Умница Чарли Келли

Чарли просыпается резко и не может сфокусировать взгляд, он лежит на спине рядом с пыльными потрепанными подушками, и сам выглядит не лучше, чем они; трет лицо рукой, после чего на щеке остается грязный след. Зрение почти приходит в порядок, и он пытается подняться. Голова кружится и его мутит. Резко выпрямившись, но еще опираясь на полку, шепотом произносит: «Германн… Готтлиб». Его глаза округляются. Он не может воспроизвести лицо человека, чье имя вспомнил, не может собрать в памяти и кто он, но чувствует такое тепло, которое можно чувствовать лишь к дорогому другу. Пошатываясь, Чарли направляется наверх. С трудом преодолев лестницу, он выходит в бар и следует прямиком к синтезатору. Его друзья, застывшие при явлении из подвала, всем своим видом показывают, что таким Чарли они еще не лицезрели, или видели подобное состояние крайне редко. Отрешенный взгляд Келли чуть меняется только тогда, когда он добирается до клавиш. Чарли несколько секунд сидит почти неподвижно, только еле заметно покачиваясь из стороны в сторону и смотрит, не моргая, куда-то вниз перед собой. Резко он ударяет по клавишам и зажмуривается. Открыв глаза, опять смотрит перед собой. Вся шайка, уставившаяся на него, разом вздрагивает после неожиданного аккорда, и не сводит глаз. Кажется, они даже не моргали с момента, как Чарли вывалился из подвала. Келли издает звук, похожий на крик птеродактиля и начинает тихо петь, если это можно сейчас назвать пением в чьем-то представлении, кроме самого исполнителя. Так же тихо его пальцы скользят по клавишам. – «Я увидел мужчину, он уложил меня и накрыл теплым пледом, И унял мою боль своим теплом, я его забыл, а потом вспомнил. И я хочу, хочу, хочу увидеть его вновь…» Снова руки резко падают на синтезатор, а за ними и голова Чарли, ставя точку в этом коротком отчаянном перфомансе. Чарли поднимает голову, встает, потирает лицо далеко не чистой ладонью и взъерошивает волосы. – Ди, милая, какой у нас самый крепкий алкоголь? – спокойным голосом произносит Чарли. – Есть... Абсент, – помедлив, вкрадчиво, отвечает Ди. Чарли кивает, подходит к барной стойке и аккуратно берет бутылку абсента из рук Ди, которая еще не успела ее даже открыть. – Спасибо, ты сегодня прекрасно выглядишь, моя дорогая. И вы, ребята, – Чарли одаривает мягким взглядом друзей, откручивая крышку бутылки. Он делает один глоток и, с не меняющимся спокойным выражением лица, отправляется в подвал. Секунд через 30 он появляется с потрепанной коробкой под мышкой и выходит из бара. Чарли не замечает, как добирается до своей квартиры, не замечает шарахающихся от него людей на улице, и хозяина квартиры, решительно шагающего к нему по коридору в надежде получить плату, и так же стремительно ошарашенно отпрянувшего от своего нерадивого жильца. Захлопывается дверь, и Чарли опускается на пол прямо у порога, все еще не выпуская из рук коробку с клеем и бутылку абсента, из которой он поспешно делает небольшой глоток; поморщившись, выпускает все из рук. Быстро потерев глаза ладонями, он откидывает голову назад, сдерживая слезы. Смазанные, неясные мысли, хаотично заполнившие сознание, накатывают волнами со всех сторон и так же стремительно исчезают, стоит предпринять попытку схватиться за одну из них. Нестерпимо хочется кричать. Чарли начинает часто дышать, не зная куда себя деть и как избавиться от липкого чувства беспомощности. Злость комком подступает к горлу и он срывается в крик, хватаясь за волосы обеими руками, резко вскакивая, сгребая небольшую вазу с уже высохшими цветами со столика, одним движением освобождая ее и выливая в вазу весь оставшийся абсент. Келли подскакивает к небольшому шкафу, свободной рукой выкидывает все немногочисленные вещи, ставит вазу с абсентом в угол шкафа, закидывает внутрь подушку, хватает коробку с клеем и закрывается в шкафу. * * * Чарли резко отрывается от места, где он лежит, будто проснувшись из-за кошмара. Ко лбу и вискам подступает боль, заливая глаза раскаленной лавой, что заставляет закрыть глаза и лечь обратно. Он успел заметить, что находится в незнакомом месте, но открыть глаза снова и рассмотреть помещение не спешит, пытаясь воссоздать в памяти обстоятельства, позволившие очутиться не в своей квартире. Проведя неподвижно