***
Родимин с самого утра бегал между Женей и Татьяной Андреевной, никак не засекая остальных, иногда останавливаясь у кофемашины и буфета. День выдался на редкость нервным и тяжёлым. Подумать только, Оля убила Карину, полиция этому поверила и отстранила их отдел от расследования. Ну верх абсурда, однако ж реальность, будь она неладна. Мало того, что Таня с семи или шести утра названивала полковнику и ему подобным, пытаясь выбить разрешение, что буквально через два часа на местах преступлений не останется ни одной улики, так ещё и ребят поймать невозможно. Где они бегали-то всё время? В половине случаев Женя непонимающе разводила руками, как будто кто-то ещё не догадался о затевавшихся за их спинами авантюрах. Вот надо будет поймать, чтобы хотя бы успеть придумать подходящую отмазку для начальницы и отдельно полковника. — Дмитрий Владимирович, — подошёл к нему неожиданно серьёзный Гриша. — Может, я чем-то помогу? Я знаю, что случилось. Дима удивлённо поднял брови, уже представляя, каким будет фирменный оленёвский разбор полётов. Откуда только прознал? — Я часть отдела, я тоже участвую, — словно бы разгадал мысли Родимина тот. Хм, а почему бы и не задать ему тяжёлый вопрос? Действительно, почему нет? — Как уговорить полковника передать нам дело, как думаешь? Ну ладно, как надумаешь, приходи, — Родимин уже был готов уходить, как тот внезапно встрепенулся, всё ещё серьёзно отвечая. — Позвонить генералу или выше. Дима так и застыл. Они с Татьяной Андреевной добивали только товарища полковника, ему это дело с междоусобицами оперов межведомственных групп ближе, потому как меньше подчинённых, слежка за ними пристальнее. Генералу же и выше данный отдел не так важен и на детали вроде экстрасенса он обратит не так много внимания? Почему они сразу об этом не подумали? — Гриша, ты гений! Спасибо! Родимин поспешил к начальнице, дабы поделиться гениальной идеей, всё-таки этот парень — находка. — Дмитрий Владимирович, а ещё?.. — этого крика он уже не услышал, без стука залетая в кабинет. — Тань, я знаю, как выбить разрешение! — с порога начал Дима. Татьяна Андреевна взволнованно поднялась с кресла, не обращая никакого внимания на неподобающее заму поведение. Не сейчас, потом, если вспомнит. Обязательно. — Да? Что ты придумал? — Нужно позвонить генералу. Не верящая в счастливый исход Оленёва была готова набирать хоть президента, если б знала его номер, только бы помочь ребятам. Несколько часов назад она бы заупрямилась, пытаясь привести аргументы против, но не сейчас, когда огонёк надежды медленно угасал, не справляясь с увеличивающимися волнами отчаяния. Звонить так звонить, лишь бы всё получилось. Невыносимо длинные гудки не прекращались, угнетающе действуя на сознание. Стынущий кофе распостранял крепкий запах по кабинету, горечью оседая в горле, есть хотелось ужасно, только кусок в глотку не лез. Татьяна Андреевна медленно осела в кресло, обессиленно откидываясь на спинку. Пять часов назад, в четыре дня, она всё-таки рискнула позвонить генералу, тот так и не ответил. А если и сейчас не возьмёт трубку? Наступит ли для них конец света? Насколько далеко зайдут ребята в попытках вызволить Метелицу? Оленёва и не сомневалась, что группа Берсеевой и Литвинов разработали какой-нибудь план вне закона, которому последуют завтра вечером, если не получится законно, а к утру, стоя перед ней, сделают невинные лица и без зазрения совести заявят, что рады развитию событий, ни к чему не причастны и предъявят неоспоримое алиби — Родимин им любое подтвердит, даже если с ними в сговоре не будет. А Татьяна Андреевна понятливо промолчит и едва заметно улыбнётся, без сомнений гордясь подчинёнными. Зря Дима каждый раз так старается скрыть от неё правду, она всё поймёт и примет. Не всё без ругани и ворчаний, это точно, но примет. — Алло, Татьяна Андреевна? — наконец послышался такой долгожданный голос. Оленёва собрала все мысли и силы, облажаться нельзя, это их последний шанс на заполучение дела, телефонных номеров кого повыше она не знала, и вряд ли бы ей дали. Татьяна сможет, чего бы ей это не стоило. — Здравствуйте, товарищ генерал. Я звоню по поводу дела об убийстве капитана Майоровой Карины экстрасенсом Ольгой Метелицей. Спокойный голос генерала ничуть не насторожился и не