--- Welcome to my dark side. It's gonna be a long night - Dark Side, Bishop Briggs ---
Санхек вывез их в окрестности, где проживало большинство богатых людей. Понятное дело, их дом будет в пригороде. Сам Хонбин все еще пытался переварить новость о том, что впервые увидит родителей Санхека. Будучи в повседневной одежде, не очень подходящей для подобной встречи, он не был подготовлен морально. Он даже не знал, что им сказать. Они виделись лишь в суде, когда те говорили о парне как о предмете, утверждая, что их сын-психопат. О чем, черт возьми, Санхек думал? — Расслабься, мои родители не так ужасны, по крайней мере, на первый взгляд. С незнакомцами они очень милые, — сказал Санхек, пытаясь успокоить нервного Хонбина. Последний не мог удержаться от саркастического замечания. — Даже если незнакомец поставил их сыну диагноз психопата? — С тобой все будет хорошо, не волнуйся, — просто ответил Санхек, словно его вообще ничего не волновало. Все это было ужасно хреново. Хонбин сидел в машине с убийцей, который скрывался уже полгода и собирался представить его родителям. Ситуация неправильна во всех смыслах. Хонбин не мог даже сосредоточиться. — Могу я спросить, почему ты можешь так спокойно разгуливать на свободе? Ты разве не преступник? — Отец очистил мое имя. Как я уже говорил, деньги решают почти все проблемы. — Ты убил трех человек, а тебе все сошло с рук, потому что твой отец дал им несколько тысяч баксов? — в ужасе спросил Хонбин. Почему он вообще сидел в зале суда и настаивал, чтобы Санхека больше не выпускали? Все было напрасно. — Так устроен мир, Хонбин. Их не волнует, что я могу убить снова, что я, как ты сказал, для всех опасен. Пока они получают деньги, им все равно, — холодно объяснил тот, не сводя глаз с дороги. — Твой отец, должно быть, и правда о тебе заботится, — предположил Хонбин, но увидел, как лицо парня потемнело. Его безупречная маска сменилась на мрачное выражение. Ему это совсем не шло. — Мой отец заботится только о своем имени, о своей компании. Больше ни о чем! — прошипел Санхек, и Хонбин разглядел в его словах ненависть. Чувство, которого тот никогда раньше не показывал. Во время их сеансов психолог проделал неаккуратную работу. Он должен был копать глубже, не веря всему, что говорил парень. Смешанные чувства Хонбина просто отвлекали. Теперь же он открыто признался, что влюблен в Санхека и за его совершенной маской способен кое-что разглядеть, пусть даже и немного. Остальную часть поездки они молчали, лишь ревел мотор машины, когда они подъезжали к огромному дому. Ну, это был скорее особняк. Одна только подъездная дорога стоила, наверное, целое состояние, будучи засаженной только самыми прекрасными цветами. Хонбин уставился на огромное здание и на то, как оно в свете заката казалось золотым. Санхек остановил машину прямо у порога, и лишь мельком взглянул на парня. Это заняло несколько секунд, но тот послушно за ним последовал. Оказавшись стоять рядом друг с другом лицом к дому, Хонбин с удивлением за ним наблюдал, но в глазах Санхека ничего не было, только обычный холодный взгляд. Он схватил его за руку и потащил ко входу. Дворецкий или кто-то из слуг встретил их и поприветствовал Санхека кивком головы. Было так вежливо, но в этих глазах отражался страх и ненависть. Наверное, у него был такой же взгляд, когда он впервые посмотрел на Санхека. Теперь же он выглядел как влюбленный дурак. Слуга кивнул и Хонбину, но в глазах уже промелькнуло удивление. Он не ожидал гостей. Они не останавливаясь шли по просторному коридору, поэтому полюбоваться домом парню не удалось. Санхек видел это всю свою жизнь и даже не замедлился. Хонбин неохотно за ним плелся, потому что спорить было бесполезно. Он все равно проиграет. — Я устрою тебе экскурсию позже. Для начала, давай что-нибудь