около минуты, Чарли медленно подносит руку ко лбу и ищет пальцами точки, при надавливании на которые, боль хоть чуть притупится; все же открывает глаза, чтобы еще раз оценить неизвестное помещение, ситуацию попадания в которое он так и не вспомнил. Открыв глаза, он понимает, что лежит под каким-то столом. Пытаясь встать, роняет стул, и опрокидывает кружку, стоящую на столе, и еще некоторые предметы летят на пол с ворохом бумаг, что создает немало шума. Выбравшись из места своего неловкого пробуждения, он неуверенно встает на ноги и оглядывается по сторонам. Место ему кажется больше незнакомым, хотя какие-то вспышки в памяти дают знать, что возможно, он уже здесь был, но стараться вспомнить нет никаких сил. Чарли не глядя шарит по карманам в поисках телефона, все еще озираясь по сторонам не совсем сфокусированным взглядом. Наконец вытащив телефон, он тыкает на контакт Мака. Не заботясь о том, что говорит с автоответчиком, Чарли почти кричит в трубку. Голос, переходящий в невыносимый звук, разносится по лаборатории и за ее пределы. – Мак, спасай, кажется, научные дятлы собираются надо мной опыты проводить! – Чарли жмурится от болезненного толчка в виске и трет его кончиками пальцев. – Я в какой-то лаборатории. Тут окон нет… Келли размашистыми шагами направляется к выходу. В то же время, Германн, с другой стороны двери, почти подойдя к ней на расстояние вытянутой руки, хмурит брови, прислушиваясь. Голос ему более чем знаком, хоть он немного и непривычен. Но обрывки фраз, которые можно разобрать, зарождают сомнение и долю тревоги. Готтлиб открывает дверь и сталкивается с Чарли. Последний отскакивает, на две секунды замирает, выпускает телефон из рук и срывается с места – прочь от Германна. Тот, окаменев, нервно нащупывает дверь, не зная еще, с какой стороны желает сейчас оказаться: спрятаться от странного Ньютона или спрятать его. Чарли хватает попавшую под руку пластиковую трубу, разворачивается и замахивается. – Не подходи, научная сучара, я тебе больше не дамся! – Ньютон? – Ошарашено, осторожно, но довольно громко, произносит Германн, поднимая свободную руку, ладонью показывая, что агрессору нужно остыть. Давно он не чувствовал такой спутанности в потоках мыслей, за секунду успев подумать о десятке причин того представления, что сейчас наблюдает перед собой. – Никакой я не Ньютон, а Чарли Келли вообще-то. А, ты меня и не помнишь?! Сколько подопытных прошло через твои грязные руки? – Он часто дышит, все так же замахиваясь. – Не понимаю о чем вы, я вас впервые, – Германн запинается на слове и пристально упирается взглядом в этого человека, – впервые вижу. Полагаю, вы заблуждаетесь, меня зовут Германн Готтлиб, и я не ставлю никакие опыты над людьми. – Говорит он с расстановкой, успокаивающе. – И положите на место трубу, – поднятой ладонью он медленно показывает на пол. Дыхание Чарли становится медленнее, почти приближаясь к норме. – Ну вообще-то да, ты сильно отличаешься от той сучары. Готтлиб сжимает челюсти так сильно, что будь тут сейчас тише, было бы слышно их скрип. – Не знаю кого вы имеете в виду, но спасибо, – процедил он. Опустив свое «оружие», Чарли обводит взглядом лабораторию. – А че я тут делаю тогда? – Не имею ни малейшего представления, – отзывается Готтлиб, не понимая самого себя – зачем вообще отвечать на вопрос этого странного человека, чертовски похожего на Ньютона, и так же чертовски отличающегося от него. Чарли аккуратно кладет трубу на стол и поднимает глаза. – Германн? – Мистер Келли, я попросил бы, доктор Готтлиб. – Ага… Док, слушай, – аккуратно начинает Келли. – Доктор Гот… – У тебя нет таблетки какой, – перебивает его Чарли. – Голова болит, что пипец прям. Пронизывающий все слуховые рецепторы голос, кажется, сейчас вызовет у самого Готтлиба головную боль, но он, сжав губы, направляется к своему столу за лекарством и водой, лелея надежду, что это исполнение желания нежданного ребенка подарит ему хоть некоторое время спокойствия. Чарли присаживается на стул, трет пальцами виски и смотрит в пол, чуть покачиваясь вперед-назад. Вдруг он останавливается, раскрыв глаза шире. – Доктор Готтлиб, – произносит Чарли шепотом. – Доктор Германн Готтлиб. В памяти будто начинает закипать. Дрожь прокатывает по всему телу и перетекает