Моя прекрасная няня

17 мая, понедельник. 14:34 дня.       Когда волокита с документами о выписке благополучно завершилась, они приехали в квартиру Ричарда; оный настоял на этом, отказываясь от поездки к Гэвину, аргументируя цитатой: "квартира детектива Рида не соответствует санитарным нормам". Ричард не был у Гэвина в гостях уже добрую неделю, но был готов спорить на деньги, что там ничерта не поменялось: всё такой-же бардак и даже кактусы сдохли. Пусть Рид и упирался, оправдываясь кошкой, которую надо кормить каждый час, он в любом случае понимал - проще Ричарда сразу убить, чем спорить с ним. - Как твои раны? - Порядок, - почесал повязки на животе. - Ты так же сказал, когда тебе аорту прохуярило чуть ли не насквозь раздробленным куском стекла. На колени передо мной упал и загадил мне кровью куртку, - ударил парня по руке, - И не смей чесать. - Вы преувеличиваете, я в лучшей форме, - ударил чужую руку в ответ, - А что делать я решу сам.       Гэвин сам не страдал воспеванием своих мучений, но Ричард уж слишком похуистически относился к своему здоровью и самочувствию; словно, положишь его на операционный стол, а он анестезиолога за мокрое место схватит и скажет "лишняя трата морфия, я потерплю".       Лифт издал мелодичный звон и открыл свои массивные двери, оповещая: "двадцать восьмой этаж". У Гэвина в ушах пронёсся звуковой флешбек с допроса одного убийцы, которого допрашивал Коннор, напросившийся помогать Хэнку с его работой в участке: пришёл, деловито постоял и предложил пойти попробовать поговорить с преступником, ведь учился на психолога-психоаналитика; булочка с корицей, оказалось, имеет клыки. Как и его кровный родственник, естественно. Они втроём тогда знатно в той камере посрались, и Хэнк, скорее всего, Гэвина на братские сборы более ни ногой не пустит.       Парень нервно откашлялся и вышел из лифта, волоча за собой Рида; дойдя до нужной двери, машинально вставил в разъем ключ-карту. Толкнул дверь бережно и тёмное прежде помещение озарил свет. Гэвин был тут и раньше несколько раз, но видел только первый этаж: здесь была гостиная, туалет и кухня. Всё обставлено по фен-шую и со вкусом, по всем законам красоты и уюта, а от чистоты слепило глаза (правда, странно, почему этот сноб не давал бахиллы, а разрешал ходить по полу в уличной обуви). Ухоженные растения украшали подоконники, на стенах висели картины. По сказаниям Ричарда, на втором этаже находилась спальня с окнами до потолка и ванная, где пустовало одинокое джакузи, потому что Рич отдавал предпочтение душевой. Откуда у, фактически, студента такие хоромы - оставалось только гадать.       А зачем гадать, если ответ можно получить прямо здесь и сейчас. - Между делом… - чувствуя подступающую неловкость за свой интерес, Рид почесал затылок, - Откуда у тебя хата, говоришь?       В ответ - разочарованный выдох. - Родители и академия поощряет.       В памяти промелькнул эпизод, в котором Ричард что-то упоминал про припизднутых на всю голову родственников, у которых водились деньги и бизнес, который они вели на другом континенте. А богатство, в смеси с нездоровыми убеждениями и неумением поддерживать семью в надлежащем виде, ничего хорошего не сулит: как самим богачам, так и их детям. - …Но довольно обо мне, - Ричард прислонился и сжал Рида за ягодицы, - Я слишком долго лежал в той одноместной койке один, думая о том, как отымею Вас по возвращении в коридоре своей квартиры и как мне это доставит. - Два дня это для тебя долго? - Гэвин посмеялся в своей голове, но когда его толкнули прямиком на угловатые ступени, ему стало не до шуток: на холодной лестнице в прихожей секса у него ещё не было, да и не особо хотелось. - Я буквально возбуждён всё то время, что мы находимся рядом, - Ричард улыбнулся краем рта и Рид успел заметить ровные, отбеленные зубы: даже они идеальны. И этот рот сосал ему , в самом деле, какие-то пару дней назад; Гэвин почувствовал себя наглым осквернителем. - Ебучий ты извращенец, - сказал, но в глубине души признался: это необыкновенно льстило. И вообще то, что он в отношениях с этим ходячим идеалом - чистая удача, потому что Гэвин, мягко говоря, был бедствием (для нормальных людей).       