Другой принц

Быть женщиной — великий шаг, Сводить с ума — геройство. (с) Пастернак        Больше всего начавшемуся путешествию были рады волчицы, которые исчезли в предрассветной тьме, как только трое всадников покинули стены Королевской гавани — и, судя по звуку, волчицы тут же вломились в чей-то сад, опрокинув забор. Вокруг залаяли собаки, и Лионель подумал, что волчицы еще дадут всем жизни – и окрестностям, и им троим. - Слушайте, а что вы делаете, если они задерут чьего-то барана? – спросил сестер честный и справедливый молодой король. - Мы их в этот день больше не кормим, - резонно ответила Арья. Волчицы присоединились к всадникам достаточно быстро, и Лионель узнал от Сансы, что огромная, размером с маленькую лошадь, волчица с окровавленной пастью называется «моя лапочка». Он вообще узнал о Сансе много нового в первые же дни похода: как только начались королевские леса вокруг города, Санса не только отправилась с ним охотиться, но и хорошо била дичь из арбалета, а самым удивительным для Лионеля было то, как быстро она освежевывает тушки милых заек и оленят, поддернув рукава и иногда стряхивая с рук струящуюся по ним теплую кровь. «Под ее красотой была сталь», - вспомнил Лионель слова своего отца, часто вспоминавшего погибшую Лианну Старк, и через полчаса удивился снова – Санса хлопотала у костра в кожаных перчатках. - Крови не боялась, а сажи боишься? – весело сказал Лионель, усаживаясь рядом, и почему-то оглянулся, словно не хотел целовать Сансу при Арье, но на его счастье лес нравился Арье больше, чем костер и готовка. - Это же для тебя, глупый, - улыбнулась Санса, она хорошо управлялась с открытым огнем и знала его капризный характер. – Вряд ли тебе понравится, если у меня руки будут все в пятнах и рубцах, как у охотников и лесников. - Даже если это случится, я все равно буду тебя любить, - пообещал Лионель, поймав руку Сансы, и, немного отогнув перчатку, поцеловал ее запястье, то место, где бьется пульс, сразу почувствовав, как Санса вздрогнула. - Лео, прекрати, - попросила Санса, но Лионель и не собирался прекращать, нажав на найденное чувствительное место языком. – Я зайцев сожгу. Лионель любил зайцев и пушистыми, и жареными, но от Сансы не отошел, сидя рядом и постоянно ее отвлекая, пока наконец зайцы не перекочевали на кусок дубленой кожи, в походе заменявший скатерть, а Санса повалилась на Лео сверху, исступленно его целуя. - Ты за этим меня выманил из города, разбойник? – сказала Санса и немного опрометчиво уселась на Лео верхом, стиснув его ребра коленями. - Да, - честно признался Лео. – Конечно.        Вечером того же дня, засыпая у костра, Лионель заметил, что Арья устроилась спать, сжимая эфес лежащего рядом с ней клинка, и на следующую ночь это повторилось снова, так что Лионелю стало любопытно, а в голову полезли истории про рыцаря и деву, кладущих между собой в постели меч, и многочисленные продолжения про то, как это ни фига не помогло. - Послушай, - шепнул развеселившийся Лионель засыпающей Арье, опускаясь на колено за ее спиной и наклоняясь к ее уху, - во-первых, я могу лечь и с другой стороны, это же земля, а не кровать. А во-вторых, ну это перебор, я еще годика четыре обещаю быть хорошим. О том, что через четыре года от него уже не отвяжешься, Лионель добавлять не стал, все равно по его тону это было очевидно, и эта веселая развязность Арью рассердила. - Я не твоя невеста! – прошептала Арья Лионелю прямо в ухо, притянув его к себе за шею, чтобы не разбудить Сансу. – Даже думать такое не смей, «через четыре годика»! - Ладно, хорошо, - уступил Лионель, решив, что шутка про «не думай о белом медведе» разозлит Арью еще больше. – Я просто обещаю, что тебе нечего бояться. Ну правда, у тебя даже ножен нет, сама же напорешься во сне. - Я... – вдруг сбилась Арья, и ее голос неожиданно стал мягким и почти детским. – Лео, ты никому не скажешь? Лионель попытался кивнуть, насколько это было возможно, потому что Арья так и не отпустила его шею, и Арья либо почувствовала его движение, либо просто поверила ему без обещаний. - Я боюсь темноты, особенно когда стен вокруг нет, - зашептала Арья ему в ухо, - как будто боюсь удара в спину... А на спине уснуть не могу… Нимерии нужно охотиться вечером, я ее отпускаю... вот Санса засыпает рядом с Леди, ей всегда везет, Леди не хочет от нее уходить, ластится к ней каждый вечер... а мне трудно засыпать, особенно если проснусь ночью, а костер уже погас... если Нимерия не