Пробуждение Шеогората

Я бегу. Каменистая поверхность Мёртвых земель обжигает ноги сквозь подошвы сапог. Прыгаю, задевая хвостом ядовитые стебли харрады. От сильной боли из глаз текут слёзы, которые тут же сушит горячий ветер. Я не боюсь боли: детство среди ассасинов приучило меня к ней. Но какое же это яркое ощущение — боль. Не помню, чтобы раньше мне доводилось испытывать подобное. Даэдра в бешенстве. Они бегут за мной, чтобы убить, разорвать, выпотрошить — уничтожить смертную, которой в Обливионе вроде как не место. Но не менее явно ощущают они и то, что я старше их на бесчисленное множество лет. Именно поэтому даэдра гонятся, но не пытаются догнать. Сердце стучит как сумасшедшее. Я уворачиваюсь от ударов и бегу, бегу, бегу... Но не ощущаю усталости и не задыхаюсь. Задыхаться? Какая скука. Там, в Нирне, можно подышать с широко раскрытым ртом, но не здесь. Здесь я дышу полной грудью, вбирая в себя энергию Обливиона. В глазах полыхает огонь безумия, и ноги отрываются от земли — моя маленькая игра остаётся в Нирне, здесь же все всё знают, здесь все всё чувствуют. Один из дремор едва не попадает лезвием клинка по моему хвосту. Ох, как он боится бить, но не ударить ещё страшнее — его хозяин отличается на редкость вспыльчивым нравом и может разорвать слугу только за то, что тот недостаточно сильно замахнулся. Уж я-то его давно знаю. Кажется, примерно вечность. Запах пепла щекочет ноздри, и я чихаю. Здесь тяжёло дышать. Если находиться тут дольше часа, может появиться мысль о том, что это место чуждо смертному. Но оно кажется мне родным. Высокие скалы, похожие на колья, сухой ветер, от которого я задыхаюсь, бурлящая лава, толпа злых даэдра, источающие мерзотный запах разложения мясные коконы — наверное, это должно пугать, но мне не страшно. Главное — не прищемить хвост очередной дверью, которая сама закрывается за моей спиной. Сигильский камень близко. Я ощущаю его энергию, такую приятную, согревающую преданным теплом. Здесь, наверху, больше различных даэдра, но завидев меня, они становятся удивительно медлительными. Представляю, в какой ярости будет Дагон, представляю и хохочу во весь голос, зачем-то приглаживая взъерошенные от небольшой пробежки волосы. Не переставая хохотать, перерубаю осмелившегося приблизиться дремору своей катаной. Веселье сменяется неистовой яростью, и следующие не знаю сколько минут занимаюсь тем, что кромсаю слуг Дагона на не очень мелкие кусочки. Развесит их потом на стенах в качестве декора, если захочет. А я пока заберу у него сигильский камень и закрою врата. Да, Дагон, закрою. О, ничего личного, но я не хочу, чтобы у тебя врат было настолько больше, чем у меня. Бывай. Помахав на прощание рукой, прыгаю прямо в охватившее вершину башни пламя... Уф. Это было весело. Правда, сапоги в пыли и копоти — дома придётся чистить, но зато у меня есть сигильский камень, апельсинка с утра осталась, и мне не наваляли даэдра, хотя, пффф! Пусть сначала догонят. Пойду, что ли, Люсьена навещу. Про Обливион ему не буду рассказывать, наверное. Скажу, что грибы собирала. Правда, я вся в копоти, пепле и немного в крови... Но не думаю, что он прицепится к таким мелочам. Всё-таки, грибы разные бывают.