Отвлёкся

      — Я всё понимаю, мы не Motley Crue, но можно хотя бы ебучую воду в гримёрке поставить? — Брэд методично капает едко пахнущую зелёную жижу в стакан с водой.       — Будь мужиком, ебошь из-под крана, — Адам опирается пятой точкой о стол и поджигает уже вторую сигарету за последние полчаса, несмотря на то, что Нил не раз приседал ему на уши с просьбами не гробить голос перед концертом. Но если Адам нервничал, то либо ему позволят курить, либо он сожрёт мозг всем в радиусе мили.       — Спасибо, наебошился в Бленвиле, потом неделю жрал одни кашки и тут же их выблёвывал…       — Брэ, ёб твою мать, — тянет Нил, морщась и снова открывая кран.       — Меня спровоцировали, — отзывается Брэд, снова склоняясь над стаканом.       Если Адаму перед концертом нужно было курить, то Нилу нужно было постараться не спровоцировать у себя рвоту — на нервной почве мутило неимоверно, и буквально любой запах заставлял желудок неприятно сокращаться. Ну, кроме запаха сигарет — спасибо Адаму, скоро они с Брэдом вообще перестанут его чувствовать.       Нил зачерпывает в ладони холодную воду и обмывает лицо, шумно выдыхая и заодно сморкаясь.       — И, главное, нигде нельзя эту ебучую воду нагреть, — продолжил Брэд, завинчивая крышку бутылочки с зелёной жидкостью. — Я, пока бармену объяснил, зачем мне кипяток, походу опять себе температуру поднял…       — Может, тебе жаропонижающее надо? — Нил, не открывая глаз, пытается нащупать бумажные полотенца, пока кто-то не суёт их ему в руку — вероятно, Адам.       — Уже выпил. Мне надо, чтоб сопли на сцену не капали, а это обычно помогает, — Брэд со стаканом подходит к раковине, у которой только что стоял Нил, набирает в рот зелёной жижи из стакана и начинает полоскать горло.       — Блять, Брэ, какая ж эта дрянь вонючая! — Нил морщится и машет перед собой рукой, снова чувствуя рвотные позывы.       Брэд, не прекращая процедуры, пожимает плечами и посылает Нилу в зеркало взгляд типа «а что делать?».       — Я ни на что не намекаю, но у Нила уже лицо нежно-салатовое, — говорит Адам, размазывая окурок по пепельнице, пока Брэд сплёвывает в раковину. — Брэ, дуй в туалет, а то этой хернёй сейчас вся гримёрка провоняет.       — То есть, тебе курить можно, а мне следить за здоровьем нельзя?       — К сигаретам я хотя бы привык, — Нил отвинчивает крышечку бутылки с водой и делает глоток, чувствуя, что надолго эта вода в его желудке не задержится.       — Просто у меня привилегии, — снова подаёт голос Адам, — я ему дал, а ты нет.       — Сейчас блевану я.       — Ребята! — тянет Нил, прикрывая рот рукой.       — Ой, ну ладно, ладно, — фыркает Брэд и выключает воду. — Пошёл в туалет.       — Спасибо, — бормочет Нил, опираясь на стол и делая пару глубоких вдохов.       — Не подохни до канца, — участливо отзывается Брэд и вместе с мерзко пахнущим стаканом выходит за дверь.       — Совсем хреново? — Адам подходит ближе, а Нил всё ещё опирается на стол, наблюдая своё действительно весьма зелёное лицо в зеркале.       — Ну, такое.       — Отвлекись на что-нибудь.       — Я подстроил тебе и Брэду гитары.       — Отвлекись на что-нибудь более приятное.       — Например?       Вместо ответа Адам с улыбкой кладёт руку Нилу на бедро.       — Вот только не сейчас.       — Ты не думал, что от тошноты помогает разок кончить?       — Я не кончу, я блевану, причём на тебя.       — Я предпочту, чтобы ты на меня кончил.       Адам водит рукой по бедру Нила вверх-вниз, и Нил против воли усмехается уголками губ.       — Брэд войдёт и охуеет.       — Он и так догадывается.       — А если кто другой? Нас сюда больше не позовут.       — Ты хотел делать это при открытой двери? Эксгибиционист чёртов, — по-прежнему улыбается Адам, и теперь его рука не на внешней стороне бедра, а на внутренней.       