Жизнь шла своим чередом. Учебный год Чуя окончил на пятерки, чем немало порадовал и родителей, и себя, и Дазая. Последний, кстати, все же натянул ему литературу.
А потом… Двадцать девятое апреля. Чуя помнил, как проснулся в любимых объятиях, как его поцеловали за ушком и… Сунули в руку что-то легкое, гладкое. Новый телефон! Накахара буквально кричал на Дазая, ведь это дорого, однако тот, хохоча, ответил, что это и от родителей тоже.
А потом, не слушая возражений, раздвинул тонкие ножки ученика и с хитрой улыбкой взял в рот.
На этом приятности не закончились! Мама и папа «подарили» праздничный ужин в том же кафе, в котором у Дазая и Чуи было первое свидание. Тачихара в школе всучил подарок, но, памятуя о Новом годе, сделал это с особым намеком. Бутылек смазки едва не выпал вместе с коробкой из рук ошарашенного Накахары, а Мичизу пришлось прогулять биологию, иначе бы он попал в больницу, если не в реанимацию.
Акутагава, с которым Чуя неожиданно сдружился, с легкой полуулыбкой всучил от себя и сестры наушники, которые как раз у Чуи недавно сломались. В общем, день рождения получился замечательный.
Особенно приятный ужин в компании семьи. Дазай снова нарядился так, что Чуя едва глаза отвел под насмешливый взгляд отца. Темно-синий костюм, белая рубашка с простым узором и… Небольшой хвостик, производивший самое лучшее впечатление. Чуе даже неловко стало, ведь он оделся так же, как и тогда, на свидании.
Но стеснения не было, когда Дазай самым наглым образом затащил парня к себе домой — с разрешения родителей, конечно — и увел в ванную. А там Чую ждал просто невероятный сюрприз: полная горячей воды ванная, бутылка вина с двумя бокалами и свечи. Только роз не хватало, позже подумал Чуя.
Дазай сам раздел его, не переставая целовать, опустил в ванную и голый лег рядом. Атмосфера располагала к самым необычным и постыдным действиям, поэтому ученик и учитель выпили. А затем буквально набросились друг на друга с поцелуями, объятиями и попыткой помочь.
Чуя выгибался, чувствуя, как мокрая рука двигается на члене, как зубы оставляют засосы где попало, как он сам буквально заставляет Дазая задыхаться. Чуя кончил, и Осаму не выдержал: развел ноги, забросив одну себе на плечо и нещадно толкнулся в девственную дырочку. Вошел не дальше головки, потому что почти сразу же спустил Накахаре между ног.
И это был единственный раз, когда Дазай попытался по-настоящему сблизиться с Чуей. Накахара потом полночи лежал в объятиях Осаму и думал, а может, попробовать? Было очень необычно ощущать чужой член там, в себе. Правда, как это делается, Чуя не знал.
До определенного момента. Потому что Дазай опять попросил прочитать книгу «Телени, или обратная сторона медали», и потом с криками бегал от возбужденного и злого Чуи по квартире — в книге слишком подробно описывалось… То самое, между мужчинами. Накахара потом со стыдом сидел в ванной и дрочил. И отлично понимал, что Дазай по его вине делает это почти каждый день.
Чуе тоже хотелось. И он решил, что день рождения Дазая — самый лучший день для подобного.
Он заранее предупредил маму, которая ушла в гости, что будет ночевать у своего парня. Кирако вздохнула. Мальчик так вырос! Но делать нечего, пусть идет, раз хочется.
Чуя медленно натягивает брюки. Потом, подумав, снимает их и надевает джинсы. Рубашка, потому что повод важный, чокер, чтобы выглядеть как можно соблазнительнее, пиджак, ведь на улице прохладно. И, краснея, не забыть самое главное.
Смазка уже имелась — спасибо Тачихаре, хоть и хотелось убить его за это. А вот с презервативами возник конфуз — денег у Чуи пока не водилось, все ушло на недавние подарки родным и друзьям, а стоили резинки дорого. Да и… Купит он эту пачку, а они не понадобятся. И куда их тогда? Опять Тачихаре?
И Чуя, нещадно стыдясь, забрал один у отца из полки. Артюр в этот же день за ужином хитро улыбнулся и поиграл бровями, намекая, что в курсе. Чуя подавился карри.
