Подземелья разразились диким хохотом, в гоблинграде сегодня будет праздник — в передней галерее схватили каких-то смельчаков.
В гоблинском тронном зале мигом очутился король подгорных владений, чинно ожидая новоприбывших. На стенах зловеще плясали желтые отблески факелов, словно в такт назойливым мотивам садистской песни. Топот, гром барабанов, улюлюканье безобразных тварей и ругательства на кхуздуле — все смешалось в один неугомонных рой, который возглавил противный голос Верховного гоблина, смеющийся над новыми пленниками в песне.
Со всех уровней и тоннелей на схваченный отряд смотрели тысячи гоблинов. Как минимум сотня тварей держали незваных гостей, окружая со всех сторон и не давая сделать ни шага. Мерзкие темные создания пищали и ухмылялись над гномами, за что получали удары и пинки от них.
— Эй, Ваша жирная Бородавочность, заглохни, а? Дай поспать! — сверху послышался хриплый заспанный голос, в котором плескалась уйма яда сарказма. Подняв головы с удивлёнными глазами, гномы обнаружили люстру с привязанной к ней клеткой прямо над ними. А приглядевшись, признали маленькую фигурку человека, скорее даже ребёнка, в темнице.
— Кто это пожаловал в мои владения? Шпионы? Воры? Убийцы? — Верховный гоблин, больше своих сородичей в несколько раз, проигнорировав насмешливый выпад, закончил песню. Затем он все же поднялся со своего трона из дерева и костей врагов, размахивая посохом с навершием в виде черепа какого-то бедного парнокопытного, пригрозил своей измученной игрушке и перевёл взгляд на тех, кто устроил весь праздничный переполох.
— Гномы, ваше злопыхательство, — лестно ответил гоблин. — Мы схватили их в передней галерее.
— Гномы? — удивился их король, — Что же вы забыли в моих владениях? — он обратился к путникам, но не получил ничего, кроме презрительных взглядов и молчания в ответ. — Если вы не хотите говорить, то мы заставим вас вопить! Принести кромсатель! Костолом! — подземелья зашевелились в бурном потоке радости гоблинов и их галдежа.
— Гномы? — опешил пленник, шепотом повторяя слова, в которые не верилось.
Нужно выбираться, — Вот как вы гостей встречаете! Ни чая, ни пирогов! — рассмеялся сорванный голосок. — Никакого гостеприимства!
— Заткнись, шавка! — рявкнул гоблин с короной из клыков.
— Что-то не нравится — отпусти, — усмехнулась фигура в потрепанных вещах. — Только выход покажите!
— Ты помнишь правила. Заберёшь меч — свобода твоя, а нет — то оставайся, дорогая гостья! — гоблины разразились визгливым хохотом, поддерживая своего владыку.
— Если в моих руках окажется меч, то ты не жилец, жирдяй, — ненавистно прошипела «игрушка», отчаянно поднимая взгляд к серебряной стали легендарного клинка.
— Кромсатель! Костолом! Не жалейте плетей! — крики Верховного гоблина донеслись до пленницы, и упоминания орудий пыток, что будут сниться в страшных кошмарах заставили вернуться сознание из печальных дум и здраво соображать.
Сейчас или никогда. Больше такое событие скоро вряд ли предвидится, а долго я здесь не протяну.
Превозмогая боль, девушка стянула с запястий верёвку с недовязанным по случаю праздника узлом и в сотый раз попыталась залезть по костям ближе к подсвечникам, на которых расположился клинок. Каждый раз оставалась пара сантиметров до желанного предмета, и каждый раз ей не хватало роста. Гоблины всегда смеялась над провальными попытками, а после, за каждую неудачу наказывали — били плетьми, растягивали на дыбе, оставляли порезы на бледной коже и однажды отрезали волосы.
— Торин, сын Траина, внук Трора, Король-под-горой! — гоблин разразился смехом, когда важный гость вышел на защиту своего народа. — Только я забыл, что нет у тебя никакой горы, так значит ты не король вовсе, а просто ничтожество! — костяшки гнома побелели от сжатых кулаков, но он не сдвинулся, лишь с ненавистью посмотрел на толстяка. — Азог дорого заплатит за твою голову.