Юноша нагнулся и стянул с мужчины футболку, но не до конца: стянул и оставил её фиксировать руки, чтобы те не мешались. Он бережно поглаживал чужие кубики торса, задумчиво всматриваясь и бездействуя. Гэвин жопой почувствовал надвигающийся пиздец. - Знаете что…Я хочу получить от Вас признание, хоть раз за всё наше совместное времяпровождение, - Ричард спокойно рассуждал вслух, снимая свой галстук и обвязывая его выученными движениями вокруг шеи партнера. - О, теперь это так называется. Когда двое людей ебутся и тусуются вместе "двадцать четыре на семь"?       Галстук стянул горло виндзорским узлом и Гэвин фыркнул в знак протеста, но про себя отметил, что Ричард очень эротично выглядел: распахнутый воротник черной рубашки и закатанные рукава; он смотрел на лежащего сверху вниз, с вожделением. Рид заметил край бинта на ключице, но чужие глаза перетянули всё внимание на себя. Обыденно ледяной взор голубых глаз был даже каким-то обжигающим для Гэвина сейчас. - Да, пока это так, - парень сильнее затянул удавку на чужом горле, - Официально, мы все ещё коллеги по работе, которые позволяют себе зайти…немного дальше позволенного. Как секс по дружбе.       На последних словах Ричард растянул губы в самой ехидной улыбке, которую Гэвин только мог видеть; холодный взгляд из-под бровей заставил пробежать мурашки по спине. - Давай, скажи это: "я тебя люблю". Слишком сложно?       Гэвин занервничал: Ричард обращался на "ты", значит - был предельно серьезен. Для него и правда это имело значение, а Рида устраивали те свободные отношения, которые у них были: если парень зайдет со своими садистскими штучками слишком далеко, можно ловко соскочить, без обязательств.       Опять ссыт себе в уши, опять оправдывается перед собой. Хочет верить, что в нём не сидит мазохист, который постоянно напрашивается на поджопники, просто потому, что ему этого хочется, а не по причине кармического невезения. Хочет убегать от своих желаний и дальше, отрицая очевидное, чтобы вписаться в рамки нормальности.       Но до нормальности им обоим, как до вершины Эвереста без страховочной системы: долго, трудно и невыполнимо. Определенно, они стоят друг друга. - Я уже говорил Хэнку и твоему братцу, что мы встречаемся. Маньяк ты сраный, разве это так важно?       Тяжёлый вздох от безвыходного положения: на него ещё никогда не давили, буквально выпрашивая искренность. Всем бывшим, будь то мужчины или женщины, рано или поздно надоедало сплошное пренебрежение; они и не пытались идти наперекор, не подминали его под себя. Не заставляли. - Мне плевать на всех, хочу услышать сам. - Ладно. Я…не ненавижу тебя, Ричард. - Не подходит, - галстук на горле Гэвина затянулся настолько сильно, что даже хрипеть было трудно; парень тянул его на себя. Теперь это не было похоже на игру: Риду достаточно было длинного лоскутка ткани, чтобы почувствовать себя грязной псиной на поводке. - Я л-люблю т-тебя, кусок ты…говна, - прошипел он с трудом, после чего Ричард позволил ему сделать долгожданный глоток воздуха, резко отпустив удавку; Гэвин ударился головой о ступеньку и прикусил язык от боли.       Посчитав, что оный заслужил кусок пряника после кнута, Ричард схватил мужчину под плечи и потащил (тихо постанывая от боли, которой отзывались швы) по ступенькам наверх - в спальню.       