поедим, — предложил Санхек ровным тоном и притянул Хонбина к себе. Они замедлились перед большой белой дверью, которая, вероятно, вела в комнату, где их ждали родители парня. Хонбин беспокоился о первой встрече, но когда находился так близко к Санхеку, он едва мог на ней сосредоточиться. От его запаха у него всегда кружилась голова. — Да, конечно, — согласился Хонбин, жадно посматривая на губы. Они превратились в ухмылку, и Санхек сжал его бедра. Жест, заставляющий закипать кровь. Санхек привез его сюда не только для знакомства с родителями, и Хонбин просто не мог дождаться окончания ужина. Войдя в помещение, глаза парня увидели самую красивую комнату в своей жизни. Высокие потолки, белые деревянные стены с замысловатым узором и люстра, вероятно, состоящая из бриллиантов. Конечно, от удивления Хонбин раскрыл рот, а как иначе? Он никогда раньше не видел такой роскоши и, кажется, никогда больше и не увидит. Санхек воспринял это как должное и просто прошел дальше к двум фигурам, стоявшим перед антикварным диваном. Одной был высокий широкоплечий мужчина с сединой, в то время как другой — миниатюрная женщина с темными волосами и красивой улыбкой. На своего отца Санхек был похож больше, особенно холодным взглядом. Его мать казалась полной противоположностью, яркой женщиной с ослепительной улыбкой, но Хонбин мог ошибаться. Возможно, она, как и ее сын, была просто хорошей актрисой. — Дорогой, ты уже дома! И ты привез кого-то с собой? — голос госпожи Хан был пронзительным, слишком высоким для чувствительных ушей Хонбина. Он изо всех сил старался не съеживаться, но ему это не удалось. — Не прикидывайся дурой, ты его знаешь. Это тот психолог, доктор Ли Хонбин! — прорычал он, явно недовольный поведением матери. С каждой секундой Хонбин чувствовал себя все более неловко. Мужчина настороженно оглядел Хонбина, но ни слова не сказал. — Что ж, добро пожаловать в наш дом, доктор Ли. Вы присоединитесь к нам за ужином? — вежливо спросила госпожа Хан, и Хонбин уже открыл рот, когда Санхек решил ответить за него. — Да, он присоединится. — А сам он ответить не может? — голос господина Хана был глубоким, раскатистым, и, честно говоря, Хонбина он напугал. Кажется, его отец не тот человек, с которым стоит связываться. — Думаю, он немного ошеломлен, дорогой, — осторожно сказала женщина и с сочувствием улыбнулась Хонбину. Она выглядела спокойной и снисходительной. — Я в порядке, мэм, но да, я немного в шоке. — Естественно, ведь мой сын без всякой причины привез тебя сюда. Ты похитил своего бывшего психолога? — спросил тот, глядя на парня, который наконец снял очки. Их холодные глаза встретились, и началась битва. Битва, которую выиграл Санхек. Никто не мог смотреть в эти глаза слишком долго, даже господин Хан. — Нет. Хонбин поехал со мной по собственной воле! — Под моей крышей никто убит не будет, ты меня понял? Ты и так причинил Европе достаточно вреда, — предупредил мужчина, еле сдерживая свой гнев. Санхек лишь усмехнулся словам отца. — Я не собираюсь убивать Хонбина. Он больше полезен живым, чем мертвым, — глаза психопата жадно блуждали по телу парня, буквально срывая с него одежду. Старший изо всех сил старался не вздрагивать и не обращать внимания на искры возбуждения, прожигающие его тело. — Хм, довольно необычно, что ты приглашаешь на ужин гостей, поэтому должен понимать, почему мы задаемся этим вопросом, — мягко объяснила госпожа Хан. Она так старалась вести себя порядочно, что почти разбивала Хонбину сердце. Женщина смотрела на Санхека глазами любящей матери, хотя и знала, что перед ней убийца. — Может, ты перестанешь любопытствовать, станешь приличной хозяйкой и проводишь нас в столовую? — предложил Санхек ровным голосом, но приказ был ясен. Его мать немедленно сменила позу. Повернувшись к Хонбину, она одарила