Множественные предубеждения Кэйси Кук

      Он стоит прямо напротив, за стеклянной стеной — руки скрещены на груди, ноги на ширине плеч. Сталкивается с Кейси глазами и окидывает ее долгим взглядом, слегка прищурясь. Взгляд этот будто раскаленным порывом ветра толкнул Кейси в грудь, осел на лице, обжег и моментально спутал все мысли.       Кейси опустила глаза и с возрастающей паникой почувствовала, как загораются ее щеки и кончики ушей. Она старательно не смотрит в ответ, фокусируется на его ярком спортивном костюме — желтая с белым куртка оказывается вся в пятнах засохшей крови. Кейси вспоминает ту медсестру с видео, ее белый халат перепачканный красным. Потом вспоминает, как кровь стекала из по-звериному оскаленного рта по его подбородку. Воображение моментально дорисовало, как крепкие человеческие зубы сминают нежную кожу, на мощной шее вздуваются вены, и челюсти с силой смыкаются, вспарывая, входя глубоко, разрывая.       Крамб молчит и продолжает пялиться.       Кейси гипнотизирует взглядом пятно у его наглухо застегнутого ворота, потому, что если она опять посмотрит ему в глаза, то случится что-то… что?       Что-то немыслимое, непоправимое, ужасное.       Пусть он перестанет смотреть, пусть он перестанет.       Момент, когда Кевин переводит взгляд на Элли, Кейси чувствует буквально всем телом и только потом понимает, как была напряжена все это время.       — Доктор Стейпл.       Голос его ровный и низкий, он лавиной прокатывается Кейси по нервным окончаниям, и это ощущение так ошеломляюще ярко и неуместно, что заставляет ее, наконец, взять себя в руки и сконцентрироваться.       — Здравствуй, Дэннис. Это Кейси Кук, стажер ФБР, она будет помогать мне с делами.       — Я хочу, чтобы мне вернули очки. И мне нужна другая одежда, — говорит он, брезгливо указывая на свою куртку.       — Мы это уже обсуждали Дэннис. Я верну очки и одежду, если вы пойдете на контакт. Мы хотим больше знать о Звере.       Он наградил ее раздраженным взглядом.       — Или мы могли бы перестать давать вам чистящие средства, забрать постельное белье, забрать кровать, унитаз и остальную одежду. Посмотрим, как быстро мы увидим Зверя, когда ты сам будешь как зверь.       — Все это бессмысленно! Зверь придет независимо от того, какие тряпки вы на нас нацепите! Вам всем и за тысячу лет не понять что он такое!       Дэннис сердито выдохнул через нос и резко ударил стеклянную стену. На стене остался бледный отпечаток его раскрытой ладони.       — Думаете стены его остановят? — прошипел он, — Зверь сильнее, чем…       Договорить он не успел, внезапно лицо его дрогнуло, коротко пошло рябью и приняло совсем другое выражение. Озабоченная складка между бровей разгладилась, поджатые губы расслабились, слегка приподняв уголки.       — Незачем горячиться. Зверь грядет, и Дэннис просто переживает. Не волнуйтесь, он будет держать себя под контролем.       — Здравствуй, Патрисия, — Элли легко и фальшиво улыбнулась, чуть кивая.       Хрень собачья, думает Кейси. Он ведь не может и в самом деле… чушь какая-то.       Она бросила быстрый взгляд на доктора Стейпл — та выглядела так, будто Рождество наступило на полгода раньше. Совершенно непрофессионально.       — Здравствуйте, доктор, Кейси. Приятно видеть новые лица, в последнее время мы не сильно избалованы общением. Простите Дэнниса, он у нас немного замкнут и не привычен к обществу, — произнесла Патрисия, понимающе поднимая брови. Будто извиняясь перед гостями за своего диковатого сына-подростка.       