Единственная ошибка, почти всегда, это думать, что только с твоей колокольни видна вся правда. Глухой всегда считает, что те, кто танцует - сумасшедшие. - Хорхе Букай. «Я хочу рассказать вам о…»
Ханамия проснулся уже вечером, под одеялом и с холодным компрессом на лбу. Голова нещадно трещала по швам, а глаза резало так, как будто он час смотрел на палящее солнце, но в комнате было темно и, если бы не тусклый свет, исходящий с кухни, то парень подумал бы, что он в доме один. Он убрал компресс на рядом стоящую тумбу и только сейчас заметил, что на ней ещё находятся лекарства, которых в его доме днём с огнём не сыщешь, потому что Макото очень редко болел. Поднявшись с кровати, он чуть не упал снова, но вовремя оперся рукой о стул. Что он делал в спальне, а не на кухне, Ханамия решил не задумываться. Сейчас его больше волновало, кто находится в доме и почему заботится о нём. Примечательно, что это не могли быть родители, потому что разве хорошие мама с папой отпустят ребёнка жить одного? Разве стал бы Макото таким козлом, будь у него нормальные родственники? Парень сделал глубокий вдох, а на выдох постарался встать, что у него с трудом, но получилось. Было паршиво, а вкусный запах, исходящий из кухни, вызывал лишь тошноту и отвращение. На кухне, около стола, стояла его «девочка на побегушках». Хая закрывала контейнер с едой, параллельно выключая чайник. - Что ты тут делаешь? – внезапно прозвучавший вопрос заставил её вздрогнуть, и она повернулась к нему лицом. И только сейчас Ханамия заметил на ней свою олимпийку, что была ей, мягко говоря, большой. – И почему на тебе моя одежда? - Ты разорвал мою блузку. Мне ходить голой? – задала девушка встречный вопрос, беря в руки контейнер и подходя к холодильнику – Я приготовила тебе еды. Когда почувствуешь себя лучше, съешь, – она положила всё в холодильник. Теперь Макото вспомнил, что творил до того, как грохнулся в обморок. Если думаете, что ему стало стыдно, то прекращайте. Он сделал жест головой, который говорил « Ах вон оно что?» - Ты что всё это время тут была? Я удивлён, что ты не убежала сразу, – он усмехнулся, облокачиваясь о стену и в упор смотря на девушку. - Да, я тоже удивлена, но я не могла оставить тебя в таком состоянии. Ну, раз уж ты пришёл в себя, то я пойду - Хая опустила голову вниз и собиралась уйти, но ей не дали этого сделать, преградив путь шатающейся тушкой. - Мне стоит тебя отблагодарить? – хмыкнул парень, отталкиваясь от стены и прижимая девушку к кухонному столу. Ханамия наклонился, целуя Хаю в ушко, на что та громко втянула воздух и положила руки на грудь парня, потому что тот как-то очень сильно на неё навалился - Тебе плохо? – она подняла взгляд, встречаясь с практически чёрными глазами парня, что были застелены мутной пеленой – Ханамия. – Хая осторожно позвала его, положив ладонь на щёку – У тебя же температура, идиот, зачем ты встал? – рыкнула она, смотря на парня, который уже опять собирался упасть. Понимая, что на себе она его не удержит, Хая прижала его к стене, а Ханамия больно стукнувшись затылком о стену, что-то прошипел и как-то странно, по-пьяному усмехнулся: - Дорогая, ты не слишком ли спешишь? – парень длинно выдохнул и обнял, ничего не понимающую и не сопротивляющуюся девушку. Имя какой-то девушки было произнесено в тишине слишком громко и слишком неожиданно, как звон разбившегося стекла, или как последний крик умирающего кита. Афоризмов можно подобрать бесчисленное количество. Хая застыла, а потом просто не смогла. Не смогла больше стоять в объятьях, не смогла выдохнуть застрявший в горле ком воздуха, не смогла сдержаться и не толкнуть парня к стене, не смогла не убежать из этого дома, не могла больше держать свои эмоции в узде. Всё, что произошло за этот день, было слишком. Очень больно, обидно, унизительно, ужасно. Глаза кололо от слёз, а тело пробивала мелкая дрожь, идущая изнутри болезненной вибрацией, которая тревожила остальные органы: желудок, сжимая его в один