Что же нас связывает?

М-м-м, какой запах. Неужели это Клюра готовит. А-а-а, чудесная женщина. Чёрт, я даже не переоделся! Спал в одежде, в которой в клубе был, найс! Пойду умоюсь, переоденусь и сразу есть-есть! Поплетясь от дивана к раковине в ванной, я наслаждался прекрасным запахом чего-то печёного, он словно был подгоняющим лекарством от головокружения и легкой тошноты. Открыл кран с холодной водой, сделал так, чтобы вода набралась и не вытекала, мокнул голову прямо в раковину. Холодок освежил меня мгновенно, тошнота окончательно прошла. Когда я покинул водяное царство раковины, увидел всё великолепие моего лица. Струйки воды спешили быстрее стечь с бровей и волос, только маленькие росинки отказывались покидать мои ресницы. Веки не хотели полностью открывается и, кажется, требовали закрыть их, продолжить сладкий сон, но не только они в этом нуждались, всё тело было уставшим и просило прилечь. Лишь только желудок и мозг выдвигали желание покушать, а для этого нужно было как минимум проснуться и взбодриться. Всё же решил принять холодный душ, чтобы полностью привести себя в порядок. Быстренько с этим управившись, ватными ногами я потелепался в свою комнату. Роси там не было. Хм... Интересно, где она? Переодевшись в домашнюю одежду, я направился в кухню. Сильно удивился, когда увидел Клюру и Роси там. Они смеялись и вместе готовили. Это так забавно выглядит. Мне не доводилось видеть Клюру такой весёлой, обычно она тихая и сдержанная женщина. Она восхищает своей мудростью, часто даёт мне полезные советы, тем самым облегчает поиски решений в сложных ситуациях. И сейчас она задорно смеётся, на её глазах даже слегка выступили слёзы, которые отражали не печаль и грусть, а радость, обыкновенную искреннюю радость. Я постучал об стенку согнутым указательным пальцем. – Можно? – Доброе утро, Амери! – ко мне медленно, похрамывая, стала подходить Россия. Я пошёл к ней на встречу, потому что было жалко её еле идущие ноги. Она обняла меня и широко улыбнулась. Я почувствовал что-то странное: сердце забилось чаще, почему-то мне хотелось смотреть на неё не отрываясь и при этом же не пересекаться взглядами. Моё дыхание немного ускорилось, появилось беспричинное волнение. – Доброе утро, США. – Клюра перестала смеяться, однако на её лице осталась легкая улыбка. – Доброе-доброе. Россия, ты опять чудишь? Где костыли? – А? Костыли? – она удивлённо посмотрела и на секунду задумалась. – Там. – её рука показала, где находились эти штуки, а именно около холодильника, они стояли и опирались о стену. – Это я вижу, ты почему без них ходишь? – Ну, я просто уже так могу, но только по комнате. Если нужно дальше пойти, мне надо будет их взять. – Ахах, ладно, как знаешь. А завтрак готов? – Да, ты как раз вовремя. После завтрака я был всё ещё в тумане. Так, к примеру, о вчерашнем вечере я помнил только тусовку в клубе, почему вернулся и кто меня дотащил до дома. Всё, больше ничего, хотя меня это и несильно заботило, так как скорее всего я просто лёг спать, и ничего не происходило. Но такое странное всё же предчувствие, что я забыл что-то, что не хотел выбрасывать из памяти или же необходимое и важное. А вообще мне было чересчур хорошо внутри, морально, это тоже не могло не смущать меня, ибо редко всё так идеально. Потом я часто ловил себя на мысли, что слежу за Россией. То ли я к ней так привязался, то ли подсознательно изучал её. Странно, не влюбился же я в неё? Нет, бред. Пока всё хорошо, нужно наслаждаться. Сегодня время я проводил отлично. Сначала показывал России диски со своими любимыми песнями, оказывается у нас много схожего в этом плане. Затем повёл её в библиотеку, она с восхищением рассматривала книги, а когда мы дошли до русской классики, она нашла множество своих любимых произведений. Однако и среди зарубежной литературы у неё было не меньше книг, которые ей сильно нравились. Она так много говорила о писателях и их произведениях, что мне казалось, вот ещё немного и мы пройдемся по всем литературным творителям, и она расскажет сюжеты всех существующих книг. Но как бы долго она не говорила, мне не было скучно, наоборот интересно, даже несмотря на то, что я не люблю читать. Позже мы смотрели мой любимый сериал про зомби-апокалипсис. Ей