Кто против тирании - встаньте!

Партия на их поиски сил не жалела: ввели комендантский час, удвоили патрулирование улиц и дорог, а пытки и расстрелы теперь казались чем-то до ужаса обыденным. Выживать становилось всё труднее и труднее - продлённое рабочее время и уменьшенное жалование привело голодающий народ в отчаяние. Сначала - отчаяние. После - злость. Теперь разборки юной элиты и партии не казались простым рабочим тупой тратой времени. Со временем каждый начал ощущать правоту молодых деятелей литературы. И трагедия Харуно и Учихи отныне касалась каждого ущемлённого. А ущемлены были все. Сакура и Саске уже с неделю гостили у семьи Нара и никак не могли поправиться - долгие скитания среди снегов, а затем - прогулка по лесу нанесли их здоровью сильный ущерб. Но даже больший удар судьба нанесла со стороны психики. Сакура ещё до бегства отморозила большие пальцы на ногах в тесных ботинках Темари. Правую ногу Шикамару - сын их спасителя - сумел сохранить здоровой. Палец на левой ноге пришлось ампутировать. Они сделали это рано утром, часа в четыре: без наркоза, без утешений и без мольбы с её стороны. Саске, помогая остальным держать свою спутницу, почувствовал, что сломан окончательно. Все медикаменты и прочее были запрещены, выдавались только по талонам в больнице. Видеть её безумный взгляд, когда раскалённое железо коснулось раны, было невыносимо. И не только ему. Все члены этой семьи и поддерживающие их люди были невероятно признательны храброй девушке. Каждый молча осознавал, что, будь он на её месте, ни за что в жизни бы не покинул свой богатый дом. А эта юная особа пожертвовала собой во имя справедливости, и уж теперь у них просто нет права не добиться её. Жители деревни не умирали с голоду только из-за леса под боком, в котором пока ещё не было запрещено охотиться. Немногочисленные жители доверяли друг другу всегда, а в это сложное время связи между семьями стали ещё прочнее. Каждый помогал друг другу чем мог. И теперь, когда Нара приютили известных бунтовщиков, семьи приносили им разные необходимые вещи: одежду, еду, самодельные мази для раны Сакуры, доктору даже удалось достать обезболивающее. Только единственным звуком, который издавала розоволосая в течении двух недель, был кашель. Они с Саске всё ещё круглосуточно лежали в постели хозяев дома, пока те разместились на полу в гостиной. Учиха не пытался заговорить - знал, что не поможет. Он лишь попросил у Шикамару несколько листов и чернила, в ответ же получил печатную машинку, которую сохранила у себя дома одна женщина. Вся деревня ждала того, что он напишет. И он писал. День и ночь, сменяя один лист на другой. Саске сидел на полу перед машинкой и чувствовал взгляд зелёных глаз за своей спиной. И, не смотря на то, что Сакура ни разу на него не посмотрела, он видел её глаза даже во сне. Глаза человека, который отдал себя ему, но не был защищён. Они служили ему хлыстом, рукой, державшей этот хлыст и мучителем - владельцем этой руки. Спустя ещё одну неделю Харуно начала немного ходить, а работа под сатирическим названием "Партия ведёт" была дописана. Саске разрешил Шикамару её забрать, даже не размышляя о будущем своей работы. Душа излита - и хватит. Вот только он даже не представлял, сколько людей вручную переписывали это произведение на следующий же день. Жители деревни массово копировали и распространяли рассказ, который совсем скоро дошёл и до Токио где, словно вирус, разошёлся по городу. Он заразил каждого - и эпидемию заметило правительство. В тот день Сакура и Саске, как обычно, лежали в тёплой постели перед камином, лишь изредка кашляя. Внезапно в комнату вбежал насмерть перепуганный Шикамару. Близился полдень - в такое время его никогда не было дома. - Они снова обыскивают все дома, - прошипел он, нахмурившись. Брюнет бросил на кровать какие-то тряпки, а на пол поставил две пары обуви. Харуно обречённо закрыла глаза - больше всего на свете не хотелось снова