комок, сердце, заставляя его работать практически причиняя боль, голову, буквально разъедая его кислотой мыслей. За ощущениями было непонятно куда девушка бежит, где вообще находится и что окружает её на данный момент. Хая «очнулась» от всего этого кошмара сидя дома, на кровати брата, которого в комнате не было. Девушка подняла глаза, смотря на себя в зеркало и ужасаясь своим видом: красные от слёз глаза, закрывала упавшая на лицо чёлка, на шее начинал появляться отпечаток пальцев, а на плече красовался сине-фиолетовый синяк, с кровоподтеками и следом от зубов. Молясь, чтобы Рёта не увидел этот ужас, Хая поднялась на ноги вышла из его комнаты, сразу же встречаясь с ним в коридоре. Очевидно, оно как раз шёл к себе. Его взгляд сразу же ментально вцепился в тело сестры, не позволяя сделать ни шага. - Вернись в комнату, - еле слышно сказал Кисе и только сейчас Хая заметила в его руках аптечку. Перечить старшим не было смысла, поэтому девушка без слов зашла обратно, где он и продолжил – Кто это сделал? - Никто, – получилось резко, но лучше так, чем расплакаться. - Чья на тебе олимпийка? Это кто-то из баскетбольной команды? – брат был на вид спокоен, что было ещё хуже, ведь зная его довольно давно, Хая поняла, что тот чертовски зол. Это можно было понять по подрагивающим рукам и жвалкам на его челюсти, которые появлялись, когда парень сжимал зубы. - Это олимпийка Шики. - Это он сделал? – Рёта намочил вату перекисью и подошёл к сестре, прижимая ватку к ране. - Нет, – девушка шикнула и судорожно вздохнула – Почему ты думаешь, что это было против моей воли? – усмехнулась Хая, поднимая глаза. - Разве нет? – брат выгнул бровь, приподнимая голову Хаи – Или тебе нравится, когда тебя душат? - Это не твое дело. - Я несу за тебя ответственность! – всё же не выдержал Рёта, старательно вытирая засохшую кровь с кожи. – Какой я брат, если не буду интересоваться, почему моя сестра пришла с синяками и укусами?! - Последствия бурно проведённого времени? – хмыкнула девушка. - Это не смешно, Хая! Посмотри на себя, ты же бледная, как смерть, синяки под глазами такие, что смотреть жалко, а теперь ещё и синяки! Почему ты позволяешь так с собой обращаться?! Какой любящий человек сделает такое?! – всё никак не унимался блондин, обрабатывая мелкие ранки в уголках губ, оставшиеся от... того самого бурно проведенного времени – И я не помню, чтобы слышал про твоего парня. - Потому что он не мой парень, - фыркнула девушка, заставив Рёту на секунду остановиться – И вообще, я уже достаточно взрослая, чтобы разобраться самой. Пожалуйста, позволь мне самой решать, что делать? Всё будет хорошо, правда. - Я не буду специально узнавать кто это, но если всё же нечаянно узнаю, то убью его, Хая. – улыбнулся Рёта, закрывая коробку с лекарствами – А сейчас иди спать.***
Ночью все мысли лезут наружу, сплетая из воспоминаний и собственных домыслов огромный фильм, который состоит из серий длиною в жизнь. Люди, страдающие от проблем в жизни, а следовательно и бессоницей смотрят этот фильм каждую ночь, и от него начинает тошнить, ибо человек – существо, имеющее потребность во сне, которую отобрали у, и без того утомившегося, мозга. Ночь самая ужасная часть суток в жизни таких людей. Она как яд, отравляет сознание и отключает тебя от реальности, унося в мир своих комплексов, неприятных фраз, сказанных людьми, и действий, причиняющих страдание. Сидя на кровати в своей комнате, освещённой лунным светом, Хая думала, что, с какой-то стороны, Ханамия добрый. Он не говорит ничего за спиной, не подставляет, не предаёт, только язвит в глаза, только отвлекает от душевной боли физической. Сейчас, Хая ему даже благодарна. Наверное, она сошла с ума раз думает так о парне, который заставил её делать столько странных вещей, но это не ударило по ней так сильно, как слова «друзей», что улыбались в лицо, а на самом деле были готовы столкнуть со скалы в любое удобное время. Но вы не подумайте, это не жалобы на жизнь. Просто мы ведь все живём