие из них лежали в руинах. Планетарная оборона вела борьбу на истощение, так как у зеленокожих, похоже, не было никакого плана — они просто упали и сметали к чёртовой матери то, что видели. То есть простые дома. Хазуки пилоты мехи зеленокожих заметили только сейчас, когда она подобралась к ним в упор. — Фиолетовый, сволочь! — выругался пилот. — Я едва тебя уви… У него не осталось почти ничего, что могло бы стрелять. Потому пришлось рвануть в ближний бой. Хазуки долбанула косой и отбросила крыльями, к чьей атаке был прибавлен эфирный ветер. Меха зеленокожих отлетела со страшными повреждениями, после чего прыжок Амвросия разрушил её окончательно. Ноно приземлилась на ещё одну такую меху. — Маленькая гадость! — пилот поднял руку, намереваясь схватить клешнёй. Ноно распространила Люминесценцию Клефшина, аннулировала «Вааргх!» в механизме, потому он просто рухнул под собственным весом. Такое, к слову, могло произойти и с обычной Бастер-машиной, примени Ноно этот приём против неё. — На тебе! — Юнг долбанула вражескую меху посохом, отчего она разрушилась на очень мелкие детали. Сейчас у врагов закончился боекомплект, просаженный совершенно зря на мелкие дроны тагорян. Они были вынуждены бросаться в ближний бой, где были слабее — так как их мехи по сути служили очень бронированными огненными точками, а Бастер-машины в первую очередь конструировались как раз для ближней схватки. Ларк могла легко с руки пробить вражескую машину. Нашим девочкам пришлось только помотаться в разные регионы планеты, чтобы то там, то сям добить те силы зеленокожих, которые успели десантироваться. Ничего интересного там они не встретили. После их ликвидации, Юнг и Хазуки направились на встречу с Королевой Тагоры, захватив с собой Ноно и Ларк. Если говорить о внешности этих существ, то это были низкие, бледные создания, чьи руки и ноги одинаково пригодны для хождения по суще. У них была светлая и бледная кожа, вытянутые головы, похожие на мордочки амфибий, тёмные глаза. Позади спускалось по три коротких хвоста, каковые на самом деле являлись атавизмом щупалец. Они служили частью системы выделения и терморегуляции. Рты у них были внешне не заметны, они раскрывались только во время приёма пищи, будучи в остальное время скрыты в складках кожицы. Глаза имели несколько век, при этом прозрачная плёнка обычно скрывала поверхность глазного яблока всё время. Глаз чёрные, по два, но смотреть они могли в разные направления. При желании тагоряни могли менять бинокулярное зрение на монокулярное — и наоборот. Их руки заканчивались семью манипуляторами — похожими на наши пальцы, но на самом деле это были преобразованные щупальца, они не включали в себя костей, только хрящи самого разного строения. На ногах наблюдалось нечто похожее. Тагоряне носили одежду из тёмных тканей, часто обвязывались ими, у них было куда больше застёжек. К слову, у них считалось нормальным ходить по улицам без одежды, это даже считалось престижным, так как так ты показывал, что у тебя нет вредных мутаций. Королева Единой Тагоры, как одна из самых древних особей, огрубела кожей и выросла до очень крупных размеров. С ней встретились Ноно и Ларк. — Очень жаль, что многие из вас погибли, — сказала Ноно. — Да, это плохо, так так жизни представителей нашего вида мы ценим больше прочего, — отвечала Королева, они все разговаривали с помощью сокращений клапана, потому не открывали рта во время этого процесс. Открывать рот без поводу у них считалось неприличным. — К счастью, там было много детей, потому это не так страшно. — Простите, я не ослышалась? Вы сказали, там было много детей? — Нет, вы правильно меня поняли, — уточнила Королева. — Мне известно о том, что эволюционная психология человеческого вида (которая заложена в вас, как в андроида), основана на стайном выращивании потомства — наша же эволюционная психология такова, что для наших предков дети вообще не являлись разумными существами — потому наши предки могли их даже есть как животных. Потому до сих пор для нас дети не имеют такой ценности, как для вас. Мы считаем, что взрослые имеют куда большую ценность, чем детские и молодые особи. Потому смерть ребёнка менее плоха, чем смерть взрослого. — А, я поняла вас, да… — Просьба не возмущаться: такова наша природа, — пояснила Королева. — Ага, хорошо, я вас поняла, — что Ноно ещё могла сказать? — В любом случае, — Юнг перекрестилась, — упокой, Господи, их души. Через некоторое время Королева переложила общение с инопланетянами на плечи того, кто этим занимался специально. Это был субъект мужского пола по имени Леонид Горбовский — так тут его называли на людской манер. Он был другом Юнг и пригласил гостей в дом последней, специально оборудованный для комфортного проживания людей на поверхности Тагоры. Ноно получила все базовые знания о планете из той информации, которую ей перебросил Рюга. Сейчас об этом стоило рассказать только Ларк. Тагора была третьей планетой своей системы — несколько меньше Земли, она состоит из достаточно рыхлых пород. Сутки — чуть больше 36 земных часов. Продолжительность года — чуть меньше трёх земных лет. Из-за перпендикулярности оси вращения Тагоры к эклиптике времена года как таковые отсутствуют. Атмосфера кислородная, очень похожая на современную земную. Средняя температура на экваторе составляет около 36 градусов Цельсия, на полюсах — 4-5 градусов. На планете два континента: Экваториальный площадью около 36 млн км², и Приполярный — вблизи Южного полюса, площадь — около 20,5 млн. км². Население в несколько миллиардов особей занимает главным образом первый континент, потому на втором возводят различные экспериментальные установки, опасные близ гражданского населения. — Я обладаю IQ в районе 170, что считается на моей планете умственно отсталым уродством, в то время как я из хорошей семьи, — рассказывал о себе Леонид Горбовский. — К счастью, мы нашли способ, как это решить. Мы умеем решать подобные проблемы. Меня включили в комиссии по налаживанию контактов с вами. Наш уровень интеллекта схож, потому нам проще общаться. Они сидели за столом и ими подали еду, которая была пригодна в пищу как для людей, так и для тагорян. Это была какая-то густая и зеленоватая жидкость без особого запаха. — Уж не из зеленокожих ли она делаются? — поинтересовалась Ларк, рассматривая эту субстанцию. — Да, из них. Мы их выращиваем как скот. — Но они же разумны. — По нашим маркам орки не разумны, — спокойно ответил Леонид Горбовский. — Впрочем, мы не видим ничего такого в том, чтобы употреблять в пищу себе подобных. — Но ведь орки, как вы выразились, обладают способностью к речевому общению, разве это не первый признака разумности, согласно постановлению?.. — Ларк точно забыла, как называется один из органов Земной Федерации, но собеседник её понял. — У нас другие стандарты определения разумности, — сказал Горбовский. — Насколько мне известно, земная пчела способна передать с помощью танца координаты цветов, но вы же не считаете пчёл разумными? — А что для вас является ключевым критерием разумности? — поинтересовалась Ноно, пробуя еду из орков. Она оказалась вполне приятной, неожиданно нежной на вкус. — Для нас ключевой критерий разумности — способность просчитать последствия своих действий в интересующем нас ключе. Мы, например, много думаем о последствиях своих действий, люди — тоже, хотя для вас свойственно в том числе пренебрежение к этому; орки о последствиях своих действий думают куда меньше. Они предпочитают решать проблемы по мере их поступления. И обычно полагаются на яркие эмоциональные идеи. Потому что их интеллект носит чисто тактические функции. Нет никакой другой причины, чтобы он у них был. Это искусственная форма жизни, созданная только для войны. Потому по нашим меркам они кто-то вроде интеллектуального мобильного приложения. — Всё ясно, — Ларк ничего не осталось возразить. — То есть эти орки тупые дикари, по вашему? — Нет, они не тупые дикари. «Тупых дикарей» не существует вообще, всякое общество сложно, в том числе общество орков или ваше собственное, — стал объяснять собеседник. — У них очень обширные тактические возможности интеллекта. Например, это позволяет им не скатиться в тупую бойню. Они могут строить города, на первый взгляд, беспорядочные, но только на первый. У них хорошо развита интуиция и хитрость, не говоря уже про креативность, особенно если учесть, что их умы постоянно связаны с коллективным бессознательным своей расы. Они очень интересные социальные существа, они все пневматики или псайкеры. Интересные, но по нашем меркам не до конца разумные. — Я вижу, вы уже ранее встречались с орками, — сказала Ларк. — Да. Под руководством Очень Важных, то есть ВИРМ и Саурона, мы внедрили в их общество андроидов, которые были внешне подобны большим оркам. Они захватили власть среди них с помощью силы, наглости и хитрости — трёх качеств, которые уважают орки. Это не очень гуманно, но, как вы понимаете, с ними иначе нельзя. Конечно мы сохраняем гуманное отношение даже к оркам — например, мы не делаем им больно без необходимости. Наши андроиды стали их Варбоссами. Они должны были подчинить орков в нашу пользу. Но случилось непредвиденное. Орки генерируют коллективные мыслеволны — «Вааргх!», как они это называют. Они обладают способностью воплощать в реальность то, во что они массово верят. Так как простые орки верили, что наши андроиды — действительно Варбоссы, то… андроиды вышли из-под контроля и стали действительно считать себя Варбоссами. Они собрались атаковать Тагору. Мы смогли предпринять только одно — подкинуть им излучатель частиц Хейгса. Он привлекает гаун. Гауны сожрали много орков. Но случилась ещё одна неприятность — некоторые гауны начали осознавать себя как те, кого они сожрали. Эти орки-гауны благодаря своим силам стали новыми Варбоссами… — Которые тоже захотели на вас напасть, — закончила Ноно. — Да. — И вы говорите, вы думаете о последствиях своих действий, — критические заметила Ларк. — Мы рассматривали такой вариант заведомо, но оценили его как не столь вероятный, — пояснил Горбовский. — Оркоиды уже нападали на нас раньше, — пояснила тут Юнг, достаточно охотно употребляя орчий паштет. — Мы сами это организовывали, чтобы тренировать планетарную оборону Тагоры. Нам удавалось уничтожать их без потерь среди тагорян. — Орк, с которым я говорила, упомянул, что делает это ради «Горка и Морка», — напомнила Ноно. — Да. Горк и Морк — близнецы-боги орков, они олицетворяют разные типы войны: Горк — грубый натиск, Морк — коварную хитрость. У них нет священнослужителей, они не возводят грандиозные храмы. Вместо этого зеленокожие чествуют своих богов, устраивая войны против других существ или друг с другом, потому что насилие — сама духовная основа этих умов. Ни одна раса не додумалась возвести насилие в самоцель. Кроме орков. Орк — все, поголовно и чисто, духовные некрофилы по Фрому [10]. Вот почему в светлом, прогрессивном будущем, конечно, всех орков следует истребить как цивилизацию, — пояснил Горбовский. — Какой ужас, — только могла сказать Ноно. — У меня в голове не укладывается, как это целая раса может быть злой? — Они не «злые», они