***
Свет ослепил внезапно, хотя, казалось, он был к этому готов. Но стоило последнему протяжному писку отзвенеть в ушах, как всё вновь потухло, возвращая его сознание к реальности. Рядом сняла шлем Ева, опустив голову так низко, что тёмная чёлка закрыла ей лицо. Однако, он всё равно видел их. Горькие слёзы, вызванные вовсе не тем, что только что вновь оборвалась жизнь их клиента, Терезы. Нил стянул с себя шлем, но пошевелиться не решился. Тело от долгого пребывания на неудобном стуле ломило так, что хотелось свернуться в тугой узел, лишь бы избавиться от этого мерзкого чувства. Но Ева уже оправилась и поднялась на ноги, нависнув над ним тенью. — Извините, нам нужно выйти на пару минут, — тихо заговорила Розалин, обращаясь скорее к Нилу, нежели к притихшим у постели пациента Клэр и доктору. Те лениво кивнули, застыв у кровати Терезы. — Идём. Нил поднялся и следом за ней вышел из комнаты. Сил сопротивляться не было. — Как ты себя чувствуешь? — выпалила Ева, едва за ними закрылась дверь — Оборудование сможешь забрать? — Угу, — он кивнул, однако мысли блуждали далеко от вопросов Евы. — Давай обойдёмся без игр в мамочку Ева, я пока в порядке… — В порядке?! Это что, шутка такая, Уоттс? Особенно после всего того, что ты мне наговорил там?! — со стороны могло показаться, что Ева злилась, но он отчетливо уловил в её голосе испуг, хоть лицо её по-прежнему оставалось непроницаемо. Лишь на щеках сверкали дорожки слёз. — Почему… чёрт возьми, почему ты мне ничего не говорил? — Именно из-за такой твоей реакции. — О?! Неужели?! Извини, то есть мне надо было улыбнуться, похлопать в ладоши от того, что ты возможно умираешь и позвонить заказать пиццу в честь этого?! А вот сейчас она рассердилась, и не на шутку. Нил моргнул, чувствуя, как его щека разгорается всё сильнее с каждой секундой, и поначалу даже не понял от чего. Лишь с недоумением дотронулся до раскрасневшейся кожи. Когда именно Розалин заехала ему по лицу, он так и не смог сообразить. — Какой же ты… В следующий момент она сделала шаг вперёд, схватившись сначала за его халат, а потом обвив дрожащими руками его спину и уткнувшись лицом в грудь. Он не слышал, скорее чувствовал её рыдания, и на душе стало ещё более отвратительно, чем было. Нил крепко обнял её в ответ, прижимая к себе и вдыхая едва ощутимый аромат травяного шампуня, будто боялся, что стоит ему хоть немного ослабить хватку, как она исчезнет, раствориться в окружающей серости этого раннего утра. Время утратило всякое значение. Он мог простоять так долгие годы, не дрогнув. Лишь бы она не размыкала объятий. Лишь бы его руки продолжали касаться её длинных гладких полос — Поедем домой. Разберемся с документами и остальной волокитой потом, — тихо прошептала Ева, хлюпая носом. Они продолжали стоять на площадке второго этажа. Нил не мог разомкнуть объятий, а Ева и вовсе прилипла к нему намертво, прижавшись головой к его груди, словно следя за его сердцебиением. Её пальцы сильно сжимали его спину, отчего он отчётливо чувствовал их, хоть всё тело сейчас и горело от усталости и боли. — Надо собрать оборудование. Тем более нас ждут. — Нас всегда где-то ждут, — невесело хмыкнул Нил, огромным усилием воли убирая руку с её волос. — Недаром нас называют ангелами смерти. Губы Евы дёрнулись, она вскинула на него карие глаза, обхватив ладонями его лицо. Нил лишь прикрыл глаза. Только сейчас он понял, что устал. Невероятно устал. — Иди в машину, я соберу оборудование и попрошу дока помочь донести его. Он не стал спорить, только кивнул, накрыв её теплые ладони своими холодными пальцами. Даже это действие казалось сейчас невероятно далёким, словно и не его. Что-то внутри него окончательно умерло в том воспоминании и в том разговоре. Ничего уже не будет прежним. И он жалел об этом. Потому, что больше вряд ли сможет так же искренне улыбаться как раньше ничего не подозревающей Еве. Эта улыбка предназначалась только ей