Химера

«Знаешь, Реми... О Мерлин, я так часто разговариваю с тобой про себя, что непременно надоел бы, если б ты меня слышал... Но нет, ты всегда был таким терпеливым, нежным и добрым... понимающим, умным. Я не заслужил того счастья, что ты дарил мне, и может быть, так быстро оно было отобрано у меня. Черт возьми, Реми, ты был таким идеальным, что порой это пугало... Был? Мне кажется, ты всегда рядом, и поэтому я не так сильно тоскую... Не сильно?! Я схожу с ума. Мне так плохо без тебя. И не знаю, что было бы со мной, если бы не он... Да. Он. Северус Снейп. Удивлен? Нет, ты никогда ничему не удивлялся, твое несчастье сделало тебя мудрым и терпимым. Порой чересчур терпимым. Помнишь, это было незадолго до твоей... твоего ухода. Ты обнял меня и сказал: “Сириус, если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты не оставался один. Найди того, кто поймет тебя и будет всегда рядом”. Помню, у меня захолонуло сердце и я торопливо зажал тебе рот поцелуем... А потом ты ушел. Ты ведь знал, да? Знал, что так случится? Все началось с Гарри. Ремус, он так изменился, ты бы видел его. Ему едва исполнилось восемнадцать, юное лицо – и взгляд старого воина. Пустой и страшный. Я старался, Реми, старался помочь ему, вытащить из этого ужаса... но я не смог. И бессильно сидел под дверью, слушая, как он стонет от кошмаров, терзающих его. Он закрыл от меня свою душу. Что сказал ему Волдеморт? Почему Гарри стал таким?! Я не смог помочь своему крестнику. А он сумел. Он. Северус Снейп. Когда я узнал, где пропадает Гарри, я готов был придушить этого старого мерзавца... А потом все изменилось. Я был там, Реми, и видел их. Сначала Снейп не желал пускать меня, но я убедил его. Мерлин, я просил Снейпа. Я прятался в соседней комнате, наблюдая за их занятиями, и однажды я услышал... Наверняка Снейп спросил его об этом нарочно... я услышал от Гарри, из его собственных уст, что ему нет никакого дела до меня и всего остального мира... Мне было так больно. Может быть, эта боль заставила меня потянуться к нему? Не знаю. Мы сидели у него в гостиной и говорили о Гарри, Ремус, ты бы видел тогда Снейпа. Исполосованное шрамами тело, он всегда носил застегнутые наглухо вещи, но даже из-под длинных манжет и высокого воротника были видны следы ран. Закрытый левый глаз, и правый, такой же черный и блестящий, как раньше, но, увы, он почти не видит им. Как он злится на свою беспомощность, ты бы знал. Сейчас я усмехаюсь, а вот тогда мне было не до смеха. Эти его постоянные колкости, язвительные замечания, ты знаешь, как может вывести из себя Северус Снейп. Я огрызался на его выпады, меня просто трясло от ярости. Я уходил и снова возвращался. А потом понял, какое удовольствие он получает от наших пикировок, и решил – что ж, я тоже буду наслаждаться! Я не так остроумен, Рем, но порой могу задеть довольно сильно, сам того не желая... Как я торжествовал, когда эти тонкие губы сжимались в одну тонкую линию от гнева! Он шипел, как змея, гоня меня прочь, а я смеялся и отвечал, что не уйду. Я говорил себе, что делаю это только ради Гарри и не доверяю ублюдку Снейпу... Но потом Гарри ушел и от него, поблагодарив мельком, как будто тот всего лишь подал ему ненужную вещь, про которую мальчишка давным-давно позабыл. И я понял, что меня ничто не держит в его доме. Ничто. Кроме него. И еще я понял, что несмотря на все колкости, он тоже не хочет, чтобы я уходил. Сначала это были вечера. Не находя места в собственном доме, я метался по комнатам, а потом срывался и летел к нему. Приходил, когда смеркалось, садился без позволения в кресло, по мере сил отвечая колкостью на язвительный возглас: “Так же бесцеремонен, Блэк? Впрочем, чего ожидать от дворняги...” Я стал