прошлым – это единственное, что есть у нас. Будущее неизвестно, а настоящее неуловимо, поэтому приходится довольствоваться тем, что есть. Это не так плохо, ведь на прошлых ошибках мы учимся. Учимся не доверять людям, быть закрытыми, всегда улыбаться, даже если очень плохо. А правильно ли мы поступаем, делая всё это? Осознавая нечто подобное, делаем мир ещё более серым и жестоким, закрывая сердца, чтобы нам не сделали больно, тем самым раним других, ещё не закрытых, тех, кто умеет любить, доверять, верить, отдавать себя. Делаем из них таких же бездушных, вселяя, что нельзя плакать при других – это неправильно, нельзя доверять – плохо кончится, нельзя любить – предадут, нельзя помогать – тебе не помогут в ответ, нельзя ничего ждать – разочаруешься. Правда в том, что это и есть смысл жизни – просто жить, ошибаться, но снова вставать. Даже раненое сердце может любить, может найти такое же раненое, чтобы излечится. Так нужно ли вообще закрываться в себе? Слишком сложный вопрос для школьницы, поэтому девушка легла на подушку в попытках уснуть, но у неё не получилось ни через 30 минут, ни через час, ни даже через 4 часа. Солнце начало светить в глаза как-то слишком неожиданно, вырывая Хаю из дремоты, возвращая в новый день. Оно осторожно ласкало своими лучами лицо девушки, играя солнечными зайчиками на стене. Брюнетка зажмурилась, потирая лицо ладошками, как будто она эти самые лучи почувствовала и теперь ей щекотно. Когда её ноги опустились на пол, по телу прошла дрожь от холода. На часах было 6 часов утра и мысль о том, что в запасе довольно много времени, чтобы приготовить завтрак, замазать синяки, которые со вчера стали ярче, словом привести себя в порядок, была кстати. Холодный душ помогает взбодриться с утра – научно доказанный факт. Шлёпая мокрыми ногами по полу и одновременно высушивая волосы полотенцем, Хая шла на кухню, чтобы приготовить брату поесть, самой же этого отчаянно не хотелось, но она впихнула в себя яблоко и чай. Хая делала завтрак, думая, что Ханамия сейчас наверное чувствует себя ужасно. Хотя стоп, почему это она должна волноваться за кого-то вроде него? Что за глупости? Наверняка он придёт сегодня в школу как новенький и снова начнёт издеваться в своём привычном ритме. Но Макото не пришёл, ни через день, ни через неделю. А Хая продолжала подавлять в себе волнение, находясь всю неделю как будто на иглах. Сначала девушка думала, что тот просто на уроках не появляется, но оказалось, что в баскетбольном клубе его тоже не было, но что самое ужасное- никто из его сокомандников не знал где он, просто они даже не пытались узнать или позвонить. У Макото не было друзей, не было тех, кто волновался. - Чего? – девушка смотрела на одно из команды и не могла поверить, что говорил этот человек. - Да всё равно никаких матчей нет. Он нам пока что не нужен, так что, - он пожал плечами – К тому же без него легче тренироваться, никто не орёт, – тихий смешок был последней каплей, что сдерживала девушку. Она не волновалась за Макото, не считала его хорошим, но почему то за него было так обидно, как будто это ей только что сказали, что она нужна только в определённых обстоятельствах, а так всем плевать. Хая очень редко повышала голос, а уж тем более распускала руки, но это уже было слишком. Она ударила парня по щеке прежде, чем подумала о последствиях, начала кричать прежде, чем понимала, что она вообще будет говорить. - Какого чёрта? Как вам вообще не стыдно так думать! Вы ведь только на нём выезжаете на всех матчах, только из-за его стратегий, только потому, что он ведёт вас! Имейте хоть каплю уважения, да, он не самый хороший, но он не ведёт себя как крыса, не ведёт себя, как вы! – сорванным голосом выпалила та. Её счастье, что рядом был Шики, и за рамки ничего не вышло, потому что друг оттащил её на улицу, приводя в чувство уже своим криком и лёгким потрясыванием плеч. Парень не понимал, с чего подруга так разозлилась, ведь Ханамия действительно не самый лучший