вернулась, лежу на спине, считаю звезды, и все равно не по себе... - Спи, - сказал Лео, укладывая Арью и прижимая ее спиной к себе. – Я обниму тебя, и ты уснешь. Я знаю, ты не моя невеста, я просто хочу, чтобы ты спокойно уснула. Последнее, о чем подумал Лео, проваливаясь в сон вслед за Арьей, было то, что он, наверно, как-то догадался о страхе Арьи сам, недаром сдавшаяся его любви Арья представлялась ему всегда с закрытыми глазами, словно для нее это была высшая форма доверия. Лионеля, так и спящего с Арьей на руках, среди ночи разбудила Нимерия, боднув его своей большой головой, словно она говорила ему, что готова принять его пост, и Лионель тихо ушел от Арьи, убедившись, что волчица легла на его место. Он чувствовал себя очень странно: с одной стороны, он был уверен, что не забудет эту ночь никогда, сколько бы тревожных, страстных или одиноких ночей не выпало на его долю впоследствии. С другой стороны, он даже не поцеловал спящую Арью в волосы на прощанье, словно все, что ему было нужно – это чувствовать тепло ее тела и слышать ее дыхание. В этом не было никакого соблазна – если бы он так обнял Сансу, они бы долго не заснули, да и с кем-нибудь другим соблазн был бы так очевиден, что как бы горячий Лионель ни сдерживался, его желание почувствовала бы даже нецелованная девственница. А Арья сегодня была для него как маленькая сестренка – но ведь хотел же он ее поцеловать несколько дней назад в переулках Королевской гавани? Ведь хотел увидеть когда-нибудь ее влюбленные глаза и почувствовать ее губы на своем теле? Лионель задумался, запутался и уснул. Проснувшись утром, Лионель больше всего боялся того, что Арья начнет его стесняться, но она просто немного больше обычного пыталась не натыкаться на него взглядом, а когда Санса ушла за водой, а Лионель нарочно замешкался у костра, Арья подошла к нему сзади и тихонько шепнула: - Спасибо. - Я сегодня снова к тебе приду, - пообещал Лионель, и было непонятно ни Арье, ни ему самому, сколько было в этом доброго сердца, а сколько охотничьего инстинкта. Наверно, это в нем вообще разделить было нельзя – он был хорошим королем, рожденным защищать тех, кем повелевал, и повелевать теми, кого защищал. - Нет! – тихо вскрикнула Арья, словно боялась, что привыкнет засыпать у Лео на руках. Да боялась, конечно, пусть даже Лео просто обнял ее вчера и даже не пытался поцеловать. Но ведь не в этом дело – если Санса их однажды так застанет, это же будет хуже любых поцелуев, Арья и в десять лет понимала, что так не спят даже с братом, если так спят, то значит, люди настолько друг другу родные, что и спрашивать нет смысла, что у них было, – можно считать, что было уже все. Но, конечно, Арья опять не могла уснуть, когда Санса уже заснула в обнимку с Леди, и Лео опять нашел Арью в свете потухающего костра, и она пыталась его прогнать, отмахиваясь от него и что-то ему шепча, но он обнял ее, прижал ее к себе и уснул, дыша в ее волосы. Ведь не лицом к лицу, и рука Лионеля целомудренно обнимала Арью за талию, не сползая ни выше, ни ниже, да и не запомнила она почти ничего, сразу начав проваливаться в долгожданный сон, - но почему утром ей пришло в голову, что она теперь его, словно в их венах бежит одна кровь, и она теперь привязана к своему Лео накрепко, так что эта связь может уйти из нее только вместе с жизнью? А на следующий день пошел дождь, они в первый раз поставили палатку, Арья прижалась ночью спиной к твердой натянутой стене палатки, и было почти не страшно, просто немного тоскливо.        Лионель не оставил свои шаловливые мысли об удобстве женских брюк, в первый раз посетившие его в Королевской гавани, и ранним утром в палатке прилег к Сансе, будя ее поцелуями и выбирая удачный момент для нападения. Сансе явно понравился такой способ просыпаться, и она ответила Лионелю очень пылко, почти сразу перекатив его на спину, так что первоначальный план не дать Сансе помешать ему, прижав ее к земле, пришлось менять на ходу. На счастье Лионеля, Санса в последнее время полюбила оседлывать его, садясь ему на живот и сгибаясь к его лицу так, словно она уже сильно выросла и они были уже женаты, так что правильно подставить руку, чуть выманив Сансу на себя, было очень легко. Санса немного выгнулась и вздохнула, показывая против своей воли, как легко ее соблазнить, но потом все-таки наклонилась к уху Лионеля и прошептала: - Нельзя… - Почему? – таким же шепотом спросил Лионель, не останавливаясь и не собираясь пока