получать удовольствие от нашего общения. В конце концов, он был так же одинок, как и я... Почти год я наведывался к нему, и эти вечера в гостях у бывшего врага стали для меня привычкой. Что удивительно, ни один из нас ни разу не напомнил друг другу о прошлом. Война действительно списала все грехи. И я знал, что он рад видеть... слышать меня, разговаривать со мной. А однажды вечером я не пришел. Задержался в Министерстве на совещании. И, удивительно, чувствовал себя так, будто меня лишили чего-то жизненно необходимого. Когда я вернулся домой, была глубокая ночь. Я стоял и смотрел на звезды, думая о тебе. Как обычно. И о нем. Я вдруг представил, как он... Один, в пустом доме, а рядом никого, кроме бестолкового домашнего эльфа... Не знаю, что со мной тогда случилось, что за дьявол толкнул меня в спину, но через секунду я уже стоял у его дверей. Полусонный эльф открыл дверь, и я, не слушая его возмущенный писк, шагнул за порог. “Север!” – крикнул я, впервые назвав его по имени. Прошел в гостиную... Рем, он сидел там. В полной темноте. Рядом – пустое кресло, и два бокала на столике... Я стоял и смотрел на него. А горло будто сдавил спазм, и я не мог произнести ни слова. Он тоже молчал, а когда заговорил, голос напоминал шелест ветра. Такой же безжизненный. “Зачем ты пришел?” – тихо спросил он. А я пересек комнату и остановился перед ним. Север поднял голову, будто пытаясь разглядеть меня во мраке, но я знал, что он не увидит ничего. “Пришел к тебе”, – так же тихо ответил я. Он приоткрыл рот, пытаясь сказать что-то, но не успел... Я инстинктивно накрыл его рот своими губами. Он вздрогнул от неожиданности, но не отстранился. И, боже... Рем. Я не могу вспомнить точно, что было потом, какие-то обрывки – долгий стон, его губы на моих губах, жадные поцелуи, руки, зарывающиеся в его короткие волосы, гибкое тело, которое я судорожно стиснул в крепком объятии... А когда я пришел в себя и понял, что делаю, уже он не дал мне отодвинуться. Мерлин, Ремус... На следующее утро я проснулся в его постели, и когда вспомнил эту безумную ночь, клянусь, я покраснел, как школьник. Кто бы мог подумать... Этой ночью он отдавался мне с такой страстью, с таким отчаянием, будто это была последняя ночь в его жизни. Север спал рядом, такой беззащитный во сне... и красивый. Странно, да? Я хотел уйти, пока он спит, и никогда не возвращаться больше. Я чувствовал, что предал твою память, Реми... А потом я понял, что не могу уйти, не могу бросить его теперь. И я остался. Когда он проснулся и на лицо вернулась обычная маска язвительного безразличия, я сумел сбросить ее своими поцелуями. И почему-то я подумал, что ты поймешь меня. И может быть, будешь рад. Я люблю тебя, Реми. Но он тоже нужен мне». Драко со стоном вскинулся на кровати, хватая воздух ртом. Они снова преследовали его – безглазые создания, жадно тянущие свои покрытые струпьями руки, – и все вокруг наполнялось смертельным холодом... Он обессиленно упал на подушки и закрыл лицо руками. Вдруг, словно что-то вспомнив, резко их отдернул. И снова рывком сел на кровати. Потрясенно огляделся. Где он? Это... не тюрьма, конечно же... Сквозь неплотно задернутые шторы пробивался солнечный свет. Он был в просторной комнате, отделанной в бледно-голубых тонах. Одну стену полностью занимал неимоверных размеров зеркальный шкаф. И из зеркала на Драко глянул испуганный юноша с длинными волосами, в светло-розовой пижаме. Он протянул руку и дотронулся, поморщившись, до кровоподтека на виске. И вдруг разом вспомнилось все. Когда полгода назад его перевели из Азкабана, ввергнув из одного ада в другой, чиновник Министерства, бывший когда-то подчиненным Люциуса, тайком шепнул ему, что есть надежда на досрочное