***
Если бы ребятам из этой гимназии начали бы жаловаться дети из других школ, мол, ненавижу учителя математики, он такой строгий и противный, то наши бы герои заржали со слезами на глазах и сказали бы: «Ты просто не знаком с Накахарой-саном!». Это была абсолютная правда. Чуя оказался… Невероятным. Он был очень строгим, требовательным и суровым, не терпел лентяев, возражений и отговорок. Поначалу двойки сыпались только так — половина детей раньше математику не учили вообще, надеясь на авось. Но уже в первом семестре у всех были оценки очень даже ничего: из трех классов, что вел Накахара, только шесть троек. Но и дети на каникулах едва передвигались — Чуя вытянул из них своими методами преподавания все силы. К тому же, все те правила, что он озвучил в первый день, действовали безоговорочно. Чуя просто отправлял домой девушек, которые приходили в школу с распущенными волосами. И никакие способы избежания наказания не работали: если ученица делала безобразный хвост на уроке, так, на отвяжись, а на перемене их распускала, Чуя просто сразу звонил родителям. За это его люто ненавидела вся женская часть школы. Вторым поводом для недолюбливания своенравного математика стало его равнодушие к чувствам учениц. Он многих покорил с первого взгляда! Но никому не дал и шанса на отношения. При этом в школе все знали, что у него никого нет, он холост! Так почему? И только избранные, а именно класс 2-В, знали причину всего этого. Она крылась в не менее горячем учителе литературы, который, по сути, уже прописался в кабинете математики. Почти все девочки таяли, стоило этим двоим оказаться друг с другом ближе чем на четыре метра. Многие уже свели их в своей голове десятки раз, если уже вообще не поженили! Вот он, идеальный пейринг для шипперства! — Накахара-сан, вас к директору вызывают! — в дверь просовывается голова ученика, которая тут же исчезает. Щеки Чуи покрываются едва заметным румянцем, и он поворачивается к классу. — Так, дети, я отойду ненадолго, а вы пока продолжайте решать. Кто найдет у Джуно ошибку — получит пять. Сидите тихо! — математик уходит, и Ая с Мегами буквально светятся от возбуждения! Они-то знают, что никакой директор их учителя никуда не вызывал… Это Дазаю просто стало скучно на уроке, поэтому он решил немного поразвлечься! Литератор зажимает Чую в тёмном углу, ставит колено между ног и нагло усмехается. Накахара уже даже не пугается — привык за несколько месяцев работы. Он только забрасывает руки на чужие плечи и хрипло шипит из-за движений коленом. — У тебя ведь окно следующим? — Дазай шепчет это на самое ушко, прикусывая кожу. Кулак тут же упирается в печень Осаму. Их негласное правило — никаких засосов! А Дазай, как известно, любит хулиганить… — У нас же было вечером, — выдыхает Накахара, позволяя себя поцеловать в шею. — Ну и что? Я слишком долго ждал, Чуя, — Дазай бубнит это, напоминая обоим об их первом разе. — Ненасытный! — Чуя коротко вздрагивает, когда Дазай все же кусает его за плечо — ну там хоть скрыть след можно. Математик сам притягивает литератора к себе, страстно целуя в губы, сам гладит его бока и сильную спину, только распаляя желание. И все это для того, чтобы обломать Осаму через несколько минут и уйти на урок, оставляя шатена ждать «окна» в его кабинете. — Блять, опять… — обиженно бубнит Дазай, прикрывая папкой стояк. Его класс, который пишет контрольную, только заинтересованно смотрит на препода, усмехаясь. Звенит звонок, дети уходят. Этот урок у них — всегда окно. Обычно в такое время учителя проверяют тетради, ходят в магазин или идут на совещание — вот как сейчас. Дазай, которому пришлось на время занять мужской туалет, сердито сдувает прядь с лица и цепляет на нос очки. Чуя тут же смотрит на него безотрывно, потому что красиво. Он всё так же засматривается на Дазая в очках, и ничего не может с этим поделать. Просто Осаму это адски идет, и математик ерзает на стуле, с трудом отрываясь от созерцания симпатичного лица — тем более, директор начал говорить. Уроки