одной — и теперь это всего лишь очередная маска. Ева ушла, прикрыв за собой дверь. Уоттс какое-то время бессмысленно стоял на месте, но, сунув руки в карманы халата, все же спустился вниз. Накинув пальто, он переступил порог, вдыхая свежий уличный воздух. Думал, что это хоть немного поможет. Но ни черта. В голове по-прежнему звенело. Рука инстинктивно потянулась к карману халата, но нащупала лишь пустоту. Точно. Кажется, таблетки он забыл в кабинете. На часах еще раннее утро. Дом и близлежащий лес находились во владении сумерек. Дождь со вчерашнего вечера так и не думал заканчиваться. Дорогу размыло настолько, что когда Нил наконец добрался до машины, то сил у него уже не осталось, а ботинки окончательно утонули в грязи. Таблеток не оказалось ни в бардачке, ни в багажном отделении, ни в салоне автомобиля. Он устало опустился на водительское сиденье, откинув голову назад. Рука потянулась к замку зажигания. Вот только ключей под рукой не оказалось. Возможно, он оставил их на столе, рядом с оборудованием, может отдал Еве. Он не помнил. Когда головная боль достигла своего апогея, настолько, что Уоттса начало подташнивать, он решил выйти на свежий воздух, чтобы осмотреть машину. С виду всё было в порядке, только небольшая царапина на заднем бампере выделялась из общей картины. Вчера утром её здесь не было. Возможно, это док их задел, спеша ночью к пациентке. А может, виной всему отвратительная погода, и густая растительность вокруг. Перед тем, как наконец отыскать дом их клиента, они пару раз сворачивали на самые захолустные дороги, проехать по которым было не так-то просто. Чудо, что машина вообще осталась на ходу, и её не затопило этим чертовым дождём. Нил вздохнул и обернулся, решая пойти назад к дому Терезы. Вот только первый же шаг стал и последним. В конечном итоге он так и не понял, что послужило тому виной — скользкая от грязи дорога, или нарастающая в его голове боль. Он помнил лишь как в уши и под воротник неприятно заливалась грязь и дождевая вода, как щёку покалывало от холода, а зрение всё никак не могло сфокусироваться. Кажется, во время падения он потерял очки. Впереди маячил неясный свет. Кто-то пронзительно звал его по имени. Чьи-то сильные руки подняли его и закинули на переднее пассажирское сидение. Эти голоса были ему знакомы, вот только имена стремительно ускользали, будто бы играя в незамысловатую детскую игру. — Но… вы уверены, что мне не стоит поехать с вами? Или я могу вызвать… — Спасибо, но не стоит. Вы сейчас должны остаться здесь, с клиентом. Я доеду до города намного быстрее, чем это сделает неотложка или вызванная вами служба. — По такой погоде? Вы же совсем не отдохнули… — Будьте на связи. В следующий раз, когда он пришёл в себя, случилась авария. Но и это было не последнее воспоминание. Сознание вернулось к нему и после. Полностью дезориентированный, он открыл глаза, пытаясь рассмотреть хоть что-то. Но вокруг всё будто бы застилал туман. Ремень безопасности больно сдавливал грудь, из-за чего дышать было очень трудно. По лицу что-то текло, мерно капая с подбородка. И что-то подсказывало, что это была далеко не вода. Но самое жуткое было то, что он больше не чувствовал той недавней боли. Это не приносило никакого облегчения, а наоборот — пугало. Нил попробовал пошевелиться, но это оказалось не так просто. Позвонки отозвались острой болью, но он заставил себя обернуться к водительскому сидению. Конечно, он прекрасно понимал, что он там увидит, но всё равно оказался не готов. Тело Евы неприятно обвисло, поддавшись ближе к рулю, словно безвольная тряпичная кукла. Спутанные волосы полностью закрывали лицо, в них всё ещё виднелись сверкающие кусочки пострадавшего лобового стекла, бликующие в слабом свете неприятным красным цветом. Правая рука наоборот откинута назад под странным неправильным углом. На когда-то идеально белоснежном рабочем халате отчетливо виднелись следы грязи и