Сердце ушло из рук

Что с тобой случилось, Что ты горько плачешь? Ну, не получилось, И ушёл твой мальчик. На четыре года Ты его моложе (Руки Вверх! «Маленькие девочки») Хави следил глазами, как Юзу стартует с места, кидаясь в свои условные парижские страсти. «Наваяли ему... конечно... классику, - размышлял он философски. – Типа, обряд посвящения. Ступил на землю Канады – получай североамериканскую классическую программу». Юзу как раз заходил на четверной тулуп и Хави каждую секунду увлекался с нарастающим азартом. «Сейчас всё сделает!» Он почему-то в нём совсем не сомневался, да и ничего, казалось бы, не предвещало, но Юдзуру свалился в самый последний момент, издав какой-то смешной звук, похожий на мягкое затухающее «ААаа!..». У Хавьера в голове сама собой возникла картинка, как тощий котёнок-подросток, не рассчитав траекторию, промахивается мимо подоконника с мявканьем. Фернандес смеялся совершенно искренне. Так же искренне мысленно обругал себя бессовестной скотиной и крикнул Юзу: «Почти!» - Почти, - согласился Юзу, садясь на льду, тряхнул волосами, с которых посыпалась ледяная крошка. Сходство с кошаком только усилилось, и Хавьер уже не в первый раз гасил свои порывы подъехать поближе, помочь подняться и похватать заодно за щуплые бока. Он помнил, что они вровень ростом, но худоба Юдзуру вызывала у Хави едва контролируемое желание его приподнять. Уж больно это казалось лёгким делом. Чтобы вернуться в рабочее русло, Хави погнал демонстрировать, как надо. Когда Юдзуру только-только появился в клубе, Фернандес для него был в каком-то смысле наглядным пособием. Можно было понять, что нужно делать, даже не зная значений всех произнесённых английских слов. К концу лета Хавьер уже сомневался, кто тут самое ненаглядное пособие. Воздушность, парящая лёгкость Юдзуру привораживали: как змей летучий, или воздушный шар, не удержишь – улетит. Заземлять не хотелось. Юдзуру никого здесь не избегал, казался простым и наверняка бы общался больше, если бы не языковой барьер, который преодолевался пока с трудом. Хави тянуло с ним поболтать, а лучше сходить куда-нибудь вместе, и он даже подумывал, насколько это будет вежливо и дружелюбно, если он подкатит к нему с предложением «Пойдём, пожрём», и отпустит ли мама Ханю его с ним после такой роскошной формулировки? Мама Ханю красивая, вопроса, откуда у Юдзуру такой дивный изгиб губ, больше не возникало, но возник вопрос, похожа ли на Юдзуру его старшая сестра и можно ли с ней познакомиться? Озвучивать его Хавьер не решился, объясняй пацану потом, что это я тебя так нахваливаю, не претендуя ни на что. Одно только присутствие Юдзуру стимулировало усердие Хавьера к тренировкам. У самого Юзу усердие, видимо, плескалось где-то в крови, вместе с хаотичной энергией и драмой. В старании собрать произвольную и выполнить максимально хорошо все прыжки, мальчик валился на колени под финал и грозил так и остаться там лежать. Хави пошутил, что «мой кот сломался», Юзу неожиданно понял и прямой смысл, и шутку, лежал, хихикая, на льду, дыша так тяжело, что Хави стало не по себе. - Что ж он тщедушный такой? – пробормотал он и был услышан тренером. - Это пока, в силу телосложения и возраста. Оглянуться не успеешь, как он станет выносливее. - Ему ж семнадцать? - Да. - Иисусе. - День рождения, кстати, аккурат во время финала гран-при. - Отметим. Хавьер вдруг представил, что вариантов, как он его поздравлять будет, всего два, и один из них его пугает. Чтобы присоединиться к оптимистичному настрою на сезон, Юдзуру понадобилось очень постараться. Этот период подготовки выходил очень трудным. Понимание слов, требований, объяснений давалось через постоянное напряжение ума. Когда смысл «что нужно делать» прояснялся, продолжался мозговой штурм «как делать». Его убедили, что