человек на свете, к тому же использует её, так что сейчас её вброс против команды был странным. - Что ты по-твоему делаешь, защищая его? – Шики скрестил руки на груди, смотря на девушку, что чуть не плача, стояла, сжав кулаки. - Не знаю. Я не знаю, но он не такой плохой каким его считают. – Хая нахмурилась и отвела взгляд. - Ты же ... не влюбилась? - Что? Боже, нет. Я бы никогда не смогла полюбить кого-то вроде него, мне просто, – девушка сделала паузу, обдумывая какое слово подошло бы сейчас больше всего, - жалко? Нет, это глупо. После всего, что он сделал, Хая не смогла бы… Она просто очень чувствительна к другим людям, просто помогает. Хая всегда была хорошей и не связывалась с «плохой» компанией. Хая не ругалась и не распускала руки. Хая старалась соответствовать своей семье, в которой как назло все были просто идеальными. Хая никогда не скажет как же это сложно и как это достало: постоянно притворятся, быть сильной и независимой от чужих слов, действий. Ханамия просто был тем, кто разрушил всё, что она строила. Заставил её плакать и бояться, ломаться под его словом и взглядом. Его взгляд. Настолько ужасный, настолько прекрасный со всеми эмоциями, что отражаются в нём. Там столько чувств, что впору захлебнуться ими. Жаль только, что они не для неё.***
Идя по безлюдной улице, Хая ожидала увидеть кого угодно, хоть маньяка, но никак не Макото, который был раз в 10 хуже нежели маньяк. В попытках скрыться, девушка вбежала в ближайший переулок, ожидая, что когда Ханамия пройдёт, то она просто спокойно пойдёт к себе домой. Приключений на сегодня было уже достаточно и Хая не хотела попасть в ещё большую задницу. Но судьба явно не была на её стороне, поэтому девушка оказалась зажатой в этом самом переулке этим самым Макото. Насмешливо улыбнувшись парень протянул: - Ты не умеешь прятаться. - А ты притворяться, что не увидел. – Хая наигранно улыбнулась и скрестила руки на груди. - Мне рассказали, что ты ударила Кентаро. Не хочешь объясниться? - Ты не появлялся в школе неделю, не хочешь объясниться? – передразнила Ханамию девушка и победно усмехнулась. - Соскучилась? – парень подошёл ближе, заставляя Хаю буквально вжаться в стену, покраснеть, а потом пожалеть о сказанном. - Нет. Не подходи ко мне так близко, – девушка опустила голову, упираясь руками в плечи Макото. Такая реакция парня явно забавляла и он, решив смутить Кисе ещё сильнее, наклонился, куснув девушку за хрящик уха. Резкий выдох как то сам вырвался из груди и Хая зажала руками рот, чувствуя, как лицо начинает гореть. - А мне кажется ты рада меня видеть, – улыбнулся парень и отошёл немного, чтобы хая хотя бы вдох сделала. Ханамия стоял, смотря на девушку сверху вниз, отмечая, что та особо и не сопротивляется. Он поднял её голову за подбородок и оскалился – Придумал. Пошли ко мне. - Чт!? Нет! – резко возразила Хая, поднимая голову и упираясь руками в его грудь – Я к тебе больше никогда не приду. Ни за что, – девушка замотала головой, чем развеселила Макото ещё больше. - Но ведь, тебя никто не спрашивал, Ки-тян. – его ухмылка не предвещала ничего хорошего, ровно как и рука, что крепко обхватила запястье Хаи и уже потянула в сторону. Все протесты девушки были обрублены одной короткой фразой: - Если действительно не хочешь – вырывайся сильнее, – предложил парень и сжал запястье крепче, но в этом не было необходимости. Хаю эта реплика озадачила. Она действительно не хотела? Зачем тогда пошла в сторону его дома? Зачем не убежала, а лишь загнала себя в угол? - Я не хочу...***
