Черничный цветок

      Когда в поле зрения показалось ничем не примечательное двухэтажное здание самого обычного детского садика, на душе стало чуточку спокойней. Можно было расслабиться и включить себя настоящего — обычного двадцати двух летнего парня со своими радостями и проблемами, «закидонами» и чувствами. Можно было снять с лица эту уже порядком поднадоевшую за день дежурную улыбку.       Свет горел только в двух окошках верхнего этажа, и Тоору неловко заметил, что в очередной раз пришёл позже всех. А ведь обещал мелкому, что на прошлой неделе это было в последний раз. Решив не задерживать себя ещё больше из-за самоедства, Ойкава быстро кивнул охраннику и птицей взлетел по ступенькам, лишь на мгновение замерев перед дверью. Обычно он заходил с громким, шутливым приветствием, но в этот раз тихо открыл дверь и так же тихо прошёл за шкафчики в игровую комнату. Приглушённые голоса, раздающиеся за углом, привлекли внимание, особенно учитывая, что один из говорящих явно если не плакал, то пытался сдержать слёзы.       — Детка, его просто на работе задержали… — Сугавара Коши, относительно недавно выпустившийся из педагогического университета белобрысый паренёк одного с Тоору возраста, сидел на корточках перед единственным оставшимся своим подопечным, осторожно вытирая ему покрасневшие от слёз щёчки. Но малыш успокаиваться не спешил (хоть количество всхлипываний и несколько сократилось), и молодой помощник воспитателя беспомощно осмотрелся. Заметив обеспокоенно глядевшего из-за стены Ойкаву, заметно приободрился и что-то зашептал на ухо ребёнку.       Реакция последовала тотчас.         — Папа!       В детском вскрике было столько смешанных чувств, что у Тоору защемило сердце: Тобио редко когда звучал так отчаянно и в то же время облегчённо. Инстинктивно он присел на одно колено, распахнув руки, хватая в объятия стрелой метнувшегося к нему сына.       Заплаканный, с опухшими глазами и красным личиком, невероятно расстроенный трёхлетний мальчик уткнулся в плечо отца, изо всех сил вцепившись ладошками в его рубашку. Обычно он не демонстрировал свои чувства так явно, но в этот раз страх быть брошенным пересилил и Тобио ни в какую не желал отпускать наконец пришедшего за ним родителя. Что если противный Кей прав и папе он больше не нужен? Мальчик боялся даже подумать об этом — на глаза сразу наворачивались слёзы, сдержать которые он был не в силах.         — Прости, воронёнок, злой начальник снова не отпустил раньше. Но, обещаю, в этот раз это уж точно последний! Как насчёт черничного пудинга и мясной булочки, м? В знак извинений.       При упоминании любимых сладостей Тобио заметно приободрился. И если булочки не были для него чем-то грандиозным, то черничный пудинг можно было вносить в ряды деликатесов: в магазинах они появлялись редко и чаще всего раскупались с завидной скоростью. Нередко папе приходилось выпрашивать сладость у опередивших его покупателей, умоляя не расстраивать «такого милого малыша». И Тобио очень старался действительно выглядеть мило: в противном случае заветная баночка бы ему не досталась. Впрочем, работал этот метод раз через два и стопроцентной уверенности в таких ситуациях у молодого отца не было.       Поблагодарив Сугавару и раз пять извинившись за очередное опоздание, Тоору помог сыну одеться для улицы и, потуже затянув ему имеющие тенденцию развязываться шнурки, поднял на руки. Вообще малыш Ойкава предпочитал топать на своих двоих, но Тоору было банально жаль ребёнка и он, используя различные доводы и уловки, из садика забирал его исключительно на руках. Впрочем, Тобио, находившись за целый день, порядком уставал и протестовал исключительно «для галочки».       Пока ещё тёплый ветер обдал лицо и растрепал волосы, из-за чего те полезли в глаза, доставив молодому мужчине лёгкое неудобство. Он конечно мог отнять руку от сына и убрать мешающуюся чёлку, но тот положил голову на плечо родителя и блаженно прикрыл глаза. Мешать ему казалось кощунством. Дорога до остановки заняла привычные три минуты и, замахав уже отъезжающей маршрутке, Ойкава ускорил шаг. Автобус в вечернее время ходил с куда бо́льшими интервалами и — что греха таить — Тоору часто просто не успевал на него. Осенью ждать двадцать минут было не в тягость днём или часов в пять — семь вечера, но когда на улицу опускались сумерки, а температура воздуха падала на пару градусов комфорта он не испытывал. Особенно с маленьким ребёнком на руках, который к тому же жутко боялся темноты и теней на асфальте или стенах домов.       