— Азог? Эта тварь давно сдохла от своих ран! — выплюнул узбад.
— Ты думаешь его так просто убить? — насмешливо ответил гоблин. — Отберите у них все оружие. У нас новые гости! — на гномов посыпались удары плетей, сопровождающиеся визгливым смехом.
— Аааа! Я знаю этот меч! Это «Рубящий гоблинов»! — в ужасе завопил король гоблинов, когда на пол свалилась внушительная кучка металла, заставляя девушку обернуться и съехать вниз по костям.
— Кусач! Кусач! — вторили противным визгом его поданные, отскакивая подальше.
Оркрист? Меч девушки звякнул, съезжая с привычного места из-за топота, сотрясающего стены. Рукоятка с эфесом сдвинулась ближе к краю от покачиваний люстры.
Конечно! Почему я раньше не додумалась! Окрылённая новой идеей, пленница принялась раскачивать клетку из костей, что стала легко поддаваться. Некоторые гоблины с насмешливым интересом стали наблюдать за новыми попытками высвободиться. И не только они, как оказалось.
— Хватай меч, когда тот будет падать, и режь верёвку! — выкрикнул смутно знакомый голос, который перебили страшные визги плетей и паника гоблинов, что видели удачу пленницы. Наконец, эфес соскользнул вниз, упав прямо в руку владелицы, и после слабого, но выказывающего всю ненависть движения кисти, острое лезвие в один миг обрубило канат, позволив клетке упасть. Через мгновение послышался хруст. Хруст костей — клетка разлетелась на части, а девушка измученно простонала, свернувшись клубочком на правом боку.
Сталь легендарного клинка приятно холодила разгоряченные, изодранные руки. Спина беспощадно ныла, напоминая обо всех днях, проведённых в гоблинских подземельях, но ярость и злость, заполнившие разум, поставили её на ноги лицом к своему врагу, а знакомые выкрики на кхуздуле только добавляли уверенности.
Я всегда держу своё слово. Даже под угрозой смерти. По-другому мне не позволит моё воспитание.
— Э, жирдяй! — гомон голосов и звуки плетей заглушил довольно хриплый, но самоуверенно насмехающийся голосок.
Чёрные короткие волосы свисали спутанными паклями, касаясь плеч; потрепанная, местами совсем изорванная грязная одежда висела на порядком исхудавшем теле; по грязному лицу с ссадинами и кровавыми подтеками невозможно было узнать старую знакомую, но синие глаза с чёрной ненавистью смотрели прямо на Верховного гоблина, а руки уверенно сжимали верный меч, светящийся серебристым светом, словно звезда.
— Почему эта зверушка вылезла из своей клетки?! — яростно завопил толстяк, окинув взглядом своих закопошившихся в испуге подданных.
— Условия выполнены, я свободна, — хрипло усмехнулась та, ловко прокрутив Рингиль в руке.
— Убить! Убить их всех! — в ярости вопит король, гневно топая и указывая на сплотившуюся кучку гномов с полукровкой в центре. Немедля, плети разрезали воздух, а в руках врагов заблестели кинжалы. От неминуемой гибели спасла вспышка белого света, раскидав всех на деревянном плато.
— Берите своё оружие и сражайтесь! — Гэндальф появился вовремя, спасая гномов от смерти. — Бежим! — крикнул истари, очередной вспышкой света расчищая дорогу. Гномы понимали, что спастись будет почти невозможно, и все же дрались, как одержимые, сбрасывая мерзких тварей в пропасть — туда, куда незадолго до этого свалился Верховный гоблин, не удержавшись на ногах.