просто любят насилие в силу своей психофизиологии. Потому поедание заживо разумных существ и друг друга — самые жестокие пытки и массовые убийство — для них норма жизни. Страшно представить, чтобы они делали, если бы у них была половая система как у людей и у древних рёвозавров. Ко всему этому добавилось бы сексуальное насилие. — В силе психологии своего вида, тагорянин питал наибольшее отвращение именно к этому. — Я думаю, мы не может называть их «орками», — сказала тут Ноно. — На Земле есть транслюди, которые идентифицируют себя как «орки». Мы не может использовать один и тот же термин… — Предлагаю называть этих орков «нацисты-наркоманы», — сказала Ларк. — Такое словосочетание точно никого не обидит. Нужно будет только сделать его массово употребимым. — Боюсь, слово «нацист» может обидеть приверженцев «национализма» и «социализма», — подумала Юнг. — Не говоря уже о том, что на Земле есть те, кто добился права в меру употреблять наркотики. — В таком случае я не знаю, как их называть, — развела руками Ларк. — Ладно, давай потом подумаем об этом. Юнг, ты тут давно? — поинтересовалась она, желая задать этот вопрос, как только впервые увидела эту девушку. — Около двух земных лет. Мне обещают скорое возвращение на Землю. Я очень хочу вернуться, хотя и по своим друзьям-тагорянам буду скучать, — говорила Юнг. — Я родилась и жила долгое время на лунной базе, потому мне привычнее здешняя гравитация. — Ясно, понятно. А вы можете нам показать… ваше оружие? — попросила Ларк, оборачиваясь к Горбовскому. — Да. Они вскоре отправились в путешествие. Горбовский первым делом показал им «Тор глобальной ретропричинности» — колоссальное сооружение, отчасти похожее на один большой техногенный бублик. — Несколько таких находятся на Приполярном континенте. Пройдёмте, вы лучше увидите его изнутри. Горбовский пригласил Ноно, Ларк и Юнг пройти по очень длинному коридору. Почему-то здесь было жутко. Вокруг, прямо в стены, были вмонтированы некие кубы. Ноно активировала рентгеновское зрение. — У них внутри мозги… Тут везде одни мозги, — повела она взглядом в разные стороны. — Да, здесь около двух миллионов орков и десять тысяч тагорян. Мы взяли мозги псайкров нашего вида, которые не могли контролировать свои силы. Не бойтесь, никто из них не способен страдать. Мы в этом убедились. По сути Тор — это устройство, подобное Бастер-машине, оно позволяет использовать мощную магию даже на большом расстоянии. С его помощью, например, мы использовали заклинание удачи. Так что ваше появление здесь не было случайность. Если использовать Тор на полную мощь, мы не знаем, что будет. Потому мы его не используем. Ещё им показали варп-тарпеды. В первую очередь в момент строительства. Прямо в толщу машины помещали ячейки, каждая из которых состояла из механизма и орка, у которого были отрезаны руки и всё, ниже пояса. Они пребывали в каком-то трансе. — Мы используем коллективный «Вааргх», чтобы найти и поразить цель прямо из другого измерения, — пояснил Горбовский. — Не бойтесь, они тоже не страдают. Мы очень ценим деятельный гуманизм. Ларк вспомнила однородные дроны, которые вели войну с орками на поверхности. Она спросила по их поводу: — Это тоже разновидность Бастер-машин. В них также вмонтированы орки. Так что мы используем орков в войне с орками. — Скажите, а вы бы не хотели войны с рёвозаврами? Горбовский сделал паузу перед тем, как ответить — в свою очередь, Ларк вспомнила, что тагоряне всегда думают перед тем, как ответить на простой вопрос, размышляя, что повлечёт тот или иной ответ. У них считается вежливым давать время подумать. Но Горбовский сейчас не размышлял много над этим: — Мы не желаем этой войны. — Но вы зависимы от «Очень Важных», потому намерены принять участие, — Ларк уже это поняла. — Если придётся. Ноно расстроилась, Ларк уже поняла, что они ничего не смогут сделать. — «Мир взрослых такой сложный, ненавижу его. Здесь ничего нельзя остановить просто словами», — подумала Ларк. Через некоторое время они вернулись обратно, где им предложили отдохнуть. — Кроме меня тут ещё несколько людей, — рассказывала Юнг. — Но у нас нет особой личной симпатии. Она сейчас начала раздеваться. Ларк чрезвычайно ей заинтересовалась. И, преодолевая смущение, решила спросить: — Юнг, а как у тебя с интимом? — О-у, тут мне никто не нравится, так что… у меня нет интима! — она тут посмеялась. — Прости за вопрос, я просто подумала, ты бы хотела интима, — Ларк, ясное дело, к чему клонила. — О, ну конечно же хотела! Ларк сказала: — В таком случае, ты, я, моя жена, — она взглянула на Ноно, — мы могли бы вместе. По крайней мере, пойдя на этот эксперимент, ты бы ничего не потеряла. Юнг задумалась, потом улыбнулась: — Вы правы, я ничего не потеряю, если пойду на эксперимент с вами! Раз уж вы предложили… Ларк и Ноно обменялись улыбками: — Умеешь ты кадрить тёлок, Ларк! — отметила Ноно. — Я просто предложила то, что пришло мне в голову, Ноно, — Ларк откровенно взглянула на Юнг. — Не буду скрывать, ты меня очень заинтересовала. Что я могу поделать, если это так? Ангел-Принц сделал моё сердце чувствительным. Ларк оказалась охвачена очень приятным предвкушением, когда Юнг оголялась, выставляя красоты царства Эроса. — Ну покажите мне, на что вы способны, — Юнг сняла с себя последнюю тряпку и глазам Ларк и Ноно предстало очень славное женское тело, в меру мускулистое, рослое, с хорошим бёдрами и славной грудью. Золотой крестик спускался на цепочке к этим прелестям, играя на свету у двух мячиков, увенчанных титьками — творения Бога или Природы, они распаляли страсть и пробуждали желания. Охваченная похотью по отношению к этой женщине, маленькая и смуглая пацанка Ларк поспешила раздеться сама; покончив с одеждой, чувствительная девушка устремилась целоваться в губы с Юнг — ибо более всего жаждала почувствовать тепло её тела, прикоснуться к грудям, потрогать их ладонями, слиться с этими умеренными мускулами своим достаточно субтильным сложением. Что же касается Ноно, то, полностью голая, смазливая девочка-робот поспешила следом за своей супругой — обладательница розовой шевелюры при первой возможности проворно запустила пальцы в вагины Ларк и Юнг, ублажая обеих женщин. Немного испытав наслаждение, прижимаясь к Юнг, лаская ей грудь, Ларк пожелала заняться влагалищем этой православной коммунистки. Она впилась в её детородное лоно жаркими губами — как раз в то самое время, как Ноно сунула ей самой гибкие пальцы в вагину. Через некоторое время жена ввела язык в попку Ларк. Это побудило саму пацанку сосать вагину Юнг куда сильнее. Вот так девочки поначалу развлекались — пока Ларк не пожелала изменить позу: она снова вернулась к лицу Юнг, брала груди этой православной коммунистки, во всю, как могла, наслаждалась ими, особенно с упоением сосала титьки, так её возбудившие. Потом Ноно сказала жене и любовнице, что будет их удовлетворять как мужчина женщин, как только прелестницы устанут кувыркаться подобным образом. Юнг очень живо отозвалась на поцелуи и ласки Ларк — горячая девица сама руками разминала небольшие груди нашей смуглой пацанке, целовала ей животик — а потом Юнг спустилась к вагине. Пока сластолюбица энергично сосала женское влагалище, Ноно рукой делала приятно её самому нежному месту. Наконец, когда обе девушки немного встали, они легли на животе перед Ноно. Последняя материализовала себе мужской половой член. — Ого, твоя Ноно и так может?! — Юнг взглянула на это чудо, торчащее мощной эрекцией. — Ноно может с помощью своей техномагии сделать мне или тебе такой же! — Ларк обнажила пошлую улыбку. — О-о, как интересно… О-ах! В этот момент в вагину Юнг, полную женского сока, проник член Ноно — и она заимела свою новую знакомую так, что та не сдержала более стонов. Пальцы Ноно удовлетворяли Ларк, последняя смотрела в бок, глазами пожирала то, как Юнг стонет под натиском фаллоса. Так Богиня Солнечной системы дарила удовольствие своей новой подруге, вслед чему вернулась к любимой супруге — фаллос Ноно ворвался в лоно Ларк, отчего красный румянец проявился среди её смуглого лица. Теперь только пальцы Ноно дарили удовольствие Юнг. Так Ноно, полная счастья, приносила радость двум своим женщинам, по очереди вводя член то одной, то второй, используя его и пальцы. Ноно имела Юнг достаточно сильно, исходя из пропорций — Юнг по росту превосходила Ларк. — Ах! А-ах! — наконец Юнг кончила первой, почувствовав как вагина начала словно сорвавшись с цепи сокращаться. — О, как хорошо! Как хорошо! Спасибо, Ноно! Спасибо! Вот так православная коммуниста изошлась экстазом, который ей подарили две женщины, точнее женщина и робот, не ограниченный признаками одного пола. — Спасибо, за эти чудо-ощущения, — Юнг поспешила засосаться рот в рот с Ноно. — Я сейчас тоже кончу, твоё удовольствие меня возбуждает, а-ах! — Ноно посадила себе на член Юнг, та поднималась и опускалась, даря удовольствие своей любовнице. Ларк села вагиной на лицо Ноно, припала к Юнг — сосала и ласкала свою новую подругу. Ноно языком дарила наслаждения Ларк. Наконец это привело к тому, что сама Ноно, от мысли, что она доставляет удовольствие сразу двум девушкам, взяла и решительно кончила — сперма изверглась в вагину Юнг. Ноно выпустила стон в вагину Ларк. — Ох, в меня кончили! Ноно, Ларк, я не понесу от этого ребёнка? — решила уточнить наша православная коммунистка. — Нет, — ответила ей Ларк, целуя ей губы и лаская груди, — там нет спермы, но если хочешь, Ноно могла бы создать любую генетическую информацию, чтобы у тебя был ребёнок. А ещё Ноно может взять твою яйцеклетку в свой биопакет, чтобы вырастить нам ребёнка! — Нет, я пока не хочу детей, но заведу их обязательно! Господь сказал: плодись и размножайся! — Юнг с восторгом погрузилась в то, чтобы ласкать и дарить удовольствие Ларк, этой милой девочке с пацанскими чертами. Вскоре они поменялись местами — Ноно без устали сосала вагину Юнг, когда она села ей на лицо, а Ларк скакала на члене жены, созерцая перед собой пышную грудь Юнг, её золотой крестик и интересное лицо. Ларк изведала трение от члена, но руками, губами и глазами постигала именно нагой вид Юнг. То есть Ларк чувствовала, что главный источник возбуждения и вожделения — чужая женщина, в то время как жена, с которой она скреплена браком перед Богом, выступает как чисто механический провокатор. Но насколько похоть Ларк овладела ею! Она страстно впивалась ртом в рот Юнг, сосала её язык и давала сосать свой. И Ларк часто и быстро скакала. Наконец её нутро отреагировало. — Кончаю, кончаю! — Ларк схватилась за руку с любовницей, вагина пошла мощными сокращениями, как следует хватая стенками нутра ствол фаллоса Ноно. Андроиды были запрограммированы возбуждаться от удовольствия партнёра, и кончали обычно тогда, когда экстаз его достигал пика. Ноно смогла хорошенько прочувствовать удовольствие Ларк, это чрезвычайно возбудило рободевочку, и потому следом же за этим сперма законной жены брызнула в недра наездницы, только что пережившей оргазм. Стон Ноно опять оказался проглочен влагалищем той, кто сидит у неё на лице — в этот раз там находилась Юнг. — «Вот с такой православной коммунисткой я бы строила