Но это уже не важно. Накахара почти пришел к школе, где… Попытается намекнуть, что хочет полноценной близости с Дазаем. Ему восемнадцать, и он достаточно взрослый.
— О, ты пришел? — Осаму устало улыбнулся. — А у нас тут отчеты требуют… Ох, терпеть не могу бумажную работу.
— Ты так часто ноешь, что мне кажется, будто ты вообще работу не любишь, — сурово парировал Чуя, облокачиваясь на дверь. А затем, пользуясь тем, что Дазай уткнулся в бумаги, ученик тихо проворачивает ключ в двери. Так безопасней. И хотя сегодня воскресенье, лучше предохраниться. Во всех смыслах.
— Ты слишком злой, — буркнул Дазай, позволяя сесть к себе на колени. Эта привычка появилась после извинений Чуи тогда, когда история с Хигучи только кончилась. Ученик постоянно запрыгивал на колени Осаму, когда хотел чего-то. Просто поговорить, получить ласку, или…
— Да, это… — блин, а как намекнуть? Ну… Не в лоб же сказать, мол, Осаму давай ебаться. Бли-и-и-ин… — Дазай?..
— Ну? — сенсей видел, как Чуя волнуется. И внутри теплым клубочком все сворачивалось в предвкушении. Дазай отлично видел, как заманчиво выпирает карман узких джинс, как Чуя краснеет, как он закрыл дверь пять минут назад… Предложить самому или подождать, пока решится?
— Дазай… Мх… — Чуя поерзал на коленях. Дазай попытался свести ноги, а то… Встанет еще. — Я… Ну… — мальчик замялся. И снова начал ерзать, попутно вытягивая лицо, подставляя губы под поцелуи.
Тихие чмоки разносились в тишине кабинета, заставляя краснеть. Внутри все горело от стыда, но Накахара твердо решил идти до конца. Он нехотя отстранился от желанных губ и спрятал краснющее лицо в изгибе чужой шеи.
Рука, неистово дрожа, поставила на стол бутылек смазки и небольшой квадратик фольги. Дазай улыбнулся — Чуя решился. Член в брюках уже дернулся в предвкушении.
— Ты уверен? — руки сами огладили дрожащую спинку. Чуя замотал головой вверх-вниз. — До дома ждать не будешь? — нет, на этот раз мотание было отрицательным. Чуя со стыда умрет, если придется ждать. Осаму мягко поцеловал его макушку.
Руки аккуратно стянули пиджак с узких плеч, и Накахара, не отрывая лица от шеи, поежился. Прохладно. Вещь Осаму положил сбоку на принтер, он все равно не рабочий. Легкие поцелуи в шею расслабляли, нехило отвлекая. Чуя страшно волновался, а Дазай только уверенно продолжал избавлять Накахару-куна от одежды. Рубашку он расстегнул, но не снял полностью — картина полуобнаженного бледного торса заводила. Когда руки Осаму стали теребить пуговицу, Чуя вздрогнул и, зажмурившись, отвел руку в сторону.
— Боишься? — Чуя кивнул.
— Прости… Я-я… — Дазай мягко улыбнулся и стал целовать грудь. Засосы, оставшиеся после их прошлых игрищ, еще не сошли.
— Не переживай. Больно почти не будет. Веришь мне? — Чуя кивнул. И тяжело вздохнул, чувствуя, как расстегивают ширинку его джинс.
Снова поцелуи, снова тихие стоны… И вот уже Чуя стыдливо сводит колени, пытаясь прикрыться. На нем все еще боксеры, но Дазай почти спустил их. Редкие рыжие волоски на лобке видны довольно отчетливо.
Дазай опускается на колени, начиная кусать бедра. Чуя, не выдерживая, тянет мужчину на себя.
— Осаму… Давай, быстрее, я…
— Как скажешь, рыжик, — Дазай грубо и развязно целует парня, снимая и боксеры тоже. Жарко. Приходится снять галстук, чтобы расстегнуть пару пуговиц. — Приподними ноги, пожалуйста.
Чуя краснеет, но послушно задирает коленочки, ставя пяточки на край стола. Его судорожно сжимающаяся от волнения дырочка отлично видна, и Дазай облизывается. Он аккуратно берет смазку, выдавливает ее на пальцы. И подносит их к отверстию, размазывая прохладный гель вокруг, по нежной коже.