Нил шумно вдыхает и чувствует, как пятая точка встречается со столом: Адам придвигается ближе и ненавязчиво раздвигает колени Нила своими.       — Так что? — пальцы Адама останавливаются, упираясь в шов джинсов.       — Дверь закрой, — вполголоса произносит Нил.       Адам торопливо подбирает со стола ключ и отходит к двери, а Нил расстёгивает ремень и думает, что эти мешковатые майки и джинсы с безбожно заниженной талией заставят его кончить при помощи одних только глаз. Фетиш на небритых жилистых дрищей с именем Адам, не иначе.       Замок, вероятно, старый и ржавый, но с третьей попытки Адам справляется, бросает ключ на стол, возвращается к Нилу и тут же прижимается к его губам. Нил вспоминает, как они целовались буквально пару дней назад, дома у Адама, пока родители были на работе, и можно было стонать в голос и не бояться скрипучей кровати. Адам всегда целует так, чтобы вылизать весь рот, чтобы кожа зудела, чтобы сталкиваться языками и кусать друг другу губы.       Руки Адама прохладные — Нил вздрагивает, когда ладонь накрывает его член, но движения моментально добавляют тепла.       — Я хочу твой рот, — месяц назад Нил произносил это только в своей голове, но, поскольку во рту Адама он бывал уже раз десять, можно не стесняться.       — А я хочу твою задницу, — выдыхает в губы Адам, плавно водя рукой по его члену.       — Решим на камень-ножницы?       — Иди нахуй, — смеётся Адам, сжав член сильнее и выбив из Нила шумный выдох. — Побереги моё горло, у нас канц через полчаса.       — Только ради канца.       — Спасибо.       Адам рывком разворачивает Нила спиной к себе и давит ладонью на плечо, заставляя согнуться над раковиной и упереться руками в столешницу по бокам от неё. Джинсы с бельём сползают к ногам, о голую кожу трётся грубая ткань джинсов Адама — Нил весьма отчётливо чувствует его стояк, и по телу проходит волна дрожи. Он помнит каждое ощущение, каждый миллиметр внутри, каждый синяк, оставленный пальцами Адама на его бёдрах, и хочется скорее, сейчас же, хочется толкнуться назад, чтобы не ждать больше ни секунды.       Звук расстёгнутой ширинки, разорванной упаковки презерватива, влажный шелест, с которым Адам облизывает собственные пальцы, — Нил чувствует их внутри и почти насаживается, расслабляясь непривычно быстро. Слышит сдавленный вздох в ответ — знает, как Адаму нравится видеть, что Нил его хочет.       В волосы зарывается рука, сжимает до боли и тянет вверх — Нил запрокидывает голову и чуть не касается носом зеркала.       — Смотри…       Адам движется губами по его шее, и зеркало перед лицом Нила туманится.       — Смотри, как ты выглядишь, когда хочешь, чтобы тебя трахнули… — сипло, на ухо, а после губы смыкаются на мочке, и язык влажно скользит по мягкой коже.       Нил видит Адама, видит, как его губы оттягивают краешек уха, но главное — видит своё лицо, и от этого так стыдно, что хочется кончить ещё больше. Румянец, мутный взгляд, блестящие от слюны раскрасневшиеся губы, растрепавшиеся под ладонью Адама волосы. Одно дело — представлять, другое — видеть своими глазами. Видеть, как Адам держит его за волосы и посасывает мочку уха, вызывая во всём теле такую дрожь, от которой тяжело стоять на ногах.       Тугое, распирающее ощущение, и кажется, что внутри всё горит и пульсирует, — Нил дышит часто и громко, глядя, как Адам в отражении прикрывает глаза и кусает губы. Делает над собой усилие, стараясь расслабиться, смотрит на себя в зеркале и зачем-то прогибается глубже. И блять, это странно, это стрёмно, но собственный отставленный зад возбуждает его ещё больше. До такой степени, что Нил толкается навстречу сам — ощущения в два раза сильнее, и слышно, как Адам резко шипит, крепче вцепляясь одной рукой в волосы Нила, другой — в его бедро, на котором снова останутся синяки.       Хруст дверной ручки заставляет Нила дёрнуться и сжаться так, что становится больно, — Адам глухо охает за спиной.       — Адам, Нил, вы тут?       