освобождение. И только эта мысль поддерживала в Драко интерес к жизни, помогала перенести беспросветный мрак существования в тюрьме, не давая превратиться в зверя, как все вокруг. Но время шло, а надежда становилась все более призрачной, пока ее окончательно не задавил кошмар, который назывался Грей Тауэр... И Драко отгородился от всего, воздвигнув вокруг себя защитный барьер, и, как ни странно, стало легче. Переносить насмешки и издевательства с безразличным видом, не произнося ни слова, запрещая себе думать и чувствовать... А потом, вчера, рано утром, когда ни единый лучик солнца еще не упал на каменные стены его камеры, раздался лязг замка и глумливый голос сказал: «Поднимайся, красавчик». Его провели по коридору, втолкнули в каморку охраны, впихнули в руки какой-то бокал, заставив одним глотком выпить – «Это чтобы ты был послушным. Как ни жаль тобой расставаться». Драко не мог поверить, неужели... Из того, что было потом, он почти ничего не запомнил. Кажется, были темные коридоры, а стены, казалось, уходили под потолок... потом, без перехода, в памяти всплыла комната без окон, и сам воздух был другой, он был уже не в тюрьме. Краем отупевшего сознания Драко понимал это, но полностью все осмыслить был не в состоянии. Кто-то склонился над ним и позвал по имени, а у него не было сил даже поднять голову. Потом дымный сумрак в сознании разошелся на мгновение, и он узнал этого человека в аврорской форме, с растрепанными черными волосами, узнал, хоть тот и сильно изменился. Узнал по необычным ярко-зеленым глазам. И губы сами произнесли имя: «Поттер». И все. Провал. Хотя... нет. Он сидел на полу, а рот был полон его собственной крови. Потом его втолкнули в ванную... он даже не мог удержаться на ногах... Он сидел под струями воды в оцепенении, не в силах сделать ни единого движения. Сколько прошло времени, он не знал. А потом снова появился Поттер, и Драко почувствовал безумный страх, ведь он не сделал того, что ему велели, а за этим неизбежно следует наказание. И спрятал голову в колени, отчаянно, торопливо пытаясь восстановить защитный барьер, который почти исчез, когда появилась надежда на освобождение. Но потом... странно. Поттер не бил его. И эти руки на его теле, сильные и нежные одновременно... Временами погружаясь в забытье и выныривая на поверхность, он видел перед собой эти глаза... И все. Темнота. Драко спустил ноги с кровати, с трудом поднялся. Тело было словно налито свинцом. Что же... Он вдруг остановился и запустил руку в длинные волосы. Неужели это правда? Его действительно выпустили на поруки? А причем здесь... Поттер? Что это за дом? Подойти к большому окну, закрытому шторами, Драко не осмелился. Сотни вопросов метались в голове, пока он шел к двери. А потом привычный страх снова сковал тело. Так... неожиданно. Он столько ждал этого, так надеялся, а потом это разочарование, и постоянные страх и боль... Он почти смирился со своим существованием в тюрьме. И сейчас Драко ощущал себя потерянным. Внезапное исчезновение ставшего привычным мирка пугала. Нахлынуло воспоминание – его переводили из Азкабана, это чувство нечеловеческого облегчения, даже счастья, когда он понял, что избавился наконец от постоянного холода, мрака и ужаса, высасывающего из души и тела последние крохи тепла. Он был почти безумен, он стал тенью самого себя. И безумной была надежда, что в Грей Тауэр станет по-другому... Там стало только хуже. Дементоры насиловали его душу, не тело – ОНИ терзали и то, и другое. Чувствуя, что сейчас его захлестнет с головой чистой воды паника, Драко вцепился в дверную ручку и повернул ее. И дверь открылась. Он стоял на пороге, собирая все душевные силы, которых осталось очень немного, для решительного