в тепло; кажется, становится даже легче дышать, хотя до этого боль пронизывала все, даже носовые пазухи при каждом вздохе. Чарли вдруг ощущает, что он там, где ему хочется быть, что он никак не потерялся. Германн протягивает таблетки Чарли, указывая на бутылку воды, лежащую на столе Ньюта и, не замечая ошеломленного взгляда гостя, уже собирается направиться за свой стол, чтобы выдохнуть и собрать хоть какой-то пазл в сознании, как слышит тихое «привет». Он оборачивается на Келли и часто моргает, сжав губы. – Приветствую. – Германн кланяется со всей театральностью, что в нем есть, и все же отправляется на свое место, садится лицом к проблеме и щурится, видя блаженную улыбку Чарли, похожего сейчас на Мону Лизу. И он не может понять, с чем связаны такие эмоции гостя, да и не хочет думать. Готтлиб с силой щипает себя за руку, пытаясь выбраться из этого кошмара, ведь ему уже снился такой явный сон, но там Ньютон был с усами и пытался его убить. Он прикрывает глаза и тяжело вздыхает. Но через несколько секунд уже вынужден открыть их снова из-за непонятного периодичного приближающегося шума. Чарли, быстро справившись с таблеткой и с бутылкой воды, пытается приблизиться к Германну прямо на стуле, чем и создает шум, что заставляет Готтлиба отбросить надежды посидеть спокойно хоть несколько минут, и он, скорчившись, осудительно смотрит на человека, который все с той же загадочной идиотской улыбкой глядит на него. Германн медленно отрывается от спинки стула и устало тянется к руке Келли; обхватывает запястье, потянув руку на себя, а другой, проводит по месту, где могли быть татуировки, если бы это был Ньютон, будто их кто-то мог чем-то закрасить сверху. В итоге, он не обнаруживает ничего кроме чистой кожи, разве что усыпанной веснушками. – Откуда же ты взялся? – измученно произносит Германн, отпуская руку Чарли. И еще множество вопросов проносятся в его голове, не поимевшие чести быть случайно озвученными: «Что мне теперь с тобой делать?», «Где Ньютон?», «Или ты все-таки Ньютон?», «Надолго ли это?», «Как тебе помочь?», «Или это все шутка? Розыгрыш?» От последней мысли Германн просто начинает закипать от злости, хватает руку Чарли снова, уже совсем не так аккуратно, как в первый раз, отчего хозяин руки без желанных Германном татуировок, вскрикивает и, попытавшись резко встать и отскочить назад, роняет стул. – Давай без грубостей, док, – почти жалобно произносит Чарли, – а то я засомневаюсь, что ты не хочешь ставить надо мной опыты. – Знаешь что, – начинает почти с крика, Германн, нервно нащупывая трость и тыкая пальцем в сторону Чарли. – Если ты, – он снижает голос, но приветливее он от этого не становится, ведь шипение доброжелательным не назвать, – если ты Ньютон, то иди к черту, это ни в коей мере не смешно, и ты убил сейчас больше моих нервных клеток, чем кто-либо когда-либо, даже ты. А если нет, то иди к черту, я не собираюсь возиться с тобой! Готтлиб только сейчас опускает палец, которым все это время тыкал в сторону объекта своего вселенского раздражения. Прерывисто и часто дыша, он хмурит брови, видя перед собой готового разреветься человека. Чарли держится из последних сил, пытаясь не моргнуть, чтобы слезы, собравшиеся от нестерпимой обиды, предательски не покатились из глаз. Германн резко ощущает жалость и вину, что довел Чарли до этого; растерянно делает пару шагов в сторону выхода. И, кажется, теперь он уверен, что это не Ньютон. Остановившись у двери, он достает телефон и несколько секунд смотрит на контакт Гайзлера. Его пальцы трясутся и воздуха как будто не хватает. Вздохнув глубоко несколько раз, дабы привести себя в чувства, Германн нажимает на вызов, подносит телефон к уху и прикрывает глаза. Динамик телефона одаривает его лишь гудками. – Чарли, – произносит твердо Германн, чуть повернувшись, – не уходи. – Он глазами оббегает того с ног до головы, возвращая взгляд на лицо Келли, все так же стоящего неподвижно с удрученным видом. – Сиди тут, я скоро приду. И ничего не трогай. Хотя, вряд ли тот будет трогать что-то в данную минуту и куда-то лезть. От такой данности Готтлиб ненавидит себя еще больше, за то, что сказал это, и что не сказал «прости» прямо сейчас, вместо произнесенной фразы. Германн, чертыхаясь на незнакомом Чарли