Наши Земли

Таха отступил в сторону от напугавшего его громкого звука, боком прижимаясь к спутнице, такой же гахханианке, как и он сам. Преклонив голову, Таха вслушался в затихающие хлопки птичьих крыльев. — Кха-а, — раздраженно вздохнула спутница, мощным бедром отталкивая его от себя, — И что ты здесь забыл? Он, было, поднял взгляд, но раздражение, с которым на него смотрели, пристыдило, и Таха, медленно шагая — но так, чтобы поспевать за гахханианкой - продолжил всматриваться в джунгли. Периодически им приходилось пробираться сквозь плотные переплетения растений, которые цеплялись, казалось, закостенелыми ветвями за всё вокруг, создавая иногда непреодолимую преграду, смыкаясь плотной сетью. Другая растительность тоже составляла проблему, мешая не только передвижению, но и нормальному обзору. Мошки так и норовили влезть то в глаза, то в нос, а насекомые покрупнее, видимо, устав пользоваться своими лапками и крыльями, использовали гахханианцев как транспорт. Тахе приходилось смахивать с защитного костюма больших жуков и надеяться, что ни один не залез под одежду. — Я и сам не знаю. Говорят: «на вот тебе оружие и иди», а я им: «так я тех.персонал и вообще…», а они: «ничего не знаем». Что поделать, пришлось. Не то, чтобы я не хотел идти, — Таха замялся, потому что, вообще-то, не хотел. — Но так жарко! Это из-за пуха, он у меня плотный. И воздух очень влажный, спертый такой, непривычно, будто водой дышишь. На корабле ведь прохладнее, терпимо, и кондиционирование. Я как-то раз... — Кха, — шикнула Асахара, — и язык длинный. — Вот точно так мне и сказали, — подытожил свою историю Таха. В их импровизированной группе состояли всего двое: он и спутница Асахара, с которой Таха ранее не был знаком и даже не мог вспомнить, видел ли он её хоть раз до этого дня. Таха предпочел бы идти с товарищами Сахсом или Гахром, но выбирать не приходилось: они умели хоть что-то, а Таха - ничего. Хоть это и было отчасти ложью, но ложью во благо. Таха не герой и геройствовать не стремился. Более того, точно зная свои малые силы и большие слабости, он понимал, что его ошибка или робость могут стоить жизни товарищей. Что от него толку — ни скорости, ни прыти, в нужный момент он не решится поднять импульсар. Так что Таху, как напарника приставили к гахханианке, польза от которой так же стремилась к отрицательному числу. Поэтому они и получили самое простое, но при этом опасное задание: искать ходы в бункеры — так именовались практически все подземные строения, пригодные, чтобы в них жить или вести работы. Опасность заключалась не в дикой природе — звери после катастрофы, сумевшие пережить её, не доходили гахханианцу и до колена, или обитали в воде, не отходя далеко от родного берега, или же плавали в глубинах океана, вовсе его не покидая. Опасность заключалась в пришельцах. Таха понимал: он, Асахара, другие ищут не столько бункеры, сколько инопланетян, имевших, как он понял из чужих разговоров, на них виды. «Стратегически важные объекты» — вот как говорили про бункеры. «Раз так», — рассуждал про себя Таха, — «то разве не должны они быть отмеченными на каких-то картах? Какой смысл в поисках того, что не терялось?» — вслух же он этих вопросов задавать не стал, сумел промолчать. Групп по несколько гахханианцев, выполняющих то же задание, было много, но пока ни с одной другой они не пересеклись, хотя солнце опускалось к горизонту. Асахара запрыгнула на мокрый ствол упавшего дерева, поскользнувшись и почти упав с него. Пройти мимо можно было только войдя в заросли ещё гуще тех, через которые им приходилось идти, так что и Таха, помогая себе руками и когтями на ногах, тоже взобрался наверх. — Куда дальше? Но она пресекла Таху, показывая жестом, чтобы он замолчал. Её носовые щели сузились и снова расширились, как и зрачки. Гахханианское обоняние давно утратило ту былую остроту, как и зрение, и слух, но в воздухе действительно можно было уловить посторонний запах. Они успели принюхаться к влажной земле, перегнивающим листьям, а этот был новым и стойким. Дым? Но кто сейчас станет жечь костёр, ведь как раз по запаху к нему и выйдут. — Кха. Будь тише. Их лагерь где-то рядом. Должны быть часовые. — Тогда не нужно идти дальше! — разволновался Таха сильнее прежнего. — Нас заметят! Асахара смерила его взглядом: — С чего ты так решил? Но больше Асахара ничего не могла ответить на это замечание. Возможно, форма с камуфляжем и цвет хасса – оперения, могли бы скрыть двух гахханианцев, но проблема Тахи состояла в его белом, более подходящем для заполярья, нежели для джунглей, окрасе, и его голова была словно мишень на фоне зелени, а Асахару не мог бы спрятать ни один куст. Женщины-гахханианки хоть и вырастали не особо крупнее своих мужчин, – и всё же превышая размерами, но своими Асахара давно обогнала все стандарты. Тахе, вполне себе обычному, приходилось поднимать голову, чтобы поговорить с ней, и получать длинным хвостом по лицу, если он отставал. Если Асахаре вообще нужно укрытие – будь Таха пришельцем, то не решился бы подойти к ней близко. Казалось, что мускулы, даже скрытые под хассом и костюмом, проступали и перекатывались. Наверняка она была сильна, но и столь же неуклюжа. — Нет, нужно подойти ближе. А ты, если такой трус, — она, спрыгнула по ту сторону дерева, чуть не подвернув ногу, — можешь остаться тут. Или вообще идти обратно. — Я так не могу. Асахара ещё раз вдохнула и размашистыми шагами, покачиваясь, поспешила дальше. — Не нужно идти, мы же не понимаем ситуации! Если они вооружены? — Тогда оставайся у этого бревна и жди, когда я вернусь. Хасс-хохолок на его голове приподнялся: — Отправь хотя бы сообщение на базу! Она покрепче ухватила импульсар, висящий на переброшенном через спину ремне: — Если там немного этих тахаров, то они могут уйти ещё до того, как подойдут наши. Если здесь вообще есть тахары... Действовать нужно сейчас. После этих слов она скрылась. Таха даже покачнулся в её сторону, но остановился. Пройдя по стволу туда и обратно, вглядываясь в точку, куда ушла Асахара, Таха всё же решился и направился следом. Дерево словно стало для него неким рубежом, и такое чувство уже не единожды посещало его. Следом не происходило ничего плохого, судьба кардинально не перестраивалась, но что-то обязательно, или он сам, или обстоятельства, от него не зависящие, менялись. Сейчас Таха знал, что оставляет позади, а вот, что ждало впереди? Это тоже знал – в этот раз ничего хорошего, никаких «изменений в лучшую сторону». Страх, поселившийся в нём ещё при первых новостях, что гахханианцы не одни на планете, нашёптывал на ухо: даже самые хорошие сценарии заканчивались катастрофой, что говорить о плохих. Но он продолжал идти. Таха не мог набрать скорости из-за густоты джунглей, но даже так он бы ужа нагнал Асахару, огибая деревья, ломая под своим весом папоротник или просто перепрыгивая через препятствия, если они не были слишком высоки. Нужно было догнать соплеменницу и убедить вернуться к своим, предупредить, что они не одни. Нажав несколько кнопок на дисплее браслета, отправляя уведомление о местоположении, понадеялся, что оно уйдёт. Таха остановился и прислушался. Он продвинулся далеко, и если лагерь действительно есть, то Таха на него вот-вот наткнется, если не повернёт назад. Асахара могла пойти другим путём, о чём он не подумал, но выдвинувшись следом практически сразу, не должен был её упустить. Но упустил. Видимо, Асахара тут же свернула в заросли, посчитав, что они смогут её скрыть, а Таха взял курс прямо, выбирая более свободный путь. Тогда нужно было возвращаться и ждать у назначенного места, а если Асахара не появится, попытаться вернуться к кораблю самостоятельно. По левую сторону Таха уловил чужеродное движение. Ходили гахханианцы, даже когда крались, иначе. А это движение было неуловимо-плавным. Таха отступил, поворачиваясь к незваному гостю, если он был, задевая хвостом папоротник. Но в том месте Таха никого не увидел. Может, это был дикий зверь? "Спрятался", — пронеслось в голове. Пришельцы — вот чего он боялся. Вживую их наблюдать ещё не приходилось, он видел лишь фото-голограммы и короткие записи с попавшими в плен. Пришельцы чем-то были похожи на гахханианцев: ходили на двух нижних конечностях, вещи держали в двух верхних; одна голова, два глаза, рот. На этом внешние сходства, правда, и заканчивались. Ходили они, бесхвостые, с прямой спиной, за что их, не проявляя фантазии, назвали тахарами — "прямыми", прямоходящими, с шерстью на теле — тонкой и почти прозрачной, так, что было видно голую кожу, но особенно густая шерсть росла на голове. Самые рослые тахары, которых они видели, гахханианцу-мужчине кое-как доставали до подбородка, и тело их казалось тонким и хрупким, даже имея много мускул. Внешность пришельцев не вызывала страха или отвращения. Таха видел страшнее: многоглазых, многоруких, с усиками, но