шага. Преодолеть этот барьер оказалось непростой задачей. Его сотрясла нервная дрожь. И опять появился беспричинный панический страх быть наказанным. Снова. Драко зажмурился и сделал шаг. И еще один. Так странно было передвигаться вот так, без охраны, одному... Соседняя дверь была полуоткрыта, Драко разглядел большую светлую комнату. Словно действуя по чьей-то подсказке, он толкнул дверь. Гарри лежал на широкой постели в одних шортах и, заложив руки за голову, смотрел в потолок. Непослушные жесткие волосы разметались по подушке, одну ногу он согнул в колене и лениво шевелил пальцами другой в такт своим мыслям. Внезапно его внимание привлекла бесшумно открывшаяся дверь. Он скосил глаза и, заметив застывшего в проеме юношу, резко сел на постели. Драко замер под его тяжелым взглядом. – Что тебе здесь надо, Малфой? – прозвучал холодный вопрос. Блондин застыл на месте, словно парализованный, не в силах издать ни звука. Горло сдавило, и он мог только беспомощно смотреть, как Гарри, одним прыжком оказавшийся на ногах, подходит к нему, угрожающе склоняя голову. Он невольно сжался, отведя глаза и подсознательно ожидая удара... Поттер протянул руку и захлопнул дверь перед его носом. Цепляясь за стену, словно тяжело больной, Драко дошел до своей комнаты и, закрыв дверь, безвольно съехал по стене на пол. Дрожь не прекращалась. О Мерлин, что же это?! Неужели теперь всю оставшуюся жизнь он обречен дрожать от испуга, словно загнанный зверь?! Страх стал его второй натурой, и если раньше он мог подавлять его или хотя бы успешно скрывать, то теперь... Азкабан срывал маски, выпуская из тайников души самые потаенные, самые темные, неосознанные страхи, освобождая демонов и монстров, гнездившихся там. Они разрывали на части душу, уничтожали разум... А Драко оказался слишком слаб, чтобы сопротивляться им. Дверь распахнулась, и на пороге появился Гарри. Сейчас на нем были темно-синие джинсы и черная майка, волосы стянуты в хвост и перевязаны лентой. Несколько минут он смотрел на Драко, сидевшего на полу и избегавшего его взгляда, затем, встав перед ним и глядя сверху вниз, сказал: – Значит, так, Малфой. Слушай внимательно то, что я сейчас скажу. Предупреждаю, повторять я не буду. Ты здесь потому, что кое-кто решил, будто с тебя достаточно нескольких лет в тюрьме. Что до меня, я бы предпочел, чтобы такой ублюдок, как ты, там и закончил свои дни. Но, к великому моему разочарованию, меня назначили твоим опекуном, – последние слова он выплюнул, словно они жгли ему язык, а Драко потрясенно вскинул голову. – А это значит, Малфой, что ты полностью в моей власти, – он засунул большие пальцы за ремень и продолжил, слегка покачиваясь на носках: – Делаешь то, что я скажу, иначе... – он усмехнулся, – отправишься туда, откуда тебя вытащили. И в твоих интересах сделать так, чтобы я был тобой доволен. Понятно? Это, – он сделал неопределенный жест, – моя квартира. Ты здесь – нежеланный гость. Гарри открыл дверь, сделал шаг за порог и, внезапно что-то вспомнив, повернулся. – Да, Малфой. В мою комнату заходить запрещено. Если уж мы волей случая соседи, ты можешь осмотреть дом, – он скрипнул зубами, – но не смей ничего трогать. С этими словами он развернулся на пятках и исчез с легким хлопком. – Что с тобой? – Ничего. – Ты так раздражен сегодня. – Все в порядке. – Гарри... если ты про ту дурацкую заметку, я не поверила ни единому слову... – Я знаю. – Я... – Помолчи. Солнце уже стояло высоко в небе, когда Драко наконец поднялся с пола и, подойдя к окну, отдернул шторы. И зажмурился, на мгновение ослепнув от хлынувшего в лицо потока света. Это было потрясением – после вечного мрака и сырых стен вдруг попасть в мир живых людей. Прикрывая глаза ладонью