теократический социализм!» — подумала Ларк, целуя в губы Юнг. Девушки протянулись на кровати, три голые подружки продолжили дальше ласкать друг друга, но уже не столь яро. Ноно не могла устать, потому энергии у неё хватало достаточно. Член её всё ещё торчал. Она совала руки себе в вагину, откуда доставала их крайне смазанными, после чего легко проникала ими в вагины своих подруг. От сока Ноно у них там приятно грело. Пальчики Ноно изведали также анус Юнг. Что же касается Ларк, то она припала своей вагиной к устам православной коммунистки, вынуждая ту орудовать там у себя внутри языком. Так подружки ещё без устали продолжали подобные лесбийские игры — до тех пор, покуда Ноно, Юнг и Ларк ещё раз не кончили: Юнг кончила в ответ на работу ручками Ноно; Ларк облилась экстазом в ответ на ласки свой вагины со стороны Юнг; Ноно к тому моменту убрала член и кончила одной только вагиной, когда Ларк сосала ей клитор, а Юнг — пробралась парой пальцев в анус. В целом, даже покрытые жарким потом, супруги и их новая подруга почувствовали себя готовыми кончить ещё раз, но захотели сперва отдохнуть. Ларк и Юнг, довольные этим, сразу провалились в сон без задних ног. Ноно подле них закрыла глаза, уйдя в некое подобие дрёмы. *** Дзоромэ играл в мяч. Фэанор какое-то время наблюдал за этим, попутно вертя в руках колокольчик, чей звон превращал предметы в источники разрушительного звука. Данные Клефа сообщали, что данный артефакт изготовили как оружие против «Звукового ангела» — некого загадочного существа, состоящего из одних ангельских крыльев, оно растёт от всякого сильного звучания — и было потому принято решение прикончить существо его же собственной стихией. Для создания необходимого оружия пригласили волшебника из мира живых звуков, известного как С’глуо. Представители этого вида поклоняются Ангелу Музыки по имени Тру’нембра, от резонанса с ним они могут создавать подобные вещи. Сам «Звуковой ангел», возможно, был одним из детей или даже воплощений Тру’нембры. Фэанору сразу приглянулся этот артефакт. — Есть идея… Фэанор поймал мяч, который ему бросил Дзоромэ. Через некоторое время Франкс и Чёрный Принц разошлись в сторону от стула и позволили Дзоромэ встать — они вмонтировали ему специальный волос спереди. Фэанор закончил монтировать колокольчик в мяч. — Давай. — Ага! — Дзоромэ как следует ударил по мечу, его волос направился в сторону валуна. Мяч отлетел от него, Дзоромэ мотнул головой — и мяч, словно бы его ещё раз пнули, переместился к следующему камню. Отскочил от него в третий. После этого звон послышался от каждого из трёх камней. И они разорвались изнутри, вдобавок разрушились более мелкие камни, помещённые рядом. — Тебе нравится? — поинтересовался Фэанор. — Интересно… Но я бы хотел опробовать это на настоящих противниках, — пожелал Дзоромэ. — Это можно… Планета, колонизируемая орками — какое-то убогого вида место, застроенное уродливыми конструкциями, где бродят зеленокожие и их скот, вокруг растёт грибная экосистема их вида. — Лови! — вдруг Дзоромэ в скафандре бросил мяч в орка. — Ы-ых! — он отбил его. Дозоромэ так махнул головой, что мяч улетел в сторону крупной скотины. Она от этого сорвалась с места, пробежала через ближайших крупных орков и их мелких сородичей, зелёных и больше похожих на гоблинов. Все они, очень недовольные, начали окружать Дзоромэ. — Что это за вредное существо? — У меня звенит… — Это в ушах… — Нет, реально зве… — Как классно! — Дзоромэ аж подпрыгнул от радости, когда вокруг все зеленокожие полопались, все — кто слышал сам звук, источником которого стали те, кого хоть немного коснулся заражённый — особенно многие ими стали, когда наткнулись на ту большую скотину. Дзоромэ рукой притянул мяч обратно, несколько раз бросил его в землю, поймал, потом с ним весело побежал искать ещё зеленокожих. — Интересно, что скажет об этом Комитет по этике? — поинтересовался Франкс. — Не хочу знать. Важно, что если вы встретите орка, то единственное, почему он откажется искупаться в крови — вас оказалось больше, — ответил Фэанор. — Пособники Врага — Махар и Меассе — создали «шумную орду» в насмешку над нашей расой: если нас Творец создал как созидателей и со-творцов, то орки были созданы как разрушители — если орки что-то создают, то это исключительно призвано делу разрушения. Ярости и свирепости им не занимать, но они ничтожества, готовые брать лишь числом, убийство вожака ввергает их в смятение и тогда они снова начинают резать друг друга. Должен заметить, что Арде противно само их существо, потому в Арде они редко вырастают столь крупными, какими они становятся вне пределов нашего мира. Планета, которую они выбрали для охоты, называлась Гиргея. Это было очень холодное и неприятное место, где орки добывали руду для своих армий. Ядовитые для любой земной жизни океаны, на глубине таили в себе странную жизнь. Когда-то это место стало обителью для древней цивилизации из иного измерения, эти существа приняли облик отвратительных рыб, они не вмешивались ни во что. Мыслеволны этих существ напитали руду, потому она хорошо подходила для изготовления техники орков — психополе «Вааргх!» очень цепко пронизывало такое вещество. Горк и Морк через шаманов поведали об этом своим подопечным, потому орки часто прилетали сюда. От указанных древних созданий произошла раса оборотней — гиргеанцы жили на большой глубине. Они, как ясно из их названия, могли свободно менять форму — портретного сходства добиться они были не способны, но в целом у них достаточно точно получалось скопировать внешний вид цели. Они являлись долгожителями — по их словам за миллиард лет у них сменилось всего 263 поколения. Они обладали высокой способностью к адаптации, обычно живя на глубине в сотни километров в океане столь радиоактивном, что человек умер бы почти сразу, получи он такую дозу. Но при этом они могли без проблем перебраться и на небольшую глубину, и ходить по суше. Гиргеанцы ненавидели орков и вели с ними жестокую партизанскую войну. Один гиргеанец мог внезапной атакой вырезать десятки самых крупных орков, после чего замаскироваться и выжидать следующего шанса для успешного нападения. Но самое главное — оборотни могли откладывать личинки в тела своих врагов. Личинки вырастали в особей, которые обладали характеристиками жертвы. Гиргеанцы-полуорки могли использовать способности «Вааргх!» и размножаться спорами, формируя свой аналог «грибной биосферы». Война тут шла очень долгая — это была не первая волна вторжения орков. Аборигены перебили десятки Варбоссов, они охотились на них, когда поняли, что орки могут легко впасть в междоусобицу после потери вожака. Их любимый способ убить самого главного орка — превратиться в прислугу и подложить в еду личинок, чтобы потом к своему удовольствию наблюдать из толпы за тем, как главарь умирает в агонии, когда его пожирают изнутри заживо маленькие, но очень прожорливые личинки. Когда Фэанор узнал об этой планете, то лично помог гиргеанцам вырезать всех орков. С того момента, зеленокожие вновь привели большие силы. Хиро поговорил с древними существами и их потомками. Отвратительные рыбины телепатией заявили, что у них нейтралитет, потому ни во что они вмешиваться не хотят и не будут. Они слишком сильны и незаметны, чтобы орки могли с ними что-то сделать. Франкс и Карина тут вспомнили, что видели раньше таких рыб в аквариумах у важных шишек на Земле, их обоих ещё поразило, откуда мода на содержание таких уродов. — Некоторые из нас наёмниками работают на разные силы, обычно, чтобы подчинять своей воли низших существ. Но в целом у нас нейтралитет, — заявила глубоководная рыбина. Что касается оборотней, то они с удовольствием приняли помощь от Хиро и пообещали помочь, чем только смогут. Он попросил взять с собой несколько добровольцев из числа оборотней, полагая, что их способности могут пригодиться. Хиро решил в первую очередь помочь аборигенам захватить технику и инфраструктуру орков — те оборотни, которые выросли из тел захватчиков, знали, как ею управлять. Благодаря этому сами жители Гиргеи могли себя защитить от вторжения. Хиро и его генералы малым числом и при поддержке армии оборотней, осуществили несколько захватов. Во время них Хиро шёл первым — он разил математической иглой, чтобы не повредить оборудование — всё, что он делал, это оставлял отверстия в головах орков, насквозь прожигая им мозги. Один орк-колдун попытался телепортировать прямо в мозги Хиро какую-то мелкую зверушку — Хиро, разумеется, перехватил заклинание и украл его. Это был ещё один его навык. Пока что Хиро мог воровать заклинания слабых магов. Он пояснял это так: — С точки зрения Йог-Сотота, с которым я вхожу в резонанс, нет разницы между разными наблюдателями Вселенной, так как мы — один Атман, который носит разные одежды, как сказали бы индуисты. Потому я могу перехватить своим умом порождения чужого ума, если в формуле заклинания укажу тождество своего ума и ума вражеского мага. Это позволит мне использовать, в некотором смысле, «изначально собственное» заклинание так, как я хочу. Потому что я — это он. Хиро телепортировал тут несчастную зверушку в голову Варбосса орков, когда этот пятиметровый верзила появился перед ним во всём своём облачении, утыканном оружием, и начал что-то гневно выкрикивать про Горка и Морка… Это вышло очень забавно — голова орка взорвалась и на её месте в миг обозначился тот мелкий сквиг. Хиро подумалось, что он успешно совершил пересадку головы. Рёвозавры, используя свои технологии и крайне развитые псионические способности, без проблем вырезали рядовых орков всех сортов, которые не ожидали столь внезапного нападения. Те части вражеских войск зеленокожих, которые поспешили на помощь, попали в засаду орды неразумных рёвозавров и погибли под натиском множества малоразумных, но очень прочных тварей, способных регенерировать любые повреждения, кроме уничтожения ядра. Флот рёвозавров покрыл крупные силы зеленокожих орбитальной бомбардировкой, выжигая их магмабомбами и зарядами антиматерии. В качестве флагмана там парило не Чадо, а Дрон Юпитера — ему дали имея «Оярса Глундандры» — в честь планетарного архангела из мифологии рёвозавров. Этот монстр мог легко рвать силы орков, он мог бы в одиночку произвести зачистку, но пока никто ещё не мог быть уверен в его полной подконтрольности, потому его боевые функции больше ограничили прикрытием. Хотя, конечно, Фэанор на своём Аеоне убил много больше орков — он взял на себя их орбитальные войска и почти без проблем уничтожил одного Варбосса-гауну — с помощью своего Духовного пламени он одним ударом прикончил истинное тело врага. Подводные и подземные базы врага атаковали Большие Леманны — самые крупные рёвозавры, длинной в десятки километров, они смогли свободно опуститься на глубину в сотни километров и пробиться сквозь толщи породы, чтобы уничтожить зеленокожих, забравшихся столь глубоко в самые недра планеты. Пожалуй, осталось зачистить лишь многочисленные шахты и рудники, которыми орки испещрили Гиргею, но эту задачу сами аборигены взяли на себя. Так как охота в таких местах больше всего им нравилась. Дзоромэ бегал среди уродливых построек, бросая