кончаются быстро. Дети бегут по домам, учителя доделывают последние дела и тоже расходятся по квартирам. Чуя и Осаму только создают дополнительные поводы для слухов и сплетен, потому что всегда ходят домой вместе. Накахара, когда учился в университете, жил у Осаму. К родителям он ходил, и сейчас ходит очень редко, пусть и живут они в одном городе — у всех работа, всем некогда. Правда, прийти парни могли домой к Кирако и Артюру в любой момент — дверь им открыла бы Юмико, младшая сестренка Чуи. Милая девочка с темными волосами, как у отца, но с фигурой матери. Братика и его парня девочка ужасно любила, и почти всегда плакала, когда парни уходили к себе. Она в следующем году должна была пойти в школу, и с учебным заведением долго никто не думал — под присмотром старшего брата и оценки в порядке будут, и девочку никто не обидит, верно? По дороге мужчины заходят в магазин — Накахара только закатывает глаза, когда Дазай с щенячьими глазками просит купить ему детских конфеток. Да, конечно, бери, платишь сам… Нет! Нет, Осаму, тебе не нужна еще одна плюшевая лиса! И бегемотик тоже не нужен! Их уже класть некуда! …ладно, бери, заслужил. Да, это был самый большой секрет Осаму — он собирал коллекцию плюшевых бегемотиков! У него уже был бегемотик-врач, строитель, учитель и военный. Накахара не был против такого увлечения. Тем более, ему самому нравилось. Домой они пришли уже вечером. Дазай ушел готовить гречневую лапшу, Чуя остался разбирать покупки. Он ласково погладил Чую-младшего, который уже едва шевелился, и дал ему побольше корма. Семейная идиллия, какая красота. — Итадакимас! Парни приступают к еде, оба при этом лазают в телефонах Это удобно! И время экономит, им потом еще домашку и сочинения проверять, уф… — Кха! — Чуя давится лапшой и едва не роняет телефон из рук. — Ты… Ты посмотри на это! — Лучшая пара… Хм, а фотка неплохая! — Дазай весело приподнимает брови, глядя на изображение, где он с Чуей стоят рядом. Вокруг кто-то, а именно Ая, прифотошопила уйму сердечек. — Это все твои блядские приставания! — рычит Чуя, страшно краснея. — Мы такой пример ученикам подаем, а ты… — Да ладно тебе, пусть дети веселятся. К тому же, — Дазай, уже съевший свою порцию, наклоняется к математику. — Они не так уж и не правы… — Дазай! Литератор со смехом убегает в спальню, оставляя Чую одного. Тот вздыхает и улыбается, продолжая есть. Порой Осаму просто невыносим! Посуда вымыта, везде свет выключен — только в спальне работает настольная лампа. Парни сидят кто где — Чуя за столом, Дазай на кровати. Осаму дочитывает книгу, которую ему недавно подарил По, и убирает ее в шкаф. А потом оттуда же, из шкафа, достает бутылек смазки — черт, почти кончилось, придется идти. — Нет, Оса… — Ты же любишь эту игру, Чу-у-уя… — Дазай не спрашивает, он утверждает. Математик ругается и покорно приподнимает задницу, позволяя Осаму сесть на стул под ним. Они оба одеты в домашнее, поэтому раздеться не составляет труда. Дазай приспускает свои разношенные спортивные штаны, Чуя снимает футболку и шорты. Стеснения нет, его и быть не может. — Умничка… А теперь поехали. Да, они все еще играют в учителя и непослушного ученика, но теперь смысл другой. Если Чуя ошибается — Дазай замедляется или вовсе прекращает процесс, если же все идет хорошо… Нет, пока соседи ничего не говорили, наверное, стены все же толстые. Чуя коротко вздыхает, когда пальцы касаются его задницы и плавно идут вниз, к тому самому месту. У него тут же начинает вставать. Просто действия Дазая, они… Такие… Ах… Приятные… — Т-терадь Мидор-ри… У нее ошибка в пятом номере… — Дазай, хоть и был литератором, математику знал не хуже Чуи. И потому, когда Накахара проверял тетради по вечерам, допуская ошибки, Осаму ругал его. Ну, или заставлял вот так вот допускать меньше оплошностей. — Она-а-а забыла… Ах! — пальцы, смазанные лубрикантом, легко проходят внутрь. Д-да… Давай… — Забыла сделать краткое описание задачи! М! — Продолжай… — Дазай начинает поглаживать свой вставший