Девочка из Тумана

      С Сашей мы ещё раз пять прогулялись по Гонконгу в сопровождении своих родителей, даже попытались несколько раз сбежать из-под надзора, однако нас ожидал громадный провал, после которого мы вдвоем получили знатных поджопников. Это, конечно, было весело, но глупо — сбегать от своих родителей, зная, что в конце концов ты все-таки вернешься и отхватишь за это, но упорно повторять раз за разом.        — Скажи «хуй», — учила я мальчишку китайским матам, даже толком не объясняя, что слова эти означают. Впору было думать о последствиях, но я с обычно неприсущей мне решительностью оттачивала его произношение, едва не доводя до идеала. — Молодец, диди! А теперь… вот, смотри, это читается как «шлюха»…       А потом, когда прошли две недели и каникулы успешно закончились, Саша с Михаилом уехали домой, в Россию, сопровождаемые шквалом слез со всех сторон, так как рыдали мы с моим блондинистым другом вместе, не желая расставаться с таким долбоебом товарищем, которого вряд ли ещё найдешь в своей жизни. Хотя… хваталась я за мальчишку, словно за спасительную соломинку, чисто из-за того, что с тем можно было быть собой: не использовать именные суффиксы и префиксы, не кланяться в пояс перед Михаилом, так как тот был гораздо старше меня, и не обращаться к нему, будто к богу. Русские слова слетали с языка так же легко, как звонкий стрёкот цикад рано утром, с учётом, конечно, появившегося акцента — помни, курочка, ты теперь китаянка.       Нет, не соблюдать рамки приличия я могла и с Фоном — тот, в принципе, против ничего особо не имел, ведь ему самому было интересно наблюдать за раскрытием менталитета чужой страны. Живу, как какая-нибудь героиня баба-жук в латексном костюмчике: с одной стороны, обычная жизнь среднестатистического детсадовца, а с другой — здравствуйте, я аномалия, прыгаю по мирам и сею раздор. Ладно, с прыжками переборщила. Один раз попала в другое тело — и уже «аномалия», а как нарциссизмом-то запахло.       Возвращаясь к теме русских: так вот, после их отъезда мне стало… не сказать, что одиноко и скучно, ведь рядом со мной по-прежнему была Хидеко и недолго обижавшаяся на то, что я с ней давно не связывалась, Бию. А ещё был… Кёя. Хотя он скорее не был, а так, тенью мимо проходил иногда, мол, меня тут нет, но если вы прикоснётесь к Хидеко, то «гитлер капут» всем. Но, несмотря на собравшуюся колоритную компашку, я вновь ощутила себя обычной. Но и скучать мне не давали: а ты давай-ка, поскучай, Фон втянет в забавное приключение на пятую точку, после которого ты сесть на неё не сможешь.       Весело, в общем.       От размышлений меня отвлекло чувство сырости где-то на груди, а потом до мозга, кажется, дошло, что это так-то кипяток, и кожу вмиг обожгло — словно изнутри сотни игл пронзили нервные окончания. Я громко зашипела и спешно подхватила парочку бумажных салфеток пальцами, после чего начала спешно растирать мокрое пятно по когда-то бывшей белоснежной футболке.        — Никогда не понимала этой фишки с чаепитием, — тяжело вздохнула я, старательно вытирая расплескавшийся чай со своей футболки. Фон безмятежно улыбнулся и дал отмашку, мол, хорошо, возьми свой противный гадкий кофе. Мою фишку с употреблением этого, несомненно, чудесного напитка не понимал и поступал, как истинный китаец: вау, чай, дайте три ведра и ванну.       Я с радостью сыпнула в кипяток кофейных зёрен, опустила в чашку ложек пять сахара и залила это всё марево доброй порцией молока. Фон смотрел на меня, как на сумасшедшую, но говорить ничего не собирался, мол, ну хорошо, у каждого свои тараканы. Мои, кстати, давно не отсвечивали — видно, ушли тусоваться к его вредителям, поэтому младенца вдруг дёрнуло завести интересную ему тему:        — Как, говоришь, тебя звали в прошлой жизни? — как бы невзначай поинтересовался он, а я едва не поперхнулась большим глотком кофе и уставилась на запертую в кухню дверь — Мейронг идти сюда вроде как не собиралась, да и не подслушивала, но перестраховаться всё-таки надо было. Я бросила на Фона возмущенный взгляд, на что он только тихо хохотнул и улыбнулся.        — Не помню я, не помню. Знаю только… что русской была, и всё тут. Ну, да, воспоминания от прошлой жизни у меня всё ещё сохранились, но когда я пытаюсь вспомнить имя, то выходит только это осточертевшее «Хуа Юн», — я размешала ложечкой сахар на дне и тяжело вздохнула, когда звон металла об стекло врезался в уши.       Фонг прямо-таки засветился, вмиг перескакивая на другую дельную мысль, которую тут же озвучил:        — А скажи что-нибудь на русском.       Я замерла на секунду, подумала пару мгновений… и выдала такую трёхэтажную матерную конструкцию, что у знающего человека уши в трубочку бы завернулись. Наверняка, где-то в Мытищах какая-нибудь бабушка подавилась семечкой.        — Красиво, — признал он, не пытаясь вникнуть в то, что только залетело в его уши, а я едва сдержалась от того, чтобы не захохотать — ну да, перевод тоже красивый! А насколько красочный, вы бы знали.       Как-то много стало в моей жизни Фона, ой много.       Хотя… А кому это мешает?