понравился сюжет, однако сначала на напряженных моментах она нервно сжимала колени руками, я из-за этого смеялся над ней, потом её страх пропадал и появлялась забавная агрессия в мой адрес. Насыщенные два дня проживания Роси здесь мы провели очень хорошо. Никто, наверное, не проводил со мной столько времени, и в тоже время ненадоедал, как Роси. Каждая минута казалась мне нереально затягивающей с этой дурочкой, мы хорошо сдружились. Она реально классная. Россиюшка узнала много обо мне, и я о ней. И вот её раны затянулись, дам, сегодня последний день, который она здесь проведёт. Я решил в этот вечер сводить её на крышу. – Куда мы идём? – На крышу. – Понятненько, а зачем? – Вечером вид красивый, насколько я помню, ты здесь только утром была, верно? Да и не особо рассматривала что-то. – Да. – Сейчас вид совершенно другой, думаю, тебе понравится. Мы зашли, стали подходить к краю, чтобы насладиться красотой города. – Мне и отсюда хорошо видно. – Подойди чуть поближе к краю, больше увидишь. – Амери, я... – она остановилась и опустила голову. – высоты боюсь. – Оу, сразу бы сказала! Тогда отсюда смотри. – Я хочу оттуда, где ты, посмотреть, правда, но голова закружится и станет страшно, можно я, можно я... – она убрала прядь волос за ухо и посмотрела на свою руку. – Да, можно. – не дав ей договорить, сказал я, ведь понял, что она пыталась спросить. Я протянул ей руку, она легонько коснулась и шагнула вперед. Мы подошли к краю, её глаза были закрыты. – Спокойно, ты не упадёшь, открывай глаза, не бойся. – Да-да. Дай мне немного времени. Какой приятный ветер... – Хорошо, приятный это точно. Упрямые веки России подрагивались и пытались открыться. – Не спеши, я подожду. Что, кроме ветра, ты чувствуешь? – Скажу – посмеёшься. – Аха-хах, в этом же нет ничего страшного. Говори. – Ну, мне тревожно и спокойно. – Ты была права, звучит забавно. А почему? – Тревожно, потому что я знаю, что отсюда до земли хорошее растояние. Лететь долго буду. Просто страшно. – Аха-ха-ха, а тогда почему спокойно? – Ну, я ведь не упаду, ты же рядом. – она открыла глаза и посмотрела на меня. – Знаю, что ты не дашь мне долететь до асфальта. – она улыбалась и по-прежнему не смотрела вниз, а только на меня. Я привык к быстрому сердцебиению в последнее время, но сейчас внутри нечто бешенно отбивало чечётку. Зачем она мне говорит это? Зачем так верит? Мне приятно это, но одновременно и нет. Чёрт, каждое её слово режет изнутри ножом моё переменчивое сердце, мне что, правда, больно? Неужели я всё-таки... – А ещё я чувствую тепло твоих рук, так хорошо, будто частички твоего внутреннего солнца передаются мне. – Вот зачем ты так со мной? Мои щеки горят, я еле дышу рядом с тобой, ты путаешь мои мысли, что же тебе ещё нужно? Говоришь такие смущающие фразы... Она перевела взгляд на тёмное небо и огни города. Её рука сжалась сильней, страх был, поэтому она держалась за страну, которая казалась ей надежной. Глупая... Глупая! – Эх, дурочка, красиво же, верно? А ты боялась. – Ха-ха-ха, и правда, дурочка. Красиво! Очень красиво! Ты часто наблюдаешь отсюда? – Да, расслабляет. Здесь тихо, спокойно, прохладно. Сюда можно сбежать от всех и просто закопаться в своих мыслях, не слышать ничего, наслаждаться одиночеством на фоне яркой внешности города. Я часто прихожу на крышу, когда устаю или начинаю с ума сходить. – И тебе помогает одиночество? – Да, даже правильнее было бы сказать свобода и тишина здесь. Отстранённость от моего притворства. – Свобода – вещь заманчивая, но такая нереальная, а особенно для нас. Ведь для стран работа в обществе – смысл жизни, у нас много обязанностей, от них не сбежать. – Да, это меня немного мучает. Хотел бы я ненадолго... – Стать человеком. Я удивлённо посмотрел на Роси, она договорила мои слова в точности. – Я тоже, тоже хотела бы прожить эту жизнь, как человек, насладиться ей так, как люди. Но ты же прекрасно знаешь, что это невозможно. Я великое государство и ты. Нам суждено жить долго. Наше сердце не остановится и в глазах не потухнет жизнь, разум сменит тело и мы будем жить снова, всё помня. Мы не исчезнем и не превратимся в прах. Не встретимся с близкими нам. – она затихла. В темноте от света города я увидел её грустные