Сказка странствий

Очнулась Тихоня от того, что кто-то с силой поднял её за волосы с пола, заставляя застонать от пронзительной боли. Этим кто-то оказался барон. Тяжело дыша от ярости, он с такой силой схватил девушку за горло, что у бергенки помутилось в глазах, и она снова чуть не потеряла сознание. Рядом послышались шаркающие шаги и девушка, скосив глаза, увидела ковыляющего из дверей Отиса, прижимающего обе руки к отбитому паху. — Папа! Она меня ударила! Ударила! — увидев беспомощно висящую в руках барона Тихоню, провизжал ублюдок, указывая на неё дрожащим пальцем. — Как ты посмела ударить моего дражайшего сына, мерзкая дрянь! — побагровев от гнева, проревел фон Берн приподняв девушку так, что её ноги повисли в воздухе. — Да я тебя за это заставлю отработать каждую слезинку, пролитую им! Ульвэ повернул голову к сыну и ласково проговорил: — Не плачь, мой дорогой сын! Эта мерзавка сполна расплатится за каждую твою секунду боли! Больше такого не повторится, обещаю тебе! — Нет! Не хочу её больше! Она плохая, плохая! — заканючил Отис, размазывая по жирному лицу бегущие слезы и, внезапно побагровев, злобно прошипел, с ненавистью глядя на девушку. — Убей её папа! Пожалуйста! Убей! Я хочу, чтобы она поплатилась за то, что сделала! — Но, сынок! — барон, услышав это, изумленно уставился на сына. — Может быть, пока не будем этого делать? Я только её купил и она мне, между прочим, обошлась в кругленькую сумму! Давай лучше я как следует её проучу, чтобы она до конца жизни это запомнила. А потом делай с ней, что хочешь! И она никогда в жизни больше не посмеет тебя ударить, так ведь, маленькая дрянь? — фон Берд так тряхнул девушку, что у неё лязгнули зубы. — Нет, нет, не хочу! — плаксиво заныл выродок. — Я теперь боюсь её, она злая! Не хочу такую игрушку! Убей её папа, пожалуйста! Если ты меня любишь, сделай это ради меня! — Ну, хорошо, сынок! — улыбнулся обезображенными губами барон, с нежностью глядя на Отиса. — Ради тебя всё что угодно. Если ты хочешь чтобы эта дрянь умерла, да будет так! Фон Берд разжал пальцы, и полузадушенная девушка бессильно упала на пол, кашляя и жадно хватая открытым ртом воздух. Северянин, даже не глядя на нее, повернулся к длинной ветке коридора и неожиданно громогласно гаркнул, заставляя гулкое эхо метаться по черным от времени стенам: — Сотник! Ко мне! Властный голос барона не заставил себя долго ждать. Уже буквально через несколько минут в коридоре послышался гулкий топот множества ног и в зал, бренча оружием, вбежало с десяток вооруженных солдат. Немолодой, но ещё очень крепкий мужчина в кольчуге и открытом шлеме подошел к гиганту, и низко склонив голову, почтительно преклонил колено. — Слушаю вас, мой господин! — Отвезешь эту мерзавку на мертвый остров и оставишь там! — не терпящим возражений тоном мрачно приказал барон. — Когда привезешь её, прикуешь цепями за руки к столбу так, чтобы эта маленькая дрянь до самой своей последней минуты жизни мучилась, вспоминая моего дражайшего сына. И смотри, сделаешь всё так, как я тебе велел! Ты меня понял, сотник? — Да, мой господин… — негромко ответил мужчина. Было видно, что ему очень не нравился приказ барона, но ослушаться воли своего господина он не мог. Встав с колен, сотник кивнул солдатам, показывая на тяжело дышащую бергенку. — Взять её! Связать и немедленно доставить на корабль. Отплываем сейчас же! Воины быстро схватили вскрикнувшую от отчаянья Тихоню и, заломив ей руки за спину, грубо поволокли к выходу из замка, сопровождаемые гнусным хихиканьем бароньего сынка. — Так тебе и надо, маленькая сука! — торжествующе завопил ей вслед Отис, приплясывая от радости. — Будешь знать, как связываться со мною! Сотник, бросив украдкой полный ненависти взгляд в сторону ликующего выродка, мрачно зашагал вслед за своими солдатами, в душе проклиная и сегодняшний день и жестокого барона и самое главное, мерзкого сынка фон Берна, волею судьбы сделавшего из него палача. Мертвый остров как его назвал барон, был одиноким, скалистым куском земли, торчащим из воды наподобие спины некого морского чудовища. Это место давно облюбовали для себя перелетные птицы, останавливаясь здесь на время ночлега, а так же целая стая стервятников и на это были свои причины. Ульве фон Берн не понаслышке снискал себе славу свирепого и безжалостного правителя, казня и убивая всех, кто имел неосторожность в чем-либо ему не угодить. Не