Голос ее был сладок и звучал мягче, чем у Дэнниса, и за этой мягкостью Кейси чудилась чуткая поступь кошачьих лап, что крадутся легко и бесшумно, но внутри прячут когти.       — Вы здесь потому, что больны настолько, что пострадали люди, Патрисия. Нам нужно больше знать о Звере, только так мы сможем помочь.       — Нам не нужна помощь, дорогая. Когда Зверь придет и принесет с собой новый порядок, он вознаградит тех, кто возвел его и кто был верен ему, кто принял его и вывел из тьмы. Девушки — необходимые жертвы, милочка. Любая революция строится на костях. Те нечестивые девы получили привилегию быть причастными к новому миру. Благословив их души страданием, мы дали им шанс очиститься.       Мимика и жесты Патрисии — женские, и это странно, так странно. Кейси ловит себя на мысли, что пялится теперь она. Она уже видела Кевина в этой роли, но то было видео, а стоять здесь, прямо перед ним и видеть своими собственными глазами, как он меняется легко и при этом кардинально, это совсем другое.       — Что за новый порядок? — заинтересованно спросила она. Голос от долгого молчания охрип, и ей пришлось прокашляться, чтобы продолжить, — Что это значит?       — Новый порядок восславит тех, кто был унижен и отвергнут. Всех, кто страдал и испытывал боль. Сломленные — всех сильней, только они заслуживают жизни, — ответила Патрисия, благоговейно прикрывая глаза.       Кейси оглядывается на доктора Стейпл. Та вроде не против, что Кейси вмешалась в разговор, поэтому она решает продолжить:       — Если Зверь такой сильный, почему ФБР смогло вас поймать?       Не то, чтобы она поверила в его существование.       — Он был слаб, но он обретет мощь. Голод и луна сделают его сильней.       На этом доктор Стейпл решает, что с Кейси на сегодня довольно впечатлений и уводит ее. А Кейси все время, пока не скроется за поворотом, чувствует чужой обжигающий взгляд между лопаток.       — Что скажешь? — Элли пытливо заглядывает ей в глаза.       — Это… впечатляюще.       — С нетерпением жду твои мысли по этому поводу.       Доктор Стейпл кажется по-настоящему воодушевленной, Кейси кажется неправильным сразу вываливать на нее весь свой скептицизм. К тому же, научная степень здесь вовсе не у Кейси.       Элли открывает своей картой последние решетчатые ворота, выпуская Кейси из охраняемой зоны и задумчиво произносит:       — У каждого внутри есть зверь, как метафора всего дикого, первобытного, инстинктивного, не скованного рамками и правилами навязанными обществом. Возможно, Кевин когда-то так нуждался в том, чтобы выразить все внутреннее напряжение, что его сознание создало такой образ. И это напряжение было столь велико, что обрело настолько исключительные черты. Подумай только, — она покачала головой, — сколько всего он перенес.       Кейси промолчала. Спускаясь по лестнице к автобусной остановке, она все прокручивала сегодняшнюю беседу и сравнивала ее с тем, что было в видео. Кевин Крамб психопат, но не такой, каким позволяет себя видеть. Множественные личности это чушь и актерская игра, а мистер Крамб точно в своем уме. Он хладнокровный, расчетливый и очень, очень умный, но однажды он ошибется. Однажды они все ошибаются.       Спит этой ночью Кейси очень плохо. Ей снится полыхающая синева арктических льдов и ощущение звериной шкуры под ладонью.