свой мяч в крупных животных, которые назывались сквигами — и их насчитывалось много разновидностей — большие скоты пускались носиться, спасаясь от звона в ушах, сбивая с ног мелких зеленокожих и врезаясь в крупных и в себе подобных, тем самым сея чуму взрывного звука. Мику и Икуно присматривали за Дзоромэ, добивая всякую сволочь. Они, к слову, покрасили скафандры в фиолетовый, чтобы оркам их было хуже увидеть. Икуно училась налагать смертельное проклятие, так как чем чаще оно используется, тем проще его применять в дальнейшем. Кроме того, она практиковалась с помощью трансфигурации химических реакций вызывать мощные взрывы при малом вложении магии в такое действие — это позволяло одним простым взмахом палочки обратить целое поле боя во взлетающий пороховой склад, способный уничтожить разом сотни зеленокожих. Ещё Икуно училась налагать антимагию, благодаря которой техника орков просто разваливалась. Йошио тренировался поменять различные заклинания, в том числе Адский огонь. После истребления некоторого количества разрозненных оркоидов и гоблиноидов, юноше пришла идея искупаться в местных термальных источниках. — О-ух, это концентрация кислоты так приятно щекочет кожу? — чуть ли не блаженно протянул ноги альбинос. В этот момент сюда свалился мелкий сквиг, его визг быстро заглох. — Хорошо, что тут никогда не парились орки — ненавижу места, где они живут, потому что сам их дух оскверняет любые земли, — с такими словами Фэанор снял одежду и опустил ноги в этот источник. Он периодически выбрасывал гейзеры. — Думаю, теперь, когда дело сделано, можно и отдохнуть… Когда Йошио и Фэанор одевались и уходили — от той зверушки остались лишь мелкие кости, остальное начисто здесь растворилось. Альфа, Бета и Гамма отрабатывали приёмы Опалённых, в частности те, которые позволяли им пропитать промаром некий материальный объект, чтобы подчинить его себе — потому трое нападали на технику орков, на боевые машины, представляющие собой идолы Горка и Морка. Они преобразовывали само вещество их в некое подобие чёрного и фиолетового расплавленного металла, после чего этими же машинами, отнятыми у врага, крушили его полчища, заполнявшие неприветливые равнины. То, что на них напали живые идолы богов, раскалившиеся при этом, особенно повергало орков в ужас и смятение. Они подумали, что это Горк и Морк за что-то на них разозлились. Вероятно, за их слабость. Принцесса, Тройняшки и сыновья Шута вместе взяли целую базу орков — они с помощью псионики внушили врагам, что вокруг одни оборотни. Охваченные паранойей, зеленокожие перерезали друг друга, а те, кто остались одиноки в пределах прямой видимости, совершили харакири, повинуясь той мысли, что оборотни отложили в них личинки. Лишь бы уничтожить проклятых оборотней, лишь бы их достать! Зон в одиночестве взял целую базу — под сферой невидимости, пробрался в самый центр и осуществил сложный ритуал: развернул нечто вроде поля, вывернувшего потрохами наружу только орков, и вся база в целости и сохранности перешла под контроль нападавших. Русалка тоже напросилась к ним — ведьма по большей части пожирала толпы зеленокожих своей тенью, иногда наслаждаясь пытками этих скотов. Нерона просто их сносила в мясо сплошными очередями заклинаний. Джулиан, к слову, за всем этим делом наблюдал, но ни разу не вмешался. Похоже, он больше любил смотреть. После такого дела, больше похожего на удачную охоту, Королевская рать вернулась на Марс и позволила себе хорошо отдохнуть. Марс. Новый знакомый Хиро задирал ноги его жене, держал её за ступни и посылал толчки в вагину, полную жидкости, в которой хлюпает семя. — Ах! Ох! — краска разливалась по лицу обладательницы розовых волос. Фэанор сверху-вниз созерцал её груди с титьками, стараясь мысленно войти в духовную связь с ней. По крайней мере он прочувстовал, что эта женщина обожает большой фаллос, когда им совершают быстрые движения внутри вагины, идущей влагом и жаром. Зеро Ту то плотно обхватывала стенками, то ещё что-то такое делала. Её очень забавляли такие штуки. Фэанор сосредоточился на том, чтобы доставлять ей удовольствие. Его движения шли на то, чтобы высекать стоны изо рта этой женщины. Ему нравилось, когда она сокращается нутром — как в моральном, так и в сексуальном смыслах — стон вырывается изо рта, из самых недр глотки, глаза закрываются, щёки очень красные. Иногда любовники разбавляли это дело тем, что сливались рот в рот — Фэанор давал ей целовать свои губы. Зеро Ту любила очень глубоко затягиваться. Нутро самого Фэанора, в те моменты, когда он особенно погружался в чувство её наслаждения, само порождало очень мощное удовольствие — оно крайне приятно подходило к этому, и потом выбрасывало чистое наслаждение — жар его семени вырывался серией сокращений. Фэанор их контролировал, растягивая секунды на две-три, покуда капли выходили — обливали и заполняли нутро Зеро Ту. Они заканчивались, оставляя приятное и тёплое ощущение. Фэанор мог сразу после этого продолжать движения, слушать, как его сперма хлюпает внутри. Если так делать очень долго, нутро Зеро Ту сокращается, обливая фаллос жидкостью, она стонет очень громко и пошло. Как показалось Фэанору, он имел какую-то машину, предназначенную для получения удовольствия. Но, как бы там не было, ему нравилось, что она его получает благодаря нему. Пока жена была отдана новому знакомому, Хиро развлекался с друзьями. Настало прекрасное время удовлетворить Итиго. Хиро взял с собой в постель Горо и Мицуру, а Дзоромэ и Мику прибежали сами. Хиро руководил мероприятием. Итиго и Мику сперва сосали члены у Горо и Дзоромэ соответственно, во время чего Хиро и Мицуру им мастурбировали влагалища. Когда члены у Дзоромэ и Горо как следует восстали, сосать их соответственно взялись Мицуру и Хиро. Девушки в это время выдавили смазку на пальцы и стали мастурбировать анусы тем, кто сосал. После этого Хиро и Мицуру быстро припали устами к вагинам — пока эти двое парней сосали у девушек, Дзоромэ и Горо взялись за их задницы. Сперва Горо познавал Хиро, наблюдая за тем, как их Король делает куни Итиго — Дзоромэ брал Мицуру. Извращенец получил заметное удовольствие от наблюдения за полностью голой Мику, чью вагину облизывает такой изящный Мицуру, в чьей попке толчки отрабатывал его член. Дзоромэ просил, чтобы Мицуру почаще ритмично сжимал ему орган своей кишкой прямо во время всей поступательной активности. Хиро через некоторое время оторвался от вагины лишь требуя, чтобы парни поменялись. Теперь фаллос Дзоромэ проник в потроха самого Хиро, а Горо насадил на свой мужской уд красивого Мицуру, благодаря чему тот просто забалдел от чисто анального кайфа. Вслед за тем Мику и Итиго так поставили раком, чтобы девушки целовались для разжигания похоти мужчин. Хиро потребовал перемену места от Горо и Дзоромэ. Последние подчинились, пусть даже с неудобстом приняв в свои потроха по члену: Хиро в это раз сразу насадил Дзоромэ, найдя очень интересным поиметь тощего мальчика, а Мицуру — вставил в Горо. — Ты как, Дзоромэ? Твой задний ход не так привык к этому, верно? — спросил Хиро, давая не самому опытному парню к этому привыкнуть. — Ну… мне больновато. Как будто срать хочется, — прокомментировал Дзоромэ, двигаясь внутри вагины Итиго. — Мне тоже поначалу так казалось, Дзоромэ, но тебе обязательно надо привыкнуть — это лучшее удовольствие, которое только может испытать мужчина. — Не знаю, Хиро… мне скорее… не очень приятно, — морща лицо, улыбался Горо, пусть и с некоторой неохотой, но он принял пенис Мицуру меж своих ягодиц. Акт продолжился, во время чего Мицуру и Хиро очень активно брали задние отверстия своих друзей, попутно смотря на то, как Мику и Итиго сосут друг у друга языки. Горо и Дзоромэ, естественно, не забывали тоже работать бëдрами, чтобы дарить радость девушкам и самим получить удовольствие и впереди, и с тылу, тем паче спереди им было точно всë же привычнее и приятнее, нежели от мужских членов, пронзавшим им потроха. — Ы-ых! — Хиро кончил первым, сбросив в прямую кишку Дзоромэ свою сперму. Его худое сложение смогло разжечь в глазах Хиро достаточно похоти для чувственного оргазма. Но семя вышебло всë же именно то, что Дзоромэ, как мог, хотел доставить Хиро удовольствие, и потому активно сжимал и разжимал инструмент друга своей жопой. Потому Хиро развернул Дзоромэ к себе лицом и жадно поцеловал его в рот. — А-ах! — Мицуру сделал это вторым, очень возбудившись в заднице Горо — и с удовольствием выбрызнув в статного блондина свою кончу. — Горо такой красивый — я рад в него сбросить! — Мицуру тоже поспешил завершить это дело поцелуем в уста блондина. — Не расслабляться, мы ещё не закончили! — Хиро после оргазма выбрал такую позицию: он лёг под Мику, чтобы языком водить ей по клитору в тот момент, когда вагину ей прочищает Горо. Мицуру совершал это же по отношению к Итиго, чью влажную пещерку отрабатывал Дзоромэ. Последний кончил первым, со стоном затопив нутро командирше. Следом Хиро принял в рот эту сперму, он попросил Итиго сесть ему на лицо и тереться от его нос и губы клитором. Работая пальцами в вагине и заднем проходе, пока Мицуру поглаживаниями ласкал Итиго груди, девушки сладко кончила, отстрелявшись волнами удовольствия. — Эх-э-эх! — Горо, жмуря глаза, с красным лицом выпустил боезапас в вагину Мику. Потом он языком довёл подругу до оргазма. Они передохнули. Фэанор, Франкс и некоторые разумные рёвозавры, включая Чëрного Принца, трудились над хирургическим столом. — Вот, — первым вышел Франкс, когда вывели к остальным своё новое творение, точнее — новое старое. Это был андроид более двух метров ростом, похожий на могучего викинга с футуристических латах. Сами они по цвету насыщенно синими с лёгким оттенком фиолетового, украшенные магическими рубинами и отдельными золотыми элементами, особенно на плечах и поясе и высоком, остроконечном шлеме с эмблемой восьмилучевой звезды. Лицо брутального мужчины образовывала искусственная кожа, ржаная, светлая борода украшала его. — Мы перенесли мозг Гагарина в новое тело. Я назвал его «Перун», —представил Франкс. — Он ещё поможет нам. Они вышли к месту, где был оборудован небольшой колизей. Из поднявшихся стен выпустили пленных орков. — Презренные твари! — телепатически обратился к ним Фэанор, — сочтите за милость, что мы дадим вам умереть, как подобает воинам! Перун спрыгнул. Орки эти были чудилами, то есть владели магией на осознанном уровне, потому сразу же изверги из своих лбов плети изумрудных разрядов. С агрессивным выражением, Перун сотворил пред собой рубиновый щит, об который разбились их атаки. Сам он следом трансформировал субстанцию щита и подхваченные вихри вражеских атак в массивные топоры, выглядящие так, словно они состоят из тонкого рубина. Перун в пару движения прорвался через ватагу орков и оставил растекаться кровью их порубленные останки. — Потом у нас ещё будет возможность испытать его на полную мощь, — сказал Чёрный Принц. Каким удовольствиям ещё предавались наши герои между такими делами? Зеро Ту после нескольких раз с Фэанором, совершённых в вагинальной форме, возжелала извращений или того, что по меркам расы этого эльфа, ими являлось. Зеро Ту