Правильно сказал Фили ещё в домике Бильбо, что все они воины. И Торин не ошибся, говоря, что предпочтёт целой армии любого из этих гномов. Чего стоил тот же Бомбур, который орудовал поварёшкой, словно дубиной. А Двалин?! Удары этого вояки сносили порой три головы гоблинов за раз. Кили, словно шутя, уворачивался от стрел и ударов мечей и без промаха попадал в цель, лишая врагов жизни. Фили не уступал младшему, лихо орудуя сразу двумя клинками с безумной скоростью и каким-то гневным весельем на лице. Балин показывал вековое мастерство, за которое удары стали быстры и отточены так, что, казалось, он может с легкостью пройтись здесь с закрытыми глазами. Оин и Глоин с топорами, булава Нори вместе с топором Бофура разносили черепа гоблинов, как гнилые тыквы. Даже скромный Ори взялся за топорик, понимая, что перьями да чернилами врагов не победить. Гэндальф безупречно владел Гламдрингом и не брезговал использовать магию, оставляя голову холодной. А то, что творил Торин было страшно и прекрасно одновременно — узбад был той самой яростью, вырвавшейся на свободу, но даже в таком состоянии он контролировал ситуацию.
— Рубите верёвки! — приказ перекрыл грохот боя, когда гоблины было собрались прыгать к гномам. Путники беспрекословно подчинились и перерезали канаты, закрывая путь незадачливым прыгунам.
Изнеможенная девушка старалась не только не отставать, но и орудовать клинком. Правда, руки напрочь отказывались держать легкую эльфийскую сталь, да и особой надобности не было — Фили, Кили, Двалин и Торин в любой момент были рядом, защищая странницу.
Но беда пришла, откуда не ждали. Верховный гоблин вынырнул, будто вернулся из Преисподней, загнав гномов в тупик. Насмешливый голос быстро стих стараниями Гэндальфа, что разрезал брюхо громадине. А странница решила закончить дело, выполнив тем самым своё обещание. В один рывок она поднялась на плечи твари, опустившейся на колени, и вогнала светящийся клинок в череп.
Я всегда держу своё слово. Из последних сил девушка вытащила меч и спрыгнула с туши прямо на выступ скалы, но не удержалась и полетела вниз, в темноту, с отборными ругательствами на устах.
Помост не выдержал такого издевательства над своей деревянной натурой и заскрипел в предсмертной агонии, шатаясь. Несколько гоблинов тут же улетели в, казалось, бездонную пропасть. Гномы замерли, но это не спасло их, и уже в следующую секунду они рухнули вниз с крепкими словечками на кхуздуле. Приземление совсем не обещало быть мягким, а туша короля подземелья добила всех так, что даже выносливый Двалин помянул родственничков гоблина до десятого колена. Где-то сверху поблёскивал серебристым светом меч. Впрочем, сейчас было не до него.
— Скорее, поднимайтесь! — поторопил волшебник, видя, как на них несётся целая лавина врагов. — Сейчас нас спасёт только солнечный свет! — повторять гномам не пришлось, и, помогая друг-другу выбраться из-под завалов, они поспешили за Гэндальфом.
Закатное солнце встретило бывших пленников оранжевыми лучами, тёплый ветерок окутывал ароматом хвои и трав, но им было не до этого. Тревога лишь нарастала в груди у каждого — впереди был обрыв, а возвращаться обратно затемно — просто безумство, как и оставаться на месте.
— Где Бильбо? — первым пропажу хоббита обнаружил Гэндальф. — Где наш полурослик?!
— Кажется, он был с Нори, — заметил Глоин.
— Последний раз я видел его, когда нас схватили. И ему вроде как удалось ускользнуть, — неуверенно проговорил Нори.
— Что там произошло? — настойчиво не отступал маг.
— Я скажу тебе, Гэндальф, что произошло! — с вызовом начал Торин. — С самого начала мистер Бэггинс только и мечтал о своём кресле и пледе у камина, так что он уже далеко отсюда, по пути в Шир!
— Нет, вы ошибаетесь, он здесь! — из-за дерева вышел хоббит, суетливо пряча что-то в карман.
— Мы думали, что больше не увидим тебя! — признался Кили, улыбнувшись.
— Но как ты прошёл мимо гоблинов? — изумился-удивился Фили, Бильбо замялся.
— Да какая разница! Главное, что он с нами! — миролюбиво спас хоббита Гэндальф.
— Нет, это важно. Я хочу знать. Зачем ты вернулся? — холодные голубые глаза смотрели на полурослика, словно хотели проникнуть в самую суть его помыслов.
