***
Жалкая иллюзия. Иллюзия, которая рано или поздно разобьётся в дребезги, и все эти отчаянные попытки станут бесполезны. Иллюзия жизни, которой уже не бывать. Ева предпочтет повторять это вновь и вновь, чем признать страшную правду. Однако, суть в том, что бегать долго не выйдет. Она здесь далеко не одна. Второй человек, задействованный в этом абсурдном спектакле не желал бы по доброй воле в нем участвовать. И стоит ему лишь узнать правду, как он тут же воспротивиться. Ева делала вид, что всё так, как и должно быть. Отмахивалась от правды, от странностей, начисто выбивающихся из привычной картины мира. Она закрылась, а её сознание окутало себя коконом бесконечного отрицания. Однако, долго это продолжаться не может. И Фэй как никто другой понимала, как обманчиво хрупок мир вокруг этой симуляции. Стоит лишь потянуть за одну ниточку, и вот уже образовалась небольшая прореха. А от неё обязательно во все стороны разойдутся другие. Для этого даже не надо прилагать какие-то особенные усилия. Ева Розалин и сама сопротивлялась, хоть и бессознательно. Её собственный разум ставил под сомнение этот мир, выискивая в нём малейшие неточности, которые перерастали в полноценные сбои. Она думала, что сбоит симуляция, созданная сознанием Терезы, но даже не догадывалась, что истинным её центром всегда был лишь Нил Уоттс, который полноценно мог существовать лишь благодаря самой Фэй. И уж кто, а сознание Нила наоборот стремилось освободиться от навязанной иллюзии, понять причину всего происходящего. И это не играло на руку его напарнице. Она противилась этому. Потому что, стоит Уоттсу осознать происходящее, перевес окажется не на её стороне. Они станут равнозначны, как это и было всегда. А иллюзия развеется, потеряет всякий смысл. Сейчас Фэй была не просто программой и даже не той, что когда-то существовала в сознание Колина. Она — отображение личности Нила Уоттса, та, кто позволяла его угасающему сознанию жить. А он не хотел играть по странным правилам этого выдуманного мира. Поэтому отчаянно стремился вспомнить. Фэй оставалось лишь одно — подтолкнуть этих двоих в правильном направлении. А это было чертовски не просто. Стоило Еве погрузиться в систему, как её мозг попросту не справился с напряжением. Усталость, недавняя авария, травмы — слишком много факторов. Поэтому Фэй пришлось сразу же заблокировать доступ, законсервировав их сознание внутри. Вмешательства извне могли сделать только хуже. Надо было действовать тонко. Позволить им самим всё вспомнить и осознать. Позволить Розалин самой безопасно покинуть систему, пока это ещё возможно. Главная проблема заключалась в том, что всё забыв, Ева и не хотела вспоминать. Слишком легко оказалось бежать от горькой правды. И слишком тяжело осознавать истинное положение дел. Здесь Фэй была всем — миром, кодом, поддерживающим Нила Уоттса, их защитником и одновременно врагом. По крайней мере для Евы. У неё была власть. В её руках находились их жизни. »…Этот вид… То самое дерево, старый валун, просто прекраснейший вид на город… — Это место настолько важно для тебя? Почему именно оно? — Значит, это я выбрала его?» Почему то, она никак не могла выбросить из головы это воспоминание. Оно было странным. Оно было тёплым. И приятным. То место манило. Фэй могла очутиться там прямо сейчас — всё что для этого требовалось, сохранилось в сознание Нила Уоттса. Но она не делала этого. Лишь покорно исполняла свои обязанности. Договор есть договор. Когда-то Колин доверил ей свою душу. Это же сейчас сделал и Нил. И хоть эти двое совершенно не были похожи, отчего то поступить по другому Фэй не могла.***