крови. Он едва заметил, как дрогнули кончики её пальцев, но и этого было достаточно. Она жива. В голове набатным колоколом звучала лишь одно слово — помочь. Он должен ей помочь. Когда он наконец-то смог хоть немного вернуть себе контроль над телом, первым делом Уоттс попытался открепить ремень безопасности. С такого положения он не сможет добраться до неё… Пальцы еле слушались, да и как оказалось это было бесполезно — механизм от удара деформировался и заклинил, зажав доктора в тески. В панике он дёрнулся вперёд, но сделал только хуже. Грудь пробило острой болью, будто ребра стремились поскорее покинуть грудную клетку. Однако, что-то это отчаянное движение всё же дало — стоило ему наклониться, как из кармана его халата выпал телефон. Он заметил его не сразу. Лишь когда болезненная пелена наконец спала с глаз. Он был рядом, нужно было лишь в буквальном смысле протянуть руку. И хоть это и стоило ему огромных усилий, дрожащими пальцами он всё-таки смог поднять его, благодаря за это всех мыслимых и немыслимых богов. Нил не видел куда нажимал. К тому моменту, когда телефон оказался у него, сознание вновь начало мутить, а текст стал казаться невероятно далёким. Кажется, он таки смог набрать чей-то номер, перед тем, как сознание покинуло его. Последнее что он слышал были пара долгих гудков. Последнее что видел — улыбчивая светловолосая женщина на фото профиля. Последнее что почувствовал — как телефон выпадает у него из рук, а пальцы в последней отчаянной попытке цепляются за воздух.***
Стоило Робу отойти к пациенту, как Рокси тут же достала из кармана мобильник, не в силах больше отгонять от себя нехорошее предчувствие. Её напарник был как всегда прав и Рокси это прекрасно понимала — надо было перезвонить, пусть даже несносный Нил сморозит очередную глупую шутку. — Всё-таки звонишь? — Роб появился в дверях, держа в руках пачку документов. За его спиной стоял один из будущих хозяинов этой квартиры, сын их клиента, который бегло переводил взгляд с доктора Лина, на расположившуюся за столом Роксану. — Извините, пару секунд, это очень важный звонок. — оглянувшись, бросил Лин, не сводя взгляда с доктора Винтерс. Женщина хмурилась, держа телефон в руках. Она подняла взгляд на напарника и покачала головой. — Странно… вызов не проходит, но ведь только что… — Попробуй набрать Еву. Бросив бумаги на стол, он сел рядом, устало опустив голову на сложенные на коленях руки и прикрыв глаза. Когда тишина продлилась дольше обычного, Роб не выдержал: — Ну что? — Гудок проходит, но ответа нет — Это не хорошо. После они попробовали позвонить в головной офис «Зигмунда» но и там о докторах знали не больше их. Лишь то, что они на задании и ещё не завершили его. От этого нехорошее предчувствие лишь усилилось, но им нужно было сейчас же до конца разобраться с бумагами, поэтому пришлось ненадолго заглушить эти недобрые мысли. — Возможно они всё ещё не закончили и сейчас в симуляции. Кто знает, что за клиент им выпал на этот раз. Случаи бывают разные, — тихо рассуждал Роб, перебирая последние бумаги и отдавая экземпляр сидящему напротив мужчине. — Тогда зачем Нил позвонил? — стоило ей задать этот вопрос, как телефон рядом вновь ожил. Звонил Эдди, который сейчас уже должен был быть на своём рабочем месте в офисе «Зигмунда». Ему хватило лишь несколько слов, чтобы пол ушёл у Роксаны из-под ног. Роб вскочил с места, заметив перемены в лице своей напарницы. А Рокси не могла произнести ни слова. По её бледным щекам текли горькие слёзы.***