его самой яркой улыбкой. — Пожалуйста, доктор Ли, следуйте за мной? Она направилась к другой двери, которая, скорее всего, вела в указанное место. Хонбин с Санхеком последовали за ней, а господин Хан пошел за бренди или чем-нибудь покрепче. Младший находился от Хонбина очень близко, и то, как он смотрел на него несколько минут назад, должно быть, для его родителей стало понятным. Они наверняка заметили, что между ними что-то было. Что-то, что определенно раздвигало границы между психологом и пациентом. Либо они были ужасно невнимательны, либо просто предпочитали игнорировать очевидное. — Что случилось в Европе? — прошептал Хонбин. Слова мужчины все еще эхом отдавались в его голове. Он был уверен, что Санхек убил снова, и просто ждал от него подсказки. — Потом расскажу. Я тебе потом много чего расскажу! — ответил тот, прижавшись губами к уху, в то время как одна рука вскоре проскользнула под рубашку Хонбина. Он провел ногтями по оставленному шраму, и старшему пришлось прикусить губу, чтобы не застонать. Это был намек на то, что может случиться позже, и Хонбину никогда так сильно не хотелось пропустить ужин, как сейчас.***
Парень давно так хорошо не ел. Здесь подавали только лучшее мясо, только лучшее вино и только лучший шоколадный пудинг, который можно было купить за деньги. Если бы его окружали друзья, он бы очень обрадовался этому. Но застрял на довольно напряженном семейном ужине с Ханами. Санхек с отцом либо вели войну друг с другом через зрительный контакт, либо занимались едой. Хонбин молча наблюдал за ними, стараясь не обращать внимание, а госпожа Хан весело болтала, словно все это не выглядело неловким. — Вы до сих пор работаете в клинике, доктор Ли? — неожиданно спросила госпожа Хан. Хонбин заметил, что ей нравится перескакивать с одной темы к другую. На сей раз он был немного застигнут врасплох, и даже Санхек и с отцом, казалось, заинтересовались этой темой. По крайней мере, они все уставились на Хонбина в ожидании ответа. — Вообще-то нет. Я на больничном, — проглотив кусок, честно ответил он. На секунду Санхек нахмурился, после чего его выражение лица снова стало спокойным. — О, дорогой, что-то плохое? — женщина сразу же забеспокоилась. — Ничего физического, мэм. Я просто не том состоянии, чтобы выполнять свою работу. — Ты сошел с ума? Как мой сын? — грубо спросил господин Хан. Казалось, своими словами он мог убить. Хонбин изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица и сжал под столом кулаки. Большая теплая рука Санхека легла ему на бедро. Это ободряло и заставляло его сердце биться быстрее, но был уверен, - это очередная стратегия заставить его влюбиться сильнее. Парень все делал не просто так, а в основном ради собственной выгоды. — Во-первых, Ваш сын технически не сумасшедший. Ни один психолог или психиатр не поставил бы ему такой диагноз. Во-вторых, я тоже не сумасшедший. Я не могу помогать своим пациентам, когда страдаю психическим заболеванием. К тому же, я работаю на телефоне доверия, чтобы все годы учебы не были пустой тратой времени, — пояснил Хонбин, надеясь, что этот ответ его удовлетворит, но ошибся. Если Санхек перенял поведение одного человека, то это был его отец. — Зачем работать на телефоне доверия и не встречаться с реальными пациентами? — Официально я не работаю психологом, поэтому, если что-то пойдет не так, на меня нельзя подать в суд. В этом весь смысл, и мой работодатель не будет так рисковать. — Достаточно серьезных разговоров, верно? Уверен, доктор Ли тоже не хочет вдаваться в подробности. Я уже рассказывала тебе о наших новых соседях, дорогой? — госпожа Хан с легкостью сменила тему и попыталась поднять настроение, но напряжение не покидало комнату. Витая повсюду, оно как паразит заражало всех. Хонбину пришлось проглотить остатки еды и кивать всякий раз, когда женщина на него смотрела. Единственное, что успокаивало, - все еще лежащая на его бедре рука Санхека.***