Передав водителю монеты и заняв первое попавшееся на глаза место, Тоору усадил встрепенувшегося сына на колени, обхватив руками за пояс. Мальчик устало зевнул и примкнул к груди отца, сомкнул веки. Хоть он и старался вести себя по-взрослому и тем самым не доставлять папе хлопот, он всё ещё был обычным трёхлетним мальчиком, запас энергии которого иссякал полностью после конечной заставки вечерней детской передачи. Порой Тоору не успевал и приходил за ним на час позже положенного и тогда мультики Тобио посмотреть не мог: передача заканчивалась как они переступали порог квартиры, а вместе с ней и силы. Мельком мальчик погрустил над мыслью, что новую серию про Дораэмона сегодня не увидит: в этот раз папа задержался совсем уж сильно, и он был готов уснуть прямо в маршрутке! Не в силах противиться естественному желанию, Тобио снова закрыл глаза. Машина то двигалась, то вдруг останавливалась (порой слишком уж внезапно), но папа держал как всегда крепко, не позволяя ему упасть и удариться. Зная, что пока отец рядом, ничего страшного с ним не случится, ребёнок спокойно продолжать пребывать в полудрёме, желая поскорее оказаться дома в тёплой кровати.       А потом он вспомнил про обещанный пудинг.       Сонливость ушла, но только на несколько мгновений. Тоору честно выполнял все данные сыну обещания, а потому у малыша даже мысли не возникало, что тот может что-то забыть. Правда, в обмен на свою честность Ойкава требовал от него того же и, как бы порой ни хотелось схитрить, Тобио был вынужден держать слово. Иначе папа бы обиделся и больше не покупал ему кучу разновидностей вагаси, черничные пудинги и перестал кормить обожаемыми онигири. Тобио был уверен в этом, а потому очень старался не забывать свои обещания и выполнять их сразу, пока стимул и желания были особо сильны.       Улыбнувшись на сквозь дрёму кивнувшему самому себе сыну, Тоору машинально сжал его сильнее и вытянул шею, про себя прикидывая, сейчас сказать водителю об остановке или выждать ещё пару-тройку секунд. От садика до дома было всего две коротенькие остановки, и в свободное время молодой человек преодолевал это расстояние за двадцать минут на своих двоих, но, когда с ним был сын — отдавал предпочтение транспорту. Гулять мелкий любил, но слишком уж тут было много людей, светофоров, перекрёстков и быстро несущегося транспорта, чтобы можно было безбоязно отпустить маленькую ручку и дать ребёнку побегать.       Светофор сменил красный глаз на зелёный, и маршрутка повернула направо. Небольшой магазин сверкнул стеклом витрины, отражая свет стоящего напротив билборда, и Ойкава встрепенулся.         — Здесь, пожалуйста!       Водитель послал ему уничтожающий взгляд через зеркало заднего вида и ударил по тормозам, вынудив всех пассажиров ухватиться за свои места.         — Премного благодарен!       Покинув транспортное средство, привычно закрыв глаза на бурчащего недовольные речи водителя, Тоору поудобнее перехватил сына. Мальчик заворочался в его руках и с явным трудом разлепил глаза. В очередной раз зевнув, обнял отца за шею.         — Мы за пудингом?         — Конечно, а потом сразу домой и спать. Или ты готов уснуть прямо сейчас?         — Нет!       Ну кто бы сомневался. Тоору тихо усмехнулся, про себя поблагодарив Бога за напоминание об обещанном сыну лакомстве. Он действительно забыл про это и думал лишь как скорее добраться домой и уложить ребёнка спать. У самого же было полно дел: следовало внимательно изучить присланные букером заявки, хотя бы вскользь глянуть презентации преподавателя по проектному финансированию и, желательно, открыть Word и набрать хоть пару строчек по теме своего диплома — будь она неладна. Кто его за язык тянул, что он желал бы написать диплом по межбанковским расчётам на мировом уровне?! Иллюзия о доступности информации по этой теме развеялась весьма быстро, когда первый правдоподобный сайт запросил код доступа и разрешение на просмотр.       «Ладно, выкручусь как-нибудь. Хотя бы по части теории проблем не будет» — Тоору тряхнул головой, пытаясь вернуть упавшую на глаза прядь на место. Во всей этой истории был один плюс: тему он выбрал редкую, а потому среди комиссии вряд ли найдётся тот кто будет хорошо разбираться во всей этой мути. Лишь бы только не пришёл кто из банков.       Дверь в магазин открылась на удивление легко — похоже, владелец таки внял безмолвным мольбам покупателей и смазал механизм, — колокольчик приветливо звякнул, оповещая продавца о клиенте, и до слуха Ойкавы долетели быстрые шаги. Впрочем, захаживал молодой человек сюда нередко, а потому в консультационной помощи не нуждался, спокойно выискивая среди полок с молочной продукцией заветную баночку. Он надеялся, что очередной завоз не расхватали и он сможет порадовать Тобио вкусняшкой. На счастье, искомая баночка отыскалась среди других продуктов того же производителя и была быстро помещена в небольшую овальную корзину. Подумав, Тоору прихватил пакет молока и масло, а также не смог отказать себе в удовольствии полакомиться свежеиспечённым молочным хлебом, будто бы для него лежащим на полке на расстоянии вытянутой руки.       