То, что нас держит

      Дэхен абстрагировался. Теплые руки под сценическим пиджаком оставляли липкий аморфный след. Мужчина сорока лет с густой шевелюрой и горячим нравом уже стянул с Дэхена пиджак и жадно рассматривал его торс, руки и мелкие черные волосы над немного спущенными брюками. Дэ привык, что «папик» любит не совсем обычные места для секса. Единственное, что беспокоило в такие моменты — огласка.       Настоящая шлюха неправда ли? Ему плевать, что делают с его давно не принадлежащем ему телом. Только чужое осуждение. Мужчина крепко схватил Дэхена за пах и сильнее прижал его к стене. Дэ не ожидал и даже не сдерживаясь охнул. За три года Чон все-таки возбуждался от нехитрых манипуляций. Благо «папик» не использовал никакие наркотики. Умелая рука уже пробралась под резинку трусов и Дэхен шире раздвинул ноги под довольный хмык Чжэ Иля. Чон наблюдал за пустым коридором из-под прикрытых век. В темном глухом повороте их было не видно, если намеренно не идти в эту часть коридора. Дэ слышал, что сюда все-таки идут.Чжэ слышал тоже. Как и чувствовал, что Дэхен через одно два движения кончит. Он крепко вцепился пальцами в черный бархатный пиджак и весь сжался. Чем громче шаги, тем ближе чувствовался экстаз. Дэ поймал себя на мысли, что со временем стал как и «папик» ненормальным в этом плане и ловил кайф от общественных мест. Чон смотрел в освещенный коридор из-за своего поворота и понимал, что кончит как раз, когда человек поравняется с этим прогалом.       Притягивая к себе ближе ЧжэИля, Дэхен кончил и подрагивал, пока Химчан замедлялся и во все хитрые глаза рассматривал его. Визуальный контакт продолжался недолго. Ким ретировался.       — Он сожрал тебя взглядом? — хрипло спросил Чжэ.       — Он испугался, — Дэхен надеялся, что Иль даже и не догадывается, кто их застукал.       Убедиться в этом заставила рука на затылке.Чжэ хотел, чтобы Дэхен ему отсосал. Уладить этот вопрос было проще, чем теперь оправдываться перед одногруппником. Дэхен еще с членом во рту чувствовал, как вибрировал его телефон в пиджаке. Теперь он кутался в осеннее пальто и шел в кафе, где его ждал Химчан. В голове было пусто и как Дэ собирался оправдываться перед самым прозорливым мембером он не знал.       Ким сидел в кафе и уже попивал свой бессменный американо. Дэхен молча сел напротив и заказал поесть. Прерывать молчание он не собирался, будто ничего не произошло. В итоге первым не выдержал бешеный Химчан. В том, что он еле сдерживается, Дэ не сомневался.       — В компании, после записи твоего соло на ТВ, ты трахался с мужиком?       Химчан не кричал, а шипел от чего Дэ сам боялся говорить громко лишь бы не спровоцировать атомный взрыв.       — Не думаю, что «подрочить» можно назвать полноценным сексом, — это так просто слетело с языка, что Дэхен сам себе удивился.       На самом деле надоело прятаться. Горечь и боль всех трех лет давила под горлом и лучше Химчану не провоцировать к прорыву эту плотину.       — Ты совсем страх потерял? Ты о нас думаешь? Если бы тебя не я увидел?       «Чжэ Иль замял бы шумиху» думает Дэхен, но стойко молчит.       — Ты ведь так по девушкам из нашей компании сохнешь… или ты врал все время нам? Ты же из этих да?       Осуждение или отвращение? Что больше сквозило в словах Химчана? Хотелось просто сдохнуть.       — Из тех из этих какая разница? — передразнил Дэхен, — моего мнения не спрашивали. Мы не выбираем, кого любить       Ким изменился в лице. Презрительный прищур глаз немного смягчился. Дэ готов был поклясться, что слышит движение шестеренок в голове друга.       — Ответь мне, — придвинулся он ближе, — мне кажется, или ты действительно как-то по-другому смотришь на Енгука?       Дэ был опустошен. Он столько раз представлял, как станет выкручиваться и врать, если его поймают, но теперь в голове просто было пусто. Он не мог рассказать четко и кратко о том, что сео компании продал его за финансирование группы одному из самых богатых и известных мужчин в Корее. Еще три года назад. От такого не имеют права отказаться. Впрочем, никто и не спрашивал. Как и не мог сказать, что он натурал ведь…       — Мне нравится Енгук.       — Он и нам в группе всем нравится, — начинал понимать Химчан.       — Мне он нравится как мужчина. Послушай, прошу тебя, я не хочу, чтобы он знал об этом. Мне не нужны ни поцелуи, ни признания в любви и тем более подарки. Мне достаточно если он похвалит меня лишний раз или даст опереться на его плечо в переполненном лифте.       — Как мало для счастья надо, — пробормотал Химчан явно глубоко в своих мыслях.       — Я тебе противен? — внешне безразлично спросил Дэхен.       Кто бы знал какие кульбиты вытворяет его сердце в груди. Мемберы были близки и много ошибок прикрывали и прощали друг другу, но это Дэхен не мог не объяснить, не попросить помощи. Он знал, что ответственность за это преступление понесет только директор и то на том свете. Он мог только молить о понимании.       — Тогда в коридоре, — шевелил мозгами Химчан, — тебя заставили это сделать?       — Я не хочу об этом говорить. С десятого этажа в окно не выйду, все нормально.       Из-за пустой головы с языка слетали истинные чувства, о чем Дэхен мгновенно жалел. Но засунуть эти слова обратно в глотку было уже невозможно.       