член, пока Чуя трясся над очередной тетрадью. — Акайо… У него нет домашней работы… — пальцы прекратили свое движение. Чуя покраснел и трясущимися руками перелистнул страницу. — Она есть… — движение внутри продолжилось. — Но с кучей недочетов… Три… Накахара проверил еще парочку таким же способом, и Дазай уже не захотел терпеть дальше — он рыкнул и начал входить. Стеночки тут же плотно обхватили его член, и литератор застонал в унисон с математиком. Нет ничего лучше хорошего секса после тяжелой работы. Чуя срывал голос, пока скакал на чужом члене. Его почерк стал размашистым и непонятным, спина покрылась укусами, а удовольствие накрыло с головой. — О-о-о-ошибка в третье-е-ем задании-и! — пролепетал он, когда его уронили грудью на стол. Дазай все еще был выше и больше в размерах, а потому он просто задрал ноги бывшего ученика на уровень своих бедер, и Чуя просто повис в воздухе задней частью тела. Блять, сука, как же это шикарно! Двигайся, давай! — Ая-я-я-я! Не сде-е-е-елала… Аха! М! — крики заполонили всю спальню, если не квартиру и дом в целом. — А! Проверк-к-ку-у-у-у! — Чуя… — Дазай кончил внутрь, буквально натягивая математика на свой член. Чуя весь задергался в предоргазменной дрожи, взвыл и спустил прямо на стол — слава богу, что не на тетрадь. Накахара сейчас выглядел просто прекрасно: голый, раскрасневшийся, вся спина в укусах, задница мокрая, а изо рта у него течет ниточка слюны. Голубые глаза подернуты дымкой, на губах — улыбка сытого удовольствия. Красота… Чуя только обнимает Осаму за шею, когда тот тащит его в ванную — отмываться.***
— Мегами, ну как ты не видишь! — Ая всплеснула руками. — Чуя — маленький, хрупкий, как он может быть сверху?! — Ага! — Чиэса закивала, мол, ты совсем что ли? — Да блин! — Мегами и ее союзница Рен одновременно ругнулись. — Да вы Дазая видели? Он дрыщ! Худой и красивый дрыщ! А Чуя — харизматичный и сильный, он по-любому будет сверху! — А Дазай что, не сильный и не харизматичный?! — Ая буквально провизжала это. Да как она! Смеет! Дазая! Занижать! Чуя за столом почувствовал, что у него дергаются уже оба глаза. Эти… Дети… Они что, не понимают, что Чуя рядом сидит и все слышит?! Дазай, пристроившийся рядом, уже раздулся до покраснения. Он старался не заржать, что было очень-очень трудно. И рассуждения девушек, и реакция Чуи, и вся эта ситуация смешила его до посинения. — Видишь, даже дети говорят, что ты пассив! — с трудом удерживаясь от дикого ржача, заметил Дазай Чуе на ухо. Математик сломал одним движением кулака ручку и посмотрел на Осаму взглядом «беги-сука-пока-не-убил». Дазай, сотрясаясь от смеха, уткнулся в бумаги, пока Накахара уже придумал план мести. Изощренной мести… «Да я… Я не маленький и не хрупкий!», — мысленно убеждал себя Чуя. «Я вообще-то мужчина! И тоже имею право быть сверху! Да…», — его лицо исказилось, стало злым и буквально дьявольским. «Да, Дазай точно получит по заслугам!». — Чего это с Накахарой-саном? — Мегами пожала плечами. — Не знаю… — Ая удивленно уставилась на хихикающего Чую, вокруг которого была странная атмосфера ужаса. Дазаю, кстати, расхотелось смеяться. Новый урок, все тот же день, когда у парней окно. Чуя молча разгребает завалы в своем кабинете, когда в класс заглядывает маленький мальчик и пискляво просит Накахару пройти к директору. Ну что же, Осаму. Готовься! Чуя как бы невзначай идет мыть руки в туалет. Потом, немного подумав, еще и умывается. Стоит ему поднять голову, как сзади уже стоит знакомый силуэт. — Мне надо было испугаться, да? — Дазай тянет противную лыбу и обнимает математика. Чуя не сопротивляется, когда его целуют в загривок и висок, а после утягивают в класс. Памятуя о событиях пятилетней давности, когда во время очередной сцены соития их едва не спалил директор, Осаму повесил в своем кабинете небольшие жалюзи на окна. На дверях, которые недавно заменили, на стеклах тоже висели плакаты. Никакого подозрения не вызывало, зато как метод конспирации очень даже ничего. Парни подходят к столу, не