***
Женя раньше всех узнала о передаче дела Метелицы и Майоровой группе Берсеевой и приказе отстранить Литвинова, благодаря беспрерывному мониторингу новых данных, однако промолчала, правильно догадавшись, что через ровно секунд десять прибегут Оленёва с Родиминым сообщать радостную весть. С надеждой пришла и уверенность: Оля обязательно вернётся в отдел и в ближайшее время, если, конечно, захочет после такого. Жаль только Карину таким способом оживить невозможно. Когда Берсеева сообщила, что машину Савлова угнали за четыре дня до происшествия, Женя загрузилась просмотром и пересмотром всех записей с камер Петербурга и его окрестностей, припахав к этому ещё не особо сопротивлявшегося Гришу. Тот как-то сам разузнал, что к чему, и отнёсся ко всему до невероятного серьёзно, очевидно, прочувствовал тяжёлую, мрачную атмосферу отдела. Через часы Лисина проверяла просмотренные им записи, а он — ею и обратно. Никто из них ту машину не засёк, как сквозь землю провалилась, хоть объявления вывешивай. Значит, далеко не увозили, но что, ни один житель деревни её не нашёл? Или не искал? Причастны ли они к убийству Карины? Беспокойства прибавляла сама Берсеева: во-первых, эта царапина на виске после часа или двух в той самой деревеньке; во-вторых, настороженные взгляды на неё от Антона и Севы; в-третьих, какая-то расстерянность. Да и вообще, она всегда интересовалась записями видеонаблюдений, а тут чуть не забыла о них, интересуясь отдельными личностями и даже немного разочаровавшись, кажется, при виде высветившейся информации. Всё это заставляло задуматься. Как, впрочем, и оранжевая точка на экране, обозначающая телефон дяди Васи, который из здания, видимо, выходить даже и не думал. И вот что делать: молча отслеживать или Оленёвой сообщить? Та ещё задача. Заработав пульсирующую головную боль, Женя всё же решила прогуляться по отделу, ноги сами принесли хозяйку в морг. Лев Романович коротко взглянул на неё и вздохнул. — Проходи, Женя. Попрощаться хочешь? Девушка кивнула, нервно сглатывая. Она никогда не задумывалась, насколько скоро умрут окружающие её люди, что когда-то, возможно, придётся опознать, что лежащий перед ней труп будет вызывать эмоции поглубже и сильнее, чем лёгкая грусть, даже скорее жалость, в перемешку с интересом. Когда тот маньяк похитил Карину вместе с Олей, Лисина нервничала, берясь за всё, что только было в её силах, упорно отгоняя пессиместичные мысли. Взломать компьютер Майоровой? Пожалуйста! Пытаться проследить перемещения коллег по камерам? Без проблем! Доставать всех по поводу догадок пропавшей? Да не вопрос! Тогда в каждой вещи находилась небольшая подсказка, умная Карина постаралась. Сейчас же… Ни компьютер, — Косицкий умудрился влезть в доверие полицейских и осмотреть квартиру убитой — ни позже найденный телефон Майоровой ничего не проясняли. Даже последний разговор с Олей не дал зацепок! Что ещё можно сделать, дабы вытащить Метелицу? Лев Романович отошёл от тела, предоставляя хакерше возможность самой убедиться. Пепельно серое с глубокими синяками под навсегда закрытыми глазами лицо обескураживало. Не было такого обычно описываемого в книгах ощущения сна у умершей, как-то сразу стало понятно: сердце Карины больше не забьётся, она умерла, её не вернуть. В уголках глаз собрались непрошенные слёзы, Женя отчаянно заморгала, поднеся руку к груди, чувствуя усилившееся биение ухнувшего куда-то глубоко сердца. Когда-то давно у них с Кариной состоялся разговор о сладостях и пагубных привычках. Майорова подробно, удивительно понятно расписала влияние никотина, глюкозы и прочих не самых полезных вещей на организм и заявила, что проживёт куда дольше своих курящих соседей. Не прожила. Почему? Почему она? Отчего не помогли ей эти изученные ею техники самозащиты, диеты для поддержки организма