Только когда они вышли из столовой и Санхек оттащил его подальше от родителей, он снова смог нормально дышать. — Что ж, это была худшая пытка, которой ты когда-либо меня подвергал, — сухо произнес Хонбин. Он не мог поверить, что шутит, но вся его жизнь перевернулась с ног на голову. Он уже не был прежним. Санхек рассмеялся, втянул Хонбина в комнату и закрыл за ними дверь. Казалось, только теперь и он сам выдохнул. Парень огляделся. Здесь был огромный камин, огонь в котором наполнил комнату невероятным теплом. Кроме камина, там находились много книжных шкафов, письменный стол и кровать королевского размера. Вещей, указывающих на то, что она кому-то принадлежит, не было, поэтому Хонбин предположил, что они находятся в одной из гостевых комнат. Тяжелый вздох вырвал Хонбина из собственных мыслей, и его взгляд упал на Санхека. Последний снял пиджак и ботинки, после чего ослабил галстук. Его тело казалось более расслабленным, как будто во время ужина он сдерживал себя. Хонбин осторожно к нему подошел. — Я их ненавижу, — вздохнул Санхек, и у Хонбина закололо в груди. Младший не станет извиняться за этот ужин. Он никогда ни за что не извинялся, так зачем начинать сейчас? На самом деле, парня это не волновало, потому что он был слишком сосредоточен на Санхеке и его словах. На сеансах ему не хватило внимательности, осознавая, что отношения психопата с его родителями не были такими идеальными, как он мог подумать. Будучи психологом Санхека, Хонбин допустил несколько серьезных ошибок. Внезапно младший обернулся, вид у него был слегка уставший: измученный ужином, но сохраняющий невозмутимость. Хонбин не знал, было ли это выражение реальным или просто еще одно достойное Оскара выступление. Санхек подошел ближе, так что оба оказались перед камином. Наверное, они выглядели как пара в романтическом фильме, но романтикой там и не пахло. Атмосфера была давящей и слишком тихой. Хонбин не осмелился ничего сказать и просто смотрел на Санхека, который осторожно коснулся его шеи. Сначала он нежно помассировал кожу, тут же заставляя парня расслабиться. Он всегда таял от его прикосновений. — Ты хотел знать о моем пребывании в Европе, верно? — выдохнул Санхек губами, а Хонбин смог лишь молча кивнуть, потому что уже был слишком опьянен его запахом. Их губы периодически касались друг друга, и старший остро ощущал каждое прикосновение к своему телу. Казалось, под кончиками его пальцев шея горела. Ему хотелось быть ближе. Их тела нуждались в этом, особенно губы, но Санхек сохранял дистанцию. Он был достаточно близко, чтобы Хонбин захотел большего, но не давая ему ничего. Так складывались их отношения. Он притягивал его к себе, давал попробовать, а затем отступал, после чего Хонбин бежал за ним, как послушный пес. Если бы у него было хоть немного гордости, он бы ушел прямо сейчас и никогда не вернулся, но все тщетно. В нем не осталось ничего. Так было проще, чем пытаться бороться. Иногда легче просто сдаться. Санхек полностью отстранился, оставив Хонбина одного. Даже стоя у камина, в его отсутствие было холодно. А младший, казалось, в одном из заполненных книжных шкафов что-то искал. — Это твоя комната? — неожиданно поинтересовался Хонбин, но Санхек совсем не удивился. Вероятно, он рассчитывал, что рано или поздно это спросит. — Да. — Выглядит совсем безликой. — А чего ты ожидал? Повсюду фотографии окровавленных трупов? — Санхек прекратил свои поиски и посмотрел на Хонбина, который просто пожал плечами, прежде чем ответить. — Нет, я не ожидал, что ты покажешь мне свою комнату, вот и все. — Чувствуешь себя польщенным? — спросил парень, более увлеченный разговором. — Немного, — честно ответил Хонбин, и