Умница Чарли Келли

В коридоре как всегда хаос, разве что крысы не снуют по грязному полу. К этому Чарли уже привык, но, тем не менее, он старается быстрее пройти до своей двери и оказаться в квартире, выглядящей хоть и не намного лучше самого коридора, но все же относительно спокойной и защищенной. Чарли вытаскивает из кармана клей неизвестного происхождения, который он нашел в подвале бара и нахмуренно смотрит на иероглифы на упаковке. – Кто вообще может понимать такие буквы, – произносит он вслух, не в силах понять ровным счетом ничего из надписей. – И это буквы вообще? Он хочет испробовать это вещество сегодня вечером, чтобы забыться и быстрее уснуть, не думая об очередном странном, диком, нелепом дне. В голове звучат слова Мака, что было бы круто не просто нюхать клей, а записывать все впечатления, реакции организма и прочее. И что из этого могла бы получиться целая научная работа. Кажется, Чарли даже слышит в голове увлеченный голос друга. «А почему бы и нет?» – хмыкает он и задумчиво крутит тюбик в руках. Чарли начинает разгребать журналы и исписанные листы, лежащие на столике у дивана, в поисках чистой тетради или хоть наполовину чистого блокнота. В руки попадается вырезанная недавно статья из какого-то журнала «Выставка «Магниты и магнитные системы» в Филадельфии!» – Что ты тут делаешь? – возмущенно протягивает Чарли, и аккуратно кладет вырезку на полку над диваном, рядом со стопкой малочисленных книг. Блокнот найден, исписанные Фрэнком страницы вырваны, посередине листа аккуратно выведено «Экспиримент. Чарли Келли». Несколько секунд он любуется на страницу, потом кладет блокнот и карандаш на столик, садится на диван и производит для него обычные манипуляции с веществом в тюбике. * * * Чарли открывает глаза. Лаборатория. Руки. Белоснежные рукава рубашки, закатанные по локоть. – Татуировки? А? – с трудом шевелит языком он, растягивая слова. – Какой реальный сон… Или я не сплю? Сбоку от себя Чарли видит неуверенно приближающуюся размытую фигуру и, сфокусировав взгляд, смутно признает этого человека. – Ааа, это ты, научная сучара, – не в силах произнести больше ни слова, он отключается. * * * Ньютон пришел в себя довольно быстро. Размытая фигура перед ним, кажется, только начинает что-то говорить, увеличивая громкость звука своего голоса. В голове нарастает гул, и за секунды превращается в обычное звучание Шаттердома, будто пластинку наконец раскрутили с нужной скоростью – вот уже слышны внятные привычные звуки, кроме тех, что с невиданным возмущением выдает рядом стоящий доктор Готтлиб. – Ньютон! Ты совсем свихнулся?! Какого черта? Знаешь что, я больше не собираюсь к тебе подходить, пытаясь справиться о твоем… О твоем состоянии! Можешь спать тут на столе сколько тебе влезет и дергаться как в припадке, мне все равно! – Выпалил Готтлиб, тыкая тростью в сторону обидчика и захлебываясь в негодовании. –Германн, Германн, постой, – жмурясь и отмахиваясь, бормотал Ньютон. – Что я тебе сделал?! – Что сделал?! Знаешь, я многое могу стерпеть от тебя, но с глупыми ругательствами я мириться не намерен! – Эй, Германн, прости, если тебя обозвал, – Ньютон попытался дотянуться до плеча Германна, на что тот отвернулся, закрыл глаза и показал ладонью, что не стоит этого делать. – Но… Я не специально, я ничего не помню, серьезно… Виноватый и растерянный вид Ньютона Гайзлера, с поникшими плечами и опущенной головой, вызывал у Германна жалость, но он все так же стоял с нахмуренными бровями. – Ты что, правда не помнишь? – чуть смягчив черты лица, спросил Готтлиб. – Нет. Я помню, что меня клонило в сон, а потом я уже проснулся, когда ты на меня вопил. – Губы Ньюта тронула легкая улыбка, его почти всегда смешило, когда Германн кричал на него, так трогательно бросая угрозы. Германн молчал, все еще довольно часто дыша, и подозрительно, но с волнением вглядывался в лицо доктора Гайзлера. В голове мелькало множество мыслей, укладываясь одна за другой, не объясняя до конца причин инцидента. – Ладно, забудем, – нерешительно произнес Готтлиб и пошагал к своему столу. Он не стал говорить, что обеспокоен таким поведением, предлагать отдохнуть или еще что-то, хотя ему очень этого хотелось. – Давай работать, Ньютон, – добавил он, усаживаясь за стол и отворачиваясь. Они сидели молча, погруженные в дела около часа. Вдруг, от Ньютона послышался смешок. Германн чуть повернул голову, отрываясь от расчетов, затаившись, ожидая разъяснения того, что насмешило коллегу. – Некоторое число современных пиратов во Франции объединились, чтобы отщепиться от Церкви Летающего Макаронного Монстра… – Гайзлер потряхивался от смеха, от чего щелчки и скрип от его стула раздавались на всю лабораторию в установившейся тишине. Готтлиб закатил глаза и отвернулся, – Современные