Огромное полое дерево, расположившееся между верхней пустыней и дном Уэко Мундо сегодня снова послужило переходом проникшему в него пустому.
Очередной посетитель этого превращённого в переход исполина шёл с закрывающей правый глаз ладонью, то и дело ругаясь в окружающее пространство.
– Когда уже это грёбанное свечение пропадёт, или хотя бы, блять, потускнеет, – то ли ругался, то ли ворчал недовольный адьюкас. – Ведь даже сквозь ладонь этот хренов свет видно!
Так, то и дело чертыхаясь, он и шёл наверх.
Тот факт, что самостоятельно шёл он тут впервые, на быстроте подъёма сказывался плохо, что в свою очередь сказывалось на и так поганом настроении разноглазого.
А если учесть, что в свой прошлый визит тело у него было не в пример больше нынешнего, а соответственно и на мир в тот раз он смотрел под несколько иным углом зрения, то не удивительно, что пару раз разноглазый умудрился настоящим образом потеряться.
Выбравшись, наконец, из как следует засыпанного песком выхода, расположенного в холме, адьюкас просто развалился на песке, стараясь смотреть в противоположную от дерева сторону.
– Блин, вылез почти как зомби из могилы, даже ручкой из земли помахал, перед тем как явить себя миру.
Полежав немного в тишине, пустой снова её нарушил:
– И надо уже завязывать болтать вслух, – пожаловался он пустоте.
"Хотя это наименьшая из моих проблем, – уже про себя додумал адьюкас, прислушиваясь к себе – определённо сейчас есть проблемы посерьёзней".
Несмотря на почти что идеальное состояние тела с кряхтеньем поднявшись с песка, пустой, не оборачиваясь, побрел в сторону от дерева с холмом.
Сейчас, несмотря на всё своё необычное прошлое, разноглазый пустой с маской в виде черепа хотел того же, чего и абсолютное большинство адьюкасов – кого-нибудь съесть, желательно такого же адьюкаса, как и он сам.
Предыдущее разбазаривание пищи сейчас казалось ему глупым поступком, но это сейчас, когда клокотавший внутри него гнев нашёл себе выход, и жертв себе тоже нашёл.
Он был не уверен, что смог бы его побороть снова, окажись его недавние жертвы вдруг снова живыми. Наверняка всё просто бы повторилось по новой.
Зачем он вообще вылез наружу?
О, это было стечением двух факторов: того, что пума, помимо своей воли, привела его к выходу и до сих пор сохранившихся воспоминаниях об ужасных тварях, обитавших в подземельях.
Как раз обдумывая свои мотивы и недавние поступки разноглазый пустой вдруг резко остановился.
"Сильные страшные твари? – подумал вдруг адьюкас. – Да я же сейчас точно такая же тварь!"
Он рассмеялся своей глупости, но всё же пошёл дальше.
"И всё равно не хотелось бы проверять кто сильнее. И прошлых встреч хватило."
Пройдя ещё немного, адьюкас придумал ещё один довод не оставаться внизу: "Да и слишком мало там, в подземельях, пищи. Одни гиганты. А как я недавно выяснил – они довольно дрянная еда, да"
"На таком пайке только на тот свет отправляться. На другой «тот свет»… Если он есть вообще. М-да".
Состроив у себя на маске кислое выражение, пустой продолжил идти и думать.
"Если припомнить, то за время моей жизни в теле гиганта мне так и не встретилось ни одного… этого, как же этих тварей называют. Пусть будут просто тварями".
"Так вот, – продолжил думать разноглазый, – первые и последние подземные твари встретились мне недавно, и то только потому, что они охотились на гигантов".
Какое-то время он шёл ни о чём не думая, мерно шагая, погрузившись в некоторое подобие транса.
"Нет, вру, – вдруг подумал он, – самые первые твари гоняли меня, словно беспомощного кутёнка, когда я впервые провалился вниз. Собственно, их я и запомнил, как главную опасность подземелий".
"Тогда, выходит, что в тот раз мне очень крупно повезло встретиться с ними. Точнее не повезло. А может… может не в везении дело?"
От забурливших в его голове мыслей пустой даже остановился, смотря перед собой расфокусированным взглядом.
"Я почти забыл об этом, но тогда я ведь просто-таки фонтанировал выбрасываемой наружу энергией. И, очевидно, именно на неё и сбежались тогдашние твари. И что-то я не заметил, чтобы гиллианы занимались такой же ерундой с выбросами, как я тогда".
"То есть у тех тварей и выбора то не было – они просто отреагировали на что-то необычное, выбивающееся из общего фона. А так как с развлечениями там не густо, вот и примчались так быстро".
Пустой, наконец, огляделся по сторонам задумчивым взглядом.
"И куда я сейчас иду? Мне ведь кровь из носу надо найти сожрать кого поаппетитнее, а не бесцельно бродить хрен знает где. Просто идя куда глаза глядят я никого не найду, даже здесь, наверху".
"А если и нет, и мне повстречаются какие-нибудь неудачники, я таким макаром могу продолжать охотиться до скончания веков. И я точно знаю, что века не кончатся, а вот я – очень даже".
"И кажется я знаю, как ускорить и упростить себе процесс охоты. Если уж в подземельях сработало, то уж тут и подавно работать будет. Наверное".
Адьюкас оглянулся себе за спину, слегка щурясь.