Санхек усмехнулся. Он снова сыграл ему на руку. Его тошнило от того, что он влюблялся во все, что делал младший. Что он романтизировал каждое его движение, но его мозг не мог принять правду. Признать, что Санхек контролировал и использовал его как марионетку. — А, вот она где, — произнес он и вытащил папку, которая лежала между книгами. Младший снова подошел к Хонбину и сунул папку в руки. Его пальцы были странно холодными по сравнению с его, но ему нравилась эта разница. По его спине пробежала дрожь, а Санхек улыбнулся ему, указывая на документ. Там было несколько газетных статей, некоторые на итальянском, французском и английском языках. Парень с любопытством взглянул на Санхека, который снова кивнул на папку. Хонбин вздохнул, пытаясь понять их значение. Все они касались убийств, которые произошли в то время, когда младший находился в этих странах. К счастью, там не было ужасных фотографий, иначе его тут же вырвало бы ужином. Статей было по меньшей мере шесть, и все сообщали о разных случаях, хотя имели одну и ту же базовую схему. Мишенью были семьи. Мать, отец и сын. Когда до него, наконец, дошел их смысл, Хонбин почувствовал, как у него задрожали колени. Холодный пот выступил у на лбу, а в ушах громко забилось сердце. — Ты убил эти семьи, — закрывая папку, прошептал Хонбин. Его глаза не могли сфокусироваться на Санхеке. Мозг все еще обрабатывал всю новую информацию, и прямо сейчас не мог смотреть убийце в лицо. В его голове возникли образы, как тот с холодной расчетливой быстротой убил этих людей, как наслаждался их болью. — Выглядишь удивленным. Разве не ты говорил, что я убью снова, как только освобожусь? Что ж, я так и сделал, — внимательно наблюдая за Хонбином, сказал парень. Это смахивало на тест. Санхек проверял его, останется ли он с ним или сбежит. Старший был в растерянности. — Ты... Я ... — Ты правда думал, что я стану лучше, потому что пощадил тебя? О, дорогой, ты сильно ошибаешься, — усмехнулся Санхек и шагнул ближе. Каждое слово было ударом, метким ударом в сердце Хонбина. — Ты не убил меня, потому что я не вписываюсь в твою привычную схему, — пробормотал он, понимая, что выжил случайно. Старший знал, что Санхек сохранил ему жизнь не из-за любви или привязанности, но все же часть его надеялась, что младший испытывал то же самое. — А мы приближаемся к истине. Думаешь, я сделал это из-за любви? — мягко спросил тот, но слова снова резали по живому. Он подошел еще на шаг ближе, взял папку из рук Хонбина и отбросил в сторону. Его присутствие отвлекало, но эти заголовки все еще застряли в голове. Ему хотелось плакать, кричать и избить Санхека, но он лишь сильнее прижался к теплу младшего. — Нет, я все понимаю, — прошептал парень и поднял глаза, встретившись с холодным взглядом. В этих темных глазах было пусто, ничего, что помогло бы ему успокоить больное сердце. На мгновение ласковые жесты смягчили его, сделали боль терпимой. Одновременно притягивая к себе, Санхек снова погладил шею и прошептал ему в губы. — И все-таки ты разочарован. — Ненавижу твою смелость, — прошипел Хонбин, чем вызвал у Санхека лишь смех. Все, что он говорил, было шуткой? — Мы оба знаем, что ты лжешь. Почему бы не начать задавать мне все те вопросы, которые у тебя вертятся на языке? — Санхек схватил его за волосы и наклонил голову так, чтобы иметь свободный доступ к шее Хонбина. Последний просто сдался, будучи слишком слабым, чтобы отбить наступление парня. К тому же, он не хотел противиться, он в этом нуждался. — Эти семьи олицетворяли твою семью? — затаив дыхание, спросил Хонбин, когда Санхек нежно поцеловал его в шею. Каждое прикосновение было мягким и приятным, словно ему хотелось отвлечь его от ужасных вещей, которые вытворял в Европе. — Хм, я думал, ты спросишь что-нибудь другое, но да, может