переставая жарко и пошло целоваться. Языки скользят в чужих и своих ртах, трутся друг о друга, доставляя удовольствие владельцам. Оба стонут, когда Дазай вжимается в чужой пах своим. — Стой, Осаму… — Чуя говорит это таким тоном, что Осаму сглатывает. После этого обычно в его жизни случался самый большой пиздец, какой только можно было представить. — Осаму… — тон Накахары игривый, зазывающий, и Дазай начинает волноваться еще сильнее. — Надень очки. — А? А, ну ладно… — Осаму ненадолго отстраняется, все еще ничего не понимая, и цепляет золотистую оправу на нос. Бедром Дазай тут же ощущает, как чужой член дернулся. — М, Чуя… Неужели тебе такое нраа-а-а-авится?! — Дазая одним быстрым и отточенным движением переворачивают так, чтобы он упирался поясницей в стол. Чуя с грохотом ставит ладони по бокам от перепуганного литератора, и с ехидной улыбкой произносит: — Ты говорил, что я не смогу тебя нагнуть? — Накахара коленом давит на промежность, заставляя Осаму крупно вздрогнуть и немного покраснеть. — А давай проверим, прав ли ты! — Чуя, ты сегодня сам не свой, — и хотя голос Осаму звучит непринужденно, внутри он паникует, потому что его задница такого не потерпит. — Молчать! — рявкает Чуя и мокро целует бывшего учителя, начиная стягивать с него брюки. Осаму пытается как-то избежать неблагоприятного развития событий, извиваясь и кусая чужие губы, но перестает сопротивляться, когда Чуя обхватывает его вставший член немного вспотевшей ладонью и начинает двигать ею. Мм… Да, давай, еще чуть-чуть побыстрее бы… Слышится щелчок, подозрительно напоминающий открывание крышки… Смазки. — Нет! — истошно пищит Осаму, когда ловкие пальцы Чуи добираются до его сокровенного местечка. Оно сжато всеми силами, вот черт! — Я еще не готов доверить тебе свою задницу! — Я тебе свою доверял, и ты потерпишь, — парирует Накахара, отметая все сомнения прочь. Раньше, года три назад, он бы и не подумал оказаться сверху, а теперь ему неожиданно стало интересно — каково это, быть активом? — Осаму! — угрожающе пророкотал Чуя, когда не смог нормально вставить пальцы. Дазай покраснел и отвернулся как можно дальше. Но покорно расслабился. Палец проник внутрь с большим трудом, ведь Осаму снова сжался, но… Дазай не знал и знать не хотел, почему Чуя так ловко массирует его стеночки изнутри и в считанные секунды находит простату! Ах! Боже, как же… Накахара оскалился и коротко чмокнул любимого, добавляя второй палец. Дазай всхлипнул и вцепился пальцами в край стола — костяшки от напряжения побелели. Чуя развел свое «орудие» внутри на манер ножниц, снова попадая по сгутку нервов. Дазай хрипло вскрикнул и зажмурился. Осаму весь напрягся и завозился, когда кое-чей член начал входить. В пылу процесса Чуя забыл про защиту, но тут плевать — они сотню раз проверялись на заболевания, налево не ходили, так что все супер. — Мх… — Накахара трогательно зажмурился, ощущая, как его обхватили со всех сторон. Это ведь его первый раз в роли актива, и ощущения, если честно… Просто охуенные. Накахара хочет уже двигаться, но Осаму внизу явно протестует — он, капризная сволочь, еще не слишком обвыкся со всем этим, потому елозит, сам насаживается, только распаляя. — Т-ты все?.. — Двигайся-я-я! — последние слоги потонули в стоне, потому что… Да, это круто. Пусть и позорно для Осаму, ведь он старше Чуи, но пока плевать. — Ах! Да-а! Д-давай! Стоны и шлепки разносились по кабинету, пока Чуя усердно трудился над преподавателем литературы. Оба даже и представить не могли, что снаружи Мегами и Ая округлили глаза, видя на шторах размытый силуэт мужчин — был день, было светло, и… — А я говорила! — Мегами злобно хихикает. — Видишь? Чуя сверху! Ая только надула щеки. Да чтоб их, пидоров этих! Девочка сердито отдала подруге тысячу йен. Блин! Накахара кончил совсем скоро, и потому он довел Дазая до оргазма несколькими движениями руки. Оба были довольны, вот только… — Мх! — Дазай буквально заскулил, ощущая, как стрельнуло в пояснице. Чуя, уже собравшийся и приведший себя в порядок, злобно заржал. — Заткнись… — Давай, собирайся, нам пора, — словно в подтверждение слов Накахары прозвенел звонок. Дазай горестно вздохнул и попытался нагнуться, чтобы натянуть свои брюки обратно.***