убегать. Учиха, в отличии от неё, сразу же сорвался с кровати. Он в первую очередь принялся натягивать на девушку тёплый свитер и пальто, затем осторожно её обул. К тому времени безразличная ко всему в этом мире Сакура заметила ряд его приоритетов и приняла решение если не помогать, то хотя бы не стать причиной смерти Саске. На свою жизнь она благополучно наплевала ещё на прошлой неделе. Шикамару провёл их в заставленный ящиками и коробками подвал. Выключил свет, велел молиться и запер за собой дверь. Они снова сидели друг напротив друга в кромешной тьме и жутком холоде. - Нагоняет воспоминания, - прохрипела Сакура. Брюнет даже вздрогнул от звука её голоса. Голоса, которого он не слышал уже много-много дней. - В последний раз слышал... - он замялся. Хотелось сказать, что последним, что он от неё слышал, был крик. Только это вряд ли прозвучит как "я счастлив, что ты снова говоришь" - лишь напомнит об пережитом ужасе. - Как я кричу, - закончила девушка, - Знаю. Молчание. Саске впервые в жизни не знал, что ответить. Хотелось извиниться - но никаких извинений не хватит, чтобы вернуть ей утраченную жизнь. Да, она сама выбрала этот путь и Учиха понимал, что конкретно его вины в произошедшем нет. И всё равно чувствовал себя виноватым. Если бы её можно было разглядеть в кромешной тьме подвала, Учиха увидел бы вымученную улыбку бесцветных губ на таком же мертвенно-бледном лице. Растрёпанные розовые волосы были собраны в небрежный высокий хвост, кожа вокруг глаз обрела похожий розоватый оттенок. Одета в чистую, но слегка поношенную тёплую одежду - подарок местных жителей - и большущие кожаные ботинки отца Шикамару - чтобы не натирали рану. Никогда раньше Сакура не позволяла себе небрежности во внешнем виде: всё должно гармонировать между собой и соответствовать случаю. Она горько усмехалась каждый раз, когда думала о своём внешнем виде - Харуно случаю, не смотря ни на что, соответствовала даже сейчас. Больше всего она оплакивала потерю самой себя. Деньги, влияние, безопасность - исчезновение всех этих жизненных атрибутов блекли на фоне элементарного безразличия к себе самому. Потерю пальца не сравнить с потерей целой конечности или даже жизни - но её дух почему-то был сломан. И розоволосой было просто смешно от этого. - Если нас найдут - убьют всех Нара и, в лучшем случае, половину деревни, - произнесла девушка, - И нас обязательно найдут. Саске и сам это знал. Шикамару прятал их в безумной спешке, не надеясь на успех, уповая лишь на удачу. Никто не ожидал повторных обысков - партия уже обыскивала деревню - ровно до того, как их двоих принесли сюда. Беглецы слышали голоса и грохот на поверхности и чувствовали приближение финала истории. Подвал представлял собой темное квадратное помещение - никаких углублений, лишь несколько ящиков. Любой, кто зайдёт сюда, сразу же увидит всю площадь, даже без хорошего освещения. Бежать некуда. Учиха шумно выдохнул и протянул руку вперед, обхватив холодными пальцами ладонь Сакуры. - Это их осознанный выбор, - примирительно произнёс брюнет, - Как и наш с тобой. - Мы ведь сделали всё, что могли, правда? - прошептала Харуно. Ей был важен его ответ - в нём заключался итог её жизненного пути. - Это только наш с тобой конец, - ответил Саске, - Борьба на этом не закончится. Да... Мы сделали всё, что могли. Не смотря на врождённую требовательность, он не стал рисовать в воображении активную борьбу и победу по их заслугам. Они - лишь двое из целой армии и совершенно не обязательно увидеть счастливый финал для того, чтобы в него верить. Так сложились обстоятельства - никто из них не виноват. Сделали ровно столько, сколько смогли. И этого было достаточно. Тем временем незнакомые голоса становились всё громче и громче. А через секунду - кто-то уже пытался вырвать прочный замок от входной двери. - Поднимайся, - Учиха встал и помог Сакуре принять то же положение. Он прижал хрупкое тело к себе и заметил, что розоволосая