"Но, как бы меня не бесило это пылающее дерево, его полезность я не могу не признать. Так что, перед тем как светить на всю округу своей силой, нужно убраться куда подальше от этого блядского дерева. Может мне ещё понадобиться в будущем безопасный переход вниз".
Додумав последнюю мысль, пустой перешёл на бег, а затем и на прыжки, быстро удаляясь от места своего выхода на поверхность загробной пустыни.
***
"М-да-а, затык, чтоб его".
Разноглазый пустой чертыхался почём зря, хмурился, ворчал, но как ни напрягался, не мог сделать свой давно изученный приём – выброс энергии не получался.
"После всего произошедшего этого и следовало ожидать, – подумал про себя адьюкас. – Все мои способности стали или намного хуже выходить, или вообще перестали получаться, как этот чёртов выброс".
"Но однажды я уже научился использовать его, не полностью контролируя весь процесс, а просто создавая сам выброс. На этот раз нужно просто ещё немного снизить уровень возможного контроля, упростить до невозможности. Ничего, сука, сложного…"
***
Оторвав от себя пару кусков кожи, разноглазый пустой в конце концов научился выбрасывать из себя энергию. На этот раз буквально – выбрасывать,
А спустя ещё немного времени, он додумался производить выброс не на открытом участке кожи, а через белые наросты на теле, которые подобные выбросы выдерживали куда как лучше кожи.
Боль она такая – быстро заставляет искать нужные решения.
То и дело кося влево, в ту сторону, где сейчас находилось белое зарево от свечения, идущего от дерева-перехода, разноглазый адьюкас старался идти по длинной дуге, которая, если не произойдёт ничего неожиданного, в конце концов должна будет замкнуться в круг.
Несмотря на уже приличное расстояние, ориентироваться по белому свечению ему было довольно легко.
На глаз запомнив интенсивность свечения, пустому можно было примерно выдерживать расстояние от дерева, а держа источник света строго слева – двигаться по дугообразному направлению. Именно что «образному», потому что при таком подходе были неизбежны некоторые допущения.
"Надеюсь, в случае чего, я не промахнусь больше, чем на пару километров, потому что если счёт пойдёт на десятки, а то и сотни километров, боюсь огненное дерево я больше не найду – признался сам себе пустой – всё же кроме этого блядского дерева я не могу найти в этой грёбанной пустыне ни одного нормального ориентира. Херова пустыня с её однотипными барханами".
"Хотя, чтобы потерять из виду такое зарево, нужно, наверно, закопаться под землю", – весело оскалился разноглазый.
"Или провалиться… провалиться сквозь землю, – вдруг подумалось ему, – что уже неоднократно делал".
Весёлый оскал на маске адьюкаса сменило наползшее туда уже в который раз за последнее время кислое выражение.
"А может и вовсе обычной пылевой бури будет достаточно, чтобы потерять его из виду", – додумал свою мысль до конца разноглазый пустой.
И настроение пустого становилось всё хуже и хуже, особенно на фоне того, что сам он теперь мог заставить песок разве что чуть шевелиться, да и то лишь довольно недалеко от себя.
Это означало, что самостоятельно создать всю ту же песчаную бурю, ну или как-то повлиять на уже возникшую, он сейчас был не в силах, и это его начинало уже бесить.
"Беспомощность – это не то, что я могу себе сейчас позволить".
Мысли о беспомощности, сразу ему напомнили недавнюю ситуацию, когда он никак не смог повлиять на остатки своих техник в злополучной полости, а теперь уже просто яме. Ни оставшиеся фантомы-гиганты, ни песчаная завеса его больше не слушались.
Так он их там и оставил, не в силах больше использовать, огорчённый, злой и… и да, беспомощный.
Решив отвлечься от невесёлых раздумий, пустой огляделся по сторонам, но вокруг всё также никого не было.
Толпы монстров, на которые рассчитывал разноглазый так и не появились.
"Да мне бы хоть парочку, ну, или, на худой конец, хоть одну тварь съесть".
Пройдя ещё немного вперёд, адьюкас вдруг озадачился новой мыслью.
"А ведь эти утырки сначала хотели с кем-то там драться, да и гигантов набирали, чтобы пустить в качестве мяса в предстоящей тогда драке, – подумал он. – То есть тут поблизости должна быть ещё какая-то группа, с которой они хотели воевать".
Ещё раз, на всякий случай, оглядевшись по сторонам, пустой раздражённо подумал: "Ну и где эти уёбки?"
***
Когда перед ним внезапно кто-то появился, разноглазый адьюкас как раз раздумывал над тем, что вместо приманивания может, наоборот, отпугивать тех, на кого охотится, или же и вовсе нужных ему тварей просто очень мало, даже на поверхности. Вспоминая, какой круговорот душ был внутри него самого, включающий многие сотни монстров, он всё больше и больше склонялся к последней версии.
Как раз в этот момент, разрушая ход его мыслей и ничем не обоснованные теории, перед ним из ниоткуда возник… возникла… возникло кто-то, или что-то человеко, а скорее обезьяноподобное.
Появившийся пустой был похож на большого долгопя́та и был безглазым.
"В прошлой жизни такие пучеглазые лемуры были довольно мелкими", – немного растерянно подумал разноглазый адьюкас.
На его взгляд пустота в огромных глазницах этого существа смотрелась особенно отталкивающе.
Появившийся пустой задумчиво наклонил голову, как будто бы разглядывая разноглазого адьюкаса и произнёс скрипучим голосом:
– Ну привет, слабак.