— Ну что, альфа-самец, как спинка? Не болит? — ехидно шепчет Чуя, чем вызывает у Дазая волну возмущения. — Молчи… — бурчит он. И мстительно жмакает кнопочку третьей скорости. Чуя тут же вздрагивает и утыкается мордой в стол — вибрация внутри усилилась. И снова небольшая скорость, маленькая и такая противная! — Иначе я включу его на уроке. — Блять… — шепчет Накахара, испытывая адское желание снять штаны и подрочить себе. Но он, блять, на гребанном совещании. Где все на него то и дело оглядываются. Осаму щурится, не в силах прочитать мелкий текст в графе — хотя очки лежат рядом, он их больше не надевает. Просто ему больше не хочется подставлять свою задницу под произвол судьбы. — Рюноске ска… Сказал, что сегодня встречаемся… — скорость сошла на нет — Дазай решил, что пусть лучше Чуя все скажет четко и понятно. — Сегодня встречаемся в ресторане «Олиен». В шесть. Будут все… — вибрация тут же усиляется. Ты… Сука! Не так сильно! В итоге учителя трахаются прямо в туалете — Чуя не в силах дойти с таким стояком до кабинета, Дазаю тоже не терпится. Парни приводят себя в порядок после бурного секса и спустя пару часов вызывают такси — да, дорого, но они уже просто не успеют доехать туда на общественном транспорте. Только-только закончили разбирать всякую школьную муть, вот и… В ресторане их уже ждут. За счет одного из участников встречи ребята забронировали небольшую комнатку на шестнадцать человек, как раз хватит. Дазай и Чуя входят в зал и на них тут же обрушивается целых шквал криков радости встречи. Когда после бурных приветствий парни наконец-то усаживаются за стол, Чуя оглядывает всех. Наоми и Джуничиро сидят рядом, между ними — маленькая девочка. Конечно, родители Танизаки-тян придумали жуткую легенду о том, какой у внученьки плохой отец, и какой молодец их сын — взял на себя заботу о ребенке сестры! Но мало кто знал, что тот самый плохой отец сейчас сидит здесь и гладит девочку по волосам. Как там говорится? Инцест — дело семейное? Оба изменились. Танизаки устроился в известную фирму менеджером, Наоми пока домохозяйка, хотя образование у нее имеется. Вероятно, потом она пойдет работать в компанию брата, оформлять различные турпоездки. Люси и Тачихара тоже не остались в стороне — у них тройня. Заводные пацаны, которых Мичизу просто обожает, а бывшая Монтгомери только обреченно стонет. Этих энерджайзеров воспитывать — чистое самоубийство! Мичизу стал чуточку выше и серьезнее, хотя его веселый и беззаботный характер никуда не делся. Люси снова отрастила волосы, сделав им химическую завивку — ей очень шли мелкие кудряшки в хвосте. Смотришь на них — не налюбуешься! Гин и Рюноске сидят рядом. Девушка наконец-то переборола свою подростковую неприязнь к собственному полу — и теперь, идя по улицам, ловит восхищенные взгляды. Длинные черные волосы и хрупкая фигурка — просто писаная красавица! А Акутагава-старший вообще не изменился — разве что обзавелся машиной и высокооплачиваемой работой. Столик, кстати, бронировали на его деньги. Ребята сидели допоздна. Пили, разговаривали, ржали, делились новостями — отрывались на полную катушку. Люська только завистливо вздыхала, когда кто-то брал очередной бокал — она за рулем, ей нельзя! После долгих споров дружно решили продолжить вечеринку у моря. Расселись по двум машинам. Акутагава вел тихо и аккуратно, мама троих адских выродков — агрессивно, но ничего не нарушая. Дазай и Чуя задремали на заднем сиденье, прижимая к себе Гин — та была совсем не против, только разве что устроилась чуть удобнее. — Нормально вам там? — хрипло осведомился Акутагава. Парни сонно мотнули головой. — М-да… Серые глаза уловили небольшой просвет в темном небе, и сухие губы тронула улыбка. Да, долго же они — скоро уже рассвет, а ребята только на море собрались. Вот