от полуденного солнца, он осторожно выглянул в окно. Кругом, насколько хватало глаз, простирался Лондон. Крыши домов, удивленно взиравших сверкающими окнами-глазами на великан-небоскреб, люди-букашки далеко внизу на мостовой, крошечные машины, зелень скверов... Засмотревшись, Драко вдруг понял, что улыбается. Это было так... хорошо. Вновь почувствовать себя свободным. Свободным? Он почти забыл... Улыбка померкла, и Драко опустил шторы, потеряв интерес к виду за окном. Поттер. Как он сказал? «В твоих интересах сделать так, чтобы я был тобой доволен». От этих слов разило холодом, и Драко поежился, хотя в комнате было тепло. Когда-то он считал Поттера своим врагом и, похоже, здесь ничего не изменилось, но если раньше они могли сражаться на равных, сейчас это было далеко не так. Делай то, что он скажет, иначе вернешься в тюрьму... Раньше он ненавидел Гарри Поттера, но Азкабан вытравил из души все чувства, все эмоции, и единственным его желанием стало просто выжить. И сбросить эти путы было не в его силах. Он больше не чувствовал ненависти к Гарри Поттеру. Он его боялся. Как боялся всего вокруг. Как боялся самой жизни. Он долго сидел на полу, обхватив колени руками, уставясь в пустоту. Это была одна из привычек, приобретенных в Азкабане, – так безопасней, и они тебя не тронут. Сидеть неподвижно, сжавшись в комочек, став маленьким-маленьким, стараться спрятаться внутрь самого себя, как улитка в раковину... Свет за окном стал меркнуть. Неужели уже вечер? Он просидел так весь день? Драко встряхнул головой. Он не мог избавиться от этого странного оцепенения, парализующего волю, желания, не дающего сделать и движения... Резь в желудке отвлекла его, юноша поморщился. Внезапно он вспомнил, что ничего не ел с позавчерашнего вечера, а Поттеру, очевидно, было глубоко на него плевать. Потерев пальцами переносицу, Драко поднялся. Надо бы найти чего-нибудь поесть, да и осмотреться не помешает. Опасливо озираясь, Драко вышел в гостиную. От подсознательного страха, что за каждым углом прячется Поттер и только и ждет повода накинуться на него, вспотели ладони. Но полутемная комната была пуста. Драко не боялся темноты. В темноте легче спрятаться. Он прошел через комнату, разглядывая обстановку. Вертикальные жалюзи до пола, на оштукатуренных стенах – картины каких-то авангардных маггловских художников, стеклянные стеллажи с сувенирами, бар в углу комнаты. Широкий зеленый диван, рядом с ним – шаровидная напольная лампа на черной стилизованной подставке, напоминающей ветку дерева. Драко осмотрел ее, но не смог понять, где она включается. Будь у него палочка... Он разочарованно вздохнул, и, прикоснувшись напоследок к матовому стеклу кончиками пальцев, прошел через комнату к двери. Отодвинув створку, Драко понял, что оказался в кухне. Сверкающая белизной просторная кухня производила впечатление иллюстрации какого-нибудь журнала «Ваш дом». Вдоль стен – шкафчики, хромированная мойка и еще куча всяких приспособлений, о назначении которых Драко не догадывался. Разумеется, в поместье он ни разу не появлялся в кухне, а в тюрьме, когда выпадала его очередь, единственными инструментами были широкий нож и грязный котел. Ну вот, например, это... Драко подошел к прямоугольному ящику, верхняя сторона которого была прикрыта железной решеткой, а из крышки торчали круглые штуки, напоминающие... да, точно! Почти на таких же они ставили котлы на уроках зельеделья. Обрадовавшись, что хоть что-то стало понятным, Драко протянул руку, провел по ряду пуговок на передней стороны ящика и вздрогнул, когда под одной из круглых штуковин вдруг вспыхнула красным свернутая в спираль змейка. Запаниковав в первый момент, он отдернул руку, отшатнувшись, но потом, поняв, что