занятия скольжением дадут ему основание для развития, теперь было нужно, чтобы вся эта информация, все новые движения, все детали усваивал не только его разум, но и тело. И нужно было держаться веры, что эта регулярная постепенная работа даст свои плоды. Не сразу, не скоро, но польза будет. А размышления, как бы коньки не отбросить в процессе – упаднические. И ощущение бессилия, порой накатывающее и мешающее оценивать себя трезво, оно пройдёт. Нужно только переждать. Один раз накатило так сильно, что Юзу держался только самовнушением: «Так, успокойся, дыши, до дома доберёшься – там можно себя отпустить». Опасения, что он перепугает маму, отошли на задний план. Она поймёт, а вот если он на льду разорётся, это стыд и потеря лица. Видно, на нём как раз этого лица нет. Вон Брайан замечает, смотрит внимательно серьёзными светлыми глазами. Скрытность и гордость заставили в относительном спокойствии дожить до конца тренировки. Юдзуру в раздевалку дошёл на честном слове. Там опустился на лавку, закрыл глаза руками. И тут же отнял руки от лица, услышав неторопливые шаги. Тяжеловато. Он почувствовал, что вряд ли даже в глаза ему смотреть сможет. Хавьер вошёл, сетуя на ходу, что так не проёбывался давно, день какой-то неудачный. - Чё-то подозрительно дружно мы сегодня напáдали. Кто кого заразил? Юдзуру хотелось на эту улыбчивую морду что-нибудь набросить. Сам же говорит, что день «факапнутый», что ж улыбаться так? Хави подмигнул ему: - Или, как говорил мой бывший тренер, «зараза к заразе не пристаёт»? Юдзуру слушал мягкую переливающуюся речь и, больше не стараясь быть каменным, зарылся руками в волосы, упёрся локтями в колени. Слушал так. Хавьер раздевался, одновременно намереваясь выхлебать бутылку воды разом. Завинтил крышку, закончил мысль: - Правда, на тот момент он ошибался с этой народной мудростью, но мы так глубоко копать не будем… Ты как, ок? нет? да? – Замершие глаза Юзу заставили его это спросить. - О’кей. - Может, поедим пойдём? Хочешь? Вместе куда-нибудь. Юдзуру не знал, куда ему себя деть, потому что ещё один такой полный внимания взгляд, и он зарыдает, как вариант, прямо ему в плечо. А это уже перебор с откровенностью. - Хочу, - кивнул Юдзуру. Может, действительно хорошая идея куда-нибудь податься вместе, отвлечься? – Сейчас… - Он потянулся за телефоном, позвонил и заговорил по-японски. «Мама. Ясно. Интересно, одобрят ли меня в сопровождающие?» Мама Ханю ничего не имела против. Хавьер всё никак не мог сообразить, а часто ли Юзу бывает где-нибудь вне дома и клуба. «Ну, он же взрослый мальчик. Что бы ему не прогуляться с товарищем, правильно?» *** У взрослого мальчика был нежный и загадочно-печальный вид и грустный вздох в адрес витрины, где красовались игрушки из рекламной компании закусочной в тематике Винни-Пуха. Прилагались для детских наборов. Хави едва не трясло от внутреннего смеха. - Давай купим. - Что? Хави мотнул головой в сторону витрины. - Нет! – испуганно и резко отозвался Юзу. - Ну что нет-то? - Я не ребёнок. - Мы фигуристы, нам автоматически прощаются игрушки, цветы и волосы под Плющенко. Давай купим, вдруг ещё не медведь твой попадётся, а Пятачок там или тигр, я себе заберу. - Тигру я тебе не отдам. - Быстро ты у меня из меланхолии вышел! - Что? - Ничего. Выбирай столик. Высокие барные стулья не рассматривались, несмотря на прилагающийся симпатичный вид из окна. Юдзуру выбрал для них закуток, где можно было без палева вытянуть натруженные ноги. Хавьер сел с ним рядом, а не напротив. Это было хорошо, потому что трудно одновременно не набрасываться на еду, есть хоть мало-мальски эстетично и встречать этот его обычный радостный и лукавый взгляд, выражающий желание общаться, симпатию и неугасимое, казалось бы, жизнелюбие. - Это тебе, - возвестил Хавьер, поставил поднос