Сердце замерло, будто и вовсе перестало отсчитывать новые удары. Ей казалось, что всё вокруг застыло, а лицо Уоттса посерело, отдалившись на многие-многие километры. Его протянутые руки с закатанными белыми рукавами пропали из виду. Силуэт Фэй растворился во тьме. Перед её глазами осталось лишь одно, и она не могла оторвать взгляд от этой картины. — Прости меня… — шептали чьи-то губы. Тихий, до боли знакомый голос. Она попыталась отмахнуться от него, но шепот раздавался со всех сторон. Он больше не принадлежал своему владельцу. — Нет, подождите, всё не так, — Ева встала, отводя взгляд от разбившихся машин и с удивлением обернулась. Всего секунду, и она вновь там. Ева вспомнила его. Момент, когда они впервые встретили свою пациентку на крыльце. Тот момент, что произошел тогда, в реальности, а не в повторной симуляции. «— Почему вы скрыли от нас своё личное досье? — первым делом спросила Розалин, сложив руки на груди. — Почему заранее не предоставили всей необходимой информации? Почему заперли от нас половину дома? — Я хочу, чтобы вы сами всё увидели. Своими собственными глазами, — с улыбкой прошептала девочка, вытянув руки вперёд, и обведя ими пространство вокруг. Книга, которую она держала до этого, бесследно исчезла. — Этот дом, и этот сад, и моего отца, и этот чудесный аромат. Звуки пробуждения природы, морской бриз. Затерянный остров на морской глади, и одинокую душу, застрявшую там. Это должно быть вашим, а не моим. — Хочешь, чтобы мы сами прочувствовали твою жизни? — тихо закончила Розалин, опустив взгляд на пожухлую траву. Умирающий мир, который мигом потерял всю свою ослепительную красоту. — Ты же понимаешь, какие условия нам выставляешь? Как человек, не видящий мир, может увидеть морской закат? — Моё желанием не более чем забавная игра. Уж не откажите старушке в удовольствии, насладиться ею последний раз?» Этот диалог. Его не было в повторной симуляции. Тереза тогда отвлеклась и воспоминание пошло дальше… Почему? Неужели память Евы начала подводить её? Или же Фэй сознательно подтирала важные участки дела, чтобы запутать её, вывести из равновесия? Те разрывы между воспоминаниями…были ли они в изначальном деле, или тогда они спокойно перемещались от одного воспоминания к другому? Точно. Все уже закончилось. Они исполнили желание Терезы. Всё уже произошло … тогда почему оно начисто стерлось из её головы? Почему Фэй так не хочет, чтобы она вспомнила, дойдя до самого конца? Почему так старательно пытается отвадить её из этой иллюзии, выкинуть в реальный мир? Чьей воле она подчиняется на этот раз? Ответ был лишь один, но Ева не хотела в это верить. Верить в то, что сам Нил неосознанно противился её действия. Что он хотел тихо и мирно погибнуть, оставив её без ответов одну, в реальном мире. Даже несмотря на то, что сам в какой-то степени угодил в ловушку собственного разума. Они вместе преодолевали все препятствия. Это не было обманом или иллюзией. Но в какой-то момент, он осознал, что происходит вокруг. И если бессознательное стремление Нила отгородиться от Евы внесло такой хаос в воспоминания о деле, то что будет теперь, когда он окончательно освободился от этой иллюзорной амнезии. Возможно, он и сам не хотел видеть этот конец. Что-то толкало его вперёд в желании поддерживать этот хаос, пусть и неосознанно. Однако, Фэй всегда твердила ей «Ты должна вспомнить», но на деле же это было ничем иным как «Освободись от ловушки собственного разума и покинь этот мир». Ведь оператор может лишь самостоятельно покинуть систему, без вреда для себя. Но именно теперь, Ева не могла этого сделать. Не сейчас, когда она начала осознавать истинное положение дел. «— Сейчас не время для недоверия и препирательств. Мы должны действовать чётко и выверено, чтобы не в коем случае не навредить пациенту. Поэтому, я спрошу лишь один раз — мы можем продолжать, или с машиной всё-таки есть неполадки? Это срыв выглядел