У неё было море неудачных пробуждений. Когда спала всего несколько часов за последние два дня прямо за столом, отчего потом целый день ломила спина. Дома, когда вроде бы можно отдохнуть и вот, ты уже погружаешься в царство морфея, но тебя выдергивают в реальность чертовым телефонным звонком. Конечно же на новый вызов. В ближайшем кафе, пытаясь взбодриться за чашечкой капучино, но тебя будит официант, из-за того, что ты уже минут десять клюёшь носом в скатерть. Сон бывает разный, как и пробуждения. Но никогда она ещё не засыпала за рулём — это была первая, хоть и совершенно неверная мысль, стоило ей открыть глаза. И лучше бы она была единственная и последняя. Потому что, когда глаза наконец привыкли к яркому свету, а разум начал понимать где она, что происходит, и как к этому всё привело — к горлу тут же подступала тошнота. И не из-за боли в перевязанной голове или зафиксированной руке. Из-за того, что она натворила. Ева ненавидела себя. Хотела рыдать от безысходности, но не могла. Слёз больше не было, будто бы их все забрал тот утренний дождь. Пока она слабая и ничтожная лежала в палате на больничной койке одна, подключённая датчиками к отслеживающим аппаратам, в её мыслях пронеслось столько сожалений и моментов, которые она отчаянно хотела возвратить, что от этого ещё больше хотелось выть. Она проклинала себя. За свою неосторожность, невнимательность и слабость. За то, что поддалась эмоциям. В последнее время сохранять хладнокровие было не то что тяжело, а попросту невозможно. Тем более, когда ты вдруг узнаёшь, что дорогой для тебя человек в опасности, и по твоей неосторожности уже и вовсе может быть не на этом свете. Это было первое, что она спросила у докторов, едва они появились в палате: где Нил и что с ним. Иное ей попросту было не интересно. Они промолчали. Оставили без ответа её отчаянные мольбы. А у Розалин едва ли были силы держаться до конца. Стоило ей лишь немного окрепнуть и почувствовать себя лучше, как она решила, что больше не станет безвольно ждать ответов от других. Сесть оказалось не так сложно, а вот стоять уже было тяжело. Голова кружилась, поэтому ей постоянно приходилось искать опору, чтобы не свалить на пол. Она вынула из своей руки капельницу и проводки. Приборы неприятно запищали. Пошатываясь, она вышла в коридор. Со стороны она наверняка напоминала помешанную. Стоило переступить порог палаты, как она столкнулась лицом к лицу с Роксаной. Завидев её, Винтерс удивлённо открыла рот, пытаясь утереть красные от слёз глаза. — Ева, боже мой, ты в порядке… — Почему ты не в постели? — тут же задал вопрос Роб, поднимаясь с кресла напротив и делая шаг в её сторону. — Ева, тебе надо… Но она их уже не слушала. Ева неслась вперёд, больше не обращая внимание ни на что вокруг. Её не беспокоила ни слабость, ни тошнота, ни перевязанная голова, ни болтающаяся на перевязи рука. Её волновало лишь одно — палата с одним единственным конкретным именем. Именем, которое она отчаянно хотела увидеть здесь, а не где-то ещё. Она множество раз стояла над могилами чужих людей, в основном клиентов. Выслушивала прощальные речи и наблюдала за их последней торжественной церемонией. Но там она — всего лишь незримый наблюдатель, до которого семье умершего уже нет по сути и дела. И сколько бы ты не привязывался к пациенту, в конечном итоге он для тебя всего лишь очередная поставленная галочка в бланке заданий. По-настоящему она была на похоронах лишь один единственный раз. Но и тогда, по большей части, она была обычным наблюдателем. Центром тех её детских воспоминаний был худенький мальчик в очках, склонившийся с цветами над могилой. Выпрямившись, он наконец заглянул ей в глаза и улыбнулся. Тогда Ева впервые поняла это. Мальчик отчего-то начал носить эту маску рядом с ней. Она больше ни разу не видела его слёз. Эта улыбка тогда была её отдушиной. Эй не хотелось, чтобы он страдал. Вот только главного она так и не смогла понять. Сейчас, она предпочла бы не видеть ту улыбку вовсе. Дверь больничной палаты нависла над ней, словно обрыв, ступив на который, ты не знаешь, упадешь ли с огромной высоты, или там по волшебству появиться твёрдая почва. Ева боялась открыть эту дверь, слева от которой, на прозрачной подставке, лежали бумаги на его имя. Боялась, как тогда боялся он. Тогда она крепко сжала его руку, в знак поддержки. Сжать её руку было некому.***