пожелала вылизывать языком анус любовника. — Не понимаю, как это может быть приятно? Фэанор не стал жадничать, потому предоставил седалище Зеро Ту. Он не чувствовал, как приятное то, что она делает. Но как только Фэанор понял, что Зеро Ту это возбуждает, он сразу почувствовал прекрасные ощущения от вождения языком в том месте! Тела его расы куда охотнее откликались на власть сознания. Фэанор теперь этим сам наслаждался, когда понял, что его любовница этого хочет. — Займись теперь моей попкой так, — попросила она. Фэанор понял, что это будет для неё очень приятно, потому он стал своим языком не просто без отвращения, но с удовольствием делать это. Просто потому, что он понимал, ей это приятно. — Теперь возьми меня в попку, — попросила Зеро Ту, — я этого хочу. Фэанор без промедления прорвался ей в задний проход. Он совершал толчки, позволяя Зеро Ту как следует обхватывать стенками ануса его член и одновременно рукой ласкать себе вагину, откуда постоянно выступала жидкость. — О, как мне приятно! — с полустоном озвучила она. — Как ты меня пронзаешь! Как жёстко ты таранешь меня в кишки! Фэанор тем временем подумал, до чего ещё может дойти эта извращенка. И ему это будет нравится, если ей нравится. Хиро и Горо положили перед собой Итиго и Мицуру. Брюнет и блондин овладевали по очереди то одним, то другим половым партнёром. Горо нравилось брать в вагину Итиго, но попка Мицуру тоже оказалась не так уж плоха для члена гетеросексуала. Активы меняли отверстия — стройную задницу в паре с членом и яйцами на аккуратную и в меру пухлую девичью пещерку — и наоборот, пока Хиро не пожелал поменяться местами с Мицуру. И вот теперь по очереди Мицуру и Горо обхаживали Итиго и Хиро. Горо по-прежнему более нравилась куночка Итиго, Мицуру же — задница Хиро, но они также меняли одно отверстие на другое. Хиро так немного насладился, романтически держа за руку Итиго, после чего попросил Горо занять своё место. Отличный зад Горо смог вскоре выбить из Хиро сперму, которую он тут сбросил с особенно ярким стоном. — Хиро, почему ты кончил в Горо, а не в меня? — поинтересовалась Итиго, пребывая на конце фаллоса Мицуру. — Прости, Итиго, но мне больно вспоминать то, что было тогда, потому я предпочитаю кончать в того, с кем мне психологически комфортно, — Хиро не стал скрывать и высказал напрямую. Итиго ничего по этому поводу говорить не стала. Горо сам сейчас захотел поцеловаться с Хиро и тот ему ответил — вот так Итиго видела, что даже парень, который влюблён в неё, получает больше любовной ласки от того, в кого влюблена она! Мицуру у неё в пещерка напрягался, но несмотря на это и продолжительные усилия, не смог сбросить туда боезаряд. Когда он пожаловался, то Футоши — пухляк стоял и наблюдал — вызвался отстреляться за Мицуру. И после нескольких минут активной работы в вагине Итиго, Футоши покрылся краской и со стоном изверг сперму внутрь девушки. Хиро же взялся сосать у Мицуру и только после долгого, но терпеливого минета, смог проглотить сперму любовника, которую тот смог извергнуть лишь после глухого звука. Горо сменил Футоши и фаллосом довёл Итиго до оргазма — и только вслед тому сам со стоном выбросил сперму туда, куда больше всего любил. Зеро Ту громко стонала, пока Фэанор прочищал с колен ей задницу. Эта рогатая женщина начала издавать громкие звуки, которые свидетельствовали о сокращении влагалища. Фэанор почувствовал, что его член так схвачен кишкой, что она могла бы раздавить его, если бы это было возможно. Сам он продолжал, как мог, двигаться, ибо ощущал, что Зеро Ту хочет жёстко. Она и получила жёстко — когда он убедился, что она кончила, то смог уже с удовольствием бросить сперму. Это вышло очень приятно с точки зрения чистой физиологии, особенно если учесть, что Фэанор мог прекрасно управлять оргазмом. — Ещё! Фэанор следом лёг, а Зеро Ту села ему на член вагиной — спиной к лицу — и так долго прыгала, пока не он почувствовал её сокращения, вслед чему снова извергся сам, получив порцию удовольствия не меньше, чем раньше. — Ещё! Фэанор брал её, положив перед собой и постоянно ласкал руками груди. Его кисти не отпускали этих двух больших мячиков, чьи титьки никогда не сникали во время акта. Он вновь почувствовал, как эта суккуба кончает, и следом же сбросил семя в неë сам. — У-у-ф… Курво, ты прекрасен! Зеро Ту вся очень радостно его обнимала, лёжа на нём, когда он протянулся на постели. — Твоей жене должно быть, было очень хорошо! — Верно сказано… — Фэанор сейчас меланхолично взирал в потолок, осмысляя свои ощущения. — Зеро Ту, Курво! — заглянул к ним Хиро, также полностью нагой, конечно же; он счастливо улыбнулся, искренне разделяя радость своей жены. — Хиро! — Зеро Ту оторвалась от любовника и бросилась в объятия мужа. — Хиро, я так хорошо привела время с Курво, а как ты?! Как ты его провёл?! — Думаю, ни чуть не хуже, чем ты Зеро Ту… — обнимал её Хиро. — Зеро Ту, а ну-ка покажи мне, сколько раз Курво в тебя кончил… Хиро пал на колени, после чего Зеро Ту из вагины и ануса прямо перед его лицом сбросила порции спермы, которые мужа дико возбудили видом и запахом. Вняв сему, Хиро воспрянул и решительно прижал красавицу-жену к стене и, прямо стоят, отымел в вагину, куда кончил через длительное время — предварительно руками из-за спины лаская ей груди и слушая оргазм, он звучал на устах любимой: — О, я люблю тебя, Хиро! Как я люблю тебя, Хиро! Мой Хиро! — когда нутро Зеро Ту подступило близко к оргазму, она восторженно кричала. — Люблю, люблю тебя! Влагалище пошло ходуном, словно бешеное — Зеро Ту вновь перешла на чисто животные звуки, и Хиро издал не менее звериные слова, когда вслед за тем, брызги семени покинули его собственное нутро и, под сокращения фаллоса, достигли пещерки возлюбленной. Наблюдая за этим с кровати, Фэанор же испытал грусть, понимая, что теперь лишён подобной чисто эмоциональной радости, которая для таких, как он, понятное дело, была куда важнее… — Эллери Ахэ, — позже рассказывал Фэанор, когда он, Франкс и Хиро сидели за столом и обедали, — были одними из наших народов, которые первыми попали под влияние Врага. Враг соблазнил их своим учением… — То есть идеологией надрывно-драматического, тотального уничтожения всего сущего во имя Высшего блага, — уточнил Хиро. — Ну потомушта «жизнь не имеет смысла». — Именно, Эллери Ахэ проповедовали среди всех наших народов, что следует уничтожить мир, что мир — это злой сон, а хорошо — то небытие, которое предшествовало нашему рождению. Так как для нашего вида страх окончательной смерти является величайшим ужасом, все остальные видели Эллери Ахэ как служителей величайшего зла. На что адепты Врага отвечали: «Страх перед окончательным уничтожением — это наваждение Демона Жизни, от которого можно и нужно избавиться перед тем, как встать под знамя Врага всего зла (то есть Врага Мира). Разве знали мы страх и боль перед тем, как выйти из материнского чрева?» — Не может болеть рука, если её нет, — усмехнулся Франкс — Последователи Врага стали поклоняться той черноте за звёздами и Безымянной Тьме вне Эа, которую мы называем «Авакума» — той Пустоте, в которую, как я поклялся, наши души должен изгнать Творец наш, если я не верну Драгоценности. Несмотря на то, что страх небытия — величайший страх для нас, — уточнил Фэанор. — Но это не помешало Врагу найти многих сторонников, обращая целые народы себе во служение. Они называли его Великим Учителем, который открыл им страшную правду мироздания. — Но как ему удалось их завербовать? — удивился Франкс. — Самое близкое, из того, о чём ты говоришь, это буддизм, но никогда среди людей массово не было идеологии, которая проповедовала бы уничтожение мира как высшее благо. — Да, — тоже заметил Хиро, — все эсхатологические религии откровения предполагают обновление мира, даже если практически вся часть населения прежнего мира окажется уничтожена при постройке «прекрасной утопии». — Представители нашего вида хорошо общаются с помощью телепатии, — пояснил Фэанор. — И это не просто телепатия, это — осанвэ — обмен идей напрямую между разумами, противоположность общению словами. Так вот, Враг предлагал заглянуть в его разум и узнать великие тайны о том, что Враг видел вне Эа, в месте, где якобы родился сам Творец наш. Те, кто туда заглядывал, навсегда теряли возможность радоваться. Они теперь начинали видеть окружающий мир такой же мерзостью, достойной истребления, какой её видел сам Враг. И те, кто вняли ему, могли распространять такой взгляд среди других с помощью всё того же осанвэ. Те, чьи сердца не выдерживали, сходили с ума и кончали с собой. Говорят, их души получали такую травму, что не было почти никакого шанса на их возвращение из Чертогов Мандоса, то есть они никогда бы не вернулись к осознанию самих себя как мыслящих созданий, обладающих ощущаемым «я». Те, кто были сильны духом, но целиком отдавались мыслям Врага, становились его верными слугами, очень фанатичными. Потом то, что видели все в душе Врага, позже нарекли Искажением или Порчей. В душе Врага все видели… невыразимую скорбь, боль, пустоту — но это были лишь его эмоции, возникшие, как ответ на нечто, что он увидел или измыслил сам — нечто ужасное, похожее на барабанный вой и какофонию флейт. Нечто ужасное, что как утверждал Враг, разрушает все наши надежды. Нечто, чему нет имени. Точнее есть, Враг говорил, что слово «Азатот» обозначает «это», то, что невозможно выразить никакими словами. Абсолютное отчаяние, абсолютное зло, абсолютная ночь. Это само Искажение. Оно, чем бы оно ни было, бросало вызов надежде в наших сердцах, — слово «надежда», очевидно, Фэанор употребил в каком-то высоком, религиозном смысле. — И если Искажение побеждало, то жертва Врага становилась его рабой, либо умирала. В лучшем случае жертвы навсегда теряли покой и становились полны печали. — Курво, ты сказал, что вы все генетически запрограммированы вашим Богом верить в надежду, что мир не создан для страданий? — уточнил Хиро. — Да… — В таком случае, — предположил Хиро, — я, кажется, знаю, почему многие из вас сломались. Я думаю, Ньярлатхотеп перехитрил вашего Бога. Ваш Бог ради вашего же блага внушил вам иррациональную надежду на лучшее. В свою очередь Азатот является гарантией того, что этот мир не создан для ваших и наших утех и что зло и страдания никогда не будут побеждены, а вот вы ими можете быть побеждены запросто. Постижение Азатота в том виде, в котором это вообще возможно, специально как болезнь или порча было посеяно Ньярлатхотепом среди вас, а Мелькор служил лишь нулевым пациентом, которого он забросил к вам в мир подобно тому, как в древности в осаждённые города катапультой забрасывали трупы умерших от чумы. Вы — чувствительные и интеллектуальные существа, запрограммированные верить в лучшее, были поставлены перед абсолютной идеей, что ваши надежды будут разбиты. В таком случае крах надежды неимоверно болезнен. Верно говорят, чтобы потом не разочаровываться, не надо очаровываться. Это как экзистенциальный кризис, только много хуже, гораздо хуже, потому что вы идеально способны передавать идеи друг другу в умы и в обход слов. В таких идеях невозможно усомниться, от них нельзя