ничего страшного не происходит, наклонился поближе, рассматривая горелку. Через несколько минут, потеряв интерес к изучению плиты, он поднял голову, огляделся и открыл одну из створок кухонного шкафчика. Из него прямо на голову Драко упало несколько салфеток, и тот подпрыгнул от неожиданности, сердце бешено заколотилось. Потом, поняв, что ничего страшного не произошло, наклонился, поднял стопку с пола и положил рядом с плитой. Неожиданно его внимание привлек интересный рисунок. Драко взял в руки одну из салфеток и поднес к глазам. В отличие от всего в доме, эти салфетки были, определенно, вышиты волшебницей. На уголке сплетались в вечной борьбе лев и змея, всплеск рыжей гривы и сияние зеленой чешуи... Внезапно раздавшийся сзади звук, словно прозвонил крошечный гонг, заставил Драко в очередной раз подскочить на месте и выронить салфетку. Звук доносился из-за небольшой дверцы в стене. Мелодичный женский голос произнес: «Заказ доставлен», и все стихло. Осторожно ступая, словно ожидая, что сейчас из-за дверцы выскочит какое-нибудь чудовище, Драко приблизился к ней и застыл в нерешительности. Поскольку ничего не происходило, он с опаской потянул на себя ручку и тут же отскочил в сторону. За дверцей находилась небольшая ниша, а в ней, на небольшой подставке, – коробка, распространявшая аппетитные запахи. Желудок Драко моментально напомнил о себе. Вытащив коробку, юноша заглянул внутрь. Источником запаха была упакованная в прозрачную бумагу курица с поджаристой золотистой корочкой. Драко нетерпеливо развернул упаковку, оторвал приличный кусок куриной ноги и впился в нее зубами, наслаждаясь почти позабытым вкусом нежного мяса. Обглодав ножку до костей, юноша слизнул стекающий с пальцев прозрачный жир и потянулся к коробке за следующим кусочком, когда вдруг почувствовал запах гари. Он резко обернулся и похолодел. Позабытая салфетка, которую он выронил в испуге, упала прямехонько на плиту и сейчас пылала факелом, а вышитые лев и змея беспомощно метались по кромке. От нее загорелась стопка салфеток, лежащая рядом, и вот-вот должен был вспыхнуть шкафчик, любовно облизываемый языками пламени. Драко заметался по комнате, не в силах ничего сделать. В этот момент хлопнула входная дверь, затем послышались быстрые шаги, и в кухню ворвался Поттер. Мгновенно оценив обстановку, он взмахом палочки загасил огонь и, открыв окно, повернулся к сжавшемуся у стены Драко. – Какого дьявола ты творишь, Малфой?! – зарычал он на смотревшего затравленным взглядом юношу. – Дом решил спалить?! Что ты вообще здесь делаешь, хотел бы я знать, когда я не велел тебе ничего трогать?! Взгляд его упал на растерзанную коробку, и он перевел сверкающие бешенством глаза на Драко. – Понятно... – протянул Гарри и сложил руки на груди. Драко, дрожа, отвел взгляд, когда аврор приблизился к нему. – Что ты все молчишь, Малфой? – осведомился он. – Язык проглотил? Тот поднял на него огромные испуганные глаза. Страх, въевшийся в душу, казалось, намертво сковал его, и он действительно был не в силах произнести ни слова. Гарри схватил его за плечо и приблизил лицо к его лицу: – Слушай, Малфой, ты вообще хоть соображаешь, что я с тобой говорю? Тот, помедлив, кивнул. – Значит, так. Раз ты не собираешься выполнять мои указания, будешь сидеть в своей комнате, – процедил он сквозь зубы и, схватив Драко за руку, выволок его из кухни, протащив через гостиную, втолкнул в его комнату. – Не вздумай выйти, пока я не разрешу. Дверь захлопнулась, а Драко, беспомощно обхватив себя руками, сел на кровать. Через пару минут дверь открылась снова, и Гарри, зайдя внутрь, положил на прикроватную тумбочку сверток с курицей. Не произнеся ни слова, он развернулся и вышел из комнаты.