За последние несколько дней у неё было очень много времени, чтобы подумать. Безобразно много. Больше, чем за всю прошедшую жизнь. Она не помнила, когда вообще последний раз могла сидеть уже битые два часа на одном месте, сжимая в руках стакан воды, не боясь очередного телефонного звонка о скором вызове. Это было что-то, от чего она уже давно отвыкла. И это чувство грызло её изнутри, вкупе со всем, что навалилось на её плечи в последнее время. Она сидела у палаты Нила, пока врач совершал очередной обход пациентов и еле выпросила у персонала не возвращаться назад в палату, а вернутся в палату Уоттса. Как не странно, против этого никто не выступил. И она понимала почему, хоть желудок выворачивало от одной этой мысли. Врач тихонько вышел из кабинета и присел рядом с Розалин. Женщина даже не обернулась. Она знала, что услышит. Знала, из-за многочисленных «тихих» переговоров медперсонала. Ей хотелось, чтобы он просто ушёл и оставил её одну. И только. — Вы уверены, что не хотите вернуться в палату? Если вы чувствуете себя лучше, я не буду настаивать. Вы можете остаться сегодня с ним. Но, я всё- таки рекомендовал бы вам прилечь и поспать. Хоть немного. — Со мной все нормально, доктор. — Это далеко не так, мисс Розалин. Вы поступили в тяжёлом состоянии с сильным сотрясением мозга. Я настоятельно рекомендую вам покой, но… — Но? — Вы здесь уже довольно давно. И мы долгое время запрещали вам его навещать. Но, учитывая ситуацию, сегодня вы можете остаться тут. Врач встал, а Ева вскинула на него усталые испуганные глаза. Рука непроизвольно потянулась к краю его халата. Она ничего не могла с собой поделать. — Это… он… сколько? — Максимум до утра. Мне жаль. Ева почувствовала, как ткань халата скользнула прочь из её онемевших пальцев. Сердце замерло. Дыхание и вовсе не ощущалось. Из транса её вывел лишь телефонный звонок. — Ева? — в трубке послышался тихий голос Роксаны Винтерс. — Мы на парковке. Стоим рядом с машиной. Спереди — куча металлолома, а вот багажник чудом не пострадал. Мы нашли оборудование… Отвести его в офис? — Обо… оборудование? — Ну да… машина «Зигмунда» и папка с бумагами Терезы Вейланд. Нам отвести их в офис? Ева не могла произнести и слова. Оборудование. Машина. Офис. К чёрту это всё. Это было так неважно… Но Роксана по ту сторону трубки почему-то продолжала повторять эти бесполезные слова вновь и вновь, будто бы это имело хоть какое-то значение. «— Сейчас одна наша разработка очень даже пригодится. У неё нет крутецкого названия и это всего лишь тестовая версия, но она была вдоль и поперёк проверена как Роксаной, так и мной. Так что переживать не стоит, всё безопасно.» Ева дёрнулась, словно голос, пришедший из глубин памяти ударил её по самому больному. Впрочем, так оно и было. Она воочию представила, как Уоттс стоит над ней, бахвалясь очередным крутым изобретением. Вот только у Евы от этого земля уходила из-под ног. — Та твоя программа… Она… она и вправду может сработать? Скажи мне, Уоттс? Наваждение лишь улыбнулось ей в ответ и тотчас растворилось в сумраке больничного коридора. На улице начинало темнеть. Вечер входил в свои права и скоро на город опустятся сумерки. Времени оставалось всё меньше и меньше.Оборудование. Машина. Офис…
— Программа? Ева? Эй, Ева всё в порядке?! Ева?! Не молчи, прошу! — Рокси… — женщина вздохнула, окончательно уверившись в своём решении. Другого пути больше не было. Уоттс сам виноват. Он собственными руками даровал ей эту безумную лазейку. И она ни за что не упустит эту возможность. — Рокси, ты можешь привезти машину сюда, в больницу?***