В комнате у Макото было душно или так только казалось из-за частых вздохов и долгих поцелуев, что прерывались лишь тогда, когда воздуха не хватало и легкие начинали болеть. Хая сопротивлялась лишь первые 15 минут, но теперь лежала на его кровати, прижатая тяжёлым весом тела сверху. И хоть Ханамия и кусался, но целовался всё равно приятно. Было приятно, когда он осторожно проводил руками по бедрам, сжимая их до синяков. - М! – девушка дёрнулась от очередного укуса и тихо простонала. Впервые за это время. - Тебе нравится? – парень стянул с себя футболку и вернулся обратно, наваливаясь своим весом на тело под ним, чтобы та больно не дёргалась. Но то, как девушка подрагивала и сжимала его плечи, будоражило даже сильнее обычного. Для Макото переспать не означало признаться в любви, он делал это со многими, но никогда не затягивал прелюдию. Считал это ненужной частью, просто трата времени. Но реакция Хаи была такая занятная, что хотелось довести её до края. Свести с ума, чтобы жить не могла без него, чтобы никогда не ушла к другому… - Больно, Ханамия. – пискнула Хая, а парень только сейчас заметил, что прокусил нежную кожу чуть выше груди и теперь там остался след от зубов. Из ранок сочилась кровь и Макото ведомый скорее инстинктам осторожно слизал рубиновые капли под недовольное шипение девушки – Отпусти. - Поздно уже пытаться, Хая – протянул парень, стягивая блузку ниже, не снимая её полностью, оставляя, где то на уровне локтя, сковывая движения девушки и предотвращая её сопротивление. Брюнетка резко вскинула голову, пронзительно смотря на Макото, и на секунду он даже остановился. - Не произноси моё имя, - Хая и сама не понимала, почему это её злит, хотя по идее должно смущать. Должно быть ситуация не располагала. На просьбу Ханамия лишь фыркнул, чем пресёк все недовольства и довольно мурлыкнул: - Ты не в том положении, чтобы указывать мне. – сказав это, парень впился грубым поцелуем в губы брюнетки. Стянув с последней юбку, он прижался тазом меж раздвинутых ног девушки, чем вызвал у той сначала тихий стон, а затем всхлип, после которого следовал скулёж и слёзы, непроизвольно покатившиеся по щекам юной особы, для которой всё, что происходило, было слишком, а последнее движение видимо совсем обескуражило её сознание. Смотря на плачущую девушку, Макото не ощущал жалость, но и всё равно ему не было. Просто сестра Кисе со слезами на глазах возбуждала парня слишком сильно и справится с этим он никак не мог, поэтому тихо хмыкнув он продолжил целовать дрожащие плечи, шею и грудь. Ах да, грудь. Ханамия с недовольством отметил, что она всё ещё скрывалась от него под нижним бельём. Было интересно посмотреть на лицо девушки, когда он снимет бюстгальтер и оставит её практически обнажённой. И парень больше не собирался ждать. Сначала прижался к Хае поближе, запуская руки под неё, чтобы расстегнуть застёжки. Та расценила этот жест по своему: было похоже на то, что Ханамия вроде как пытался её обнять, тем самым успокаивая. Жалко, что так только казалось и в следующий миг, девушка почувствовала как ослабляются лямки и как Макото, хитро ухмыляясь приподнимает лифчик за одну из них, рассматривая аккуратную грудь с маленькими розовыми сосками. Парень тяжело выдохнул и, наклонившись, провёл языком по ореолу, вырывая из груди девушки тихие стоны, вперемешку с всхлипами. Хая снова глотала слёзы, стараясь не смотреть, что происходит ниже. И хоть это было очень приятно, казалось, что она теряет нечто важное. Это чувство заставляло сердце больно сжиматься, а горло саднить от хрипов. - Боже, ты такая плакса. – раздражённо фыркнул Ханамия и, чтобы наконец заткнуть девушку, снова поцеловал, но на этот раз более мягко. Парень повернул Хаю на бок и выпрямился, прижимаясь к её бедрам своими. – Но дальше будет ещё хуже. Макото облизнулся, с явным садистским наслаждением стягивая с девушки последнюю оставшуюся часть гардероба, что, совсем капельку, но защищала её, хотя бы ментально. Теперь же Хая осталась совсем обнажённой и беззащитной, что было совсем неприятно, поэтому, когда рука парня потянулась к внутренней стороне бедра девушки, та резко схватила его за запястье, дрожа всем телом то ли от страха, то ли от возбуждения. - Давай на этом остановимся, Ханамия. Я не хочу, пожалуйста, - тихо зашептала брюнетка, опуская голову с каждым словом всё ниже и ниже. Тихий смех раздался где-то сверху, а за ним парень грубо схватил Хаю за