глаза. Как же, как же мне было знакомы её чувства. – Я никогда не встречу его снова, понимаешь? – она натянуто улыбнулась и по её щекам побежали тонкие струйки слёз. Она прильнула ко мне и, тихо всхлипывая, сжимала мою куртку. Мне лишь оставалось погладить её по голове, я понимал её, как же я понимал. – Ну-ну, чего разревелась. Всё хорошо, если бы он видел тебя весёлой, то ему было бы легче. Не плачь, уверен, он гордился бы тобой. Я понимаю тебя. Я тоже по кое-кому скучаю, и её уже точно нет в живых. – Что? Правда, а кто она? – Расскажу, если плакать перестанешь. Она успокоилась и протёрла красные глаза руками. – В прошлой моей жизни, я один раз всё же испытал нежные и настоящие чувства к девушке. Это было где-то 1910–1920 году, я случайно встретил её, когда достраивали Страногражск. Светлые волосы, голубые-голубые глаза, светлые брови, длинные ресницы, легкое белое платье, бледная кожа, черты лица чем-то схожи с твоими, такой я её запомнил. Так вот, на вид ей было 18-20 лет. Она потерялась и просила показать дорогу. Вежливая и глупенькая, из моих объяснений она ничего не поняла, хотя сделала вид, что наоборот ей всё ясно, поблагодарила и побежала в обратную сторону. Я догнал её и отвёл в нужном направлении. Мы хорошо провели время в тот день. Потом я ждал случайных встреч с ней, и они по велению судьбы, наверное, случались. Она говорила красноречиво, соблюдала манеры, была хорошо образована. С ней было о чём интересном поговорить, потому наши беседы были весьма долгими и при этом нескучными. На прогулках мы ходили на почту, она отправляла письма, которые были ей же написаны от руки, на родину. Для меня эта девушка была загадкой, я столько раз спрашивал её имя, она же раз за разом отвечала: " Зачем тебе оно? Не имя красит человека, а человек имя". Мне не было известно кто она, откуда, но я всё равно общался с ней и доверял. Позже она рассказала, что работает учителем на родине, а сюда в отпуск приезжает. Так как мы были в Страногражске, то и как все говорили на всеобщем, специально созданном языке, поэтому я даже не знал из какой страны она. Встречался с ней как человек, тогда у меня были темно-коричневые волосы. Моя татуировка на шее с синим квадратом, на котором звезды штатов, в маскировке под человека пропадает, поэтому я не выделялся особо от остальных, но всё же чем-то привлек её. Мы стали часто гулять, я впервые влюбился и собирался признаться ей, но по велению судьбы не успел. Она сказала, что уедет на два месяца и вернется, обещала вернуться. Я решил сразу же признаться. Мне оставалось только немного подождать. Спустя время прийдя к маленькому домику, не нашёл её там. Тридцать дней, тридцать дней я ходил к пустому дому, её там не было. Позже уехал на родину, нужно было переговорить с правителем. Но вернувшись в Стражноградск, я снова пошёл к ней. Это был самый ужасный день в моей жизни, так я не отчаивался никогда. Около ворот лежали разные цветы. Я стоял в ступоре, почему они тут лежали? Позже подошла какая-то бабушка и положила маленький букет ромашек. – Простите, а могу я узнать, зачем вы положили цветы? – Конечно, юноша, здесь жила раньше очень хорошая девушка, которая часто уезжала, но всегда возвращалась. Она всем жителям помогала по возможности: сидела с детьми, убиралась в домах, давала деньги без возврата, ухаживала за огородами бабушек и дедушек, даже заменяла учителей в местной школе. Ещё она восстановила маленький садик, заросший и заброшенный давным-давно, ведь раньше здесь был другой город, и денег на него не хватало. В саду девушка убрала все сорняки, привела в порядок деревья, посадила много-много разных цветов, чтобы жители могли наслаждаться красотой садика, за ним она ухаживала сама, ей ещё ребятишки помогали, с лейками ходили, смешные такие. Эх, было время... Отвечающая за этот район женщина недавно сказала нам, что девушка та умерла. Убили её. И теперь этот дом пустует, и с ним можно делать что угодно. Можно даже в склад переделать. Мы все расстроились, молодая девушка, которая год или два назад приехала сюда впервые. Совсем молодая, ещё жизни, наверняка, не видела, а уже умерла. Мы как узнали, стали цветы приносить в память о добре её бескорыстном. Она сама была как чистый