***

      Дэннис вовсе не хотел, чтобы все так закончилось. Он всегда старался, всегда поступал так, как будет лучше для Кевина. Для этого он был создан, для этого он существовал — быть опорой и защитой для них всех.       Но Кевина ты от клетки не уберег, говорит Патрисия.       У тебя была только одна работа, и ты ее завалил, презрительно кривится Барри.       Он должен был оберегать от враждебного внешнего мира и всех бед, которые несут люди, быть надежной стеной, и он был, и так было правильно. Пока не оказалось, что сам он был не правильным. Тех девочек все равно ждала смерть, что плохого было в том, чтобы станцевать для него?       Все.       Все, говорит ему Барри.       Все, сказал бы Кевин, если бы узнал.       И у Дэнниса даже не было бы сил протестовать, потому, что это правда.       Сделай вид, что она танцует для тебя, что вся ее порочная юность для тебя. Когда девушка, из тех двух, что он привел для Зверя последними, снимая юбку, опускает глаза, он пытается думать, что ресницы ее дрожат от смущения, а не от страха. Но у него не получается, никогда не получается.       Он проводит ладонью по затылку — волосы успели чуть отрасти, пока он сидел в этой клинике. Сбрить бы, но его ни за то не подпустят ни к чему, что имеет лезвие.       Такое уже было раньше. В средних классах они с Кевином еще не были так осторожны, и кто-то из учителей увидел, как Барри разговаривал с Джейд. Она хотела играть Джульетту в школьной постановке, а Барри пытался убедить ее не привлекать внимание, но они вели себя слишком громко, и, разумеется, их заметили. Была большая суматоха, мать Кевина вызвали с работы, и он уже заранее был в ужасе от того, что она устроит ему дома. Кроме нее и перепуганного директора в кабинете была школьная медсестра и социальный работник. Что конкретно там произошло, Дэннис не знал и скорее всего никогда не узнает, его не было на свету в этот день, но последующие два месяца они провели в подростковом отделе психиатрической больницы. Социальную жизнь Кевина и раньше нельзя было назвать легкой, но по возвращении все стало в разы хуже. Каждый в школе считал своим долгом ткнуть пальцем и сказать что-нибудь обидное в спину, как будто психушка это не достаточный повод для сломанной жизни. Ну, тогда они еще думали, что смогут жить нормально.       Дэннис по-настоящему ненавидит то время. В больнице Кевину пришлось делить комнату с парнем по имени Морис. На вид ему было лет шестнадцать, и у него был какой-то мудреный вид аутизма. Морис не реагировал на окружающих, не отвечал на вопросы, не мог ни говорить, ни даже поссать самостоятельно. Любимым его занятием было, находясь где угодно, чаще всего в общей комнате, достать свой член из штанов и начать его дергать, во все горло распевая песенку из рекламы кукурузных хлопьев. Человек в отделении было не много, но иногда пара-тройка ребят весело гогоча, могли к нему присоединиться. Персонала там тоже было не много, и на то, чтобы угомонить всех, уходило немало времени. Иногда Морису кололи какую-то дрянь, от которой его тошнило и могло вывернуть в любой момент. Однажды это произошло утром в столовой, Дэннис как раз был на свету.       Не нужно было это вспоминать.       Кевин в то время раз за разом отказывался выходить на свет, вытащить его становилось все труднее, и Дэннис дисциплинированно ходил на терапию и осмотры за него, как мог правдоподобно изображая улучшения. Все было вполне терпимо, пока однажды Кевин не увидел, как Морис трахает диван, на котором тот любил почитать, когда удавалось уговорить его выйти. Диван стоял напротив большого окна и с него видно внутренний двор и даже немного осеннего парка. Морис со спущенными штанами судорожно втирался в темно-коричневую обивку, поджимая бледные ягодицы. Заметив чужое присутствие, он повернул к Кевину голову и улыбнулся, широко растягивая рот. С уголка капала слюна, затекая под щеку.       Дэннис перехватил свет практически сразу, но Кевин все равно успел увидеть.       В относительную норму удалось придти только спустя недели три. Морис не был ни в чем виноват, он даже не понимал, что происходит. Если бы у Дэнниса спросили, что лучше, делить свою голову с десятком сознаний или не иметь сознания вовсе, он бы не смог дать однозначного ответа.       А сейчас, эта…доктор, она смотрит на них, как на аттракцион, как на редкое животное. Доктора в психушке так на них не смотрели, по большому счету им было все равно. Но она слишком очевидно хочет попасть им в голову, препарировать сознание Кевина, как лягушку и посмотреть, как там все работает. Он бы лучше отдал Зверю ее, будь тот менее привередлив. Но Зверю больше понравилась та медсестра, Дэннис не помнил ее имени.       Новая девочка, Кейси, кажется, тоже понравилась бы Зверю. Когда Кевин учился в школе, такие на него даже не смотрели, и она бы не посмотрела. А сейчас, когда он за этим стеклом, как экспонат на витрине, просто глаз не отрывала. Что она забыла в ФБР? Впрочем, Дэннису плевать.       Хотел бы он так думать.