отмахнуться, как от лжи. Идея Азатота в таком мире — настоящий меметический вирус. Должно быть ваш Эру думал, что давая надежду, он сделает вас неуязвимыми для отчаяния, но Ньярлатхотеп не только взломал систему, он использовал главный защитный элемент системы, чтобы сделать то, против чего система возводилась, — осмыслил Хиро. — Воистину сказано в Коране: Ньярлатхотеп — Лучший из Хитрецов! — Пусть так, — как-то пренебрежительно отмахнулся Фэанор. — Враг всегда подл и коварен. И даже если он прав, я слишком сильно ненавижу его, чтобы поступать так, как он хочет, чтобы поступал я. Однажды Враг пытался показать мне то, что у него в голове… — И что? Ты не сошёл с ума? — с интересом спросил Хиро. — Как только я забрался к нему в голову, — рассказывал Фэанор, — я почувствовал то, что обычно говорят в таком случае: отчаяние, ночь, флейты, барабаны… — Свистелки-перделки, — вставил Франкс. — Но меня больше заинтересовало не то, что ты верно назвал, но то, что думает Враг про мои Драгоценности. И я осознал, что он намерен их заполучить, — Фэанор очень живо об этом заговорил, ненавистно сужая веки. — Мои Сокровища — мои величайшие шедевры! Я всегда опасался, что даже небожители могут позариться на них. И я просто захлопнул перед ним дверь. Я не собирался больше вообще иметь хоть что-то с Врагом. — Подумать только, тебя спасла твоя гордыня! — заметил Франкс. — Тебе было наплевать на космический ужас, тебя больше волновали твои блестяшки! — Я не вкладывал души во вселенский ужас, он меня никогда не пугал, в отличие от потери того, чего я не в силах больше повторить! — эмоционально заявил Фэанор. — Если ты считаешь это гордыней и алчностью, то пусть так. Мои пороки привели меня к большим бедам, но, думаю, уподобься я Врагу, бед случилось бы больше. — Слушай, — подумал Франкс, — а ведь эта идея Азатота, которая так кошмарила твою расу, она ведь… просто идея, её можно стереть из памяти? — Конечно можно — так делали с некоторыми Эллери Ахэ; например, как мне удалось узнать, я наполовину Эллери Ахэ, среди нас жили те, кому стёрли из памяти идею Азатота. Но даже так, Искажение убило мою мать, её нельзя было вернуть. Или Архонты отказались делать это из-за опасения перед Искажением, — развёл руками Фэанор с неприязненным видом. — Я ещё должен сказать, что в моём мире никто не может влезать в чужую голову, даже Архонт не может забраться в голову букашки без разрешения. Это правило нашего Бога, вплетённое в саму структуру творения. Потому стереть память можно лишь тем, кто этого хочет. При этом всякий страх сразу поднимает защиту от проникновения в сознание. Потому нельзя под запугиванием и угрозами проникнуть в чужой разум. А оставить в живых или в твёрдой памяти никого нельзя из числа тех, кто знает об Азатоте. Потому что Порча может передаться даже из ума ребёнка, если между ним и кем-то ещё случится осанвэ. Как мне стало известно, позднее были удалены даже свидетельства о том, что у Врага были последователи среди моих сородичей. Тех, кого помнили, Архонты называли «каукарэльдар», они утверждали, что это были вовсе не одни из нас, но твари Врага, которые только приняли облик одних из нас, чтобы сеять недоверие и вражду. Уж не знаю, что стало с той «сектой Бога-идиота»… — Я понимаю, что всё это значит, — Хиро печально вздохнул. — Ваши Архонты вырезали всех знающих — что-то мне это напоминает… — Именно: Принципат-Архонт Сулимо первоочерёдно озаботился не только, чтобы были вырезаны все, кто знал об Азатоте, но и чтобы барьер над моей страной отделил её от остального мира, куда бежал Враг и где жили те, кто уже принял его Порчу и те, кто ещё оставался чист. Сулимо бросил остальные земли, хотя величал себя Королём всего нашего мира — словом, Архонты показали себя бестолковыми трусами, за что я их глубоко презираю. Их дело пришлось вершить мне — я стал Божественной Мастемой, Мечом Вседержителя! И отомстить, и вернуть моё по праву: нужно было добить Чумоносца, спасти от него тех, кто ещё не подхватил хворь, и даровать утешение тем, кто агонизирует в муках! — Фэанор как-то мрачно улыбнулся, явно очень высоко себя оценивая. — На самом деле, не все из тех, кто узнал об Азатоте, сошли с ума, некоторые вполне сохранили рассудок, потому Принципат-Архонт потребовал от них согласие на стирание памяти, кого-то из них изгнал, кого-то ликвидировал — ибо в борьбе с Ересью Врага нельзя было так просто оставлять никого, кого Порча уже смогла затронуть. Инквизиция тщательно следила за теми, кому стёрли память, внимательно изучая симптомы. Фэанор немного подумал, копаясь в воспоминаниях. — Например, те, кто указал мне место нахождения Ангбанда, были сильно искажены Порчей Врага, но уверяли, что не поддерживают его. В те дни в Эа Фэанор, мягко говоря, с сомнением рассматривал группу совершенно изуродованных созданий, в облике которых ничего не указывало на то, что перед ним те, кто некогда приходились ему братьями. Они напоминали наросты плоти, которые словно бы выкручивались и вытягивались, у кого в качестве головы громоздился шар, утыканный глазами, у иного — свисал роговой вырост, похожий на улитку, на котором можно было бы различить признаки того, что когда-то было нормальным лицом. Они все были такие — самым пугающим образом изувеченные. Фэанор потом назвал их «каукарэльдар» — корень «KAWA» — «наклоняться, сгибаться», он даёт следующие производные: kauka — «скрученный, согбенный, сгорбленный», kauko — «горб», kawin — «я склоняюсь», kaurё — «страх». Фэанор был заядлым лингвистом и раздумывал о таких мелочах между делом, это помогало сохранить нервы. — Не бойтесь нас. Мы — секта Бога-идиота, мы те, кто не стал верить Врагу на слово, и убедились в том, что он фактически прав, — говорил один из них. — Мы обратились к самому Эру, как это было возможно, и пожелали послушать тему Азатота. — И как, послушали? — хмурился Фэанор перед этими созданиями, которые когда-то были такими же, как он. — Эру предупредил нас, каковы будут последствия, но мы согласились. Эру признал, что Враг говорил правду… Услышав это, Фэанор чисто по инерции потянулся к мечу. — Погоди, ты же знаешь, что правда не обязывает тебя делать что-то одно? Ты знаешь, что одна правда разных располагает к разным делам? — обратил внимание тот мутант, чья круглая голова была покрыта глазами, смотрящими во все стороны сразу, почти как у Саду-Хема. — Хорошо, убедите теперь меня, что вы не слуги Врага, — Фэанор заглянул в те глаза — они использовали осанвэ, чтобы проникнуть непосредственно умом в ум. Фэанору было достаточно узнать, что перед ним говорят правду, в то время как остальное его не интересовало. Он слишком сгорал от жажды отмщения, чтобы внимать изменчивому ритму Хаоса, который, при подлинном постижении, делает с плотью такое. — Мы будем помогать тем, кто случайно вступил в резонанс с Азатотом. Эру скрывал эту правду от нас, потому что знал, очень легко потерять рассудок, если подступить к этому не зная, что тебя ожидает. Мы стали похожи на самого Эру, когда внимали силе, которая была до него. — Да-да, вы не скажете, где находится Ангбанд? — спросил Фэанор. — Мне надо знать, где Враг воздвиг свою твердыню. Я знаю, что это где-то здесь. Фэанор повёл головой, отмечая лишь грибницу — чужеродную биомассу, простирающуюся по всей почве, куда только падал взгляд. Она напоминала плесень, в ней росли грибы, не на ножках, а иные по строению: очертания будущих орков и их боевых животных уже сейчас могли угадываться в миниатюрных формах. — Твоя Клятва ничуть не менее опасна, чем Искажение Врага, — предупредил собеседник после доли молчания. — Я знаю, но меня это не остановит — вы же уже это видели у меня внутри, — пояснил Фэанор. — Так что, скажите мне. Взамен я обещаю вам безопасность, никто вас не тронет без причины. — Ты ещё разосрался с родственниками, как известно из твоей «официальной биографии», — обратил внимание Франкс. — Да, я бросил своего брата, которому не мог доверять, и его войска, то есть большую часть нашего клана, народа. Знаешь, я сейчас думаю, что мужество действительно равносильно безумию, — рассуждал он. — Когда ты совершаешь один отважный поступок, ты хочешь совершать их ещё и ещё, потому что это просто. Когда ты совершаешь мужественный поступок, ты преодолеваешь только себя. Это не так сложно, если ты привык к этому. Но ещё есть внешние обстоятельства. Ты можешь умереть как герой, но даже это проще, слишком проще, чем действительно разрешить эти «внешние обстоятельства». — Как я тебя понимаю, — посочувствовал Хиро. — В час, когда мой мир был выжжен до тла, мне было невозможно здесь оставаться без Зеро Ту. Потому я кинулся в самоубийственном порыве, бросив всех своих… Включая свою дочь. Мне так было проще, но это было не правильно, я должен был остаться с ними и попробовать жить с тем, что у меня осталось. То что мне повезло вернуть Зеро Ту, я не мог на это рассчитывать заведомо. Нельзя судить об исходе. — Послушай, Курво, а где находятся две другие Драгоценности? Ты создал их ведь три штуки, — интересовался Франкс. — Мне это неизвестно. — А откуда ты узнал, где находится эта, которая внутри Джулиана? — Я не могу раскрыть это. — Хорошо. Но может, мы спросим у Саурона? Может он знает? — предложил Франкс. — Его слова будут сказаны только во вред. Потому я даже не хочу их слышать. — Но давай ради интереса спросим его? — Как хотите… Хиро подумал. Потом позвал Альфу и попросил приготовить Фонарь. — Когда Альфа будет светить на него, Оярса Тулкандры не сможет лгать. Чтобы Фонарь было проще использовать в рамках Позитивного пространства, Альфа также вручили Зеркало Рюги — с его помощью материализация артефакта происходила куда проще. Саурон появился перед ними и привычно начал изображать из себя кого-то вежливого и добродетельного. — Скажи, лживый тиран и проклятый убийца, куда делись остальные две Драгоценности? Не будь здесь Дара Творца, — указал Фэанор на Лампу Альфы, — я бы не вздумал слушать твои гнусные речи. — К чему такие грубости? — образ Саурона стоял в свете Лампы. — Он намеренно издевается, — сообщил Альфа — пока блондин держал в руках Лампу, то мог понимать подлинный смысл того, что говорит злодей. — Не стоит тратить слов на то, что без них ясно, — бросил на него взгляд Фэанор и посмотрел на Саурона, ожидая ответа. — Мне удалось найти все три твои Драгоценности в Арде. Потомки Эллери Ахэ нашли первый из них и смогли восстановить с его помощью моё тело, ранее уничтоженное. Эти потомки забыли к тому моменту в точности то, что Мелькор проповедовал, они думали, что он — светлый и добрый учитель, который хотел освободить их не от жизни вообще, а только от жизни в Арде, то есть от власти Эру. Я не стал их разубеждать и пообещал жизнь в прекрасном раю вне деспотии клятого Эре-Демиурга. Мои подопечные хотели покинуть Арду, а Драгоценности они нашли благодаря связи с ними. Всё же они были связаны с тобой кровью, Фэанор, ты использовал технологии и методы Эллери Ахэ при их создании. Фэанор взглянул на Альфу: — Он говорит правду, — подтвердил блондин. — В этом деле участвовал разумный дракон Орлангур, он шпионил на Ктанида — брата Великого Ктулху и правителя