и нежный цветочек, который так рано сорвали, эх... Ой, а вы, случайно, не тот юноша, что её провожал сюда? – Да... – ответил старушке я, не смог содержатся, и из моих глаз потекли слёзы. – Тот самый, спасибо большое. – Поплачь-поплачь, милый, легче станет. Мы тоже все плакали. – старушка обняла меня и похлопала по плечу. Потом отпустила и оставила меня одного около несчастного дома. Понимаешь, Россия, я не успел, не успел сказать ей. Долго стоял и смотрел на этот деревянный дом. Шёл дождь, который смешался с моими слезами. Я хотел закричать от невыносимой боли, но выдавил только глухой сип. Я бухнулся на колени и закрыл лицо руками, отчаянно пытаясь успокоиться. Проклинал всё, всё на свете и всех, кроме неё. Я ведь так и не узнал её имя. Имя-имя... даже имя не узнал. В шумный ливень я лишь в истерике повторял: "Я люблю тебя, я люблю тебя, боже, как я люблю тебя, я... ". Давясь и захлебываясь слезами, я говорил и говорил, пока голос не пропал. И в глухой ночи, когда уже прошёл дождь, я успокоился. Стукнул по её почтовому ящику кулаком и собирался уходить, как вдруг из него вылетел промокший конверт. Адреса было уже не видно, он размылся, чудом внутри лежащее письмо можно было прочесть. В нём было написано: " Здравствуйте, я уверена, Вы прочтете это письмо. Вернуться раньше у меня не получается. Сможете ли Вы немного подождать? У меня возникли некоторые проблемы. Знаете, я скучаю по Вам, правда, мне не хватает Вас. Прошу, немного подождите, я хочу сказать Вам кое-что важное... Не стану писать об этом, ведь письмо не в силах передать всё то, что я хочу сказать. Дождитесь, прошу, дождитесь меня, как бы эгоистично не звучали мои слова, но всё равно. Я жду с Вами встречи, жду тёплых разговоров о том и сём. Многое хочу Вам рассказать, но время держит в подчинении. Дождитесь... дождитесь меня. Минуты пролетят быстро, лишь часы расставания тянутся долго. Ваша ласточка, Ваша бабочка." Письмо, это письмо согрело меня. Легкая и печальная улыбка пробежала по губам. Ласточка, бабочка... Так я её называл, ведь не знал имени. Моя ласточка, моя бабочка... Ты ведь не вернешься, но ты чувствовала тоже, что и я. Должен был сказать раньше. Но почему и ты молчала? Моя ласточка... Ты не вернёшься... Я сохранил письмо, это всё что осталось у меня от неё. Тот дом давно снесли, там теперь совсем другие дома, там всё другое. А вот сад остался, но мне не хватает сил зайти туда. Вот такая история. – Амери... Сочувствую... Прости, что заставила вспомнить. – Ничего. – Амери! – Да? – Я уверена, ты найдешь того, кого полюбишь, и сможешь разделить с ним вечность! – Россия... – Обещай, обещай, что обязательно найдёшь! – она говорила встревоженно. – Обещай, что по-настоящему полюбишь ещё раз! – надрываясь, редко дыша говорила она. – Ты будешь счастлив! – я тебя не понимаю, к чему же это, Россия... – И я тоже, прошлого не вернуть так тогда давай вместе преодолеем его! Я обещаю, что найду счастье для себя, теперь твой черёд. – Аха-ха-ха, зачем? – Стимул, давай! – Хорошо, я обещаю. Пошли спать? – Давай ещё чуть-чуть побудем здесь? – Если хочешь, то почему бы нет. Мы присели и молча смотрели в даль. Её рука по-прежнему держала мою. Не то чтобы я был против, но ей уже точно не было страшно, хотя мне как бы тоже не хочется отпускать её, поэтому будь что будет. Она глубоко выдохнула и положила свою голову мне на плечо. Я бы подшутил над ней в подобной ситуации, да не очень хотелось сейчас. Было даже приятно. Что за дурёха, странная дурёха... Аха-ха-ха и всё-таки я полюбил её, и кто тогда дурак? О чём я только что подумал?! Люблю?! Да что со мной не так? Может я сам себя обманываю и, правда, полюбил её? Аха-ха-ха, идиот! Я посмотрел на Россию, которая уже сладко спала на моём плече. Вдруг мозг выдал воспоминание, где я поцеловал Роси в лоб, вспомнил мысли! Или же пьяные бредни? Всё-таки люблю. Чёрт! Ничего не понимаю... Знаю лишь одно наверняка, завтра нужно встретиться с Украй и отказаться от плана. А по поводу чувств к этой дурочке... А-а-а, не хочу думать! Опять сердцебиение ускорилось, чёрт. Это вообще другая любовь! И всё-таки любовь... А-а, и ладно! Возможно я ошибаюсь. Не буду пока спешить, но и затягивать не стану, в этот раз я не опоздаю.