— Роб, чёрт возьми, скажи ей, что это полнейшее безумие! — Это и вправду полнейшее безумие. Однако, теоретически может сработать. — отозвался Роб, сцепив руки в замок. — И не кричи так, Рокси, мы всё-таки в палате. — Я не могу отвечать за стабильность этой машины! — не унималась Роксана, нависнув тенью над сидящей около больничной кровати Евой. — Я успела провести быстрый анализ системы, и, черт возьми, он все-таки использовал наши наработки в деле… Но, последние патчи и программные правки он вносил без меня. Да и сам код всегда был нестабильным и полностью не брался под контроль. В комнате повисло гнетущее молчание. Роксана застыла перед кроватью, рядом с Евой, бледной и изнурённой. Розалин сгорбилась в кресле, сжимая в своих тонких руках руку Нила и казалось совсем её не слушала. Роб сидел дальше всех, на подоконнике, устремив взгляд куда-то вдаль, на город. На кровати, обвитый проводками и трубками и подключенный к аппаратам жизнеобеспечения, лежал сам Нил, а точнее бледная тень, которая когда-то была Нилом Уоттсом. Узнать в этом исхудавшем сером силуэте некогда полного жизни парня было просто невозможно. — Что сказали врачи, Ева? — наконец подала голос Рокси. Но вопрос был задан так тихо и нерешительно, будто бы она надеялась, что он не достигнет адресата и останется без ответа. Но Ева слышала. Каждое слово. Каждый вздох. Хоть всё её внимание сейчас было приковано к кровати. — До утра. Самое большее. — Но… но почему он молчал? Вы же… вы были в одной машине, Нил даже смог позвонить мне… И потом, потом он очнулся и чувствовал себя вполне нормально… — голос Рокси становился всё тише и тише, пока не опустился до шёпота. — Когда вас привезли в больницу, он был в сознании… И какое-то время даже казалось, что всё в порядке. Он не хотел отходить от тебя, отказывался от госпитализации и врачей… А потом… — Что? — Ева подняла голову, заглядывая Рокси в глаза, но та лишь замотала голой и резко отвернулась. — Что случилось потом, Роб? — Врачи тебе не рассказывали? — Кажется, когда очнулась. Но я не помню деталей, голова как в тумане. Роб кивнул, вновь отворачиваясь к окну, но всё же заговорил. Голос у него был невероятно тихий и спокойный: — У этого идиота начались жуткие головные боли, его начало тошнить и его тут же госпитализировали, несмотря на все его возражения. Врачи обнаружили трещину в черепе. Но не это главное. Подняли мед книжки, и… — Нил был болен уже давно, и авария всё усугубила, — подытожила Ева. — Откуда ты знаешь? Разве он не держал это втайне? — удивлённо спросила Рокси. — До недавнего момента всё так и было. Роксана обернулась и покачала головой. В её глазах стояли слёзы. — То, что ты хочешь сделать — полнейшее безумие. — гневно начала она. — Машина пережила аварию, это раз. Даже если внешне и в программном коде всё хорошо, это не значит, что не могли произойти скрытые сбои. Фэй — это два. Я не ручаюсь за её программный код. Сколько мы не пытались, но стабилизовать её окончательно так и не смогли. Временами код ведёт себя некорректно. Третье — ты всё ещё в плохой форме, и я не уверена, что твой мозг выдержит такой нагрузки. То же кается и Нила. — Мне нужен лишь ответ, Рокси. Да, или нет. Остальное я уже всё для себя решила. — Ева… — Роксана подошла к ней ближе, присев перед ней на колени, и накрыла ладонями её холодные пальцы, которые по-прежнему сжимали руку Нила. Розалин никак не отозвалась на этот жест. Она смотрела вниз, куда-то сквозь свои руки, сквозь кресло, сквозь пол. Под её глазами залегли глубокие тени. Но самое ужасное заключалось в том, что они казались совершенно пустыми, лишёнными всякой жизни. В этот момент Рокси поняла, что просто не сможет её остановить. И не сможет не помочь. Видеть Еву такой было выше её сил. — Хорошо. Но сначала мне нужно всё тщательно проверить. — Рокси вновь поднялась на ноги, обернувшись к Робу. Мужчина уже успел соскочить с подоконника и подойти ближе. — Роб, ты сможешь принести оборудование из машины? А я пока договорюсь на счёт процедуры. Женщина вышла из палаты, но Роберт остановил её, схватив за рукав халата, едва за ними закрылась дверь: — Ничем хорошим это не закончиться Рокси. — Я знаю, — прошептала она. — Но это единственное, что мы