Но это не означало, что они собираются в постель. Вернее, Ричард не собирается вести Рида в постель. - Вы думаете, что Ваши слова и мнение никому не нужны, но Вы ошибаетесь…Скажем, теперь я бы хотел знать, какие сексуальные практики Вы ещё предпочитаете, - парень дотащил Гэвина до подножия кровати, положил на живот и наступил ногой ему на спину, не снимая ботинок. Рид вздрогнул от прикосновения холодной подошвы на контрасте со своей разгорячённой кожей; в трусах стало до боли тесно. - Ещё? Ты думаешь, мне нравится, когда ты унижаешь меня? - он лежал щекой на ковре и попытался повернуться, чтобы увидеть лицо стоящего сзади. - Да, - грубый голос сказал прямо, почти с упрёком; послышался знакомый звук пряжки ремня, в этот раз не Гэвина, - Тут и рентгеновское зрение не нужно, чтобы понять, что Вы становитесь одной сплошной эрогенной зоной…       Замах - удар. - …Особенно тебе нравится, когда я заставляю тебя умолять меня остановиться.       От удара кожаным ремнём Гэвин сжал зубы до боли в дёснах, стараясь не кричать. Здесь, конечно, не было доставучих соседей, из-за которых приходилось закусывать простынь, но и казаться неженкой, которая прогнётся после одного "лёгкого шлепка" ему не хотелось. - Да я никогда... - начал было отрицать, но что-то такое ему припомнилось. - В первый наш раз Вы умоляли дважды. - Не.. - Дважды, - тело сильнее придавили к полу ногой, - Могу повторить, и на камеру запишу.       Рид уже зажмурился, готовясь к лютому пиздецу, как вдруг ботинок освободил спину; послышались шаги по комнате, которую Гэвин ещё осмотреть толком не успел. По крайней мере, это ведь не красный подвал Кристиана Грэя из "Пятидесяти оттенков", думал он про себя, но вполне мог ошибаться. Ричард пугал и цеплял как раз тем, что был непредсказуем: ты никогда не знаешь, чего он не может сделать с тобой. - К слову, сегодня у нас праздник, мы ровно месяц с Вами вместе, - Ричард вернулся, присел на одно колено и застегнул на чужой шее ярко красный ошейник поверх уже ослабленного галстука, - Вот мой скромный презент. У них не было ошейников для борзых… - потянул за поводок, слегка приподняв голову Гэвина над землей, - Поэтому я решил не отталкиваться от Вашей породы, а взял по размеру. - Подожди, то есть ты выбивал из меня признания зря… - Рид решил пропустить мимо ушей стёбные параллели между ним и собаками; снова начал задыхаться из-за пережатого горла. - Ну, тогда сегодня торжественный день официального начала наших отношений, - притянул к себе ближе и поцеловал охрипшего Гэвина за ухом, укусив мочку, - Надеюсь, Вы не пожалеете о своих словах, детектив. О, и ещё…Вы, кажется, должны мне минет. Удар.

***

- Между прочим, я был тронут тем, как Вы сильно взволновались обо мне тогда, - Ричард зажёг сигарету, протягивая её в перепачканный спермой рот Гэвина, - Раны были не смертельны, и Вы это знали, но устроили такую драму...почему?       Мужчина расслаблено затянулся, наслаждаясь. Откашлялся, потирая рукой красные полосы на коже шеи. - Да блядь, Рич, - струя дыма медленно поднялась к потолку, - То, что я сделал пять минут назад, должно сказать тебе обо всех моих чувствах. Повторять это дело сейчас не собираюсь. - Вы. Мне. Отсосали, - парень вытер губы Гэвина салфеткой, которую потом забросил трёхочковым в стоящую в метре урну, - Вы сделали это, потому что я Вас заставил. - Ответ неверный, сука, - Рид передразнил юношу и оскалился, - Представь себе, есть вещи, которые я могу хотеть и делать сам. Не думал только, что мне понравится...И ещё, спасибо за подарок, мудаёб, - он скинул лежащий рядом ошейник на пол.       В ответ ни звука, лишь томное дыхание.       Гэвин повернул голову и посмотрел на спину лежащего рядом Ричарда, который, казалось, вглядывался в панорамное окно с толикой мечтательности. Взгляд спустился ниже, к оголенному тазу, и зафиксировался на бинтах; руки сами потянулись, следуя неконтролируемому любопытству. - Ещё раз ткнёте пальцем мне в рану, и я ткну Вам в глаз…