языке, удаляется из лаборатории. Келли медленно провожает обидчика взглядом и с абсолютно растерянным видом, устраивается на пол у стола. И вот, покинувший лабораторию Готтлиб уже находится в поисках хоть кого-нибудь, кому мог бы задать интересующий его вопрос. В жертву приносится Тендо, первым попавшийся ему на глаза. Схватив беднягу за руку, Германн оттаскивает его в сторону, отрывая от непринужденного общения с парой техников. Тендо, не успевший ничего сообразить, даже не сопротивляется, и начинает отдирать руку Готтлиба от себя, только когда они оказываются в пункте назначения – «в сторонке». – Ты не знаешь, где Ньютон? – нервно дыша, выпаливает вопрос Германн. – Ты чего, что случилось, что за насилие?! – потирая руку, возмущается Тендо. Готтлиб пристально и раздраженно смотрит на собеседника, склонив голову вперед набок, ожидая ответ на свой вопрос. – Я его только утром видел, – спешит произнести Тендо в страхе, что может даже получить от Германна, если не поторопится с ответом. – Кстати, это не он там? – Чои прищуривается, заглядывая через плечо Готтлиба. Герман резко разворачивается и направляется к Чарли так быстро, будто у него и нет никаких ограничений в передвижении. – Я же сказал ждать меня и никуда не уходить, – шипит Готтлиб, подталкивая Чарли в сторону коридора ведущего к лаборатории. Тендо, наблюдающий за возней этих двоих, выдыхает и начинает улыбаться, помотав головой. – Голубки. Германн, настойчиво толкая Чарли, держа руку на его спине, доводит того до лаборатории. Келли молчит и, кажется, выглядит еще обиженней, чем был до этого. – Зачем ты вышел?! – Все с теми же змеиными интонациями вопрошает Готтлиб, и уже оказавшись за закрытыми дверями, выдыхая, смягчается, наблюдая убитый вид Чарли. – Извини меня... И за то, что схватил тебя сильно, тоже. Просто, я не знаю что происходит, и почему ты так похож на моего коллегу Ньютона и где сам Ньютон… Не знаю что делать. Германн стоит с опущенными руками, уставившись в одну точку на полу, и ему сейчас совершенно все равно на откровенность и проявление слабости перед этим незнакомым человеком. Теперь уже Келли, испытывая что-то похожее на жалость, медленно протягивает руку к плечу Германна. – Забыли. – Чарли мягко улыбается. Германн поднимает глаза и на его лице тоже появляется улыбка, пусть и слабая. Тяжело вздохнув, он достает телефон и, не надеясь на желаемый результат, снова набирает Гайзлера. Боковое зрение Германна выхватывает слабое мигание на столе Ньюта среди бумаг. Нажав на отбой, он подходит ближе к источнику, одарившему его сейчас отчаянием. Обведя стол Гайзлера понурым взглядом, не особо задерживаясь на телефоне, Германн останавливается на довольно большом белом пакете. Протянув руку, он двумя пальцами отгибает его края. Белая ткань, а также синяя в оборках, и что-то красное похожее на бант. Присматриваясь пристальнее, Герман прищуривается и вытягивает шею. Отпустив пакет, он полностью выпрямляется, вдыхает и поднимает брови, переводя взгляд на Чарли. – Это твое? – указывает на пакет Готтлиб. – Нет, – отзывается Чарли. – А что там? – смотрит с любопытством он. – Ничего, – Германн чуть подскакивает, встрепенувшись, – Ничего особенного. Телефон Германа начинает звонить, отчего вздрагивает не только он, но и Чарли. Руки Готтлиба трясутся. Зря. Гаджет высвечивает контакт Пентекоста. Стремительно колотившемуся сердцу дается отбой, но через несколько секунд организм Германна снова являет бурю эмоций. – Да… Да, конечно… Это обязательно? – Германн бледнеет на глазах, часто моргает, изредка прикрывая глаза и глубоко вдыхая носом, что не помогает ему не заикаться даже на этих коротких фразах. – Хорошо… – Док, что-то ты неважно выглядишь, – протягивает Чарли, косясь на Германна. – Немыслимо, – выдыхает Готтлиб, опуская телефон на стол и закрывая лицо ладонью. Все, что ему сейчас хочется – провалиться в другую реальность, где ему не нужно будет отвечать за уйму неожиданных событий. На мгновение приходит мысль, что можно было бы плюнуть на все, скинуть на кого-то другого, в конце концов, он не обязан возиться со всем этим, но тут же мысль откидывается прочь. «Да, все равно, что скрывать дракона в своем доме, но я смогу, смогу разрешить это сам». В мысли Германна вливается