странно… Да, я знаю, что ты мне говорил про систему восприятия, но… — Были небольшие сбои, — тихо начал Нил, уставившись в потолок, будто нашёл там нечто интересное для себя. — Но я подлатал программу и сейчас всё должно быть в норме. — Подлатал? — Пару исправлений… Ну ты же знаешь, эти напыщенные индюки в техотделе…» Этот разговор… он тоже отличался. Но и здесь и до этого, Нил, похоже, заменил оборудование, пока она спала. Но тогда Фэй была заблокирована. Тогда у неё появились первые подозрения. И здесь они вновь были стёрты, дабы скрыть от неё правду. Правда, подменённая правдой — та картина, где Нил застыл перед ней под дождём всё ещё ясно всплывала в сознании. Его падение и бледный измученный вид — вот он, её худший кошмар, выдернутый из реальности. И если в первый раз Ева сама догадывалась о подмене машины, то уже в собственной иллюзии Нил рассказал ей об этом сам, в том числе и о своих воспоминаниях, которые он использовал при визуализации воспоминаний Терезы. Понимал, что вокруг творится слишком много всего непонятного, и Ева бы просто не смерилась с дальнейшим, без ответов хоть на какие-то вопросы. — Как давно? Ева развернулась. Тьма отступила, и из неё вновь выступил силуэт её коллеги. Фэй стояла рядом, за его плечом, словно призрак, бесплотный и безмолвный. — Как давно я понял, что наше дело симуляция? — Нил усмехнулся, но улыбка вышла неестественной. — Думаю, когда даже моему настоящему телу надоело играть в эту весёлую игру. Когда боль наконец настигла меня даже здесь… — Нил… — Знаешь, а это довольно забавно. Даже здесь, в иллюзии, я не могу от этого скрыться, — натянутая улыбка исчезла с его лица. Взгляд Нила бегал вокруг, словно выискивал что-то. Однако кроме них двоих и застывшей Фэй, здесь больше ничего не могло быть. Ева пыталась сдержать эмоции, но это было бесполезно. Только не сейчас, когда она наконец исполнила то, что задумала ещё тогда, в больнице. Как же давно… Ей казалось, словно прошли тысячи лет. — Нет, Нил. Как давно ты решил, что твоя жизнь ничего не стоит? Как давно опустил руки? Он открыл было рот, но тут же застыл, словно всё это время у него была заготовленная речь, но смысл её слов достиг его раньше, чем он успел произнести хоть слово. Ева помотала головой, утерев всё ещё мокрым от дождя рукавом выступившие слёзы. Нельзя. Надо взять себя в руки. Потому, что сейчас, когда казалось, все ответы на вопросы уже получены, кое-что всё равно беспокоило её… — Нил, — Ева поморщилась. Каждый раз, когда она пыталась вспомнить, всё заканчивалось одним — головной болью. — Что… что было в конце дела Терезы? Там было что-то важно, что-то… Она сделала шаг к нему, и Нил дернулся, отступил назад. На его лице проскользнуло непонимание. Ева в растерянности остановилась. Внутри неё сейчас разгоралось множество противоречивых чувств: она сердилась на Нила, и одновременно была готова броситься к нему в слезах, влепив смачную пощечину за то, что он столько времени скрывал от неё, за недоверие к ней. Ей хотелось просто быть рядом с ним, даже таким странным образом, забыть о том, что произошло, и одновременно её терзали вопросы. Она всегда предпочитала рациональность чувствам. Это побеждало в ней и сейчас. — Что там было, Нил? Скажи мне… — Я не помню, — Нил покачал головой, выпрямившись. — Но я знаю одно, ты должна выбираться отсюда. Сейчас же. — Извини, но я пришла сюда не для того, чтобы так просто бросить всё и уйти. — Тогда зачем ты здесь? Это был провокационный вопрос. Конечно же Нил знал на него ответ, но похоже, ему было важно услышать его именно от неё. Ева улыбнулась. — Ради того, чтобы увидеться с тобой… — Ты здесь, чтобы попрощаться. Незачем все усложнять. Ева прикрыла глаза. Ногти больно впивались в ладони. Она злилась. Но усилием