Эллизии, одного из крупных миров под властью Первородной Расы. Между Орлангуром и Архонтами возник конфликт. Похоже, между кланом Эру и кланом Ктанида возникли разногласия, — добавил Саурон. — Как бы там не было, все три Драгоценности оказались у тебя, — понял Фэанор. — Да, с их помощью я вместе с Эллери Ахэ покинул Арду. Больше всего мои новые слуги ненавидели оставленный позади мир, который они считали тюрьмой. — Что вы искали за пределами Арды? — спросил Фэанор. — Они хотели найти Мелькора. Я стал выдавать себя за его медиума. От имени Мелькора я приказал Эллери Ахэ жить новой свободной жизнью и развиваться, — пояснил Саурон. — Ты сделал их своими рабами, — пояснил тут Альфа, после чего осёкся, посмотрев на Фэанора. — Простите, что трачу слова на банальные вещи. — С помощью Драгоценностей и вне давления метафизики Арды, эти Эллери Ахэ смогли обернуть деградацию вспять и смогли снять те ограничения, которые наложил Эру. Для этого им пришлось отказаться от привычной формы бессмертия, но благодаря реинкарнации они могли перерождаться в новых телах, полных силы и сильных, страстных желаний. В течении времени, мы смогли создать галактическую цивилизацию, исполненную чудес и великолепия! — Саурон говорил об этом не без гордости. — Другие Айнур, что когда-то были со мной, присоединились ко мне, и мы стали богами для этой звёздной расы. — И куда эта раса делась? — хмуро прищурился Фэанор — К сожалению, нас постигла беда… Альфа видел это. Многие из жителей той империи остались слишком одурманенные, чтобы даже шевелиться — слишком оглушенные усладами жизни, дабы заниматься чем-то другим, помимо участия в длительных ритуалах в храмах нового бога. Альфа ощущал над их прекрасными городами могучую ауру присутствия, которая дожидалась своего часа. Жители обращались к более тёмным усладам. По улицам потекла кровь, но многие жертвы насилия подвергались ему по своём же собственному согласию. Исчезли последние границы меры и сдержанности… Альфа всмотрелся в то, что открывал ему Фонарь Араэля — и сказал в возмущении: — Он погубил эту цивилизацию из-за своего эксперимента! Он хотел обрести ещё большую власть! Не все жители того прекрасного рая одобряли подобное времяпровождение. Не все принимали участие в кутежах. Появились пророки, говорившие, что грядёт великое бедствие, что скоро наступит космический кризис, который навсегда разрушит их цивилизацию. Но мало кто обращал на них внимание, ибо всех охватила абсолютная уверенность в нерушимости своего счастья. Они верили, что сам мир создан для них и что ничего дурного не может случиться. Некогда мудрая раса превратилась в инфантильных детей, очень похотливых детей, алчущих лишь развлекаться и видевших при этом всё в розовых очках. Их окружали бесчисленные технологии, прежде всего информационные. Приток постоянного вожделения для глаз истощал психику, вынуждал заставлять искать новые источники впечатлений. Иногда тех, кто призывал одуматься, находили забитыми до смерти или насильно накачанными наркотиками. Альфа видел над их телами жрецов в золотистых, пурпурных и изумрудных облачениях, чьи парча, митра, чьи пояса и украшения переливались ярчайшими оттенками. Служители официального культа Саурона проповедовали совсем иное — его проповедники и инквизиторы призывали не слушать тех, кто не способен к счастью, и одобрительно улыбались, успокаивая и призывая к терпимости, вдохновляя народ в погоне за всё новыми и новыми наслаждениями. Они учили, что скоро все увидят пришествие Светлого Учителя Мелькора — и тогда красота, удовольствие и счастье станут бесконечными и каждый миг растущими в геометрической прогрессии. Ибо только это и осталось желать тем, кто постиг все удовольствия мира земного. Они теперь жаждали вкусить удовольствия трансцендентные. — Говори, как это случилось, — потребовал Фэанор. Альфе не надо было задавать этот вопрос — благодаря Лампе он видел всё сам. Жизнь далёких потомков Эллери Ахэ стала столь сладкой, что почти каждый стремился потакать своим прихотям. Опыт любого толка почитался за благо. Альфа, словно стоя там, слышал речи о скором приходе сияющего золотого бога, о том, как он озвучит Слово и Вселенная преобразится в свете его явления. — Я пожелал создать… собственное Эа. Я хотел начать собственное Айнулиндалэ — свой акт Искусства, подобный тому, которым была создана Эа, — начал объяснять Саурон. — Для этого мне потребовались Драгоценности и огромное количество психической энтелехии. Я использовал энтелехию моих подопечных… Альфа поспешно добавил: — Все жители твоей цивилизации сняли с себя запреты на то, что раньше эльфам, подобным Курво, никогда не хотелось. Ты создал цивилизацию гедонистов, чрезвычайно чувственных, но не знающих меры, не способных остановиться в гонке за искусством, красотой, сексом и чревоугодием. Их не сковывали ограничения Арды, потому они пробовали всё… Альфа созерцал то, как дни и ночи проходили под бой огромных барабанов. Они плясали и крутились под диссонансную музыку адских труб — под тему Мелькора во время Айнулиндалэ. Они носились обнажëнными по улицам, их тела покрывали начертанные кровью или сплетëнные из шрамов татуировки. Повсеместно приносились жертвы Великому богу. Наконец исчезли последние остатки рассудка. Жрецы в золотистых, пурпурных и изумрудных одеждах бесстыдно веселились на улицах, возглавляя своры гедонистов, с ещё большим рвением поглощая зелья, исторгая безумные откровения, которым с жадностью внимали алчущие слушатели. День явления стремительно приближался. Жрецы вместе с остальным населением занимались ритуальными песнопениями, осквернением статуй старых богов, созданием новых порочных идолов. Под покровом ночи выходили создания, которые напоминали прекрасных жителей этой империи, но их трясущиеся руки оканчивались острыми когтями, несколько рядов прекрасных грудей говорили о том, что это были демоны похоти. Они плясали в священных рощах, на освещëнных луной или лунами дорожках, в окружении дурманивших облаков, и всякий, кто их вдыхал, погружался во всë более и более дикий разврат. Сношали животных, сношали трупы, сношали все виды андроидов и роботов. Женщины проникали в себя всем, что попадало под руки, включая разного рода технические инструменты. Пока не пришёл день, когда небеса раскололись. Вожделенный бог явился, его было видно одновременно в небе тысяч планет. Тысячи грудей, чрезвычайно соблазнительных, не как груди Шуб-Ниггурат, более предназначенные для того, чтобы кормить Младых Тьмы — эти груди покрыты лаком из вожделенных желаний, украшены маслами из тысяч пролитых капель пота, появляющихся на коже во время совокуплений; половые феромоны — дымчатый шлейф этого невообразимого создания. А лицо! Что за прекрасное лицо, ни мужчина, ни женщина, но нечто среднее, оно полно блеска и красоты, не то, что уродливая козлоглавая Шуб-Ниггурат! Хотя, наверное, для любителей сбрасывать сперму в тела парнокопытных, это создание приняло бы сообразный облик… И вот с вышины Великий посмотрел на своих детей… и улыбнулся. Они завопили, узрев то существо, которому поклонялись. Их душераздирающие голоса наполнили города и континенты, когда на них пала тень Великого демона, которого они сами породили… Охочий до экстаза и агонии, он готовился приступить к пиру, обрушивая свои фантазии, рождённые в насквозь больном уме. На лбу Альфы выступила капелька пота в силу созерцания в свете Фонаря того, о чём говорил Саурон, точнее от той правды, которая стояла за его повествованием. — Я вижу кровавые оргии и культы наслаждений… — бормотал блондин во время этих созерцаний. — Твои слуги дошли до того, что убивали себя или подвергали самих себя безумной боли, чтобы испытать несказанное насаждение только от резкого прекращения этой муки! Я вижу — они вырывают из себя нервы и играют на них, как на арфах! Я вижу целые планеты, покрытые капсулами, где заключены тела, соединённые со стимуляторами удовольствий. Они каждый миг наращивают удовольствие, которому нет конца на протяжении тысячелетий! Целые планеты наркоманов… Лицо Альфы явило испуг: — Ужасные занятия!.. То, на что не пошли бы мы никогда… После некоторой растерянности, Альфа принял более уверенный вид и чётко озвучил следующее, смотря в те картины, которые Араэль открывал ему одному. Альфа видел, как сам Саурон в облике самого прекрасного из эльфов читает речь, обращённую от голограмм ко всем планетам их галактической империи: — О, народ звёзд! Не бойтесь всех этих чудесных смертей, охвативших нашу прекрасную Империю! Не бойтесь убивать тела друг друга в порывах экстаза! Это умирают всего лишь ваши тела… Открывайте свои двери неистовым и отдавайте себя и своих детей в руке сластолюбцам! Ваши папы и мамы, все вы, как называется это в стране теней, — скоро будете мертвы. Ваш учебный год останется позади, настанут ваши каникулы… сон кончится и начнётся утро! И пока Саурон говорил, он всё меньше и меньше походил на одного из тех детей Эру, кто был облачён в плоть. И под его слова больше демонов похоти выбиралось из всех щелей, они восставали, словно с глубины, прямо из кровавых луж, текущих на местах убийств. — Это будет завершение истории для жителей иных миров, слушающих моё послание… Но для нас это будет только началом настоящей истории! Вся наша жизнь в этом мире, все наши успехи и достижения будут только обложкой и титульным листом; теперь наконец начнётся новая глава Первой Великой Истории, которую не сможет прочесть ни один из тех, кто останется во мраке теней! Это будет История, которая продлится вечность, в которой каждая глава будет лучше предыдущей!.. Альфа отвлёкся от этих лживых речей: — Оярса Тулкандры! Ты знал, что их эфирные волны, получаемые от безудержной жажды удовольствий, сольются перед тобой в «наследие предков», — блондин с глубоким пониманием взглянул на Саурона, — это та же техника, что и книга Русалки, но основанная не на ненависти, а на удовольствии. Ты хотел, чтобы они были не твоими со-творцами, а просто генераторами, ничего не знающими о твоих планах! — Да, я не хотел их в это посвящать. — Саурон продолжил. — И вот я и мои соратники, собрались в самом сердце нашей Галактической империи, чтобы собрать астральные вихри, и с помощью трёх Драгоценностей я начал нашу Айнулиндалэ: Музыкой Сфер я призвал силу первичного Хаоса, чтобы вдохнуть жизнь в мой порядок… К сожалению, проклятый Демиург не дал мне довершить начатое! — Расскажи, к чему привело твоё желание превзойти нашего Творца! — пожелал узнать Фэанор. Альфа слушал разговор и одновременно с тем Фонарь, которым он проверял Саурона на предмет хитрого плана, прокручивал в сознании череды образов. — Водоворот эмоций вырвал у меня одну Драгоценность. ВИРМ считают, что это проклятый Илуватар отомстил мне за моё желание стать равным ему. Потому что его Логос вложен в Драгоценности и в такой момент одно вылетело у меня из рук не случайно. Потому ВИРМ не хотят даже касаться Драгоценностей. Из-за той одной Драгоценности сгусток инфернальной мощи обрёл сознание — жизнь получило демоническое дитя, а не новая Дева Ариэн [11], не новая Эа, где я был бы подобен Творцу. Это было то, что я не мог