уверенность. Сам себя успокаивая, он все же убирает руку от лица, прекратив тереть глаза под очками. – Чарли, тебе нужно будет изобразить Ньютона – моего коллегу. Ты же сможешь выучить некоторый текст, если я его тебе напишу? Через несколько часов к нам должен заглянуть… некий спонсор, – Германн кривится и шагает к месту Ньютона, продолжая вещать. – Нам нужно будет быстро и просто, видите ли, рассказать ему, чем именно мы тут занимаемся, – он размахивает свободной рукой, показывая все недовольство данным визитом, из всех сил сдерживая свое волнение по этому поводу. – Изобразить? – наконец приходит время откликнуться Чарли. – Это типа как актер? Всякие театральные дела? – он задумчиво смотрит в потолок. Германн бросает хмурый взгляд на Келли, выискивая в бардаке Ньютона то, чего может и не оказаться, тогда возникнут еще кое-какие проблемы. – Мне знакомы все эти дела, – продолжает будущий Ньютон. – Я даже ставил мюзикл… Его слушатель снова хмурится и мотает головой. – Нашел! – Германн вытягивает белую, пусть и не совсем свежую рубашку Ньютона из под непонятного хлама у стола, что была не так давно залита водой и оставлена прямо в лаборатории. – И очки есть. Хорошо, – выдыхает Готтлиб. Он подходит к Чарли, который уже оккупировал его место, испытывая стул на прочность, что Германна сейчас не волнует, он уже занят другим делом – созданием более-менее правдоподобного доктора Гайзлера из мистера Келли. – Так, надевай рубашку, очки потом. – Германн оглядывает Чарли с ног до головы. – Чертовы татуировки, – сквозь зубы цедит он. – Почитай пока, а я сейчас отлучусь ненадолго. Германн несколькими пробежками пальцев по клавиатуре, открывает Чарли статьи по дрифту, находя это сумасшедшей идеей и, так быстро, как только может, скрывается из лаборатории. Готтлиб возвращается довольно быстро, Чарли даже не успевает насладиться в полной мере катанием на стуле от стола к столу, на последний из которого Германн высыпает несколько цветных маркеров. – Черт бы его побрал, этого спонсора. Ты прочитал то, что я тебе дал? – останавливая кресло Чарли, спрашивает Германн. – Ну, там, наверное, всякие научные штуки, как это читать? – мнется Келли. – Хоть что-то ты прочитал? – хмурится Готтлиб. – Нуу… Нет, – Чарли невинно хлопает глазами, отводя взгляд. – Я лучше воспринимаю на слух… Германн прищуривается и не может поверить мысли, пришедшей вдруг в голову, но все же решает проверить. – Чарли, прочитай, что тут написано, – спокойно, почти ласково, произносит Германн, протягивая листы и указывая на строчку. – Тут написано… - «Ягуары… Нуждаются… В пилюлях…» – Чарли с умным видом поднимает невинные глаза на Готтлиба. Тот сжимает губы, прикрывает глаза, медленно глубоко вдыхает и выдыхает несколько раз. – Какие ягуары, Чарли? – говорит он все так же спокойно. – Ты что, не умеешь читать? Германн считал это невероятным, но и какая-то жалость подбиралась, вклиниваясь в мысли. – Я умею, просто там все как-то нечетко написано, да и голова немного как-то еще болит, – Чарли прикасается к виску и морщится. Германн качает головой, громко выдыхает, откинув листы с текстом, и трет лоб, не отрывая взгляд от Келли. – Ладно, я расскажу в общих чертах и скажу, что тебе нужно будет продекламировать перед спонсором, – Германна передергивает. – Что нужно будет сделать перед спонсором?? – Произнести, Чарли. – Готтлиб сжимает челюсти. – А, произнести, ну, это я смогу, только если там сложных слов не будет, а то я не вышепчу. – Хорошо, хорошо, сначала нам нужно сделать из тебя доктора Гайзлера, – вздыхает Германн. * * * Германн подвигает стул для себя к столу, и молча подтягивает Чарли за подлокотник стула чуть ближе. – У Ньютона татуировки, – почти шепотом, устало произносит Германн, держа Чарли за руку и подгибая края его рукава. Кажется, он уже готов взяться за цветные маркеры. Мысли Германна настолько спутанны, что он не сразу осознает, что не сможет нарисовать тату Ньютона по памяти. Плюсом, подступают усталость и головная боль. Он быстрым движением трет лицо ладонью, пытаясь привести себя в чувства, и достает телефон. С минуту Чарли наблюдает, как Германн копается в своем устройстве в поисках нужного фото. Ощущение максимального комфорта охватывает его, накатывая теплыми большими волнами. Он