можем для них сделать. Ты сам прекрасно видишь, что отговорить её невозможно. А я не хочу потерять её. Роберт медлил. Хоть думать было уже поздно. Всё уже решено, и он это прекрасно понимал. — Хорошо, я всё принесу. — Спасибо, Роб. Но он не сдвинулся с места. В этот момент что-то щёлкнуло в её душе. Что-то, от чего все эмоции вырвались наружу. Они стояли в темном коридоре. Два доктора в белых халатах. Совершенно чужие в этом тихом стерильном здании. Совершенно беспомощные в сложившейся ситуации. Опустошенные и одинокие. Рокси плакала, вжавшись в грудь Роберта, а тот лишь аккуратно обнял её, успокаивающе поглаживая по коротким золотистым волосам. Так могли пролететь часы, дни и года. А они бы и не заметили. Ева и вовсе, словно давно закостенела, застыла во времени, сжимая тонкую призрачную руку. Застыла вся больница. Медперсонал и охрана. В тот момент, когда доктор Винтерс вновь вошла в палату, Роб уже успел установить всё оборудование и запустить проверку системы. Ева не сдвинулась и на миллиметр. Лишь на её коленях теперь лежал шлем Нила. — Этот шлем… он всё-таки использовал её. Хоть и, на сколько я могу понять, и в пассивном режиме. С помощью базового алгоритма Фэй он визуализировал окружение и всё вокруг Терезы, вашей последней пациентки. Если в «Зигмунде» ещё не заметили мой открытый канал… — Рокси нахмурилась, вглядываясь в программные строки на табло и задумчиво постучала пальцами по губам. — Но я не могу найти этот канал… А как же… это возможно, если только… — Он использовал свою базу данных. — дополнила её мысль Ева. — Он сделал это, чтобы не подставлять тебя. — Идиот! — Роксана выругалась, продолжая тщательно вчитываться в строчки компьютерного кода. — Это же чертовски опасно… И как он только смог держать её под контролем? Невероятная глупость… — Шлем пациента готов, сигнал идёт, — сообщил Роб, отходя от Нила. — Рокси, а что с этим? — он кивком головы указал на шлем в руках Розалин. — Именно в нём содержится прошивка с программным кодом Фэй. Но из системы я могу с лёгкостью перенаправить поток на подключённого пациента — всё так, как задумывал Нил. Фэй должна принять на себя роль администратора и процесса визуализации, тем самым позволив сознанию пациента, то есть Нилу, стать вторым оператором. По сути, она — то, что будет поддерживать самобытность его существования в этой иллюзии. — Это… это именно то, чего так долго добивался Нил? — прошептала Ева, сжимая пальцами шлем. Не Роб, не Рокси не ответили. Но Ева и не ждала ответа. Вместо этого, она надела шлем на голову, предварительно подключив его к машине. — Ева! Рокси замялась, от нехорошего предчувствия скрутило живот. Однако система уже который раз не находила ни единого сбоя. И это лишь сильнее напрягало. — Если что-то, хоть что-то, пойдёт не так, я тут же насильно возвращаю тебя назад. И я буду здесь… Нет, мы будем здесь, и… Прошу, будь осторожна… Она запустила систему. Машина пискнула, началось погружение. Рука Роба поддерживающе сжимала её плечо. Роксана развернулась к системному табло. Стоило ей это сделать, как свет предательски заморгал, но тут же вернулся в норму. Вот только на экране происходило нечто странное.Ошибка. Ошибка. Ошибка. Ошибка…
— Рокси, вытаскивай их… Вытаскивай оттуда Еву! Пальцы Винтерс испуганно заплясали по клавиатуре. Только вот что-то было не так.Отказано в доступе.
— Что за… я… потеряла доступ администратора. Не могу войти в систему… — Мы можешь вытащить её оттуда? — Роб прикрыл глаза, опираясь на стол с оборудованием. — Мы можем хоть что-то? Рокси покачала головой. Такого просто не могло произойти. Этот блок был неподвластен коду и был защищён как ничто другое в этой машине, если только… Если только лазейка не была оставлена умышленно самим владельцем. Но Роксана не могла в это поверить. Потому, что чтобы предоставить полный контроль над машиной Фэй надо быть истинным безумцем. Или окончательно отчаявшимся.