и прочее? Женя не знала, зачем продолжала надеяться на то, что перед ней тело не Карины. Неосознанно, игнорируя все факты. Наверное, слишком молода, чтобы осознать: умирают все. На её отчаянный, вопросительный, полный бесполезной надежды взгляд Лев Романович только отрицательно покачал головой. Больше тут делать нечего, хакерша выскочила из морга, медленно направляясь в зал. Всё-таки Карина и всё-таки мертва. У Оли дела обстояли не лучше, она не могла даже поддержку от коллег получить, ни словом обмолвиться. Только через два часа её привезут на допрос, и то, вряд ли Метелица хоть мельком видела мстителей, если они и правда такие предусмотрительные. Женя раньше всех узнала о результатах допроса, благодаря беспрерывному мониторингу новых данных, и даже не удивилась. Олю схватили у магазина в слепой зоне находящихся там камер, оглушили и отвезли в сарай. Когда она пришла в себя, заставили любым способом выманить Карину из дома и под дулом пистолета ударить кочергой. Дальше пустота. Голосов не слышала, те включали записи мультяшных фраз, из одежды — чёрные балахоны, в которых вообще непонятно: мужчина или женщина. Из-за слабости дар использовать не получилось. Опять тупик. Да сколько можно уже водить всех за нос?! Хоть какой-то прокол должны же они допустить, люди ведь! Правда больше походили на идеально выполнявших задание роботов. Не будет поразительным, если тот след от кроссовок и сами кроссовки оставили для проверки на зоркость и усердие. Уставшая Лисина не заметила, как на часа три забылась тревожным сном, тут же вскочив от чересчур громкого оповещения на компьютере. Какие-то новости? Опять с Берсеевой не всё в порядке. Телефон не доступен, сама незнамо где. Лишь бы хоть только с ней ничего не случилось!***
Допрос родственников арестованных ничего не дал, сотрудников второй межведомственной группы уже никто не помнил, зачем? Зато когда привезли Ольгу, у Антона появились идеи. Что за шипение она слышала позади себя, когда входила Карина? Если предположить кое-какое развитие событий, можно объяснить, почему Майорова не боролась, хоть сознание и не теряла. Да, это обязательно надо проверить и выяснить прямо сейчас. — Антон, куда ты? — вскочила с места Вика, хватаясь за плащ. — В сарай. — Я с тобой, — и пробежала мимо так, что никто и возразить не успел. Ладно, главное, не одна. До деревни Люся довезла их быстро, болтая без умолку, жалея Карину и готовясь рваться в бой за освобождение Ольги. Ругая охранников на машине позади, мол, сбивали с мысли. Пусть выговаривается, Спицын её всё равно почти не слышал, погружённый в свои мысли и перебирающий всевозможные варианты шипения. Вряд ли то была змея, Лев Романович точно бы нашёл следы укуса. Да и Метелица уточнила бы, что звук доносился снизу, а так — за спиной. Уже в сарае Антон плотно оккупировал углы за дверьми, тщательно их зафотографировывая и залепляя специальной бумагой, особенно щели, какое-то пятно естественного происхождения, похожее было и на наружней стене, что-то да и найдётся. И как он раньше об этом не подумал? Шипение, шипение, шипение… Если на входившую Карину брызнули чем-то затуманивающим сознание и следом ударили по голове, то конечно, она не сопротивлялась — слабость во всём теле мешала. Вот оно что! Однако второй удар, в принципе, вполне мог бы быть, кто знает, вдруг перестраховывались? Это уже подтвердить или опровергнуть сможет только Лев Романович после полного обследования тела. Надо будет заглянуть обязательно, возможно, даже с Викой, дабы не терять из виду. Кстати, о Вике. А где она? Охранники почти беспечно пожали плечами, зачем они вообще тогда нужны? Быстро собрав все вещи, — надо же, целых полтора часа прошло — Антон спешно вылетел из сарая, оглядываясь. Тихо и темно. Господи, как же он так упустил Берсееву? Как они все