обошла эта судьба и несчастных девушек, замученных его сынком и впоследствии брошенных умирать на этом пустынном осколке камня. Медленно пристав к берегу драккар северян выбросил якорь и прочно встал в небольшой природной бухте, выпуская на берег с десяток воинов. Двое из них вели за связанные руки измученную девушку в некогда красивом, а ныне оборванном и грязном платье зеленого цвета, сопровождаемые немолодым высоким мужчиной мрачного вида. Подойдя к глубоко врытому в песок деревянному столбу, вокруг которого в изобилии валялись обглоданные кости недавних жертв, сотник остановился и бросил хмурый взгляд на стоявшую рядом девчонку. Тихоня чуть не закричала от ужаса, когда поняла что хотят сделать с нею воины барона. Она нашла в себе мужество молчать, но по смертельно побледневшему лицу и тяжелому дыханию было видно, как ей сейчас было страшно. Мужчина вдруг с неожиданной теплотой взглянул ей в глаза и чуть заметно улыбнулся. Ему нравилась эта смелая девушка неизвестной расы и видит бог, он не желал её смерти. Но ослушаться воли барона означало умереть самому, и с тяжелым сердцем сотник приказал солдатам подвести Тихоню к столбу. Развязав и подняв над головой руки, воины поставили девушку спиною к гладкому, обточенному ветрами и временем дереву и обернулись к сотнику, ожидая от него дальнейших действий. Достав короткие цепи с наручниками на концах, мужчина с глухим лязгом защелкнул их на запястьях бергенки и, приподняв повыше, принялся с мрачным выражением прибивать толстыми стальными гвоздями к столбу. Он это делал с таким расчетом, чтобы девушка не могла их опустить и всегда стояла только на ногах, не имея возможности ни присесть, ни лечь, ни даже просто расслабиться. Тихоня всю ужасную процедуру стояла, ни проронив, ни слова и только несколько одиноких слезинок выкатилось из её полузакрытых глаз, выдавая истинные чувства. Обхватывающие запястья стальные кольца больно врезались в кожу, и девушка едва слышно простонала, когда сотник, закончив свое дело, отступил в сторону, с состраданием глядя на свою невольную жертву. Бергенка, глотая бегущие из глаз слезы, молча смотрела на палача и тот, не выдержав, стыдливо отвел глаза в сторону. — Можете пока возвращаться на корабль! — обернувшись к ждущим его солдатам, приказал он. — Я сейчас приду, только проверю, всё ли сделано как приказал господин барон! Когда воины ушли мужчина, подойдя вплотную к девушке, некоторое время стоял, боясь посмотреть ей в глаза, а потом, решившись, негромко произнес: — Прости меня. Я не хотел этого делать, но у меня не было другого выхода. Лично к тебе я не испытываю никакой неприязни. Напротив, мне очень понравилось, как ты врезала этому мерзкому недоноску! Этот выродок давно уже позорит наш славный воинский род. Это ему нужно быть на твоем месте, а не наоборот. С каким удовольствием я раздавил бы эту жирную мразь, будь на то моя воля, а тебя отпустил на свободу! Ты очень смелая девушка и мне действительно искренне жаль, что все так получилось. — Так тогда отпусти меня, прошу тебя! — прошептала Тихоня, умоляюще глядя воина. — Тебе не обязательно исполнять приказ барона, если ты этого не хочешь! — Прости, но ничего не получится… — опустив глаза, хмуро ответил сотник. — У барона везде есть свои глаза и уши. Даже среди моих воинов найдутся такие, которые, не моргнув глазом, донесут на меня, если я посмею ослушаться его приказа. У меня дома остались жена и двое маленьких сыновей, и я не могу так рисковать их жизнями. Мне очень жаль. Я немного ослабил оковы, когда приковывал тебя к столбу, это должно немного облегчить боль. Это всё, что я могу для тебя сделать. Прощай. Надеюсь, ты умрешь быстро, и не будешь долго мучиться. Не смея больше взглянуть в потрясенные глаза девушки, и не оборачиваясь, мужчина быстрыми шагами добрался до драккара. И только когда корабль, распустив паруса, вышел в открытое море сотник всё же решился украдкой бросить взгляд на маленькую одинокую фигурку, прикованную цепями к столбу. Драккар, набирая скорость, продолжал всё дальше и дальше удаляться от острова, постепенно скрывая в дали его каменистые пики, а старому воину всё казалось, что он ещё видит в надвигающейся темноте две смешные косички, колышущиеся на морском ветру. И весь путь до дома он так и простоял на корме, мрачно смотря на бушующие волны, словно пытаясь убедить себя в том, что поступил правильно.