Химчан снова долго молчал и теребил в руках салфетку со стола.       — Ну, — начал он, — ты все тот же дебил Дэхен.       — Спасибо блять, — Дэ полегчало так, будто ему простили грехи за всю жизнь.       — Я не ненавижу тебя, но скажу, что такое мне не нравится. Завязывай или… не буду из тебя клещами тянуть. Все равно молчишь. Захочешь, расскажешь.       Действительно так хотелось рассказать. Вылить, наконец, всю ту соляную кислоту боли из своей души, которая разъедает и разъедает до самой плоти тела. Но он не мог. Помочь ему невозможно, а видеть вину и бессилие в глазах любимых людей еще невыносимее. На самом деле больно будет тогда, когда они смирятся с положением Дэхена-подстилки и примут это как должное. Вот в таком случае Дэхен действительно может выйти в окно. Чтобы отвлечься Дэ выпалил первое, что, наконец, образовалось в голове.       — А ты хен, что на записи шоу делал? Расписание сегодня же только у меня.       — Я к битуби пришел. И вообще-то к тебе. Поддержка там, все дела.       Химчан конфузился и погружался в себя. Несмотря на это, поужинали они спокойно, перекидываясь дежурными фразами. Разошлись же, конечно, скоро и без особых прелюдий. Ким в общежитие, а Дэхен к себе в квартиру. Чон давно привык к чувству черной порочной грязи внутри себя. Настолько, что уже не замечал ее, даже сроднился. Сколько ему приходится раздвигать ноги и в сравнение не идет с тем, сколько B.A.P выступают на сцене и появляются на шоу за счет «спонсора». «Папик» Дэ не был извращенцем, ему повезло. Правда еще вопрос, повезло ли?       Чон припарковал машину у подъезда и слепо поднимался домой. После трех лет (не)насилия Дэ уже не плачет по ночам в подушку и не ищет любви и ласки в ближнем. Вот, даже обзавелся личным одиночеством — отдельной квартирой. Так проще. И реветь, и ездить «по вызову».       В квартире уже кто-то был. На кухне горел свет, а в воздухе витал сладкий противный запах сигарет. Так уже въевшийся в память.Чжэ Иль сидел на кухне за столом и доедал вторую пачку чипсов. Он выглядел мягко в домашней обстановке и только Дэхен знал какой это неуравновешенный человек. Он не особо церемонился в квартире Дэхена. Мусор был где угодно, только не в ведре. Видеть «папашу» в уютном домашнем виде без костюма и зачесанных на затылок волос — не в первой, вот только играть в любовь сейчас совсем не хотелось. Мысли о Енгуке — последнем светлом спасении не хотелось чернить чужой похотью. Впрочем, для Дэ не впервой натягивать маску.       Улыбку помягче, голос повыше и вперед.       — Ты уже соскучился по мне?       — Я не трахаться приехал, можешь не расстилаться, — самодовольно сказал Чжэ, смотря сверху вниз на Дэхена.       Что-то внутри лопнуло как и маска на лице. Чон был в своем собственном выражении.       — Тогда вали отсюда. Плевать я хотел на твои сюсюкания. Друзьями или парой нам не быть. Либо секс и мои актерские навыки к твоим услугам, либо оставь меня в покое.       Чон устал. Второй раз в жизни он так говорил с Чжэ. В первый раз Дэ чуть не трахнуло десять человек охраны этого ублюдка. Так и сейчас Дэ начал бояться за свой длинный язык.ЧжэИль уже чуть не тряс как индюк головой от ярости.       — Тогда раздевайся, — холодно и угрожающе.       Естественно он зол. За те деньги, что он вбухал в группу, можно было собрать целый гарем элитных проституток, а не одного упрямого Дэхена.       Эта отрыжка высшего общества была в курсе того, что утром у Дэ двенадцати часовой перелет на самолете для европейского тура, а затем и концерты через день. Однако он трахает его как в первый раз. Унизительно долго и мучительно. Боль в теле с первых движений глушит боль в сердце. До тех пор пока Чжэ Иль не начинает покрывать Дэхена грязью, откуда-то из-за спины. Чон лежал на обеденном столе и думал, что нужно укрепить его ножки. Они неприятно скрипели, впечатывая в сознание и воспоминания этот звук, это насилие и в целом день. Когда «папик» намеренно кончил Дэхену на одежду, тот не нашел в себе сил даже почувствовать себя униженным. У него и осталось времени, что умыться и поменять одежду, чтобы успеть в минивен менеджера к одногруппникам. Он давно собрал вещи, поэтому молча вышел из квартиры, зная, что Чжэ запрет ее потом, если не останется здесь до его возвращения.       Не было сил жалеть себя или убиваться. Тело болело и как пережить перелеты в туре Дэ не представлял. Он только иногда радовался своей устойчивой психике. Где-то глубоко в душе.       Очень глубоко в душе.       Уже в машине Дэ понимал, что смотреть на Енгука в поисках успокоения и защиты бессмысленно, на проницательного Химчана невыносимо, поэтому Дэхен упирается бледным лбом в стекло авто и мечтает выйти на сцену. А потом падать на кровать или в кресло самолета и спать черным сном. Без чувств черных и отравляющих душу. Пока есть эта сторона жизни Дэхен не выйдет в окно. Он иногда думал как хорошо, что у него нет альтернативы, нет шанса на ответную любовь Гука. В противном случае он бы сошел с ума.       Покрываясь в горячке потом и уснув, Дэ расслабился, так и не увидев, как пристально его почерневшее лицо рассматривает Химчан, и изредка косятся мемберы.