упустили её? — Вика! Где ты ходишь? Ветер мигом разнёс крик по окрестностям, незатейливо аккомпанируя лёгким шелестом листьев. Ни слова в ответ, лишь весёлые песни сверчков. Спицын посветил фонариком под ноги, выискивая следы. Зря, на тропинке они незаметны, однако Берсееву отыскать нужно срочно. Оставалось только одно — звонить штатной хакерше-программистке, потому что сама Вика успешно на попытки до неё достучаться не отвечала. — Женя, срочно найди Берсееву по телефону, пожалуйста. Она не отвечает. — Сейчас будет, — обычно уверенный и спокойный голос Лисиной казался напряжённым, что только прибавляло тревоги. — У неё сейчас телефон отключен, но полчаса назад она была в деревне. Господи Боже, когда ж это всё закончится?! — Спасибо, Жень. До деревни Антон долетел живее пули, света нигде не было, все спали. На зов Вика не отзывалась. Что могло случиться, что делать? Тишину резко разорвал телефонный звонок. Звонила Женя. — Её мобильник включился, иди до четвёртого дома и направо, там она. — Женя, ты чудо. Спасибо! Берсеева обнаружилась выходящей на главную дорогу из-за четвёртого дома. Спицын сначала и не распознал её в той тёмной фигуре у раскидистых кустов. — Вика! Воздуха на продолжение гневной тирады катастрофически не хватало, возмущение раздирало изнутри, не находя выхода. — Антон, я сейчас всё объясню, послушай, пожалуйста, — та тоже не казалась спокойной, скорее раздражённой и уставшей, обеспокоенно и даже настороженно за ним наблюдая. — Ну, Вика, — трассолог медленно выдохнул. — хоть бы предупредила. Тут, между прочим, вчера коллегу нашу убили, вторую подставили, а ты по лесу ночью одна бегаешь. Двое от генерала бездушными скалами возвышались за спиной, ни звука от них не доносилось. Иногда казалось, это изломанные до неузнаваемости мёртвым светом от фонарика тени следовали за Спицыным, не отставая ни на шаг, крепко пришитые к подошвам. — Антон, пошли в машину, там всё объясню. В ночной тишине природы мягкий, бархатный голос Берсеевой внезапно приобрёл несвойственную ему звучность, усиливающимся шумом дождя разносясь по улице. — Пошли. В машине не успевшую ничего толком объяснить Вику прервала жена Антона, позвонив ему в самый неподходящий момент. Отключиться или отложить разговор он не смог, Элечке приснилось что-то тревожное, и теперь она пыталась окончательно убедиться, что с ним всё в порядке. Психолог понятливо кивнула, погружаясь в записи видеонаблюдения. Уже в отделе по просьбе Спицына Берсеева допросила Ольгу о нападении на Карину поподробнее и выяснила, второй удар по голове был. В морг Вика пошла с ним. — Лев Романович, что можете сказать? Трассолог внимательно осмотрел ножевые раны убитой и удручённо покачал головой. Это как же надо ненавидеть Карину, чтоб с такой силой бить, от рукояти ножа кожа на груди расцвела крупными яркими, почти слившимися друг с другом фиолетовыми пятнами. Ольга могла так ударить только в состоянии аффекта, хотя, в принципе, для такого у Майоровой огромной силы и не надо, она же хрупкая, маленькая, худенькая. А вот на виске больше просто кожу содрали, Метелица не смогла сильнее. — Всё, что говорилось ранее. Кочергой по виску, три удара ножом в грудь, умерла от большой кровопотери. Избегая взглядом тело, Вайсберг развёл руки в стороны и вздохнул. — Следа от второго удара кочергой нет? — Удар был только один. Почему Вы спрашиваете? — Лев Романович насторожился. — А вот Ольга утверждает, что два, — не находя на голове следа, протянул Антон и выпрямился. — Кстати, в её крови никаких веществ не обнаружено? — Никаких. — Странно, очень странно. Спасибо, Лев Романович. Антон выскочил из морга и, совсем забыв о всё время молчавшей Вике, понёсся к своему столу. Срочно выяснить, что то было за шипение, срочно! Исследовательский интерес медленно вытеснял отчаяние.