XXXIV
8 марта 2020 г. в 08:00
Кто здесь самый главный анархист?
Кто здесь самый хитрый шпиён?
Кто здесь самый лютый судья?
Кто здесь самый удалой господь?
(с) Летов
Красный жрец Торос из Мира был бывалым проповедником и хорошо чувствовал момент, когда нужно сматываться. Поначалу процесс избавления Речных земель от разбойников пошел хорошо: крепкие и надежные ребята, которых Торос набрал по рекомендациям Тома Семерки, разгромили две банды и вдобавок перевешали десяток бандитов, действовавших вдвоем или поодиночке. Под горячую руку попал и лорд-разбойник, как его именовали замордованные податями и правежом крестьяне, но это Тороса совсем не обеспокоило: он был боевым товарищем двух королей и одного десницы и нагло рассчитывал на снисхождение к своим справедливым и беззаконным действиям.
Беспокоиться Торос начал тогда, когда его группировка стала расти за счет приблудных людей и взятых в плен разбойников, при виде меча клявшихся, что они порвали со своим темным прошлым, но возвращавшихся к старому, как только им удавалось уйти в самостоятельный рейд с другими морально нестойкими новобранцами. Торос лично перевешал пару дюжин наиболее одиозных персонажей, но почувствовал себя неуютно в роли командира, не умея установить в своей части воинскую дисциплину, - в сражении Торос вел за собой людей своим примером, но командовать воинской частью никогда не умел и не учился.
Наконец Торосу повезло, и, встретив в придорожном кабаке Сандора Клигейна, Торос обрадовался возможности свалить ответственность.
- Клигейн, ты какого хрена здесь делаешь? – обрадовался Торос, подсаживаясь к Сандору, который, по своему обыкновению, пил пиво большими кружками, жрал курицу вместе с костями и уже приглядывался, до кого бы докопаться, чтобы разнести эту халабуду вдребезги пополам и смотаться не заплатив.
- Приезжал нассать на могилу Грегора, - мрачно ответил Сандор, до сих пор недовольный тем, что ему не удалось убить своего ненавидимого брата.
- Слушай, а ведь ты у нас теперь лорд Сандор, - сообразил Торос. – И у меня даже есть для тебя хорошая гвардия. Лично отбирал, с тщанием и любовью, даже в бою проверил.
- Хрен мне Тайвин замок отдаст, - засомневался Сандор.
- А что нет-то? – возразил Торос. – К тому же народ у меня отчаянный, они за хорошую цену и в запертый замок проберутся, и ворота тебе откроют.
Сбыв с рук своих головорезов, Торос отправился в Королевскую гавань, сдаваться в руки правосудия лично лорду Эддарду, который в день прибытия Тороса торговался с верховным септоном, тянущим по королевскому долгу грабительские проценты якобы на помощь нищим, и лорд Эддард от такого лицемерия начинал ощущать в себе желание взорвать септу Бейлора вместе со всеми этими святошами. Сам Эддард верил в Старых богов, которые вполне себе обходились без алчных и надоедливых слуг божьих, один из которых сейчас стоял перед десницей и безобразно хитрил.
- Единственным стремлением моим является защитить и облагодетельствовать чад моей церкви, - врал в лицо Эддарду тучный верховный септон, блиставший золотом и драгоценными камнями, на деньги от продажи которых весь Блошиный конец можно было бы кормить неделю. – Великой несправедливостью, учиненной Мейгором Жестоким из нелюбимой и мною, и вами династии Таргариенов, было лишение церкви возможности подавать своим чадам действенную помощь. Во времена, когда Вестерос еще не знал губительного пламени драконов, благородные рыцари и честные бедняки служили церкви своими мечами и топорами, восстанавливая справедливость и защищая септы, монашеские обители и простых верующих. Я бы с радостью не вспоминал о старом долге, если бы вы разрешили возродить этот благочестивый обычай.
Лорд Эддард был многоопытным Хранителем Севера и военачальником, а не придворной вертихвосткой, и хорошо знал, на чем держится и способность возвращать долги, и возможность брать в долг.