же… Рюноске сонно морщится и едва не пропускает поворот. Черт. Не стоило не спать перед таким праздником. Около моря прохладно — Люська стаскивает с мужа куртку и закутывается в нее. Мичизу со смехом обнимает ее. Господи, милый воробушек, не меньше! Гин что-то опять рисует в скетчбуке, потому что ей как раз заказали морской пейзаж — идеальный шанс. Наоми и Танизаки пытаются разбудить дочку, а Дазай и Чуя просто стоят у моря. Им хорошо. И никто не фыркает, потому что у них сцеплены руки, и голова математика лежит на плече литератора. — Чу. — Мм… Что это? — Накахара с интересом берет в руку небольшую коробку. — Открывать? — Да. Только не урони… — тут же пляж оглашает громкий вскрик. Чуя стоит и держит… Кольцо. Дорогое, тонкое, с кристалликами… Дазай краснеет и отворачивается, когда остальные подходят посмотреть. — Ой-ой-ой! Какие страсти! — ржет в голос Люси. — Давай уже, надевай, рыжуля. Чего застыл. А Осаму, ты почему не на коленях? Это что за предложение вообще такое? — все начинают смеяться, и Дазай все же решается — он плюхается на брюки и с самой ненормальной рожей пискляво спрашивает: — Выйдешь ли ты за меня, о гроза математики? — Дурак, блять! Выйду! Но куда ты, сука, убегаешь, а ну вернись! — Ну все, их можно не ждать… Кто будет шампанское? — спрашивает Наоми. А Дазай еле смог оторваться от своего ученика. Правда, тот схитрил — специально побежал медленней, а когда Осаму расслабился — рванул к нему. Дазай с криком падает на песок и чувствует, как на него легли. Чуя победно ухмыляется. Красиво ухмыляется. — Придурок! — со смущенным и довольным личиком тянет математик. Он немного ерзает на Дазае, а потом с тяжелым вздохом валится ему головой на грудь. — Сказали бы мне в начале одиннадцатого класса, что буду встречаться с тобой — перевелся бы в другую школу. — Еще скажи, что жалеешь. Рука Осаму гладит теплую и нежную щеку — Чуя жмурится, потому что приятно. Где-то вдалеке слышится смех ребят, от которых они убежали, шумят накатывающие одна за другой волны, полоска серого света на горизонте становится все больше. Чуя помогает своему уже мужу подняться и ровно сесть на песке. Хорошо сегодня. Даже очень. — А твое кольцо где? — Дазай фырчит и достает второе. Оно гораздо крупнее и выглядит более по-мужски, но Чуя не обижается. Вместо этого он берет украшение в руки и осторожно хватает за безымянный палец на чужой ладони. Кольцо сидит, как влитое, и снимается легко. Дазай делает то же самое, но напоследок ещё и чмокает рыжего в губы, и это действие перерастает в глубокий поцелуй. Чуя тихо сопит и фыркает, когда литератор цепляет его губы зубами, а Осаму не может перестать смотреть на это. Он не прогадал с подарком — его мальчик счастлив. — Давай заведем кошку. Или рыбок, — тихо говорит Дазай, обнимая Чую. — Я за рыбок, Чуи мне и так хватает. — А еще мы можем переехать в другую квартиру, если хочешь. — Не, не хочу, — Чуя начинает перебирать чужие волосы. Умиротворение и спокойствие просто поглотили их, лень даже шевелиться лишний раз. — Осаму. — А еще мы можем завести ребенка! — Ты в своем уме? Мы же мужчины! — легкий поцелуй в уголок губ затыкает фонтан слов. — А мы возьмем из приюта, — шепчет Осаму и хитро добавляет. — Признайся, что хоть раз в жизни хотел побыть отцом. Накахара краснеет и отворачивается, а потом успевает только ошарашенно выдохнуть — Осаму рывком поднял его с песка и захихикал. — Пошли купаться? Ножки помочим, давай, пошли! — Дазай громко смеется и начинает стаскивать с себя ботинки. — Осаму! — Чуя рывком останавливает мужа. — Только если девочку. — Ты… — но Чуя, успевший снять обувь первым, только хохочет, убегая в воду. Эй! Так нечестно! — Поберегись! Брызги прохладной морской воды летят вверх, хохот разносится по округе. Остальные участники встречи, изрядно прибухнув, присоединяются к веселью. Радости и мокрой одежды становится в разы больше. Счастье прячется в мелочах, не гонитесь за чем-то большим. Лучше найдите свое маленькое счастье и живите в мире и гармонии.