напрягся, оставаясь настолько же ровным. Хороший знак. — А-а, я читал дело, полковник рассказал, сколько раз Вы ему звонили, — Оленёва напряглась, почти задерживая дыхание. — Вы уверены, что сможете доказать невиновность экстрасенса? — послышалась заинтересованность. — Да, товарищ генерал. Я хотела передать дело группе Берсеевой, под мою ответственность, естественно. — Только под сопровождением двух моих детективов и отстраните Литвинова от дела. Я надеюсь, Вы понимаете, почему. — Да, конечно. Спасибо, товарищ генерал. Татьяна Андреевна смогла расслабиться, только заслышав гудки и прижав трубку к груди, одной рукой закрывая глаза. Так хотелось позорно разреветься от накатившего вдруг облегчения, Оленёва и опомниться не успела как оказалась в таких родных и знакомых объятиях Димы. Глубокий вздох, нет, не время медлить, пора сообщить ребятам. — Они уже на месте, — словно прочитав мысли, сообщил Родимин. — Да, да, надо им сказать. Татьяна вспомнила лицо Василия, когда она объяснила причину такого необычного сбора, и устало прикрыла глаза. Лишь бы он ничего не натворил. Настоящая военная выправка настоящей военной выправке рознь, как только речь заходит о родных и близких. Как бы его удержать. — Всё хорошо? — послышался обеспокоенный голос зама. — Литвинова отстранили, — просто ответила та, следя за тем, как вытягивается его лицо. — Ожидаемо, — выдавил из себя Дима, очевидно, представляя реакцию капитана ФСБ на такое распоряжение. Хмурые ребята сидели по диванам, Татьяна оглядела каждого, отмечая, что поник даже неунывающий Косицкий, видимо, не веря в благополучный исход. А кто из них верил? Только что робкая надежда поселилась в сердцах начальницы и её зама, Оленёва грустно улыбнулась, пришло время делиться ею с остальными, больше в ней нуждающимися. — Сначала вы мне расскажете, что нашли. Я должна быть в курсе, неважно, законного или не очень. Всем ясно? — строго посмотрела она на подчинённых. — Мне нужно знать всё, чтобы помочь вам. Ребята нерешительно переглянулись, слово взяла Берсеева. — Никаких зацепок, Татьяна Андреевна, больше вопросов. Оленёва кивнула мыслям и продолжила, с облегчением оглядывая чуть повеселевшие от последовавшей новости выражения лиц: — Товарищ генерал передал дело группе Берсеевой и попросил отстранить Вас, Василий, как заинтересованное лицо, — Татьяна старалась не замечать мрачное, исказившееся болью лицо Литвинова, сжавшиеся до побелевших костяшек кулаки, решительный взгляд и пыталась не сбиться с мысли, закусывая губу, не поддаваясь жалости. Она сумеет сдержаться. — Суд на время отложен, Лев Романович, Вам сейчас привезут тело. Машину Савлова уже отвезли на чистку, но ещё не мыли, осмотреть успеете. Остальное, увы, успели убрать. — Работаем, ребята, работаем, — с энтузиазмом произнёс Родимин, тоже веселея. А вот Татьяне радостно не стало, её ужасно беспокоил замерший Литвинов. Она боялась его необдуманных действий и всё ещё держала в памяти его чуть было не окончившуюся весьма плохо самовольную отлучку по делу Косицкого, как уберечь от этого? Каким образом? Поступиться с принципами. Оленёва подошла к капитану ФСБ ближе и заглянула в больные глаза, утопая в чувстве вины и вспыхнувшей в горле горечи. — Василий, пожалуйста, не вмешивайтесь. Я знаю, что Ваша подчинённая в беде и, Вам кажется, именно Вы должны, нет, обязаны спасти Олю, но Ваше вмешательство может определить исход с трудом полученного нами дела. Метелица и моя подчинённая тоже, как и Вы, мне тоже стоило больших трудов не появиться у полковника и не вытрясти из него разрешение. Пожалуйста, едьте сейчас к дочери и отдохните, мы будем Вам сообщать о продвижениях. Татьяна Андреевна не знала, достучалась ли до его сердца, но Василий, не промолвив и слова, вышел из зала. — Женя, пожалуйста, проследи за его передвижениями по номеру телефона и сообщи, если увидишь что-то странное, — она посмотрела на настороженную хакершу и вздохнула. — Это серьёзно, помнишь дело Косицкого? Лисина коротко и понятливо кивнула, утыкаясь в компьютер. — Спасибо, — горько кивнула Татьяна и быстро вышла из кабинета. Ей было невыносимо душно. Близилась ночь, конец дня дышал в затылок.***