— Ты сомневаешься во мне, Торин, — начал Бильбо, взглянув на узбада. — И всегда сомневался. Да, я скучаю по дому, по уютному креслу, мягкой перине и сытному ужину, поэтому я вернулся. Я понял, какого это — жить без своего дома. У вас его нет, и поэтому я помогу его вам вернуть.
Гномы не смели произнести и слова, настолько все были ошеломлены — чтобы поступить, как Бильбо, нужна немалая доля мужества. Торин бросил на хоббита недоверчивый, но совсем не враждебный взгляд, будто решил убедиться, что эти слова действительно произнёс полурослик, который стоит перед ним.
— А та девушка? Где она? — спохватился Кили, заметив солнечный отблеск на мече дяди, напомнивший серебристое сияние Рингиля.
— Она проявила недюжинную отвагу, — отозвался Бофур.
— Безумица, — хмыкнул Двалин, — Кого-то она мне напомнила… — задумчиво протянул на порядок тише.
— Махал ей в помощь, но мы не сможем туда вернуться! — печально вздохнул Торин. Сказал, как отрезал.
И тут тишину вечернего леса прорезал вой варгов.
— Ну вот, из огня, — буркнул Король, перехватывая меч.
— Да сразу в полымя! — закончил мысль Гэндальф. — Бежим! Лезьте на деревья! — скомандовал он, когда рычание раздалось слишком близко.
***
О, Балрог, моя голова! Что это? Свет в конце тоннеля? Серьезно? Я уже умерла? Ну… Хотя бы, с врагом распрощалась и умру, как настоящий воин. Хм. Подождите, в залах Мандоса водятся гоблины? Нет! Поэтому так больно… надо бежать, я не вернусь к этим тварям. Умирать, так на свежем воздухе под солнцем!
Тоннель не вилял, не сворачивал, шёл прямо к свету так, что нужно было просто идти. Идти через боль во всем теле, откидывая все ненужные мысли. Только вперёд и ни шагу назад. Хорошей мотивацией послужили визг и топот гоблинов, так что теперь девушка бежала навстречу солнечному свету, не смотря под ноги, а лишь на маячащий кругом света выход.
Кожу с многочисленными ссадинами и порезами уже ласкал тёплый воздух, а в глаза ударил яркий свет, от которого даже пришлось зажмуриться, не переставая бежать. Только бежать больше было негде.
Земля ушла из-под ног, и на смену чувству дикой усталости пришла свобода. Только свобода в падении не самая лучшая, особенно, когда на теле не осталось живого места.
К счастью, внизу очень густо и плотно росли деревья, и до них оказалось не так далеко, как ей показалось со страху. Девушка успела сгруппироваться, ей даже удалось ухватиться за ветки. Те, хоть и ломались в руках, но падение загасили, и в конце концов странница смогла уцепиться за толстый сук. Но руки от перенапряжения разжались, и она упала на землю. Предел есть у всего.
Надо идти, некогда лежать тут, когда солнце уже заходит. Надо…
С тихим стоном она закрыла глаза не в силах противиться. Да, предел есть у всего.
***
Бледный орк верхом на белом варге наслаждался неудачами отряда своего старого врага, смотря прямо в глаза ненавистному гному, ожидая шанса расквитаться. В глазах пылал огонь, на губах расползлась хищная ухмылка.
Торин поднял голову и встретился с этим холодным взглядом, и в его глазах тоже разгоралось бушующее пламя ненависти, что тянулось из далёкой битвы за Морию. Гордый, несгибаемый гном поднялся на ствол накренившегося дерева, сжимая в руках Оркрист. Шаг, еще шаг, и вот он уже бежит к своему давнему врагу. Гномы замерли, боясь вдохнуть лишний раз. На лице Гэндальфа выражалась крайняя степень отчаяния от безысходности — маг не мог помочь.
В глазах Бильбо поселилась печаль — он понял, у Торина нет шансов. На лице Азога наоборот отразилось ликование, он был уверен, что сегодня расквитается с давним врагом. Орк рассмеялся, разводя руки в стороны, призывая Торина.