быть, — задумчиво произнес тот, и Хонбин в ответ лишь закатил глаза. Так предсказуемо. — Ты же не дашь мне прямых ответов, ведь так? — А ты любишь мои игры. — Нет, не сейчас, — признался Хонбин, и Санхек снова встретился с ним взглядом. Он потянул его голову вперед, прижавшись друг к другу лбами. Их губы едва соприкоснулись, и Хонбину ничего не оставалось, как прекратить этот разговор. Хотелось все забыть. Хонбин его ненавидел, особенно за последовавшие успокаивающим голосом слова. — Ладно, обещаю, что буду честен. Да, эти семьи олицетворяли моих родителей и меня. — Так что стоит за этим? — Не можешь перестать быть психологом, да? — А ты не можешь перестать быть мудаком! — Потом тебе лучше хорошенько работать своим рот, а то я рассержусь, — предупредил Санхек и схватил Хонбина за горло. Сжимая его, чтобы подчеркнуть свое предупреждение, но тот не боялся. Наоборот, по его телу распространилось волнение с возбуждением. Он точно знал, что Санхек с ним может сделать, и ему уже нравилось играть с огнем. — Ты не убьешь меня, — уверенно заявил тот, и психопат улыбнулся. Тупой ублюдок. — Возможно, но я могу сделать с тобой много чего другого, — произнес младший, и его свободная рука скользнула под рубашку Хонбина, коснувшись пальцами шрама. Парень прикусил губу, чтобы сдержаться. — Это угроза? — Возможно. — Ты ответишь на вопрос? — вздохнул Хонбин, не желая продолжать разговор. — Только потому что ты так мило попросил. Это же очевидно. Я ненавижу свою семью. Я ненавижу, что мы лжем всем своими улыбками и идеальным образом. В наших шкафах мы все прячем трупы. Ну, в моем случае, буквально, — объяснил Санхек, слегка улыбнувшись в конце. — Хм, тогда понятно. Ты - семейный убийца, — Хонбин закатил глаза и снова почувствовал, как кто-то предупреждающе сдавил ему горло. Давление напрягало тело в довольно неподходящих местах, и он хотел большего, но Санхек никогда не давал желаемого. Младший ослабил хватку и вместо этого откинул голову Хонбина назад. Его губы вновь принялись нежно целовать кожу. — Хорошо сказано. Мой отец такой же психопат, как и я, только он не убивает людей, а просто крадет все, что у них есть. Моя мама очень милая, но много пьет, чтобы не сойти с ума. Она мастерски распространяет слухи и разрушает жизни других. — Они когда-нибудь издевались над тобой? — Физически - никогда, но как ты мог уже заметить, отец хорошо обращается со словами. Они всегда были похожи на кнут. — Так вот почему ты хлыстал своих жертв, — догадался Хонбин, и Санхек довольно провел языком по его шее. Старший ахнул и вцепился психопату в волосы. Его разум был затуманен, но все еще пытался сосредоточиться на их разговоре. — Отличная работа, Шерлок Холмс. Все, что я хочу сделать, это уничтожить идеальный образ семьи, но, как видишь, пока не получается. Я свободно разгуливаю по улицам с кровью семи семей на руках. Мой отец будет покрывать меня столько, сколько сможет, потому что не желает плохой репутации. — Погибли семьи, скорбят люди, а он может думать лишь о репутации своей компании? — Я учился только у лучших, — ответил Санхек, и впервые в его голосе прозвучала горечь, или Хонбин уже начал фантазировать. — К сожалению, вынужден с тобой согласиться, — пробормотал он и задохнулся, когда Санхек впился зубами в мягкую кожу его шеи. Как только Джехван это увидит, ему придется придумать хорошее объяснение для всех этих отметин. Хонбин был не из тех, кто позволяет это, но с Санхеком было все по-другому. Его лучший друг сразу заподозрит неладное. — Думаешь, если бы я вырос в другой семье, то мог бы стать другим человеком? — с искренним интересом в голосе спросил парень. Хонбину хотелось дать профессиональный ответ, но смог лишь слабо произнести. — Да. — Еще вопросы? — Ты меня любишь? — сорвалось с его губ прежде, чем он смог