Накахара вздрагивает, когда палец начинают вставлять. Постепенно, двигая им взад-вперед. С каждым разом посторонний предмет входит все глубже и глубже, пока не достигает максимальной длины. Дазай тяжело дышит, жадно глядя на эту картину. Розовые края сжимают его палец, блестят от смазки и так и просят, чтобы Осаму уже присунул.
Чуя вскидывает голову и хрипло стонет, уже не сдерживаясь. Они на этаже, вероятно, одни, а даже если нет — плевать. Палец двигается внутри свободно, раздражая нежные стеночки.
Второй палец появляется с неким дискомфортом. Чуя дрожит, хватается за плечи Осаму, его ноги соскальзывают с края стола. Но он послушно расслабляется, позволяя растянуть себя.
— Ах! — голубые глаза распахиваются в изумлении, а ноги сводит судорогой. Дазай хищно улыбается.
— Нравится? — он снова давит туда же, и Чуя опять стонет, начиная возбуждаться. — Нравится, я же вижу!
Еще пару толчков, и пальцы выскальзывают из тела. Чуя, краснея, ерзает на столе, чувствуя дискомфорт. Он и не кончил, и внутри после пальцев пусто. Осаму выдыхает, целуя его и судорожно расстегивая брюки.
— Чуя… — Осаму облегченно проводит рукой по члену. Стояло каменно, хотелось уже начать трахать эту розовую дырочку, но надо будет держаться. Как и всегда до этого. — Тебе лучше слезть.
— Мм? — Чуя сполз и свел ноги. Стояк мешал двигаться, требуя внимания, да и просьба была не совсем ясна.
— Будет больно, этого не избежать, — учитель ласково провел по рыжим волосам и начал разворачивать Чую спиной к себе. — Но такая… Поза будет менее тяжелой для тебя.
Осаму вздохнул и потянулся за презервативом. Чуя, услышав шелест фольги, судорожно сглотнул, опуская руки ниже. Он переминулся с ноги на ногу, а потом аккуратно и стыдливо развел собственные ягодицы.
Горячая головка уперлась в колечко мышц, не решаясь войти. Дазай медлил. Так долго ждал, что держаться не было сил. Движение в проходе выбило Чую из колеи.
Член входил туго, ведь они делают это впервые. Чуя тяжело дышал, сжимаясь изнутри. Дазай позади него дрожал от возбуждения, но старался толкаться как можно нежнее.
Долго, подумал Чуя, чувствуя, как наконец принял Дазая полностью. Было больно, было неприятно, но возбуждение никуда не делось — чувство собственной взрослости и принадлежности Дазаю заводило. Осаму остановился.
— Ты как? — он ласково прикусил ушную раковину, с удовольствием вслушиваясь в стон. Чуя опустил голову на локти. Он не понимал своих желаний. Хотелось прекратить, но и продолжить… Тоже хотелось.
Ученик собрал всю силу воли и аккуратно поерзал. Член в проходе отдался болью, но Чуя упрямо подался сначала вперед, а затем назад. Дазай чуть двинулся.
Головка коснулась простаты.
— Черт… — Чуя задрожал. — Еще… Туда… Осаму-у-у-у!
Накахара заскулил. Его насадили полностью, а затем вышли из него и снова толкнулись. Движения приносили боль вперемешку с удовольствием, и приятные чувства побеждали. Накахара тихо стонал, но с каждым движением развратные звуки становились все громче. Осаму больше не сдерживался.
Он рыкнул и с силой задрал тонкую ногу, делая тем самым еще приятнее. Горло саднило, член вколачивался в тело Чуи все быстрее, и парень не выдержал. Он с визгом кончил, чем вызвал у Дазая умиление. Но последний еще не удовлетворился.
— Еще, блять! — прошипел Осаму, хватая ученика за бедра и сажая его на стол. Чуя, все еще не отошедший от самого яркого оргазма своей жизни, только лениво перевернулся, подставляя лицо под поцелуи и одобрительно хрипя, когда член снова вошел в его задницу. Дазай зажмурился.
Как же, сука, приятно. Аж ноги сводит.
Чуя возбудился быстро, и через несколько толчков остановил разогнавшегося Дазая. Тот толкнулся до упора и замер, снова все понимая.
— Хочешь сам?