далеко не в Филадельфии – чего всегда опасался – в непривычном месте, в невероятной ситуации, но, тем не менее, чувствует тепло и спокойствие здесь и сейчас, рядом с доктором Готтлибом. – Слушай, что тебе нужно будет говорить, – Готтлиб кладет телефон рядом с собой, оторвавшись от поисков, видимо, найдя нужное фото, и снова принимается за руку Чарли, который пытается вникнуть хоть во что-то, о чем ему вещают. Решено «забить» левую руку «Ньютона» до линии чуть выше запястья. Германн приступает к рисунку, попутно рассказывая о том, чем они занимаются, и что Чарли должен сказать, когда прибудет спонсор, на упоминании которого, Готтлиб каждый раз морщится, может даже непроизвольно. – Слушай, док, а ты любишь сыр? Я вот очень люблю. Как думаешь, можно дрифтовать с сыром? Там же вроде живые бактерии, а вдруг они хотят нас захватить. Германн закрывает глаза в неспособности осознать, как кто-то может генерировать подобное. – Нет, Чарли, это так не работает, и сыр не хочет нас захватить, – спокойно проговаривает он, сам не понимая, зачем объясняет это. – А с животными можно дрифтовать? Я бы взял кошечков, у меня их под окном много, узнал бы че они хотят. – Чарли, правильно кошков, тьфу, кошек! – Германн бросает маркер, ставит локти на стол и обхватывает лицо руками. – Боже, что ты такое говоришь. – произносит он шепотом, не зная кому это адресует, Чарли или себе. – Может, я сам дорисую? – Чарли тянется к маркеру. – Нет! – Германн хватает Келли за руку. – Просто помолчи, ты можешь помолчать? Чарли кивает и замирает, наблюдая, как Германн, глубоко вздохнув, снова принимается за дело. Германн заканчивает выводить рисунок на руке Чарли, невольно припоминая нередкие, иррациональные для него, желания тщательно рассмотреть рисунки на теле Ньютона, хотя бы на руках. Внезапно в голове возникает образ, как он медленно ведет пальцами по рисунку на коже своего коллеги. От этого, встрепенувшись, Германн резко отрывается от руки Чарли, который все это время послушно сидел молча и не мешал. – Полагаю, можно закончить, – Готтлиб откладывает маркер, измученно смотрит на улыбающегося Чарли и неловко улыбается в ответ. – Давай повторим твои действия и слова. Чарли то и дело отвлекается. Германн, одергивая его, тяжело вздыхает и мысли о том, что это ужаснейшая идея, и что ничего не получится, снова и снова накатывают на него. Минут через сорок Готтлиб, кажется, уже чуть удовлетворен лепетом псевдо-Ньютона, но все так же сомневается в удачности этого предприятия. – Нужно сделать перерыв. Ты хочешь есть, Чарли? – Германн направляется к холодильнику. – Да, я бы поел. Док, а у тебя пива нет? А то я что-то волнуюсь, я б и пива выпил. – Нет, тут нет пива, тебе это сейчас ни к чему. Германн достает из холодильника сэндвичи, подает их Чарли и, нашарив телефон в кармане, набирает Пентекоста. Ему совершенно не хочется признаваться в беспомощности самому себе, но сомнения насчет псевдо-Ньютона берут верх. Ответа Стекера он так и не дожидается. – Мне нужно выйти, – Готтлиб, тяжело вздохнув, смотрит на Чарли, пытающегося справится с пленкой на сэндвиче, – если захочешь пить, посмотри в холодильнике. Больше ничего не трогай... Пожалуйста. – Окей. – Чарли провожает взглядом Готтлиба. * * * Германн находит Пентекоста не так быстро, но это время никак не дарит ему спокойствия по поводу участия «Ньютона» в ненавистном Готтлибу «задании». Он окликает Стекера, как только тот появляется в поле зрения. – Маршал! – Доктор Готтлиб? – Пентакост оборачивается и, нахмурившись, бросает взгляд на руку доктора, уже цепляющуюся за его плечо. – Мне нужно с вами поговорить, прямо сейчас. Я... Я... – начинает сбиваться Германн. – Мне кажется, Ньютону нездоровится, я не уверен, что он сможет пообщаться с вашим гостем. – Для начала, доктор Готтлиб, нам нужно найти нашего гостя, – взволнованно произносит маршал. – Он что, уже здесь? – Германн начинает часто моргать и кажется взволнованным еще сильнее. – Да, и он куда-то пропал. Так что с Ньютоном? – отрываясь от поисков глазами, Стекер, нахмурясь, смотрит на Германна. – Ему не очень хорошо, может быть я один встречу этого… – Готтлиб не успевает договорить, как его перебивают. – Доктор Готтлиб, это не займет много времени, доктор Гайзлер ведь не при