слушаться. - Арья проснется, - пояснила Санса, и Лионель чуть не рассмеялся счастливым смехом человека, который знает, как сильно его любят. - Ну тогда пойдем, - предложил Лионель и легко вытащил Сансу из палатки, да она и не сопротивлялась, только немного засмущалась, когда они отошли за деревья и Лионель заглянул ей в лицо, снова начав ее гладить. - Давай лучше я, - предложила Санса чуть слышно, целоваться во время этого с Лео или смотреть ему в глаза она почти привыкла, было все равно чуть стыдно, но раз ему нравится… - Нет уж, - не согласился Лионель и немного помог Сансе расслабиться и подготовиться, наклонившись к ее шее, а когда его рука нашла нужное положение, он взялся за трепещущую шейку всерьез, теперь уже можно было и мочку прикусить, и провести языком до ключицы, тем более что действовало это так, что Санса и не заметила, когда его рука проникла под пояс ее охотничьих штанов. Она вообще ни о чем тогда думать уже не могла, и только через несколько минут, когда потрясенный Лео поддерживал ее, обмякшую, не давая ей упасть, навстречу ему открылись голубые глаза с расширившимися, словно в трансе, зрачками. - Что со мной было? – спросила Санса, все еще вздрагивая и пытаясь поймать дыхание. - Я не знаю, - честно сказал Лео, думая о том, не прижал ли он Сансе сонную артерию, и, если да, может, так и стоит иногда делать. – Это что-то особенное. - У тебя так бывает? – пробормотала Санса, и было видно, что она еще плохо соображает, и сейчас ее можно уговорить на что угодно, так что хорошо, что она в руках благородного и любящего Лионеля, который бережет ее как себя и даже больше. - А ты попробуй, - весело предложил Лео и решил, что лучше уж вымокнуть, но все-таки лечь в траву, так обоим будет удобнее. Лео повалился на спину, а Санса села с ним рядом, а потом Лео подумал, что она, наверно, сошла с ума, потому что не может же девушка, которая еще даже не расстегивала на нем рубашку, сразу так поцеловать. - Не двигайся, - шепотом попросила Санса. – Мне страшно немножко. Если Санса и боялась чуть-чуть, что Лео вспыхнет и подумает о ней невесть что, то он сразу успокоил ее, протянув вниз руку и тихо погладив ее по волосам. И потом ничего не сказал, чтобы не смущать, словно это было не неназываемым среди приличных женщин действием, а лесным волшебством, только целовал веки Сансы, поймав вернувшееся к нему лицо между ладоней, и Санса улыбалась счастливо, закрыв глаза: все-таки не только он может сводить ее с ума, она тоже что-то умеет.        Трое всадников и две волчицы шли стороной от дороги, чтобы остаться неузнанными, и потому продвигались вперед медленно, но недостаточно медленно, чтобы не догнать идущую так же стороной стайку мальчишек и два десятка людей странного вида, то ли рабочих, то ли каторжников, возглавляемую человеком в черном. «Йорен», - догадались Санса и Арья еще за полмили, вспомнив вербовщика Ночного дозора, который пару раз в год проходил через Винтерфелл и обратно, на пути на юг клянча денег и провианта на дорогу, а на пути на север сопровождая такую же толпу оборванцев. «Старки, - догадался Йорен, обернувшись и увидев юных девушек верхом. – Обязательно встану лагерем рядом с ними, может, и выпрошу что на бедность. Э, да никак и нашего молодого короля повело, скажем так, на Север. Обязательно попрошу денег и у него, рядом с такой девушкой у мужчины просыпается щедрость, а рядом с двумя - двойная». Йорен считал, что кормить и одаривать Ночной Дозор – это богоугодное дело, и потому не стесняясь подсел вечером к костру короля. - Отличных набрал себе рекрутов, солдат, - похвалил Йорена Лионель, набравшийся от отца приемов общения с народом. Прогонять дозорного он не хотел, но и спускать ему непрошеный визит не стоило. – Видно, совсем плохи у Дозора дела, а будут еще хуже. - Дверь благородного лорда Эддарда всегда открыта для Ночного Дозора, - ответил Йорен, который не лез за словом в карман и успел уже поговорить с таким количеством лордов, что и соседство с молодым королем его не смущало. – Да только много через эту дверь не вынесешь. Многие люди в темницах нужны ему самому, и лучшего рекрута он у меня тоже отобрал. Позвольте-ка вина за хорошую историю. - На Тракте нальют, - обрезал король бойкого солдата, но Йорен все же выпросил свою выпивку неплохой присказкой. - Я не просто так иду стороной от дороги, - пояснил Йорен, и глаза его хитро заблестели. – Два последних года, проходя к югу от этих мест, я назывался Йовин, а