***

      Никогда! Слышите?! Никогда не знакомьте своих, блядь, подруг! Если вы не хотите разгребать последствия лопатой и маленькой ложечкой, то просто послушайте меня и остерегайтесь подобных ситуаций — они вам могут сослужить не самую лучшую службу.       Я нервно хихикаю, смотря на весь развернувшийся передо мной пиздец, и впервые ищу поддержки в Кёе, который скорчил какую-то непонятную мину и просто тупо пялил перед собой, не в силах понять, что за хрень тут вообще творится. Я, вообще-то, сама боролась с желанием отключить ненадолго внешний мир — мысленно пересчитывала все плюсы, минуты, синусы и косинусы, и пыталась прийти к одному выводу. Что, кстати, не получалось.       Думаете, что Бию и Хидеко просто подрались за должность моей лучшей подруги? Да если бы так! Они… блин, они соулмейты!       Чёртовы соулмейты!       Две моих подруги…       Две девочки…       Соулмейты…        — Ребят, а это круто, — солнечно улыбаюсь я и хихикаю с выражения лица Хибарёнка — тот посмотрел на меня так, словно я предала его, съела кошку и потопталась на могиле его деда, вот серьёзно. Юэ рядом хлопнул пухлыми лапами по полу, пошевелил ушками и, не найдя ничего ужасного во всем этом, свернулся урчащим клубочком рядом со мной. Найдя во мне нужную волну эмоций, ласка стала похожа на соскучившегося по ласке дворового котёнка. — Я за вас рада!        — Хы, — хихикнула Бию, прикрывая рот ладошкой, и отвела взгляд. Солнечная девочка с зелёными хвостиками — и тихий загнанный волчонок Хидеко, от взгляда которой сердце в груди застывает, покрываясь инеем… А они нашли друг друга. — А-Юн, — робко позвала Пэн. Её щёки всё ещё горели румянцем — всё-таки, не каждый день свою вторую половину встречаешь. — Спасибо тебе! Если бы не ты…       Чисто для того, чтобы позлить проклятого Хибари Кёю, я даже готова им свадьбу в стиле детсада организовать. Да и страшного в этом ничего сильно не видела — ну, девочки и девочки. Любви все полы, расы и возрасты покорны, нехуй бубнить.       Хидеко спрятала лицо в ладонях, после чего кинула на меня осторожный взгляд сквозь пальцы:        — Юн-чан, а ты не грустишь? — девочка почесала щёку и склонила голову набок, покачивая маленькими ножками в красных сандаликах. — Мы найдём и твоего соулмейта.        — А он мне зачем? — не раздумывая, улыбаюсь я. Кёя кидает на меня задумчивый взгляд и, кажется, впервые в жизни едва заметно кивает подбородком в знак согласия. Тот, кстати, подобной кутерьмы с родственными душами тоже не любил — хоть в этом мы с ним сошлись.       Соулмейты… Чёрта с два я позволю какому-то хрену с горы привязать себя к себе. Мы не лыком шиты, хочу заметить. Свободу попаданцам!