смерти? И для начала, нужно найти нашего гостя, черт бы его побрал. Пентекост направляется на поиски, жестом увлекая Германна за собой. Тот с недовольством следует за ним, прихрамывая уже больше обычного и часто раздраженно вдыхает воздух. Поиски гостя не дают результатов, что злит их обоих. Хотя Германн был бы рад, если бы гость пропал бесследно, и один огромный груз упал бы с плеч. Но он понимает, что такого подарка ему не видать. Германн волнуется о «докторе Гайзлере» и озвучивает желание вернуться в лабораторию, на что Стекер отвечает готовностью присоединиться. Упирания и отговорки Готтлиба остаются пропущенными мимо ушей. Подходя к лаборатории, Германн слышит то, что предпочел бы определить, как ужасный сон, – на то, что это доносится не с его рабочего места, он всем нутром желает не рассчитывать. «Livin' in my, livin' in my dreams» Германн устремляется к двери, будто за ней пожар, не иначе. Стекер озадаченно спешно следует за ним. «You're my heart, you're my soul I'll keep it shinin' everywhere I go» Сцена, представшая перед их глазами, не идет ни в какое сравнение с самыми ужасными предчувствиями Германна. Первое, что он видит, – Чарли, возмутительно вертящий задом под музыку, натянувший джинсы так высоко, как это возможно. Гость – стройный молодой человек с темными волосами и карими глазами, в футболке и черном пиджаке, у которого закатаны рукава, благодаря чему в глаза сразу бросаются татуировки на его руках. Пританцовывая вместе с псевдо-Ньютоном, гость улыбается и, увидев Стекера с неизвестным ему человеком, спешит познакомиться, проворно протягивая руку Готтлибу. – Камрон Дрейк. Германн пролетает мимо руки гостя к источнику неуместных песнопений, пожаловав для Чарли знатную порцию шипения и чертыханий. Выключив музыку, он подскакивает к причине своего гнева. – Ч… Ньютон! Поспеши объяснить, какого черта ты тут творишь?! – Готтлиб шипит, вцепившись сбоку за руку Чарли, особо не заботясь о том, что на него смотрят, не только Стекер, но и незнакомый человек. – Все в порядке! Мы просто подурачились немного, – Камрон все так же улыбается, смотря то на Германна, то на Чарли. – Подурачились? – Германн отцепляется от Чарли и раздраженно смотрит на гостя, сжав губы. – Доктор Готтлиб, – строго произносит Стекер, взглядом показывая, что стоит прекратить устраивать сцены. – Да, док, не кипишуй, мы тут уже все порешали, – проговаривает Чарли. Стекер прищуривается, пристально глядя на «Ньютона». Дрейк кивает, восхищенно смотря на «доктора Гайзлера». Германн, с неимоверным трудом превозмогая недовольство и злость, все-таки протягивает руку гостю, после некоторой паузы. – Доктор Германн Готтлиб. Давайте приступим к тому, ради чего собрались. – Камрон Дрейк, – еще раз представляется гость, не без восторга обводя взглядом Готтлиба. – Вообще-то, у меня уже не так много времени, да и Ньют мне показал и рассказал достаточно, но я был бы рад заиметь возможность пообщаться и с вами, доктор. Германн открывает рот, но тут же сжимает губы, выдохнув и закрыв глаза. Проморгавшись, он смотрит на Стекера; тот, нахмурившись, наблюдает за Чарли. Тем временем, лже-Гайзлер то зажмуривается, то открывает глаза, сводя их к переносице, щурится, смотря через стекло линз, которое никак не улучшает восприятие мира. Пентекост поворачивает голову в сторону Германна, не отводя глаз от «Ньютона» – Мы, пожалуй, пойдем – наконец кидает он взгляд на Готтлиба. Гость кивает, улыбается и протягивает руку «Ньютону», тот отрывается от изучения очков и отвечает тем же жестом. – Пока, Камрон, может, когда и свидимся еще. – Очень на это надеюсь! – восклицает Дрейк и поворачивается к Германну. Готтлиб, помедлив, подает руку и коротко кивает, не глядя на Камрона. Стекер с гостем покидают лабораторию, оставляя ученых наедине. После нескольких секунд тишины, Чарли вскидывает руки зажатые в кулаки вверх и запрокидывает голову. – Да! – кричит он, снимает очки, потирает глаза и взъерошивает волосы. – Знаешь, это было не так уж и сложно. Кажется, ему все понравилось. Германн выдыхает, и видно, – у него уже нет сил ни на какие возмущения. Все позади. Ему хочется плюхнуться в кресло, закрыть глаза и забыть это все. – Кажется, я даже не хочу знать, почему вы начали танцевать… – тихо