- А скажи-ка мне, сэр Барристан, - обратился лорд Эддард к своему верному помощнику в государственных делах, - если бы ты отправлялся в дальнюю дорогу, а я вручил бы тебе миллион золотых, но лишил бы тебя меча и охраны, почел бы ты это выгодным предложением?
- Думаю, я бы так далеко не уехал, - усмехнулся сэр Барристан, которому речи верховного септона тоже были не по нутру.
- Видите, мой друг не советует мне принимать ваше предложение, - пояснил верховному септону лорд Эддард. – Я и так не в первый раз слышу, что церковь тайком собирает армию. Сэр Барристан, подскажи-ка мне, что там у них говорится в священных текстах.
- Простые люди, как сказано в Семиконечной Звезде, поклоняются лордам, а лорды – своим королям, - откликнулся сэр Барристан, который к этой части разговора был готов.
- А короли – тому, кто един в Семи лицах, - напомнил верховный септон.
- Нас пока интересуют первые две части, - оборвал его лорд Эддард, не испытававший никакого пиетета перед священноначалием. – Если даже ваши священные тексты говорят, что лорды должны повиноваться королям, какого черта мне сообщают, что какой-то босоногий септон постоянно повторяет: «Пора всем рыцарям, принесшим обет, оставить своих земных владык и постоять за веру», - да еще и учит других это повторять? Свиньи вы, а не верноподданные!
- Это еретик, милорд, - испугался обвинения в государственной измене верховный септон, но лорд Эддард приметил, что и помянутого босоногого смутьяна верховный септон тоже боится. – Он называет своих последователей воробьями, а они величают его «ваше воробейшество». Он грозится уморить голодом всех септонов дороднее него, он хочет заставить высшее церковное начальство, епископов и выходцев из благородных семей, мыть в храмах полы наравне со служками…
- Какой благочестивый человек, - насмешливо заметил лорд Эддард. – Уж небось он не стал бы драть с короля такие безбожные проценты. Придется простить этому праведнику его дерзость и даже его поддержать.
Конечно, лорд Эддард не собирался поддерживать никаких праведников, окруженных праздношатающимися крестьянами с дубьем, он пару таких праведничков, славящихся особой жестокостью, выловил в своих лесах лично и отрубил им головы, один раз по молодости в жарком бою чуть не сложив свою собственную, но верховный септон его слов изрядно испугался.
- Помилуйте, лорд-десница, какие проценты между своими людьми, - расплылся в ложно-благодушной улыбке верховный септон. – Если вам неугодно вернуть церкви орден Сынов Воина, то хотя бы избавьте нас от этого возмутителя спокойствия и извратителя вероучения.
- Так, значит, «какие проценты между своими людьми»? – спросил лорд Эддард. – Это заставляет задуматься. А чтобы думалось мне легче, пообещай мне благословить от имени церкви три королевских указа.
- Какие угодно, лорд-десница, - преждевременно обрадовался верховный септон.
- Ловлю на слове, что какие угодно, - сказал лорд Эддард. – По меньшей мере один из них покажется тебе беззаконным и возмутительным.
Лорд Эддард мог бы быть доволен своими дипломатическими успехами, которые раньше были ему не свойственны, и поздравить себя с тем, что научился управлять державой и хитростью добиваться своего, но он был прямым человеком, боевым генералом, и от интриг, в которые приходилось вот таким образом втягиваться, у него воротило с души.
- Ненавистный город, - сказал Эддард Старк и кощунственно сплюнул на пол перед Железным троном, когда верховный септон ушел. – Попы и деньги, интриганы и торгаши. Спрашивают меня о налогах на бордели, воруют за моей спиной, вот теперь божьим именем пытались если не убить, то объегорить. Прав был Роберт, что никогда не хотел лезть в это болото.
- Не кори себя, - утешил десницу верный сэр Барристан. – Исполнять приятную службу – это небольшая верность, большая верность – делать то, к чему не лежит душа. Тебя за твои труды все же славить будут, а меня за то, что вынес Эйриса из Сумеречного дола, многие потом прокляли. А что было делать?