Нил перестаёт дышать, молясь, чтобы замок был крепким, а Адам толкается вперёд, и это, блять, очень не вовремя — Нил успевает коротко вскрикнуть, прежде чем чужая ладонь накрывает рот. Но от вида зажимающего ему рот Адама, который как будто начал двигаться ещё сильнее, стонать — теперь уже мычать в ладонь — хотелось с удвоенной силой. Это какой-то замкнутый круг: чем тише Нил пытается быть, тем больше Адам делает того, что заставляет Нила издавать максимум звуков.       Дверная ручка дёргается ещё несколько раз, слышно тихое «блять» и удаляющиеся шаги. Адам убирает ладонь с губ Нила, и тот практически сползает на раковину, чуть не въехав лбом в кран. Подставляется под сильные, быстрые толчки, кусает основание большого пальца, потому что молчать невозможно, дышать невозможно, нужно больше, резче, быстрее. Рука протискивается под столешницу и отдрачивает в такт движениям Адама — Нил слышит, как он тяжело дышит, видит в отражении, как он приоткрывает губы и зажмуривается, чувствует, как его пальцы рвано царапают кожу, и как же охуенно видеть, как он теряет контроль, как сгибается к спине Нила и глухо стонет ему в плечо, содрогаясь и вжимаясь в него всем телом, и этого зрелища достаточно, чтобы кончить спустя секунд пять после Адама, уперевшись лбом в мутное стекло зеркала.       Нил не слышит ничего, кроме его и Адама шумного дыхания, и кажется, что сил теперь нет не то что на концерт — их нет на то, чтобы держаться на ногах. Адам замученно охает ему в плечо, кое-как отстраняется, и Нил слышит знакомое шуршание.       — Кстати, спасибо… — еле ворочая языком, произносит он, стараясь не смотреть на себя в зеркало, потому что хватит с него на сегодня. — Я про это… как-то не подумал…       — Ну, тут нет душа, — сипит Адам, сгибаясь под столешницу и бросая презерватив в мусорку.       — Ты такой заботливый.       — Я в курсе.       Нил нагибается за джинсами, а Адам, на ходу застёгивая ширинку — откуда у него, блять, энергия берётся? — добирается с ключом до двери.       — Открываю?       — Ага, — Нил застёгивает ремень, пока Адам ковыряется в замке, и не без веселья думает, что уборщица клуба будет слегка удивлена содержимому мусорки. Или нет. Мало ли, какие ещё спермотоксикозные подростки тут выступают.       Буквально спустя минуту дверь распахивается практически с ноги, — Нил чуть не роняет бутылку воды и на всякий случай одёргивает футболку, — и в гримёрке появляется максимально раздражённый Брэд.       — Где вы, блять, ходили?! Я вас полчаса уже ищу, думал второй ключ искать!       — Мы думали, ты его взял с собой, — невнятно произносит Адам из угла гримёрки, расплёвывая вокруг себя крошки невесть откуда взявшихся чипсов.       — Ничего, что он на столе лежит? — Брэд указывает на ключ, которым Адам минуту назад открывал дверь.       — Ну ой, — пожимает плечами Нил, завинчивая крышечку бутылки.       — Уебаны, как есть уебаны, — вздыхает Брэд. — А ты, я смотрю, разрумянился. Полегчало?       — Он отвлёкся, — Адам отправляет в рот гигантскую пригоршню чипсов и бессовестно подмигивает Нилу.       — Чаю попил, — с нажимом отзывается Нил.       — Ну вот и заебись, — взгляд Брэда останавливается на полу под столешницей. — Вы там чё, разлили что-то? Нам же тут убрать надо будет перед уходом…       Адам давится чипсами и собственным хохотом, но прежде, чем Брэд успевает задать вопрос, в дверь гримёрки стучат:       — Парни, пять минут!       — Ладно, потом разберёмся, — тянет Брэд, подозрительно оглядываясь на всё ещё икающего Адама, и поднимает прислонённый к стене бас. — Надеюсь, вы тут нихрена не натворили.       Адам показывает ему «ок» пальцами в крошках от чипсов, а Нил думает, что хорошо бы сделать всё это предконцертной традицией — неплохо успокаивает нервы. Главное — не забывать запирать дверь и посылать Брэда куда-нибудь подальше. Но это уж как пойдёт.