совершенно спокойна, как и он сам, - Ты очень храбрая. Ты молодец. Девушка искренне улыбнулась - это был вполне хороший конец. Как только дверь отворилась, Учиха прижал розоволосую к стене и повернулся к ней спиной. За его фигурой это хрупкое создание было совершенно незаметно. Кто-то включил свет и в подвал быстро вошёл молодой солдат. Ему едва ли исполнилось тридцать, лицо казалось очень добрым, даже не смотря на то, что в руках он держал автомат. Саске сделал шаг назад и прижал Харуно к стене ещё сильнее. Их взгляды встретились - и никто не боялся своего противника. Солдат заметил движение за его спиной и Учиха, поняв это, нахмурился, всем видом демонстрируя готовность вступить в бой. Вот только парень с автоматом просто молча смотрел на беглецов, а затем громко закричал: - Чисто! Он развернулся, направился к выходу, но внезапно остановился. Солдат взглянул на ошарашенных молодых людей и по-доброму улыбнулся. - Кто против тирании - встаньте, - прошептал он и вышел наружу, захлопнув за собой дверь. В тот же вечер в деревню съехались все, за кем не было установлено круглосуточное наблюдение. Сакура сидела за трибуной - в бывшем зале суда, где раньше размечался судья. С высоты своего положения она рассматривала перешёптывающийся народ: все одеты подчёркнуто бедно, вот только среди них мелькали хорошо знакомые лица известных богачей, деятелей искусства и журналистов. Увидев в толпе улыбающуюся ей Темари, Харуно даже улыбнулась. Сильной связи между ними, разумеется, не образовалось, вот только почему-то именно эта девушка теперь занимала место единственной подруги розоволосой. Продолжая сканировать зал, она немало удивилась присутствию самой известной в Японии актрисы театра. Ино Яманака в каких-то лохмотьях сидела в неприметном последнем ряду и выделялась больше остальных. Она, безусловно, талантливо играла роль бедной деревенщины на сцене, но только не здесь. Саске сидел рядом и молчал. С момента своеобразного прощания в подвале они почти не разговаривали. Хотя оба уже чувствовали, что и разговаривать им не обязательно - и так понимали друг друга даже по малейшему кивку головы. Джирайя сидел по другую сторону. Если они отвечали за идеологию, то он - за грубую силу и организацию в общем. Именно этот человек обуздал стихийность недовольства и превратил его в хорошо продуманное организованное восстание. Сакура не могла не восхищаться этим на вид глуповатым мужчиной. В зал забежал опоздавший Какаши из-за которого, очевидно, задерживалось начало. Он искренне улыбнулся сначала Саске, затем - Сакуре. - Рад, что вы живы. Я даже не надеялся, - вздохнул он и сел рядом с Джирайей. Тот встал и начал свою речь. После короткого приветствия и описания текущих дел в стране, мужчина сообщил о поставках оружия - планировалось постепенно вооружить простой народ, попутно расширяя ряды протестующих при помощи агитаций, тайных собраний и распространении нелегальной литературы. Хранившие мрачное молчание Саске и Сакура невольно приковывали к себе восторженные взгляды всех присутствующих. Уставшие и очевидно больные, они внушали каждому непоколебимую уверенность в правильности всего этого и желание бороться. Уже давно эти двое стали национальными героями, о них чуть ли не слагали легенды и лишь надеялись, что они всё ещё живы. И когда это подтвердилось, внутри каждого будто бы заново воспламенилась сила, которую не сломает даже смерть - ведь она передаётся по воздуху. После Джирайи выступил Какаши. Он лаконично изложил печальные новости из столицы: расстрелы, пытки - и ещё раз расстрелы. Новость о публичной казне отца на прошлой неделе заставила Сакуру шумно выдохнуть. Всё взгляды обратились к ней - а она лишь смотрела на свои тонкие бледные пальцы. Не смотря ни на что, отца розоволосая любила искренне и очень сильно. В моменты особого уныния она периодически думала о последствиях своих действий. Но каждый раз, когда появлялась мысль о том, что всё это может