тоже на фото-голограммах и записях — прежде Таха не встречал вживую других рас, вылупившись на гахханианском корабле незадолго до того, как он взял курс на родную планету. Тахару, чтобы спрятаться, достаточно зайти за ствол дерева. Если это так, то Таха не один и его самого заметили. Он посмотрел в сторону, куда должна была, как он посчитал, пойти Асахара. Ещё раз на место, где увидел кого-то. Позвать спутницу он не решался, слишком уж отличались его голос и речь от пения птиц и других окружающих звуков; призывы могли навлечь беду не только на него самого, но и на пришедших на помощь. Значит, оставалось только вернуться и ждать. "Захватчики", "жестокие звери" — сколькими прозвищами успели наградить этих, казалось, безобидных тахаров. Их ладони не могли нанести вреда, но именно поэтому они вложили в них оружие. Их тело легко сломать ударом хвоста, и поэтому они облачились в броню и хорошо прятались. Их маленькая голова лопнула бы под натиском большой ноги, но именно поэтому в ней столько ума. "Ума, способного противостоять нашему... Здесь этих прямых нет, они северней, у наших уцелевших городов", — говорил им военный в тёмной форме перед выходом на задание. — "Но, если увидите такого — стреляйте первыми". Но как только Таха развернулся, чтобы бежать в обратном направлении, он почувствовал сильный толчок в лодыжку. Мышцы отозвались сильными судорогами от самых пальцев до бедренных костей. Не сумев сделать больше и шага, он повалился на бок. Нога не слушалась, словно став чужой, но боль напоминала, что Таха с ней не расстался. Он запыхтел, сдерживая крик, стиснул зубы. Сухожилья в стопе натянулись, нога беспорядочно ёрзала, оставляя борозды в земле. Действие импульсара, не смертельное, если поставить на малую мощность. Их же гахханианского импульсара! Глаза Тахи распахнулась сами собой от пришедшей на ум догадки: импульсар отнят у убитого гахханианца. Таха, пересиливая боль, попытался опереться на неповрежденную ногу и, цепляясь за корни руками, подтянулся и толкнул тело вперёд, чтобы встать, но только упёрся подбородком в землю. Дыхание сбилось, он поддавался панике, но всё ещё пытался думать: что же делать? Сражаться, за жизнь, обычно, сражаются! И Таха очень, очень сильно хотел выйти из леса! Но он никогда не сражался и не знает как. — О, Ниситах, — стал он произносить то ли про себя, то ли вслух сбившимся голосом, продолжая безуспешные попытки сбежать, отчаянно цепляясь за землю, словно это было ответная стена, а он сорвётся вниз. — Помоги, помоги мне! Ты всегда помогала! Не оставь меня и сейчас! "Ниситах" — пульсировало имя в голове, смешиваясь со словом "беги!". Словно не сознание, а чистый инстинкт, или ещё более примитивный рефлекс толкал его вперёд, чтобы скрыться, уйти, спрятаться! Выжить, выжить. Выжить! Поглощенный паникой, Таха скорее трепыхался на месте, и попытки ухватиться за нить ещё чистого сознания ускользали. Все его чувства отдалились, он только ощущал, как болит нога, а мир вокруг стал вертеться, превратившись в «изображение», вместо «действительности». Услышав хруст надломившегося мясистого растения, Таха оттолкнулся трехпалой ладонью от земли, переворачиваясь обратно на бок и наставил дрожащий прицел импульсара на напавшего, кем бы он ни был. И это был... — Не подходите близко к хвосту! — речь тахара звучала мягко, так, словно его тошнило. Он действительно целился из гахханианского импульсара, но только из меньшей его копии. Одетый в цельный камуфляжный костюм, почти того же окраса, что и у Тахи. Лицо, плоское, измазано для лучшей маскировки. "Мы так лишимся своего наследия", — сказал Сахс. — "Не будь они какими-то захватчиками или пиратами — стали бы к ним так относиться главные? Они сюда попали неслучайно. Хотят себе присвоить Гаххану! А с нами знаешь, что сделают?" Таха замер, сипло дыша полной грудью, как замер и чужак: — Стреляй в спину или голову, — произнес он непонятный набор звуков. — Только проверь, чтоб заряд был небольшой. Не убей, он нам нужен. Он говорит с кем-то! Со своим! Но Таха не успел ничего сделать. На шею ему поставили ботинок, надавив, заставляя уложить голову на землю. Неосознанно прикрывая глаза защитным веком, Таха увидел уставившийся в голову ствол импульсара. — Доиграешься! — сказал первый. — Он тебе так ногу откусит! — Да не успеет. Если мощность высока, то выстрел его убьет, поджарив мозг. — Помо-гите, — только и успел прохрипеть Таха.