- Очень меня дочери поблагодарят, что я их в это впутал, им же рано или поздно здесь же стоять, - вздохнул лорд Эддард.
- Как-как ты сказал? – молодо усмехнулся сэр Барристан, отметив множественное число и чувствуя, что его, может, больше не будут нет-нет, да упрекать за воспитанника.
- Барристан, ты бы хотя бы не подкалывал, - отмахнулся Эддард. – Понял же уже небось, какой возмутительный королевский указ я подсуну этому жирному интригану.
В эту правильную минуту перед лордом Эддардом, стосковавшемуся по солдатской прямоте и возможности быть великодушным с достойными милосердия предстал бравый красный жрец.
- Я нарушал закон, - признал Торос из Мира, коротко отчитавшись о проделанной работе, предпринятых шагах по восстановлению правопорядка и по нарушению оного, - но нарушал закон из благородных намерений.
- Самовольно вершил суд, творил расправу, - посетовал лорд Эддард, улыбаясь в усы. – Да на каком основании? Эдмур тебя, небось, до сих пор по всем Речным землям ищет, хочет к ответу призвать.
- Может быть, я неправильно действовал, - согласился Торос, чувствуя, что от десницы ему ничего не грозит, - но от чистого сердца. Ведь воруют же, много воруют. Я ведь тебе помочь хотел.
- Барристан, я не могу его судить, - признал Эддард. – Вместе с ним при Пайке дрались, детей он моих спасал, Роберту был верным другом.
- Он, конечно, виноват, - покачал головой сэр Барристан, - но он не виноват. Давай простим, когда он прощение заслужит.
- Так это запросто, благородные сэры, - уверил их обоих Торос, а Эддард подумал, что, может, лучше бы было простить Тороса и без условий, меньше воды он так намутит, но Торос уже вынул из кармана мелок, присел перед Железным троном и начал чертить на полу.
- Это, сердца мои, Шелковая улица, по которой любит шляться этот ваш воробейший, призывать к покаянию шлюх и приказывать своим воробушкам громить бордели, - пояснял Торос. – Готов поспорить, что ему нравится поглядеть на бегущих врассыпную полуголых блудниц, старый он извращенец. Так вот, мы отправим к нему очень красивую и очень сокрушенную о своих грехах грешницу, которая будет настаивать на тайне исповеди. Грешница отведет его к вот этому проулку, где буду находиться я. Дальнейшее, как говорится, дело техники.
- Убьешь его – буза будет, - предупредил Эддард, план был дерзкий и сумасшедший, но этим он в череде дворцовых будней и выделялся.
- Да зачем сразу убивать, сюда притащу, поговорим, - предложил Торос.
- А если он не пойдет за этой твоей грешницей?
- Ну ты меня обижаешь просто, - возмутился Торос. – Грешница будет такая, что клиент позабудет все обеты.
Старший сын лорда Эддарда без его ведома вышел в поход, чтобы разбить большие отряды Ланнистеров, напавшие на Речные земли, и привез из похода не только воинскую славу, но и жену, и еще одну невесту. Средний сын лорда Эддарда чуть не долазался по крышам до паралича, а теперь, не успев до конца поправиться, рвался в море и собирался стать адмиралом, а в противном случае грозился уйти в пираты. Дочери лорда Эддарда сбежали из столицы с молодым королем, побывали за Стеной в составе разведгруппы и обе собирались за короля замуж. Младший сын по малолетству еще ничего не отмочил, но Эддард смотрел в будущее с опасением. Конечно, можно было бы списать всю буйную наследственность на Кейтилин Талли, но это было бы несправедливо – Эддарду и самому авантюрный план Тороса пришелся вполне по душе, и к похищенному у своих последователей бродячему септону Эддард вышел с удовольствием, найдя его в пустом зале, по которому все еще прогуливалась соблазнительная грешница. Септон сидел на стуле нахохлившись, действительно похожий на мокрого воробья, а Торос сидел рядом с ним и пытался вывести его на мужской разговор.
- Кыш, - сказал Эддард грешнице и указал ей на смежную комнатку. – Сиди там тихо.