с едой и широким жестом указал на картонную цветастую коробку. - Я же сказал…! - Да ладно. Открывай. Какое там животное, может мне самому интересно? Пять минут спустя меж упаковками бутеров и картошки, стаканами и телефонами мирно пасся Иа-Иа, карауля, по-видимому, отложенные в сторонку на салфетку кусочки маринованного огурца. Хавьер провожал взглядом аккуратную руку, учинившую этот натюрморт, отметил про себя, что основательный груз разнообразных браслетов с неё исчез. Совсем недавно, кажется. Осталось всего ничего, парочка легкомысленных, и по одному на запястье из камней. Хавьер указал на светлый, не зная, можно ли касаться чужих амулетов, и амулет ли это для Юдзуру, и вообще, восток дело тонкое. - Заразили минимализмом, скоро ни стразов, ни цацок не останется. Я буду жаловаться в ООН. Юдзуру хмыкнул. Если подумать, никто не старался особо менять ему образ; направление, заданное в Японии, устраивало и хореографов, и самого Юдзуру. На Хавино «Замотали тебя в чёрно-серое, что так сразу?», приподнял свои аккуратные брови. - Разве плохо? - В том году было веселее. Синяя волна или что-то такое. Юдзуру улыбнулся ему: - В следующий раз специально попрошу синий костюм. Хавьер потянулся, потряс его за плечи. - Ты со мной не советуйся. Это мой любимый цвет, я каждый раз буду просить синий. - А мне красный нравится. - Считай, мне «Зорро» по твоему вкусу шили. - Это неправда! - Никто ж не знает! После того, как Хави попытался его расшевелить, Юдзуру не отодвигался, наоборот, прислонился к его плечу, словно тот был чрезвычайно удобной спинкой кресла. - Как мы будем делить совместно нажитое имущество? – спросил Хави, уставившись куда-то вдаль. Юзу повернул к нему голову. - Какое? - Осла. Юдзуру засмеялся. - Бери себе. Раз не Пух. - Скормлю его кошке. - У тебя кошка? Как зовут? - Эффи. - Передай ей привет. Хави… - Что? - Что ты делаешь? - Жру не съеденные тобой огурцы. Не пропадать же еде. Хочешь? Юзу наморщил нос. Хави укоризненно покачал головой. - Привереда. - Что ты сказал? - Тот, кто выбирает только то, что ему нравится. - Я не такой. Я просто не люблю маринованные огурцы. Почему он ест его еду, ему было интересно, а как так вышло, что он практически валяется на Хавьере и хавина рука лежит у него на животе, обнимая как подушку, не особо. - Ложись уже головой на колени, - предложил Хавьер, чтобы не мелочиться. - Нет. - Стесняешься? - Нет. Просто фигуристы все твёрдые… - Даже шутить не буду! - Не уверен, что понял, но ты придурок! - Значит, понял! Ура, хоть мои шутки перестали пропадать зря. - Лучше бы пропали. Дурак. - Так, ты говоришь, что фигуристы…? - Твёрдые. Ээээ… Жёсткие. - На ощупь? - Ага. – Юзу ткнул его в бедро пальцем. – Видишь? - Ну ты тоже не булка с корицей, если что. - У меня мышцы рук в напряжённом состоянии мягче, чем мышцы ног в расслабленном. - А ну-ка! Они провели эксперимент, для чего Юзу снял олимпийку. Слава богу, они не догадались снять штаны. - Я думаю, со мной точно так же. - Но у Хави мышцы на руках сильнее. – Юзу, вроде как, любовался. Хавьер напряг руку, Юзу потрогал пальцами бицепс, словно кошка, осторожно пробующая лапкой поверхность воды. - Юзу, у нас какой-то тупой план свидания, - пожаловался Хавьер, смеясь и смотря, как начинает смеяться с ним Юдзуру. – Ещё за руки не подержались, а уже сидим, лапаемся в общественном месте. - Первое: это не свидание. Второе: мы держались за руки ещё в том году. Третье: я не виноват, что подушка из тебя не очень. - Никто не жаловался. Ни кошка, ни девушка ни разу. - Ах. – Юдзуру опустил глаза. Ах да. Девушка. Ну конечно. Хавьер почувствовал, что тот как-то внезапно замер. - Ты что там? - Ничего. Просто я так мало знаю о тебе. - Ясно, много нового. – Хави принялся загибать пальцы. - Жёсткий мужчина с кошкой и девушкой? - Да. Что