флибустьеры, Церковь Макаронного Монстра, Ньютон! Перестань читать ерунду! – проворчал он, нервно перебирая записи. – Подожди, я не дочитал! – Доктор Гайзлер! – выпалил Германн, ударяя ладонью по столу. – Может мы сосредоточимся на работе? Ньютон затих, но еще какое-то время продолжал давиться от смеха. Германна удивило, что Ньютон разрушил почти часовую тишину с такой легкостью, да еще и такой темой, хотя он поразился этому намного меньше, чем мог бы человек, который не знает Ньютона Гайзлера. * * * Чарли Келли просыпается среди ночи и пытается вспомнить сон, но все события растворяются за мгновения, когда даже примерно не можешь припомнить, что тебе сейчас снилось. Он еще секунд двадцать силится вытащить из предместья подсознания хоть какую-то зацепку, но раскалывающаяся от незнакомо сильной боли голова отказывается повторять тщетные попытки. Он залезает под одеяло с головой и пытается снова уснуть. К утру боль почти отступает и Чарли, машинально выполнив нехитрый набор утренних сборов, отправляется в бар. По дороге он внезапно вспоминает, что забыл проследить утром за Официанткой, останавливаясь и не понимая, как это могло произойти. Чарли решает сначала сбегать в кафе, в котором она работает. Найдя у барной стойки объект своего обожания, он на секунду задумывается, – что-то еще желает всплыть в памяти, но тут же разбиваются о пустоту. Подняв глаза, он видит скрещенные на груди руки своей возлюбленной и ее возмущенное лицо. – Тебе нельзя ко мне приближаться, Чарли, забыл? – Забыл? … А? … Привет. У тебя все в порядке, да? А можно воды? – нервно проговаривает он, уже поворачиваясь к другой девушке, что стоит за барной стойкой. Официантка с недоумением смотрит на своего преследователя. – А ты-то в порядке, Чарли? Выглядишь ужасней обычного, хотя, мне все равно, только уйди отсюда. Он выпивает стакан воды, – А? Да, я уже ухожу. – И направляется к двери, без пререканий, чем удивляет объект воздыхания. Чарли чувствует себя необычайно странно, хотя он почти всегда ощущает это, но сейчас как-то особенно и по-новому, и все же, к этому добавляется некое спокойствие глубоко внутри. Зайдя в бар, Чарли садится за стойку и молчит, уставившись на полки, пока все не утихают, обращая на него свое внимание. – Все в порядке, братан? – осторожно спрашивает Мак. – Пацаны, такое что-то неестественное происходит со мной после этого непонятного клея, я прямо теряюсь, я прямо потерян сейчас сильно, – вскакивает Чарли. Мак, игнорируя обеспокоенность друга, с любопытством – Ты все записал? – Я думал, запишу, потом решил кому-нибудь из вас надиктовать, не люблю я писать, это долго и сложно, но, думаю, я и надиктовать не смогу, это так все необъяснимо, что я и не вышепчу. – Так, а что произошло? – интересуется Деннис. – Да я даже не знаю, просто чувствую, скоро гусей погоню, и ничего не могу вспомнить. – И всего?? – разочарованно спрашивает Мак. – О, Чарли, просто перестань нюхать какой бы то ни было клей и все станет намного проще, – подключается Ди. Деннис, кивая, – Да. Знаешь, Чарли, с этим мы разберемся позже. Ты всегда гусей гонишь. Вы помните, что у нас встреча с адвокатом по поводу дома Френка? И вот, они уже всей шайкой направляются в дом с семьей на выселение, который Френк купил в ипотеку, и который он хочет получить немедленно. – По закону у семьи есть 90 дней на выселение. – Спокойно и уверенно поизносит адвокат. – Ты гонишь, покажи бумаги! – возмущается Френк, машет руками и нечаянно толкает Чарли, уставившегося куда-то в сторону. – А, сейчас, я разберусь, – оживает Келли. – Он не гонит, а говорит разумные вещи. Я много знаю про всякое законное законничество и подкован в проблемах касательно недвижимости. Они не такие простые, знаете. – Вообще-то все просто и стандартно, – с неизменным спокойствием парирует адвокат. – А может, потрещим за птиц? – перебивает его Келли. – Я видел аиста тут на крыше, это точно он, вел себя как аист. Он должен принадлежать Френку, мы его сейчас заберем, он по закону уже наш, ему 90 дней на выселение не нужно, у него и вещей-то нет. Повисла тишина, которую нарушил адвокат, – Простите, а где вы получали юридическое образование? – Могу задать вам тот же вопрос, – отзывается Чарли. – Я закончил Гарвард, ну а вы? – Беру пятую поправку! – Я бы тоже ее вам посоветовал, мне кажется, пора заканчивать с этим. Очевидно, что вы понятия не имеете о законах и с родным языком у вас не все в порядке. – Ну, это… – напрягаясь, заминается Чарли. – Флибустьеры! – удивляет он сам себя. – Вы хоть знаете, что это слово значит? – невозмутимо откликается адвокат. В голове проносится – «Я вспомнил, кажется, я что-то вспомнил, мне нужно идти, нужно идти», – и, не ответив на вопрос, Чарли стремительно выбегает из дома.