- Ну, твое воробейшество, - обратился Эддард к бродячему септону. – Мы тут оба в твоих богов не верим, так что давай поговорим по-людски. Какого рожна тебе надобно, старче?
- Ты скажи, десница, какая вина на мне, - наконец изволил заговорить пленник.
- Лютоволк за Стеной тебе десница, - ответил северной присказкой гуманный лорд Эддард, который всегда был готов поддержать Дозор отправкой туда нескольких висельников. – По всей столице шатаются твои воробьишки с дрекольем. Верховный септон на вас жалуется, городская стража на вас жалуется...
- Воробьи – самые простые и неприхотливые создания из всех птиц, а мои спутники – самые простые и скромные из людей, - попытался отмазаться септон своей любимой присказкой.
- Деревенские говорят: курочка по зернышку клюет, а весь двор в говне, - поделился народной мудростью Эддард.
- Слушай, дед, я тебе по своему опыту говорю, - дружески сказал Торос. – Не удержишь ты свою шантрапу в повиновении. Сегодня они громят бордели от ненависти ко греху, завтра начнут грабить купцов за их греховное богатство, а послезавтра половину твоих парней придется вздернуть как насильников и душегубов. А тебе позор будет. Подумай, я тебе верно говорю, я сам только что еле с этой темы соскочил.
- Спутники мои слушаются гласа божьего, - убежденно ответил бродячий септон.
- Ну да, а Неведомый лично отдает у вас приказы по части, - не поверил Эддард. – Неведомо какие.
- Овцы знают голос пастыря своего, - с некоторой гордостью возразил септон.
- То есть все-таки не бог отдает у вас приказы по части, а ты, - подытожил Эддард и в момент изменился: стал жестче, резче и легче, словно проглянуло через седину и спокойное достоинство лорда лицо юного и бескомпромиссного повстанческого генерала. – Торос, пиши: обвиняемый сознался в организации запрещенного законом военизированного религиозного ордена. Сейчас, дед, полетят головы. Ты не думай, солдаты вокруг Красного замка и септы Бейлора уже выставлены, золотые плащи переведены на боевое положение, порт и городские ворота закрыты, гильдии кузнецов и мясников собрали своих людей. Ты на что рассчитывал, шпак, ты думал со мной в войну поиграть? Я генерал, а не гвардеец и не турнирный рыцарь. У меня вместо шептунов армейская разведка. Я этот город в гражданскую войну зачистил в два дня, а вас и к утру загоню под шконку.
- Что вам нужно? – спросил септон через несколько минут, не рвался он в мученики и все-таки имел попечение о своих последователях.
- Нам много что нужно, - обнадежил его лорд Эддард. – Например, сейчас стоит на повестке дня вопрос о разрешении благородному сословию двойных браков. Истощили нас войны, много доблестных мужчин легло в землю, а не в супружескую постель, и еще худшая война впереди.
- Это противно божьим законам и человеческим, - твердо ответил его воробейшество. – Через это произойдут многие соблазны: все женщины распутны в сердце своем, красота и хитроумие даны им, чтобы совращать мужчин с пути истинного, и еще более они теперь стараться будут.
- Ты поговори мне, святоша, «все женщины распутны», - вдруг вспыхнул Эддард, которому септон нечаянно наступил на больное. Сильно опасался все же лорд-десница, что в скандальном браке Лионеля и в возможных из-за этого неустройствах будут обвинять в первую очередь его дочерей, и больше всего Арью, младшенькую и любимую. – У меня жена и две дочки, я тебе за «всех женщин» как мужчина мужчине сейчас в морду двину.
Септон правильно прикинул, что от десницы такого десницы ему будет уже не до мазохистских рассказов, как бичевание приближало его к богу, тут не лишиться бы с первого же щелчка языка, и все же решил поговорить по-людски, как ему сначала и предлагали.
- Добра не выйдет, милорд, - сказал бродячий септон. – Сам посуди: не ужился человек с женой, не научился любить, не сумел наладить свою жизнь – и вторую женщину в тот же бульон? Думаешь, выйдет что-то другое? Переставил солдата с левого фланга на правый, и он лучше стал?