проговаривает Готтлиб, больше себе, соглашаясь с самим собой, в невозможности на данный момент что-то делать, думать о чем-либо или говорить. Но мысли, не спрашивая, вливаются в сознание. Германн думает, что он предпочел бы провести остаток жизни, не отрываясь от Ньютона, чем пережить еще один такой день, хотя, это касалось в большей степени самой ситуации, а уже не конкретно Чарли. Чарли, будто услышав его мысли, подходит и сочувственно хлопает по плечу. – Думаю, ты не в восторге от моей компании, но я не знаю как я тут очутился и как это исправить, и, кажется, я все порчу... – Нет, Чарли… Ты умница, – помедлив, произносит Германн и протягивает свободную левую руку к своему правому плечу, где находится рука Келли. – Знаешь, некоторые говорят такое, – начинает Чарли, – если тебе очень нравится человек, ты будешь рад, даже если он будет рядом с кем-то еще, а не с тобой, лишь бы он был счастлив. Так вот, я бы очень хотел, чтобы твой друг Ньютон был сейчас с тобой, а не я, хотя мне понравилось здесь... – Мы с Ньютоном не друзья, и счастья... – пытается мягко, но настойчиво вклиниться Германн. Но тут Чарли пошатывается, пытаясь удержаться за Германна; тот мгновенно подхватывает его обеими руками, выронив трость и опускается вместе с ним на пол, на дрожащих ногах, прислоняя Келли к столу. Готтлиб аккуратно, даже слишком, хлопает Чарли по щекам и тянется к запястью, чтобы проверить пульс, но тот поворачивает голову и начинает открывать глаза. – Как же пить хочется... – шепчет он. – Сейчас, Чарли, я сейчас, – спешно проговаривает Германн и кидается за бутылкой воды на своем столе, не прибегая к помощи трости, цепляясь за все предметы, как за подмогу. Неуклюже подскочив к Чарли с бутылкой воды, он слышит глухое «Германн» и, неловко зацепив края манжета Келли пальцами, мельком видит цвета знакомой татуировки на той руке, где не рисовал. На пару секунд Германн перестает дышать и замирает. Отодвинув край ткани рукава рубашки, он понимает, что ему не показалось. Прислоненный к столу человек издает не то хрип, не то стон. Готтлиб вспоминает про воду; трясущимися руками откручивает крышку и подносит бутылку к губам нуждающемуся. Тот делает несколько глотков и дергает голову вверх. Германн отставляет бутылку и аккуратно, нежно и почти не дыша, сгребает человека в объятия. – Ньютон, – еле слышно шепчет он. – Ты что, меня обнимаешь? – слабо улыбнувшись, произносит Гайзлер. Германн кивает и прижимает Ньюта к себе чуть сильнее. – Кажется, я опять упал в обморок? – Ньютон, ты снова ничего не помнишь? – Герман отрывается от коллеги и смотрит тому в глаза. Гайзлер мотает головой и пожимает плечами. Готтлиб опускает голову, закрывает глаза и выдыхает, – Главное, чтобы ты опять… – шепчет он. – Опять что? – спрашивает Ньютон, так и не дождавшись продолжения фразы. – Ничего… Расскажу потом. С несколько секунд, Германн не отрывает руку от предплечья Гайзлера, вцепившись так, будто тот может сбежать или исчезнуть прямо сейчас, и не отводит взгляда от его лица, пока не одергивает самого себя, опуская глаза, покашляв и ослабив хватку. – Наверное, я уже смогу встать, – смущенно, вполголоса произносит Ньютон. Германн поднимается быстро, как только может. В несколько неловких шагов добирается до своего стула и облегченно падает на него, чувствуя, как приятное покалывание разливается по всему телу, за которым приходит спокойствие. Он приоткрывает глаза, что сами собой закрылись от усталости, чтобы убедиться, – Ньютон все же на месте, все как прежде. Гайзлер уже неспешно копается на своем столе, наводя ньютопорядок. Готтлиб еле заметно вздыхает, – Ньютон, – тихо произносит он. Тот поворачивает голову, поднимая брови. – М? – "М", в которой сконцентрировалось столько тепла, сколько, кажется, не может вместить одна буква. – Зачем тебе костюм Сейлор Мун? – помедлив, улыбается Германн. Ньютон за мгновение превращается в восторженный объект, обволакивая все пространство вокруг светом. – Ты знаешь Сейлор Мун?? – Почему я не должен знать Сейлор Мун?? – возмущается Германн, не переставая улыбаться. Ньют пожимает плечами, немного смутившись. – Это... Для научного эксперимента! Германн щурит глаза, смеется и мотает головой, откидываясь на спинку сиденья, – Ладно, расскажешь потом, Ньютон.