воли заставила себя подавить эти чувства. Она знала, что он задумал. И она молчала слишком долго. Слишком долго «все было в порядке». Но теперь все по-другому. Незачем было поддерживать эту хрупкую гармонию. Незачем было притворяться. — Эй, — Ева развернулась, окинув цепким взглядом стоящую чуть в отдалении Фэй. — Ты же хотела, чтобы я всё вспомнила, не так ли? — Едва ли воспоминания о конце принесут тебе желаемого, доктор Розалин. Лицо девушки в коричневом платье казалось до ужаса безразличным. Но это всего лишь фасад. Та Фэй, что она видела перед собой, уже не являлась той, с кем они повстречались в воспоминаниях Колина. И это ей было на руку. — Неужели? Откуда тебе знать? Фей вздрогнула, но Ева не обратила на это ни малейшего внимания. Её взгляд был прикован лишь к одному человеку. К тому, кто всё это время не спускал с неё глаз. И это было гораздо красноречивее любых слов. — Ты не можешь меня прогнать. Я такой же полноценный оператор в этой системе. И ты сам это прекрасно понимаешь. — Технически, могу. — Но ты это не сделаешь. Нил промолчал. Его лицо, казалось, окончательно застыло, словно мыслями он был уже очень далеко, там, где её голос вряд ли его застанет. И Ева приняла решение. Она не могла больше топтаться на месте. Не могла больше выносить очевидной лжи. Не могла больше сидеть сложа руки. Ей нужно было добраться до конца. Там, в конце этого дела, должно быть то, что поставить над всем точку. Она чувствовала это. Именно поэтому она молча прошла вперёд, лишь на краткий миг поравнявшись с Нилом. Но тот по-прежнему стоял не шелохнувшись. И хоть это было больно, но и она не остановилась, шагнув дальше. — Стой. Его голос заставил её слегка притормозить и обернуться. Уоттс кивнул в сторону Фей. Еве показалось, что это движение предназначалось вовсе не ей. Так оно и было. — Иди с ней. Это место… очень нестабильно. — Хорошо. — девушка кивнула, отвернувшись от Нила. — Если такого твоё желание, то именно так я и поступлю. — Ха. Приблизившись к Еве, Фэй протянула той руку, но, женщина медлила. — Ты сказал мне, что не помнишь, но то, что ты делаешь… — Я не помню. Это правда. — Тогда почему… — Почему не иду с тобой? — Нил обернулся, окинув напарницу долгим взглядом. Пауза длилась лишь мгновение, но Еве показалось, что прошла целая вечность. — В этом нет никакого смысла. Мне не нужно помнить, чтобы понять, что ждёт в конце. Это очевидно. — Очевидно… Ева усмехнулась и подала руку Фэй. Мгновение, и их фигуры растворились в дымке, что по-прежнему окружала это странное место. Только когда они окончательно исчезли, Нил буквально заставил себя вытянуть ледяные руки из карманов халата. Пальцы слегка подрагивали. Его бил легкий озноб. Очень странное чувство, учитывая, что одной ногой он уже был на том свете. Но мужчина лишь зажмурился, опустившись на колени. Боль не желала отступать даже здесь. Но не это беспокоило его больше всего. — В этом и правду больше нет никакого смысла, Ева. Но, — он с усилием сжимал и разжимал пальцы, будто пытаясь вернуть себе прежний контроль над телом, — я не имею права встать у тебя не пути. Прости… Он закрыл глаза. Это место сейчас казалось ужасно пустым и одиноким. Поэтому он представил другое. То, где все когда-то началось.***