ещё? Жена? – Хавьер отрицательно помотал головой. - Дети? - Нет. - Соски проколотые? Хавьер громко фыркнул. - Ты же знаешь, что нет! Ты меня видел! - Я внимательно не смотрел. - Нет, пирсинга нет, тату только. - Она крутая. Мне нравится, хотя я и к ней не присматривался. Хавьер сделал вид, будто сейчас закинет ногу на стол. Юзу спешно удержал его, он не был уверен, что Хави шутит. Они разом оказались совсем близко, лицом к лицу. Возникла неловкая интимность, с которой Юдзуру не знал, что делать. Хавьер непринуждённо обнял его руками за голову таким коротким и простым движением, словно Юзу ему родной, и он делал так всю жизнь. Юзу закусил губу, когда он отпустил его, Хавьер заметил. - Кстати, хотел спросить: тебя это не нервирует? Зона комфорта, все дела… - Нет. Моя зона комфорта – твоя зона комфорта. Хави повис, обдумывая. - У тебя либо ужасный английский, либо ты слишком умный для меня. «Я глупый для тебя». «Боже, какой же я глупый для тебя, Хави». Когда он вернулся, мама быстро поняла, что он не в духе по его опрокинутому лицу. Юдзуру постарался донести до неё, что это не следствие их прогулки, а её причина, и Фернандес тут ни при чём. Но теперь это не было полной правдой, хотя ему хотелось в первую очередь убедить в этом себя, а не её. Ему хотелось избавиться от тревоги, и не нужен был слишком глубокий анализ, чтобы почувствовать, что его задело короткое замечание, что у Хавьера кто-то есть. Были раньше, есть сейчас и это нормально. «Если бы у меня была девушка, соотечественники решили бы, что меня это отвлекает от катания. А соотечественники Хавьера скорее предположили бы, что отвлекает от катания отсутствие девушки. У них другие взгляды. А так… Он совершеннолетний, общительный и красивый, зачем ему быть одному? Абсолютной, полнейшей концентрации на катании ему не нужно. Почему я тогда бешусь? Или ревную, или завидую. Тоже хочу так свободно жить или не хочу, чтобы он был с кем-то близок…» Юдзуру остановился в процессе выгребания вещей из сумки, бросил тетрадь со своими записями о тренировках на кровать, вдруг засмеялся тихо. Ему же хотелось сегодня отвлечься от занятий, от прыжков – а ведь получилось. Фернандес хотел его отвлечь, занять мозг чем-то другим – так оно и вышло. Но он и не подозревал, на что именно он его отвлёк, на кого. «Вот заведу ещё одну тетрадь, - обдумывал Юзу, листая записи, - и буду в ней личную жизнь анализировать. Зелёным записывать рутинные дни, синим, когда Хави тупит и ходит по девкам, красным, когда он со мной. Только, чувствую, записи будут неровными, все в ошибках и перечёркнутые маркером, потому что я буду психовать. У меня ноль шансов быть с ним спокойным. И если бы мама прочитала хоть страницу такого дневника, мы бы уже на следующий день паковали вещички и всё, прощай Торонто… Зачем мучиться, он же меня не гонит, хочешь общаться - общайся себе… Только что это за общение, ни выпить, ни погулять вместе. Я иногда не понимаю всего, что он говорит. Понимаю только, что мне с ним в кайф. Надо же этому радоваться, правильно?» Юдзуру лёг на кровать, уткнулся носом в сгиб руки, зажмурился. «Если бы Хави узнал, что мне из-за него плакать хочется, он бы обалдел просто. И лицо бы у него стало смешное. – Юзу хихикнул, сразу же подавился всхлипом. Поднялся на руках, посмотрел перед собой. – Да что ж так эмоциями ебошит, что за фигня?..» Успокоиться помогала только мысль, что завтра он снова увидит Хави, тот опять будет с ним приветливо насмешлив, будет трогать, как будто имея на это полномочия, и тревога отступит под общей радостью и новыми впечатлениями. Причина же этих душевных метаний в это самое время самозабвенно трахалась со своей подругой на кухне, не забыв предварительно накормить кошку и вручить ей сувенир в виде игрушечного ослика – играться.