коленку, разводя ее ноги и устраиваясь поудобнее, чтобы в следующий момент сказать: - Я хотел быть нежным, но ты меня вынуждаешь. Вопреки всем крикам девушки, Макото всё же продолжил, рвано толкаясь в девственную женскую плоть с тихим стоном. Брюнетка раскрыла рот в немом крике, сжимая в руке предплечье парня и молясь, чтобы это скорее закончилось. Было слишком больно, похоже парень немного поторопился, совсем не растянул, даже не пытался доставить удовольствие лишь разрывая девушку изнутри. С каждым глубоким толчком Хая хрипела громче, не в силах кричать или пытаться остановить его. Она просто принимала всё, что давал ей Макото, сильно кусая в плечо, сжимая бедро и толкаясь всё глубже. Казалось, что он достаёт повсюду, до самого конца, полностью заполняя её изнутри. Будто бы их тела идеально подходили друг другу. - Чёрт, расслабься, ты слишком сильно сжимаешь меня, – тихо прошепал парень, на секунду останавливаясь и убирая с лица брюнетки волосы, мешавшие ему полностью увидеть милое личико – Я, кажется, порвал тебя, но ты ведь не обижаешься, да? – ответ Макото, конечно же, не волновал и в следующую секунду он продолжил двигаться в девушке. Тихие выдохи вскоре сменились стонами и парень, ощущая скорую разрядку поспешно вышел из женской плоти, продолжая водить рукой по члену. Ханамия пошло облизнулся, смотря прямо в глаза партнёрши и, проведя кончиками пальцев по гладкой ножке, нежно поцеловал её, кончая на живот брюнетки с протяжным стоном. Когда девушка открыла глаза, было уже утро. Очевидно, вчера было так много потрясений, что сознание Хаи решило отключиться. Она решила встать, но судьба была явно против, ибо тело болело так, как будто её били всю ночь. Вчерашние события брюнетка решила даже не прокручивать в своей голове, было слишком смущающее и странно. С удивлением отметив, что Ханамия спит рядом, Хая неосознанно улыбнулась. Нет, Макото ей не нравился. Совсем. Просто он очень красивый, когда спит. Он вообще красивый. - Нееет. – тихо просипела Хая и, сквозь боль и не охоту, всё же встала. Решив, что пора бы уже честь знать, девушка начала собирать свои вещи с пола, мысленно благодаря Ханамия, что ничего не порвал. Хая в спешке натянула нижнее бельё, а затем и юбку. Последней оставалась блузка с кофтой, но кое-что привлекло её внимание. На письменном столе, захламлённым различными вещами: от книг до каких-то маленьких игрушек, что обычно попадаются в сладостях для детей, стояла рамка с фотографией. На ней был Макото и, он улыбался, не ухмылялся, не скалился, а улыбался, как обычно улыбаются кому-то очень дорогому, как обычно люди улыбаются, когда им действительно весело и хорошо. Хая никогда не видела у него такой улыбки, а ещё они ни разу не видела девушку, которая стояла на той же фотографии рядом с парнем и целовала его в щёчку. Длинные светлые волосы были завиты в кудри, а тонкие руки красиво обнимали Макото за шею. Девушка была красивая, она мило улыбалась в поцелуй, жмуря аккуратный носик. Фотография была красивой от неё буквально веяло теплом и любовью, но Хая этого не ощущала. Мозг девушки говорил, что она должна радоваться, ведь у Макото есть человек, с которым он так улыбался, а сердце верещало от боли, что этот человек не она. В ту же секунду девушку осенило, почему парень больше так не улыбался, почему у него иногда проскальзывала тоска во взгляде и почему он вообще ведет себя, как последняя скотина. - Эй, она ведь тебя бросила, да? – рука брюнетки сама потянулась к белой рамке, - Ты же просто раненый котёнок, которого бросила хозяйка – тихо шептала девушка, взяв предмет в руки и осторожно поглаживая большим пальцем, место, на котором был изображён Макото – Ты ведь своим поведением пытаешься отгородиться от людей. – она повернула голову в сторону лежавшего на животе парня, который мирно сопел, уткнувшись носом в подушку, на что Хая тепло улыбнулась – Такой глупый.[Даже самому жестокому чудовищу нужен кто-то, кто будет любить его несмотря ни на что.]