— Х-хочу-у… — прошептал Чуя, самым наглым образом забрасывая ноги на чужие сильные плечи. Он медленно вздохнул и аккуратно насадился сам. Как же это… Шикарно… — Еще-е-е… — сладко застонал он, постепенно двигая бедрами все быстрее.
Шлепки и стоны обоих заполонили кабинет. Стол скрипел, бумаги уже давно рассыпались по полу и партам, но сейчас плевать. Сейчас главное, что они почти слились в единое целое, что они наслаждаются друг другом, что они уже на пределе.
— О-оса-а-аму! — кричал Чуя, чувствуя, как его подбрасывает на члене и как закатываются от удовольствия глаза. — Да-а-а!
Тонкие струйки спермы брызнули вверх, пока Чуя буквально задыхался. Он сжался с такой силой, что Дазай не выдержал. Внутри все стало таким горячим, что дышать трудно.
Дазай поцеловал Чую, аккуратно выскальзывая из тела. Стало неприятно, но надо перетерпеть. Накахара выдохнул и со стоном откинулся назад. После двух оргазмов он чувствовал себя настолько утраханным, что шевелиться было необычайно лень.
Осаму снял с себя презерватив и небрежно кинул его в ведро. Потом достал бумажную салфетку и аккуратно обтер своего мальчика. Чуя лениво шевельнулся.
— Иди сюда, — Дазай ласково обхватил руками теплое тельце под спиной и головой и подтянул к себе. Парни обессилено повалились в кресло, которое неодобрительно скрипнуло под их весом. — Доволен?
— Очень, — бормотнул Накахара, ложась удобнее. Чужие руки приятно гладили спину и перебирали волосы. Неожиданно захотелось спать. — Но теперь зад болит.
— Так всегда, — хохотнул Осаму. — Теперь ты только мой… — прошептал он, утыкаясь головой в рыжую макушку. Чуя покраснел.
— Твой, твой… Осаму.
— Мм?
— Помнишь, ты… Спрашивал, куда я пойду после школы? — учитель кивнул. Необычный разговор после того, что случилось. — Я и правда останусь тут, в Йокогаме. Пойду учиться на учителя математики.
— Чего? — Дазай ошарашенно моргнул и отстранил почему-то жутко довольного ребенка от себя. — Ты… На учителя пойдешь?
— Ага, — беззаботно буркнул Чуя, возвращаясь на прежнее место. — Это и родителям моим по карману, и я не против. Как выпущусь — устроюсь работать в нашу школу. И еще, — ученик задрал голову и приложил палец к чужим припухшим губам, призывая к молчанию. — Я согласен жить с тобой, когда окончу школу. Но обои в спальне поменяем. И шкаф новый купим, мне твой старый не нравится.
— Ахах… — Дазай рассмеялся. И наклонился, целуя тонкий пальчик. Чуя сразу же стушевался. А… А не слишком ли это смелое заявление? — Если что, можем начать ремонт прямо сейчас.
— Угу… Мх?! — Чуя почувствовал, как ему в бедро упирается чужой стояк. Чуя ошарашенно поднял изумленные глаза. — Мы же… Только что…
— Я слишком долго ждал, — пробурчал Осаму, целуя под подбородком. — И я хочу тебя везде.
— Я устал! — проскулил Чуя. Дазай похабно улыбнулся.
— А я и не прошу тебя разводить ноги, — учитель мягко спихнул ученика на пол. Тот голой задницей плюхнулся на собственные штаны, упавшие со стула в порыве страсти. — Но ты мне задолжал два минета, кажется. Вперед.
Рука ласково зарылась в волосы. Чуя одобрительно заурчал, потянувшись лицом к паху Осаму.
***
Звуки рьяной уборки разносились по квартире. Кирако только улыбалась, постоянно переглядываясь с мужем.
Артюр хмурился, что-то ища в компьютере. Он только-только недавно устроился работать в один из вузов Йокогамы, чем сильно обрадовал всех в семье. Кирако смогла уйти в декрет, не боясь, что денег на воспитание второго ребенка не хватит. Чуя буквально бросился на отца, поздравляя его с работой. И даже для Дазая нашелся повод порадоваться — он почти каждый визит обсуждал с Артюром методы преподавания и всякие литературные штучки.
Пылесос в соседней комнате затих. «Началось!», — подумала Кирако и подавила хитрую улыбку.