не Йорен. А к северу звал себя Йомер – думаю, они тут все до сих пор ищут, как бы взыскать с меня долги. - А ты бесчестный человек, Йорен, - с легким укором сказала Арья, она и Йорена знала, который всегда через Винтерфелл таскался, и на спутников его понасмотрелась еще в детстве. - Был бы я честный, миледи, на что бы я жил? – ответил Йорен. – Позвольте пинту красненького, вам моя история понравится. Выпросив свою выпивку, Йорен сдержал слово и рассказал хорошую историю о том, как встретил лорда Эддарда, возвращаясь из королевской тюрьмы, и как лишился своего лучшего рекрута. - Трех человек в тюрьме взял, вон двое в кандалах сидят, - начал Йорен, - Сказал им: «я ваше горе, я буду жить с вами», - заковал их, повел. Эти двое что, здоровые, да рыхлые. А вот третий был сухой, быстрый, лицо неподвижное, как обдолбанный, прядка седая в волосах. Видно, что боец. Да только вышел я во двор тюрьмы – навстречу мне лорд Эддард с двумя мейстерами. Я аж зачурался, от мейстеров-то, поветрие, что ли, какое, или в тюрьме хворь, а я полез. А лорд Эддард остановился и смотрит, это, значит, пропало мое дело, у него глаз на хорошего бойца и на хорошую лошадь, всему цену знает. Мейстеру сказал что-то, а у мейстера говорок – мое почтение, он подходит к этому, который с седой прядкой: «Обо что мне встанет зарезать лошадь?» - спрашивает. «Оскорбительно мне такое ваше предложение», - отвечает мой рекрут, видит, как лорд на него глянул, цену себе набивает. «Ну так идите и бросайтесь головою в навоз! – возмущается мейстер. – Я-таки не спрашиваю вас, что вам оскорбительно, я вас спрашиваю, вы будете сидеть в камере или будете отвечать, обо что мне встанет зарезать лошадь!» Мой еще рекрут заломил, конечно, цену, ударили по рукам на двадцати монетах, тогда мейстер его к лорду Эддарду подвел, и лорд ему тихо рассказал, - да видать, такое, что лицо у парня-то задвигалось. «А голову лошади ночью положишь ему в кровать», - приказал ему лорд Эддард. «Это в тысячу раз больше стоит, милорд», - отвечает парень, и я вижу, что это уже не мой рекрут, если о таких деньгах разговаривает. Только деньги те он так и не увидел, оба мейстера на него налетели так, что чуть цепями своими мейстерскими его не зашибли. «Вы имейте совесть, молодой человек! – закричал на него второй мейстер. – Вы считаете, что вас обманул папаша Мендель, это золотое сердце? А вы спросили, где-таки эта лошадь? Вы ударили по рукам, и вы же теперь крутите нам мозги! Если вы желаете вырывать кусок хлеба у меня из рота, макес вам на живот, я положу вам прогонные, два оленя на день!» Так и лишился я такого чудесного рекрута. - Йорен, хоть впереди на Тракте долги раздай, - посоветовала смеющаяся Санса. – Сорвал ведь за рекрута-то. А любопытная Арья встала и к уху Лионеля наклонилась, чтобы спросить, где та лошадь была. - Далеко, думаю, - тихо ответил Лионель, и благодаря Арье его не одолели невеселые мысли о том, что эта междоусобица проходит через его семью, схватился его будущий тесть с его дедом. – Думаю, на самом краю Западных земель. Арья почему-то так и осталась стоять рядом, даже оперлась на плечо Лионеля, может быть, просто слушала, как Йорен начал завирать про то, как в Сероводье ему дали в прошлом году рекрутов, а они после рва Кайлин в тритонов превратились, а Лионель, словно мысли Арьи слыша, думал о том, что он тоже соскучился: по звуку ее дыхания, по тому, как ее волосы щекочут ему шею. А про то, как они сейчас с Арьей выглядят, он и думать не хотел – да и черт его, действительно, знает, как они выглядят.        Лионель как благородный человек и представить себе не мог, что говорилось у другого костра, подальше, где собрался простой народ. - Я тебе говорю, это принц Мартелл, - указывая на неузнанного никем черноволосого короля, настаивал тощий кудрявый паренек лет двенадцати, которого все почему-то звали Зеленые Руки. - Да не гони, Мартелл старый, - отвечал его толстый малолетний спутник, прозванный Пирожком. – Ты до десяти считать не умеешь, дятел, а Мартеллу раза четыре по столько. У меня в лотке и пирожков столько не было, сколько ему лет. - Ну значит это молодой Мартелл, - не сдавался Зеленые Руки. – Вишь, какая с ним офигенная рыжая девчонка, а второй, вроде, мальчишка, только Мартеллов это ни фига не колышет. Щас он их обоих в палатку потащит. - Ну вот и не трындите, - посоветовал им от костра кто-то из старших товарищей. – Не ваше дело. А то сами знаете, как вас Мартелл накажет и куда.