предвидеть… Альфа широко раскрыл глаза. — Это новое создание желало сожрать всё, что только было возможно. Имя его — Слаанеш. Или её — у этой небинарной особы плавающий гендер. Слаанеш сожрала значительную часть моей Галактической империи — эта космическая шлюха смогла свободно прорваться в материальный мир и разлить чистый трансцендентный Хаос по звёздной глади. Ты не можешь представить, сколько Солнечных систем оказалось опустошено, их жители стали игрушками для невообразимых утех Слаанеш! Альфа вдруг резко погасил Лампу, а на его лице окончательно возобладало выражение смятения, ужаса, шока и отвращения. Ведь он видел непосредственно то, про что Саурон говорил. Его взору предстало то, что происходило с теми душами, на которых обрушилась Слаанеш. Франкс взял блондина за руку и дал присесть, потом подал воды. — Я в порядке, просто меня сбил с толку размах… и… — Альфа действительно смог прийти в себя. — Саурон стал свидетелем водоворота экстаза и агонии, который поглотил миллиарды миллиардов душ! Каждая душа испытала такое!.. Видеть это — не то, чего я хотел бы! — Вот, проклятый Саурон, к чему привела тебя твоя жажда стать Королём и Богом! — гневно бросил в него Фэанор. Саурон поспешил выдать свою точку зрения: — Это вина проклятого Илуватара! Это он не хотел, чтобы кто-то из его детей стал подобен ему! Если бы у меня всё получилось, каждый из жителей моей Империи стал бы Архонтом моего нового Космоса! Где мы бы расширили грани счастья, блаженства, радости и удовольствия до пределов, невозможных в обычной физической вселенной! И я правил бы ей в абсолютной гармонии с каждым! Но проклятый Илуватар трясся за свою власть! Он думал, что если я получу силу, равную ему, то возьму под контроль его Эа и его Чертоги! И ради того, чтобы обезопасить себя от меня, он отдал миллиарды миллиардов своих потомков на растерзание Слаанеш! Ведь Галактическая империя не была бы поглощена, если бы не он!.. Как минимум, Эре ничуть не лучше, чем я — Саурон Проклятый! Ты обязан признать это! Фэанор подумал, но решил не обсуждать это и вернуться к главной теме: — Выходит, одна Драгоценность была потеряна? — Её затянуло в Око Ужаса, прямо в когти Слаанеш, — пояснил Саурон. — Эта проклятая Слаанеш не могла уничтожить Драгоценность! — решительно заявил Фэанор. — Невозможно уничтожить их: только я и Творец знаем, как это сделать! — Эта Драгоценность действительно не была уничтожена, — дал ответ Саурон. — Слаанеш играла с ней. Драгоценность причиняла боль Слаанеш — на что Слаанеш привыкала, она начинала получать удовольствие от этой боли — тогда Драгоценность жгла её так, чтобы снова было больно. И так до бесконечности. Слаанеш влюбилась в это разнообразие ощущений. Чтобы Драгоценность дарила ей их ещё сильнее, она нашла мир, который был создан Эру ещё до сотворения Эа, в таком мире сила Драгоценности многократно выросла. — Что ещё за мир до создания Эа? — удивился Фэанор. — Это был мир Торманс — планета, которая является только вратами, вращается вокруг Арктура. Торманс был создан Эру и Ньярлатхотепом вместе. Уж не знаю, как и при каких обстоятельствах они договорились. Но это было нечто вроде творческого эксперимента, насколько я понимаю. Эру пел песнь гармонии, а Ньярлатхотеп — песнь беспорядка и деструкции. Они оба вошли в резонанс с Азатотом, Мландотом и Мрил Торионом. Говорят, тогда Эру получил часть творческой энергии, необходимой для творения Эа. Но я не уверен. Эру и Ньярлатхотеп создали Торманс — место, где красота и уродство слиты воедино, место, где самые разные аспекты бытия переплетаются удивительным образом. Там Слаанеш воздвигла Дворец, в сердце которого лежит шкатулка, а в ней — твоя Драгоценность. Всевозможные искушения и иллюзии, самые изысканные удовольствия и демоны наполняют Дворец и окружают её. Последователи Слаанеш придумали специальную систему для паломников. Если послать телепатический сигнал к Арктуру во время банального спиритического сеанса, то за тобой прибудет кристаллическая капсула, которая доставит тебя на Торманс. Зайти туда просто, но вот добраться даже до Дворца… Я посылал туда подготовленных агентов, но только один вернулся. Разумеется, он с тех пор не покидает психушку. Так сказал Саурон. — Фэанор, ты полон гордыни и гнева, ты алчешь искусства, тебе никогда не выдержать искушений Слаанеш. Потому что если ты перед ней хоть раз духовно отдашься тому порыву, то быть тебе навек анальным рабом Слаанеш. Сила Слаанеш в том, что она не есть нечто внешнее по отношению к тебе, сила Слаанеш внутри тебя, вся твоя жажда чрезмерности, твоя жажда власти и твоё тщеславие — они путы, которыми Слаанеш опутает тебя, стоит тебе лишь раз дать слабину в её Дворце, — пояснил Саурон. — Скажи, где теперь вторая Драгоценность? — резко перешёл к этой теме Фэанор, решив пока не думать о Дворце Слаанеш. — Я отдал её Магистру рыцарей Аст Ахэ. К сожалению, я не имею возможности ничего более об этом сказать. — Магистру? Рыцари Аст Ахэ ещё существуют? — спросил Фэанор. Альфа в этот момент поднял Фонарь, но сразу же сказал: — Оярса Тулкандры закрыт от меня: этот Фонарь уважает Замысел Эру, потому не позволяет мне видеть того, кто закрыт. — Что ж, значит таков действительно Замысел моего Творца! — Фэанор даже несколько обрадовался. — Я не буду скрывать вот что, — собеседник решил поделиться грандиозными планами: — Мы с ВИРМ намерены победить Хиро и Зеро Ту, после чего атаковать Торманс и отбить Драгоценность у Слаанеш, при необходимости уничтожив её саму. Сил Драгоценностей, усиливающих Либер Легис, Демонбейн и Агностос Теос, и Меча Акаши должно хватить. Нерешённой остаётся только проблема искушения, потому что даже у ВИРМ есть страсть саморазвития, потому даже их может искусить Слаанеш. Я потом намерен повторить попытку нового собственного Айнулиндалэ, только в качестве моего хора я планирую взять ВИРМ. — Кто, по-вашему, мог бы победить Слаанеш? — поинтересовался тут Хиро. — Боюсь, у меня вот напрочь нет выдержки… — Каору Нагиса — Альбедо Агатодемон [12] мог бы победить Слаанеш. Он смог выдержать пребывание во временной петле, в которую его запер Ньярлатхотеп, преодолев своей Свободной волей его Логос. Потому если кто и сможет войти во Дворец Слаанеш и выйти с её головой, то только он, — ответил Саурон. — По крайней мере в нём одном я уверен. — Только этому Ангелу-гею нафиг сдалась ваша Блестяшка? — заметил Франкс. — В жопу он себе её совать чё-ли станет? Ему она нафиг не сдалась. Если наш друг Курво падёт перед ним на колени и будет просить его вернуть ему Блёсточку, я не вижу причины, зачем Каору рисковать своей задницей ради совершенно не знакомого ему человека… то есть эльфа. — Потом обсудим всё это, сейчас мне надо подумать, — сказал Фэанор. Саурон исчез. — Сейчас мы с тобой, Хиро, должны вернуть ту Драгоценность, которая скрыта в сердце Джулиана, — взглянул Фэанор на Хиро. — А остальные — уже мой путь, моя клятва, не ваша — наши пути на том разойдутся. Хиро промолчал, кивнул, подумал и спросил только одно: — Из чего сделаны твои Драгоценности? Фэанор проницательно взглянул в глаза Хиро. В создании возник образ высокой горы, вершиной идущей к звёздному небу. Дальше Фэанор говорил только то, что слышали Хиро и Зеро Ту, подошедшая во время всех этих дел: — Только лишь потому, что нам придётся сражаться с тем, кто украл мою Драгоценность, и ты помог мне, Хиро, я обещаю рассказать только тебе и твоей жене секрет — материал, из которого я создал Величайшее Сокровище Эа! Только обещайте, что никому не расскажете об этом? Хиро и Зеро Ту пообещали. Тогда Фэанор выдал им следующий образ с помощью своего осанвэ — он, одетый несколько иначе, более фэнтезийно, стоит перед забавным мужичком — Томом Бомбадилом (это имя всплыло в сознании Хиро и Зеро Ту первым). Том указывает на ослепительно-белую вершину горы, утопавшую среди чрезвычайно ярких звёзд, и рассказывает в странной манере — Фэанор, к тому же, перевёл эту речь на понятия, более близкие для слушателей, то есть по сути лица Фэанора и Тома слились: — Отсюда Метагалактика выглядит подобной горе с золотой сияющей вершиной, у подножия которой вы стоите. У этой горы много названий — Таниквэтиль, Ойолоссэ, Элеррина, Амон Уйлос. Среди простых народов принято считать, что это просто самая высокая гора Арды, на вершине которой просто стоит дворец Манвэ — Ильмарин. Но это лишь примитивное мифологическое представление. Даже те, кто живут у подножия горы, лишь зрят удобный образ, созданный их сознанием. На самом деле эта гора — само Эа в подлинном своём обличье. Но знайте: и это лишь кажимость. Во-первых, белизна горнего пика — вовсе не свет. Вы переросли электромагнитные волны. Вы видите белизну колебания масс, сияние гравитации, радугу тяготения. И сама гора — не вещество и не пространство. То, что за пространством и веществом — вот из чего она состоит. И, во-вторых, вы напрасно думаете, что пребываете у подножья. На самом деле всё наоборот. Самая высокая точка — дворец Манвэ, Ильмарин — только внешняя оболочка бытия. Все мы держимся вершиной Горы, именно она — суть и основанье всего здесь. Теперь потянитесь к этой вершине всем своим существом, в движении плавно уменьшаясь. На какое-то мгновенье вы снова станете человеком; постарайтесь миновать это состояние как можно скорее. Аккуратнее с субатомным уровнем! Остановитесь на, — дальше шло то, что Фэанор не мог сообщить, так как это понятие не имело языковых аналогов и он сам его до конца не понимал, оно означало нечто вроде «шкалы измерения в нанометровых параметрах», — не уменьшаясь далее. Вблизи планковских величин ваше тело теряет свойства локального объекта. Так что разница между вашим сердцем, желудком и мозгом может быть утрачена, а она важна. Не для Мироздания, конечно, но для вас лично. Что видите вы перед собою? Всё то же самое, только вершина горы приблизилась. Но не стала отчётливее. Вам кажется, что перед вами что-то маленькое, сияющее золотым блеском. И это опять не тот свет, который вы помните по опыту своему, опыту человеческому. Это Изначальный Свет, волны планковской длины, исходящие от Айнулиндалэ посреди Чертогов Безвременья. Да, это оно и есть. Прямо перед вами. Но войти в него вы не можете. Нельзя войти в точку, а Чертоги Безвременья — именно точка. Та самая, на которой держится всё здесь. Это — бесконечно малый сгусток нераспавшегося Единого поля, теперь усыпальница Солнечной девы Ариэн. Для себя самой она мертва. Но с точки зрения человеческой она живее всех живых. Ибо даже в мёртвом боге больше жизни, чем в живом человеке. Настолько же, насколько сам он живее дерева, камня, облака. Хиро и Зеро Ту вопросительно переглянулись — Фэанор уже им пояснил: — Ариэн, она же Урвен или Ури — Солнечная дева, Сердце Арды, родившаяся мёртвой богиня, дочь Творца. Если бы не диссонанс Врага во время Айнулиндалэ, она была бы жива. Эта само Эа, как живое существо. Я с помощью Промысла Творца взошёл на гору Таниквэтиль — коснулся усыпальницы и забрал субстанцию, чтобы создать моё величайшее творение. Вот из чего сделана их оболочка — из Апейрона, из первичной субстанции. Она похожа на Прим, но облагороженный мыслью Творца.