- Вы же развод не даете, - напомнил септону Эддард.
- Не даем, - согласился септон. – Ты тоже солдатам право дезертировать не даешь, рубишь головы. Дашь такое право – побегут все, кто от трусости, кто от лени, кто за компанию.
- Поучительно говоришь, - признал Эддард. – Ты мне это запиши, тут оказалось, что в Эссосе есть одна горячая блондинка, которая бегает по Вольным городам: в одном поднимет бучу, возьмет власть, потом весь устроенный ей порядок разлетается. Тогда она, чтобы старое не исправлять да не разбираться, где накосячила, – раз, в соседний город, и там то же самое, словно из того же самого на новом месте получится что-то другое. Я уж к ней скоро рыцаря пошлю с вразумлением, у меня купцы в порту воют на луну от таких перебоев с поставками, - вот и твое поучение присовокуплю.
- Это не та, - с сожалением сказал его воробейшество. – Есть в Эссосе другая блондинка, мне бы ее склонить к покаянию.
- Как говорил один вассал Болтона, покойник, «я слишком много знал», - заметил Эддард. – Обойдешься без ее покаяния. Ты считать хорошо умеешь?
Септон скромно кивнул: такого бы скромника, пренебрегающего презренным металлом, да в септу Бейлора, в верховные септоны, – он бы сумму государственного долга перед церковью назубок знал, до последней монетки. Да вот незадача: как говорят на Севере, бодливой корове Старк рога пообломал.
- Ну вот смотри, - разъяснил ситуацию Эддард, который уже несколько раз перечитал докладную записку папаши Менделя. – Мужчин благородного сословия имею в Семи королевствах пять тысяч с лихуем, женщин благородного сословия – девять тысяч без лихуя. Куда мне девать три с половиной тыщи вдов и благородных девиц?
- Похотливость вдов хорошо известна, - вздохнул его воробейшество.
- Приятно побеседовать со специалистом по вдовам, - влез Торос, которому надоело только слушать, да и тема про горячих вдовушек его весьма занимала, в его-то возрасте и с его-то плешью юные прелестницы ему больше не светили. – Не говоря уж о специалисте по похотливости. Ты ее как определяешь, святой отец: по глазам или по форме жопы?
- В очередь, красный жрец, в очередь, - осадил Тороса Эддард. – После задашь его воробейшеству свои мучительные жизненные вопросы. А мы пока пойдем путем исключения: сдачу чуть не половины женщин благородного сословия в Молчаливые сестры отметем как варварский пережиток, и насчет в септы рукоположить ты мне, дед, тоже даже не упоминай – тут у тебя «все женщины распутны в сердце своем», а тут у тебя бабы с амвона жизни учат. Ты либо туда, либо туда, в две стороны сразу бежать не получится. У нас половина замков скоро или останутся сиротами, или вместо хозяина в каждом втором хозяйка будет – вот и подумай, хорошо ли это выйдет.
Долго думал старый септон, склонив седую кудлатую голову. Много дорог он истоптал, видел, как одиноких вдов сживали со света соседи, чтобы завладеть их замком, видел и других вдов и девиц, замок свой удерживавших, но обязательно при них был любовник сомнительного происхождения и еще более сомнительных моральных качеств. Даже такие чудеса, как женщин, облаченных в доспехи, видел в своих странствиях старый септон, и такое смешение мужского и женского он не одобрял. Если забыть о своих дерзких мечтах стать вождем нищих и спасителем веры – а с этим суровым северным язычником и не захочешь, а о таком забудешь – то хотел бы старый септон видеть перед собой в септе счастливые семьи, чтобы каждая женщина была под рукой и под защитой достойного мужчины, чтобы не тянуло мужчин в разгул, а женщин не бросало от одиночества по чужим постелям.
- Твоя взяла, лорд-десница, - признал наконец септон. – Закон для человека, а не человек для закона. Если дело так обстоит, как ты говоришь, то на несколько десятилетий можно дать людям послабление.
________________________________________
Пользуясь случаем, автор поздравляет своих читательниц с 8 марта и желает им большого семейного счастья, и чтобы никакие септоны не мешали.