Уплатив нужную сумму, неуклюже сбросив покупки в слишком тонкий на вид пакет и понадеявшись, что ручки того не оторвутся, пока он будет идти домой, молодой человек плечом открыл дверь и вышел на улицу. За каких-то десять минут город погрузился в конечную стадию сумерек и уже зажглись фонари. Тобио, так и не решивший, чего ему хотелось больше — спать или всё же предвкушать поедание любимого лакомства, периодически вертелся на руках, усложняя отцу задачу донести продукты в целости и сохранности. Интуиция его не обманула, и пакет и впрямь начал опасно обвисать, из-за чего ручки натянулись до предела. Нахмурившись, Ойкава поднял глаза на небо в безмолвной мольбе, но от неприятностей подальше убрал одну руку от сына, поддерживая ей дно пакета. И ведь набрал всего ничего! Малыш Тобио тревог отца за продукты не разделил, а потому обеспокоившись, что его отпустят, сильнее вцепился в куртку родителя, продолжая бороться со сном.         — Воронёнок, давай я тебя опущу. Мне надо ключи достать.       Ну вот, страхи начали сбываться! Тобио быстро замотал головой. Он боялся тёмного подъезда и странных шумов, его наполняющих, а потому просто не мог оторваться от родителя — единственного источника защиты. Но папа был настроен решительно и всё-таки преклонил колено, опуская его на землю. Похлопав себя по карманам, Тоору вытащил связку ключей и приложил один к домофону. Дверь щёлкнула и едва заметно открылась.         — Проходи.         — Нет!       Ойкава подавил желание закатить глаза и сильнее пнул металлическую дверь носком туфли, заставляя её распахнуться шире. Иногда он надеялся, что сын забудет свои страхи, но каждый раз убеждался, что если это и произойдёт, то очень нескоро. Пугать ребёнка пуще желания не было, а значит следовало успокоить его и «защитить». Одной рукой держа и ключи, и пакет, второй — подняв сына, Тоору с решимостью Супергероя прошёл в подъезд и нажал кнопку лифта: было острое чувство, что, пойди он по лестнице на третий этаж, — ручки пакета оборвутся где-то между первым и вторым. Безопаснее было просто постоять в лифте и за это время попытаться отыскать среди множества ключей нужный. Так он и поступил.       Квартира встретила теплом и темнотой, но включенный Тоору выключатель развеял все тревоги маленького Ойкавы. Они были дома. Поставив пакет и сына на пол, раздев и разув последнего, молодой человек принялся за себя. Когда куртка заняла своё место в шкафу, а туфли — на половой тряпке у порога, Тоору подхватил сына и понёс в спальню. Наслаждаться черничным десертом мелкий будет завтра утром — сегодня он вряд ли был способен на что-то кроме как лечь в постель и забыться сном. Впрочем, малыш и не возражал.       Сменив сыну повседневную одежду милой пижамой с мячиками, Ойкава в два счёта постелил постель и посадил на неё клевавшего носом Тобио. Ну, хотя бы в этот раз проблем с укладыванием возникнуть было не должно.         — Пап, ложись тоже: я без тебя не усну.       — Конечно.       Это было негласной традицией их маленькой семьи: чтобы Тобио заснул быстро и крепко, нужно было лечь с ним и минут десять держать руку на его бедре, показывая, что оставлять одного его не собираются. В первые дни у Тоору немела рука — мальчишка словно чувствовал, когда отец отпускал его и просыпался — но со временем уверенность ребёнка окрепла и молодой человек мог ещё час-другой заниматься своими делами, прежде чем выбиться из сил и действительно пойти спать.       В этот раз всё прошло куда быстрее — утомлённый днём ребёнок отключился сразу, как отец укрыл одеялом, поэтому Ойкаве даже не пришлось выжидать нужное время, чтобы тихо подняться и уйти на кухню. Разложив продукты в холодильнике и прикинув, что можно сделать на завтрак, Тоору перекусил бутербродом с паштетом и ушёл в свою комнату, которая отныне именовалась рабочим кабинетом.       Нет, диплом подождёт до более подходящего времени. Сейчас нужно было выбрать наиболее удобное из трёх присланных менеджером предложений по работе, а также хоть немного вникнуть в методы оценки эффективности проектов, по которой в конце недели у них в группе должна была быть УСР. Подавив зевок, Тоору включил ноутбук и принялся ждать загрузки операционной системы.