У всех историй есть начало. Его началась именно в тот момент, когда смуглая коротко стриженная девочка искренне улыбнулась ему. Тогда эта улыбка почти ничего и не значила. Не было такого как в фильме, когда время резко останавливается, и лицо человека замирает, отпечатывается в сознании на долгое-долгое время. Это был не тот момент. Нет, сейчас он бы едва вспомнил тут встречу. — Можно мне с тобой? Маленький Нил Уоттс лишь удивленно поднял лицо, сощурившись от яркого света за её спиной. Однако ответить он так и не успел, потому что девчонка бесцеремонно упала рядом, бросив на траву рюкзак. — Я уже видела тебя здесь пару раз. Кажется, за тобой обычно приезжает дедушка? Договорив, она перевела взгляд на синюю толстую книгу, лежащую у мальчика на коленях. Глаза её в мгновение засияли, а на лице вновь вспыхнула улыбка. — О! Я вспомнила! Это же твой доклад о звёздах весит в холле, — девочка нахмурилась, постукивая пальчиком по подбородку. Она явно усиленно пыталась что-то вспомнить. — У тебя ещё такое имя интересное было, как же… — Возможно — Нил? — Точно! Нил! — девчонка с энтузиазмом закивала, но секунду спустя притихла, сконфуженно опустив глаза. — Э, то есть не то что бы я его прям запоминала, ммм… Просто, оно показалось мне занятным… — Пф. Можешь не утруждать себя. Мальчик усмехнулся. Казалось, её отчаянные оправдания его ничуть не смутили. Девочка надулась. — А ты так и не представилась. — А? О! Да, верно. Меня зовут Ева. — Ого та самая Ева? Девочка удивленно распахнула глаза, уставившись на собеседника. — Что значит «та самая»? — Да так, — с хитрой ухмылкой ответил Нил. Они оба замолкли, не прекращая смотреть друг на друга, будто негласно решили поиграть в гляделки. В итоге, первой не выдержала Ева, заёрзав на траве и придвинув рюкзак к коленям. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты странный? — Вообще-то, кажется да. Одна девчонка, которая пристала ко мне под деревом. Кажется её звали Ева. — Э? Ну ты и остряк. Ева вскочила на ноги, прижав рюкзак к груди. Здесь, в тени большого дерева было прохладно и свежо, в отличие от остального школьного двора. Однако другие дети этого будто бы и не замечали. Никто из них и не думал оставаться надолго в теньке. Все они играли на ближайшей площадки, не обращая внимания на солнцепек. — Почему ты здесь, а не со всеми? — А почему ты здесь? Ева начинала злится, паренек и без того представлялся ей странноватым, но сейчас ей и вовсе казалось, что он в открытую потешается над ней. Но между тем, кажется, она наконец начала понимать одну вещь. — Погоди, та самая, потому что проголосовала за твой доклад? Нил Уоттс наконец поднял взгляд на девочку, с усмешкой погладив книгу. — Хм… Ну, ты была единственной. Иначе он бы не висел в самом конце холла. — Но откуда ты узнал, что проголосовала именно я? — Боюсь, эта тайна умрет вместе со мной. Ева вновь упала рядом с ним, только в этот раз подсев ближе и заглянув в книгу. «Орион». Так гласил заголовок на открытой странице. — Мне нравятся звёзды, но вот твой доклад… В нем не хватало чего-то интересного. Слишком много и слишком скучно. Не многим такое нравится. — Раз он такой скучный, тогда зачем проголосовала? — Ммм… Ева промолчала. Этот вопрос тогда так и остался без ответа. Почему же она проголосовала? Доклад и вправду ничем особым не выделялся. Ничем кроме темы. Однако Нил мог прекрасно вспомнить фигуру девочки, которую неволей увидел рядом со своей работой. Корзинка для голосований рядом с ней пустовала, а на лице у неё было странное выражение. — Тебе не стоило голосовать, мне все равно если бы корзинка осталась пустой. Именно в тот жаркий день Ева впервые с ним заговорила. А после наступили каникулы, и Нил не видел её довольно долгое время. Но было местечко где они все равно раз за разом почему-то пересекались. — Тебе так нравится это дерево? Она появилась перед ним, кинув сумку и упав на тоже место, что и тогда, в первую их встречу. Сейчас стояла осень, но было ещё тепло, поэтому во дворе до сих пор резвились многие из ребят. — У меня есть ланч, как на счет того, чтобы делится? У Нила тоже был ланч, тогда отчего то он согласился, и они и правда поделили его на двоих. Это было довольно странно. Они почти не знали друг друга, но каждый вел себя так, будто