Чуя недавно сильно накосячил, и родители его наказали — две недели он живет у них, а не у Дазая. Для Накахары-младшего это едва не стало концом света. Как же так?!
И вот сегодня, на десятый день своего наказания, он вылизал весь дом, желая поскорее убежать к себе во второй дом. Подросток скользнул в зал и остановился у двери. Его взгляд исподлобья и надутые щеки выглядели до безобразия мило.
— Мам.
— Ммм?
— Я вымыл полы, — буркнул Чуя.
— Дальше, — качнула головой женщина.
— И пропылесосил. И в комнате убрался. И уроки сделал.
— Ну?
— Мам, ну пусти меня к Дазаю, — взвыл ребенок, плюхаясь рядом на колени на диван. — Ну мы уже договорились на сегодня пойти погулять!
— Пап, как думаешь, отпустим его? — Кирако обернулась к мужу. Артюр приподнял брови.
— Даже не знаю… — Чуя страдальчески засопел. — Да иди ты, иди, молодец, — Чуя тут же улыбнулся и бросился в комнату. Он вернулся в зал, уже полностью одетый и с рюкзаком на спине.
— Спасибо! — проверещал ребенок, целуя папу, маму и сестренку в животике. Кирако засмеялась.
У подъезда Чую уже ждали. Принц. На самом что ни на есть настоящем белом коне — Осаму недавно помирился и с отцом, и с мачехой, которая действительно раскаивалась, что из-за нее Осаму пришлось работать в школе. В качестве извинений родители подогнали литератору немного поддержанную, но вполне себе сносную Toyota Prius. Чуя влюбился в машину настолько сильно, что Дазай разок даже обиделся.
— Ура! Меня пустили! — Чуя с визгом бросился обнимать Осаму, а затем, не дождавшись ответа, забежал в машину. — Я за рулем!
— У тебя нет прав! — резонно прикрикнул Дазай. Чуя заржал.
— Зато у меня есть ты и Рампо, а вы меня прикроете, — ехидно заметил он, пристегиваясь. Дазай вспыхнул и отвернулся к окну. Вот гад!
Уже дома парни, абсолютно не сдерживаясь, зажали друг друга прямо у стены. Чуя только скинул с себя кофту, являя свету до ужаса идущую ему вещь: небольшой пеньюар красного цвета с кучей кружев. Дазай одобрительно зарычал, снимая, нет, сдергивая со школьника брюки. Кружевное белье и чулки, как и ожидалось.
— Гаденыш, — прошипел Осаму, утыкаясь лицом в чужой живот.
— Все для тебя… Мм…
***
Чуя медленно перевел взгляд на своего парня, который обнял его сзади. Сигарета в тонких пальцах медленно тлела, наполняя комнату приятным запахом мяты — Дазай терпеть не мог табак, а потому поставил Чуе такое условие. Накахара был не особо и против.
Они медленно прижались друг к другу, обнимаясь. Чуя, выкинув сигарету, поднял голубые глаза на Осаму. В темноте казалось, что это — сапфиры нереальной красоты. Прекрасно.
— Можно, снимай, — вздыхает Осаму, позволяя размотать бинты на себе. Пару месяцев назад он показал Чуе, что под ними, и тот теперь нагло стаскивал с Осаму повязки, когда они были одни.
Шрамов много, большинство уже зажили, почти не выделяясь на общем плане. Но Дазай привык к бинтам и снимать их все же не решался. Чуя только хмурился, но понимал и ничего не говорил.
— Что это? — в руки Накахары ложатся какие-то бумажки — в темноте не видно. — Осаму?
— Я спросил твоих родителей, они одобрили, — улыбаясь, туманно ответил литератор. Чуя нахмурился и поднес бумаги ближе к лицу, щурясь.
— Билеты?
— Да. Мы на следующей неделе летим с тобой в Лондон, как ты и хотел.
— Осаму! Это же… Дорого! — закричал Чуя. Он сердито махнул рукой. — Ты в своем уме?
— Мне для тебя ничего не жалко. Иди ко мне, рыжик.
— И все же… Дорого, — забурчал Чуя.
— Не волнуйся, я могу себе это позволить. Люблю тебя, злюка рыжая.
— И… И я тебя, тупая скумбрия.
Легкий поцелуй в губы.
Литература — дура. Но любимая…