Осквернитель послал варга вперед и сшиб на землю не ожидавшего такого Торина. У Бильбо сжалось сердце. Узбад медленно поднялся, но даже не успел закрыться, как орк вновь налетел на него, занося палицу.
— Тори-и-ин! — Двалин повис на обломленной ветке, спеша на помощь своему другу, но сам чудом не сорвался. У Фили с Кили не получалось забраться на ствол, руки предательски скользили по коре. Балин плакал что-то, кричал, но был не в силах помочь. Все тщетно рвались к узбаду, а Бильбо стоял. Стоял и смотрел, как орк хохочет, варг скалится, но мозг отказывался принимать решение.
Зверюга подхватила Торина в пасть, сжимая клыками. Руки хоббита сжали меч. Торин закричал, но не столько от боли, как от бессильной ярости. Бильбо вздрогнул. Гном из последних сил замахнулся и ударил варга мечом. Зарычав, зверь кинул узбада на камень. Меч выпал из ослабевшей руки Короля.
— Вот и твой конец, Торин Дубощит, — ухмыляясь, проговорил бледный орк. — Принеси мне его голову.
***
Девушка очнулась и поморщилась от неприятных ощущений. Спина горела и саднила вследствие гоблинских плетей и падения; руки и лицо тоже неприятно щипало от царапин; ноги явно не собирались держать хозяйку, да и все тело будто разобщилось на кусочки и не желало собираться вместе. Может, будь здесь хоть немного воды стало бы легче, но об обычных потребностях сейчас нет смысла говорить. Голова готова была взорваться, как вспых заряд, тошнило, чувствовался жар. Но раздался вой и выкрики на кхуздуле.
Варги и гномы. Надо помочь. Кто тебе поможет, дура? Гномы и помогут! В любом случае, если уж умирать, так героем. Сражаясь за своих.
Липкий страх окутывает разум, как только глаза разглядывают в пожаре Бледного орка и родного узбада.
***
Орк спешился, подошёл к тяжело дышащему Торину, приставил меч к шее. Глаза гнома вспыхнули яростью и отчаянием, он попытался дотянуться до меча и не смог. Ятаган взлетел над ним… но не достиг цели.
— Так и не думай! — рявкнул хриплый голос, полный гнева. Серебристое сияние показалось у горла орка-палача, и тот с посмертным хрипом упал. С другой стороны, с истошным воплем в другого влетел Бильбо, закалывая его насмерть.
— Убить полурослика и девчонку! — рычит главный орк своим приспешникам, и они кидаются на впервые дерущегося хоббита и еле живую странницу. Те крепко сжимают мечи в руках, понимая, что живыми вряд ли выберутся, но тут раздаётся боевой клич гномов.
Двалин с разбегу засадил секиру в ближайшего варга, скалящегося на девушку. Фили расправился с орком, нацелившимся на Бильбо. Кили отомстил за дядю третьему врагу. И теперь, впятером, они бились против нескольких десятков орков с варгами, закрывая своего Короля.
Не дать ему умереть, я же не зря столько рисковала через боль.
Боль. Боль пронзила девушку — орк подошёл со спины и оставил значительный порез на левом боку от последних рёбер до подвздошной кости. Вскрик хриплого женского голоса, и орк валяется без головы стараниями Фили.
— Жива? — грозный, но полный беспокойства голос раздаётся справа, где Двалин сражается с очередным зверем.
— Порядок, — хрипит девушка, зажимая сочащуюся рану, но это мало помогает — и без того грязная синяя рубашка отчаянно меняет свой цвет на кроваво-коричневый. Из последних сил подползая к раненому гному, она вглядывается в его лицо в попытках увидеть жизнь, но все тщетно. Всхлипывая, она взяла в руки выпавший дубовый щит и прижала к груди.
— Папа… — воспаленный мозг на мгновенье показывает картины прошлого, а после сознание исчезает в темноте гоблинских подземелий.
Орлы. Орлы — это хорошо. Орлы — друзья. Они помогут, — последний взгляд на небо, и глаза девушки закрылись, лишь она заметила рваное дыхание узбада.