они уже знакомы по меньшей мере несколько лет. С их посиделок под тем деревом и началась эта довольно странная дружба. Как оказалось, не только Нил предпочитал избегать шумных одноклассников. Ева с радостью разменивала посиделки с подругами на подоконнике, на вот такие вот встречи, где они болтали обо всем на свете. И хоть раньше они не пересекались в школьных коридорах, именно сейчас предпочитали проводить время вместе. Так зародилась эта дружба. Однажды летом Нил упросил дедушку взять Еву с собой к морю. Они давно планировали отправиться на целый день, захватив с собой и телескоп. Пришлось уговаривать родителей Евы, но это того стоило. Солнце тогда уже клонилось к закату, береговая линия окрасилась в оранжевый цвет. Двое сидели на пляже, у больших камней, наблюдая как волны накатывают вновь и вновь, ударяясь об яркий песок. Щелкнул затвор фотоаппарата. В руках девочки оказался маленький квадрат фотографии, который она старательно потрясла, наблюдая как проявляются цвета. Мальчик заинтересованно склонил голову. — Ха, так и знал, что ты меня фотографируешь. — Нил улыбнулся, разглядывая оранжевые волны. На фото они красиво искрились в последних лучах солнца. — Вот наделаю фоток, привезу родителям, пусть знают, как здесь красиво, — Ева аккуратно убрала фотографию в сумочку на боку, приступив к следующим снимкам. — И вообще, ты же вроде и не против был. — Я и не против, — Нил кинул взгляд наверх, туда где на небольшом утесе его Дед раскладывал палатку и телескоп, а потом перевел его на свою руку. Кажется, Ева не заметила. На небольшом устройстве горела маленькая красная лампочка. Позже он не раз переслушивал ту короткую запись. На ней была их с Евой болтовня. На ней был тихий шум морского прибоя. Позже, намного позже, Ева подарит нечто подобное ему на рождество. Там будет знакомый звук, не тот что сейчас, но все же… А он так и не решится спросить, потому что знает, что это бесполезно. Ева тогда не заметила эту запись, да и едва ли помнила именно этот самый миг. Но эти мгновения прекрасно запомнил сам Нил. Девочка, которая в лучах закатного солнца казалась прекраснее любых волн и звёзд. Ему не нужно было подниматься наверх и смотреть в телескоп, чтобы увидеть нечто прекрасное. Та, кто была для него прекраснее всех, сейчас стояла перед ним, щелкая затвором фотоаппарата.***
Как ни странно, воспоминание было таким ярким и оглушительным, что на мгновение он потерял всякий ориентир. Лишь спустя пару секунд, заметив под ногами песок, он окончательно убедился, что попал куда надо. Двое сидели на песке, наблюдая за уходящим за горизонт солнцем. Они не задумывались, что будет завтра. Что будет через десять лет. Едва ли дети вообще думают о таком. Впереди — целая жизнь, невероятная и жутко увлекательная. Жизнь полная радостных мгновений. Однако, Нил прекрасно знал, что в следующий раз, когда он будет вот так сидеть на этом самом пляже, в душе у него будет настоящий шторм. Но Ева никогда об этом не узнает, наоборот, он сделает всё, чтобы убедить её в том, что ему лучше. Солнце сядет, отец будут где-то там, наверху, а рядом вновь будет сидеть Ева, положив голову на колени. Именно тогда Нил наконец осознает, как скоротечна бывает жизнь. Вместо волн и морского заката ему будет видится стерильная больничная палата, вместо шума прибоя — писк аппарата жизнеобеспечения. С этого дня, телескоп так и останется пылиться на чердаке. Отчего то, смотреть на звёзды вновь будет ему просто невыносимо. Нил поморщился. Воспоминания о счастливых моментах каждый раз тянули за собой то, что он так хотел бы забыть. Нет. Не нужно об этом думать. Здесь было кое-что поважнее. Девочка с фотоаппаратом, облокотившаяся о его плечо. И сам этот момент, остановившийся во времени. Здесь было тепло.