остановиться, и уже пожалел об этом, потому что знал ответ, который ему не нравился. Санхек наклонил голову, чтобы они снова могли смотреть друг другу в глаза. — Нет, но ты и так это знаешь, — честно ответил младший. Хонбин почувствовал подступивший ком в горле и накатившие слезы. — Все еще больно. — Не плачь, дорогой. То, что я тебя не люблю, еще не значит, что я к тебе ничего не чувствую, — Санхек пытался его успокоить, и обычно это срабатывало, но Хонбин был серьезно ранен. Казалось, он впервые по-настоящему осознал, что ничего для него не значит, что его чувства действительно безнадежны. — Я для тебя всего лишь марионетка, — прошептал парень, едва сдерживая слезы. — Но тебе нравится быть ей, не так ли? Иначе тебя бы здесь не было, — просто сказал Санхек и нежно погладил Хонбина по щеке. Его жесты были такими мягкими, но слова... — Я ненавижу каждую секунду такой жизни. Ненавижу, что мчусь к тебе, когда ты зовешь, и делаю все, что ты хочешь, — признался он. Приятно было произнести эти слова. Он слишком долго держал их в себе и хотел швырнуть их в лицо психопата. Но тому все равно, что Хонбину больно. Это ничего не изменит, ему нужно было это сказать. — Тогда просто уйди от меня, — с улыбкой предложил Санхек, зная, что это невозможно. Он обвел Хонбина вокруг пальца. — Не могу. Любой нормальный человек ушел бы при первой встрече или узнав, что ты убил несколько семей, но я здесь. Я все еще стою здесь, потому что отчаянно люблю тебя. Бросить тебя было бы больнее, чем остаться. Оба варианта звучат ужасно, но я выбрал последний, потому что… — Потому что что? — Потому что я и правда хреновый человек, — признался Хонбин, радуясь, что наконец сказал это. Санхек улыбнулся ему, это была гордая улыбка, которая сразу же заполнила старшего удовлетворением. Он порадовал Санхека, это его развеселило. — Разве не все мы? — подумал тот, прижимаясь друг к другу. Его слова подняли ему настроение. Он уже готов был впасть в депрессию, но несколько слов и жестов Санхека - и он снова в порядке. Их губы едва касались, он жаждал поцелуя. Жажда еще большего. Прямо сейчас он хотел Санхека. — Я реально схожу с ума, после того, как ты показал мне эти статьи, — вздохнул Хонбин, поглаживая его губы, но младший игриво отстранился. Прикусив губу, парень тихонько заскулил. — Мы все немного сумасшедшие, некоторые из нас просто любят жить игнорируя это. — Ты собираешься меня целовать или как? — немного раздраженно спросил Хонбин. Ему надоело гоняться за Санхеком и особенно болтать. — Поосторожнее со своим хорошеньким ротиком, — предостерегающе сказал он и прижал большой палец к пульсации на шее. После произнесенных ранее слов, Хонбин чувствовал себя безрассудным. С ним все равно ничего не случится. — Как ты уже намекал, я найду ему хорошее применение. Он взял руку Санхека и засунул большой палец себе в рот. Ему удалось из горла Санхек выдавить восторженный стон и увидеть, как расширились его зрачки. Это вызвало у него трепет, какого никогда прежде не испытывал. — Надеюсь на это, иначе сегодня вечером ты не выживешь! — угрожал Санхек, вынимая большой палец изо рта Хонбина, чтобы прижаться к нему своим. Тот выдохнул в ответ. Поцелуи с ним вызывали привыкание, и он никогда не мог насытиться. Их рты так плотно прижимались друг к другу, а рот Хонбина так легко принимал в себя язык. Парня больше не волновал их разговор и то, что сегодня вечером узнал. Все забылось мгновенно, лишь Санхек имел значение. Но поцелуй длился не так долго, как хотелось бы. Младший немного отстранился и, слегка приоткрыв рот, взял Хонбина за подбородок. — Как насчет того, чтобы наконец использовать твой рот по назначению, — с двусмысленной улыбкой предложил Санхек, и парень почувствовал, как его тело от возбуждения бросило в жар. Он был более чем готов.