Лев Романович с досадой поморщился: Николай оказался прав, ничего странного. Удар по голове, огромная кровопотеря в следствии трёх ударов ножом в грудь. Как неприятно быть неправым в такой ситуации. К телу Карины подошли все: Женя, Сева, Антон, Вика, Дима, Татьяна Андреевна и самым последним пришёл Вася. Каждый реагировал по-своему. Лисина молча посмотрела на лицо убитой, кажется, ожидая чуда, вопросительно взглянула на Вайсберга, мол, точно она, может, всё-таки ошиблись? Тому оставалось только безнадёжно покачать головой и проводить огорчённую хакершу до выхода. Сева забегал на несколько мгновений, очевидно, отдавая дань уважения. Антон и Вика приходили вместе; первый посмотрел висок и ножевые ранения, сравнивая с фотографиями, вторая без слов послушала заключения, кивнула и ушла, не в силах больше читать полные боли жесты судмедэксперта. Дима и Татьяна Андреевна заходили тоже вдвоём, больными взглядами рассматривая тело, очевидно, убеждаясь, что это точно Карина, и вышли. Вторая, прикрывая глаза и прикусывая губу, первый, внимательно за ней наблюдая, готовый ловить в любой момент. Мрачный Вася появился на пороге совсем неслышно, сам отдёрнул простыню, долго, не двигаясь вообще, стоял над телом, почти не моргая, больше напоминая статую. Лев Романович уже хотел предложить помощь, как тот только прохрипел: — Это она, — поднял горький, полный странной вины взгляд. — Не хотел верить, до последнего надеялся. Тяжело, нехотя покачал головой и, осторожно укрыв убитую, тихо вышел. Вайсберг присел на стульчик, горестно склонив голову. Карина и при жизни была сильно бледной, а тут совсем отливала синевой, особенно выделялись чёрные впадины вокруг глаз и в опущенных уголках губ. Впрочем, Лев Романович старался не смотреть на осунувшееся лицо, не дотрагиваться до мертвенно ледяной кожи. Резать было особенно тяжело, — ладно хоть успел поспать немного, внимательность не хромала — судмедэксперт усилием воли переключал внимание на другие детали, представлял, что под скальпелем равнодушно лежала не их Кариночка, а кто-то другой, по нелепой случайности выданный за неё. Энтузиазм уходил с каждой секундой, сменяясь горьким разочарованием, невидимой пылью оседая на плечах. Лев Романович никогда не хотел осматривать знакомых, ожидая, что они проживут дольше него, ведь куда младше. Карине всего тридцать семь! Было. Жить ещё и жить, за что же её так рано забрала в свои владения смерть? Кто бы мог подумать, что Майорова умудрится угодить в лапы озверевших нелюдей, которых сама ловила и арестовывала столько лет. Кто бы мог предугадать… была бы она сейчас жива? — Лев Романович, можно? Люся с Гришей пришли. Тоже проститься? Лица серьёзные, решительные, будто на битву собрались. — Проходите, — Вайсберг в который раз одёрнул простыню. Оба вошедших внимательно рассматривали умершую, не решаясь подойти ещё ближе, так что судмедэксперт снова закрыл тело. — Лев Романович, а это точно она? — внезапно поинтересовалась Люся, начиная нервничать. — в кино некоторые скопытивались, а потом оказывалось, что нет. Шарики там всякие для остановки пульса подкладывали и ещё что-то. Может, Карина так решила обмануть мстителя? Вайсберг горько усмехнулся, если бы всё было так легко и просто, выудил невыносимо раздражающе безвольную руку, указывая на трупные пятна и начавшееся окоченение. — Она мертва. Мне очень хотелось бы поверить во все эти ваши чудеса, но она мертва. — А если её всё-таки подменили? — встрял странно серьёзный Гриша. — По анализам кровь совпадает с кровью именно, — особенно выделил последнее слово. — Карины на сто процентов, — Лев Романович поморщился. — Всё, идите, идите, не мешайте работать. Оба в миг исчезли в коридорах, тихо излагая предположения, как Карина могла выжить. Ох, как же ему хотелось иметь такую непоколебимую веру. Невозможно. Оставалось дождаться экспертизу волос, но что она может доказать, если всё и так понятно? Стоило ли её вообще ждать? — Лев Романович? — Да? — Вот, результаты экспертизы. — Спасибо. Вайсберг глянул на часы, скоро должен был начаться обед, и открыл папку на заключениях, пробегая глазами по тексту. Так, перечитал предыдущий абзац, интересно. Ещё раз. Странно. Лев Романович удивлённо откинул папку на стул и подбежал к телу, на эмоциях одёргивая простыню, пристально вглядываясь в невозмутимое лицо. — Это невероятно… Шёл одиннадцатый час конца.