отразиться на отце, Харуно отчаянно пыталась выбросить её из головы. Вместо сожаления и вины она, к собственной горечи, чувствовала лишь злость. Дандзо публично казнил своего лучшего друга. Если он сделал это сейчас, значит, он в принципе был способен на убийство одного из самых близких людей. А значит, этого следовало ожидать если не сейчас, то лет через десять - точно. И она ненавидела его за это. После собрания народ разошёлся моментально. Никто не болтал друг с другом, ничего больше не обсуждалось - каждый убегал в свою нору и ждал следующих указаний. Какаши коротко простился со своими друзьями и, вручив Сакуре какую-то скомканную бумажку, удалился. Она, хромая, отошла от Саске с Джирайей и села на стул. Они заинтересовано поглядывали в её сторону, но ничего спрашивать не стали. Розоволосая медленно расправила лист и затаила дыхание, когда увидела его содержание. На нём была изображена молодая девушка, чем-то похожая на неё, но, по сути, совершенно другая: слегка измененная форма носа, глаза чуть больше, губы чуть меньше, да и волосы кудрявые, будто над ними только что колдовала служанка. Глаза Сакуры невольно наполнились жгучей жидкостью и она рассмеялась. Случилось столько плохого, от чего просто не хотелось жить, но один простой рисунок будто бы вернул желание бороться. Сай. Он всё ещё был на её стороне. - Полагаешь, они всё уничтожили? - спросил Саске. Девушка коротко кивнула и укуталась в одеяло. Снова в одной хорошо знакомой постели - перед хорошо знакомым горящим камином. Брюнет держал в руках объявление и рассматривал рисунок. Его хмурый и задумчивый вид совсем не нагонял на Сакуру тоску - напротив, она рассматривала каждую образовавшуюся складочку на этом красивом лице. - У нас была тысяча фотографий, - произнесла девушка, - И Сай нарисовал миллион моих портретов. Они буквально были везде. А напечатали это... При упоминании этого имени Саске невольно скривился. Харуно уже поведала о своей связи с этим парнем и совершенно внезапно для самого себя он почувствовал укол ревности. Впервые в жизни. Очевидно, этот Сай совсем не был идиотом - что бесило ещё сильнее. Брюнет был бы очень рад, окажись сынок Вождя недалёким, вот только шанса на это не было. При взгляде на портрет можно было подумать, что художник просто не очень талантлив. Но Учиха, рассматривая изображение, на котором была и Сакура, и не Сакура, понимал, что это работа мастера. В некотором роде спасительная работа. Да и Харуно, рассказывая о нём, будто светлела. Вероятно, отношения между ними были куда крепче, чем можно себе представить. Саске хотел бы не беситься, но не мог. Он раздражённо скомкал бумагу и бросил её в камин. Сакура нахмурилась, но ничего не сказала. Парень сидел молча ещё несколько минут, глядя на языки пламени, и ложиться спать даже не думал, хотя завтра им предстоял опасный путь в Токио. - У тебя кто-то был? - спросила Харуно. Саске опустил на неё глаза - он заметил, что с каждым днём она боится его всё меньше и меньше. К этому самому моменту Сакура, очевидно, не боялась уже совершенно никого. - Нет, - коротко ответил парень. Короткие интрижки он никогда не вспоминал, произошло - и забыл. Но Учиха поймал себя на мысли, что если бы через десять лет спросили, был ли у него кто-то, он бы ответил утвердительно. Розоволосая воплощала в себе понятие "быть у него", не смотря на то, что они, по сути, не состояли ни в каких отношениях. Просто были друг у друга. - И ты никогда не был влюблён? Саске лишь отрицательно мотнул головой. Харуно сунулась ближе и положила голову на его ноги. Стало даже как-то смешно: она с высокой горы плевала на все выстроенные им стены. На все стены вообще. Учиха невольно улыбнулся и запустил пальцы в запутанные розовые волосы. - Всё будет хорошо, - с комком в горле прошептала девушка, пока из глаз медленно капала солёная жидкость. Саске опустил вторую ладонь ей на плечо и сильно его сжал. - Я завтра расчешу твои волосы.