***
Чуя была очень рада, что смогла вовремя спасти Раджека и предупредить Рейзела и Виктора, что с Лукидонией что-то не так. Вернее, что на нее собираются совершить нападение Главы-предатели. Те всполошились почти мгновенно и ринулись туда, разбираться, какая-такая странная фигня вообще происходит. За ними увязались Музакка и прочие из РК-5. Накахара собиралась было тоже пойти с ними, но ее не пустили, оставив на Дазая, который ей своими нотациями чуть ли не чайной ложечкой мозг выел. Но рыжая не сильно волновалась за ушедших, потому что точно знала, что они победят. В этом у нее даже сомнений не было. В итоге уже через несколько часов пришло объявление о том, что Лукидонию отстояли, а нападающие-таки полегли смертью храбрых, но не очень умных. Девушка все это время благополучно продремала на диванчике, удобно растянувшись на нем. Она имела полное право считать, что со своей стороны сделала все возможное, чтобы Лукидония выстояла, а предатели там и полегли. Вот она совсем не ожидала, что те почти сразу, как вернуться обратно, закатят ей скандал. Такого крика в свою сторону Чуя давно не слышала (даже от Куникиды, а это, между прочим, показатель!). Если честно, никогда, потому что Дазай, хоть и волновался за нее, но все-таки довольно спокойно относился к ее подобным выбрыкам, а Доппо просто жалел ее уши, так как она обычно была сильно покоцана Порчей. Однако, сейчас, судя по всему, к этому спокойно Осаму отнестись не мог. А еще он получил поддержки Франкенштейна и Музакки, так что лекция угрожала затянуться на очень долго. Честно говоря, Накахара вообще мало понимала, почему на нее так ругаются. Ну да, куда-то побежала в самоволку. Да, никого не предупредила. Да, влезла в неприятности и случайно (нет) убила двух врагов, чтобы спасти Раджека. Так смысл себя вести так, будто они ее уже похоронили? Между прочим, она живее всех живых. Вон Раджек, например, в куда более побитом состоянии, а она даже ранена не была (царапина от неудачного приземления не в счет). Кстати, над старшим братом сейчас хлопотал Раэль, который неизвестно каким образом взялся здесь. Тоже приехал на каникулы, возможно? Рыжая вздыхает, косясь на остальных. Лица у них суровые и осуждающие. Даже Рейзел смотрит укоризненно, словно она его любимый чай отняла и в раковину вылила. Девушка снова обреченно переводит взгляд на тех, кто отчитывает ее. Она совершенно не понимает, почему те так злы на то, что она куда-то ушла без спросу. В конце-то концов, она — девочка взрослая (ну, ладно, не совсем), но все-таки. — Ты не понимаешь, за что мы тебя ругаем. — вдруг говорит Осаму, который прекрасно знает свою напарницу от и до. Голос его звучал весьма обреченно. Видимо, он уже и не надеется добраться до совести своей подопечной. Судя по тому, как та вздрогнула и посмотрела на него, и правда совершенно не понимала. — Да, не понимаю. — вдруг взрывается Чуя, вскидывая руки, отчего вокруг нее начинают вибрировать предметы, грозясь подняться в воздух. Шатен ловит ее, и на секунду всех ослепляет голубая вспышка, после чего все прекращается. Накахара раздраженно пытается отпихнуть его, но суицидник на всякий случай не отпускает ее, хотя и понимает, что если он продолжит в том же духе, у него будет удачная смерть с подачи напарницы. — Да, я не понимаю. Дазай, ладно директор Ли или мой дед… — тут ее голос немного дрогнул. — Но ты-то какого хрена лезешь?! Столько лет совершенно не интересовался, что я делаю в свободное время, так что сейчас приспичило?! Может, я на пробежку ушла или… Тут рыжая затихает, замирая на середине гневной фразы. — Чуя? — медленно говорит Осаму, но потом понимает, что что-то здесь не то и медленно начинает пятиться к дверям. Уйти не успевает. — Стоять, сволочь! — зло рычит девушка, щуря холодные голубые глаза и хватая напарника за край пальто. — Ты мне ничего не хочешь объяснить?! Шатен мгновенно округляет глаза, делая их совершенно невинными: — О чем это ты, Чу? — он пытается сделать вид, но Чуя не верит ему ни на грамм: — Следящее устройство. Жучок. Ну, или что ты там запихнул в мои вещи? — напоминает она, склоняя голову набок. — О чем это ты… — все еще пытается увильнуть суицидник, но та настаивает: — Ты бы не узнал, что меня нет в городе, если бы не запихнул следящее устройство в какую-то мою вещь. Дай угадаю. Шляпа? Чокер? Телефон? — Мимо. — разводит руками Дазай и пожимает плечами. — Если ты копался в моем нижнем белье, я тебя убью. — почти обреченно угрожает Чуя. — Эм… Тогда, наверное, мне все-таки лучше промолчать, ведь двойное самоубийство не получится… — Я прямо сейчас тебе устрою самоубийство, но не двойное, а кровавое! — все-таки взрывается Накахара, подскакивая с места и пытаясь придушить напарника. Музакка в последний момент ловит ее, после чего подхватывает на руки и прижимает к груди, как маленького ребенка. Рыжая замирает, не зная, как реагировать на это проявление нежности от деда, и успокаивается. — Ну не обижайся, Чу. — ноет Осаму, когда понимает, что та его в ближайшее время убить не сможет, даже если постарается, так как ее держит Музакка, не давая никуда уйти и успокаивая. Правда, тапок, метко запущенный ему в голову, все-таки немного заставил усомниться в том, что он останется целым, судя по оценивающему взгляду девушки, которая примеривалась к ближайшей вазе. Останавливало ее только то, что ваза принадлежала Виктору, а тот беспорядка не любит. — Это все для твоего же блага! — Какого это такого блага?! — прищурилась рыжая, скрещивая руки на груди и надувая щечки, как хомяк. — Например, чтобы я смог отследить, где ты в следующий раз спланируешь начать помирать. — все-таки не выдержал шатен, недовольно фыркая. — Между прочим, самоубийственные порывы здесь только у тебя! — Тут ты права, но я иногда думаю, что ты сумеешь самоубиться с гораздо большей вероятностью, чем я просто потому, что лезешь туда, куда не нужно! — Но это происходит случайно! — попыталась было откреститься Чуя, но Дазай ее перебил: — Тоже самое ты сказала мне, когда приняла на себя яд, который был предназначен Фукудзаве-сану. — Но Арахабаки все равно не дал бы мне умереть, а так мы одновременно и Мори-сана спасли… — Да, и это ты мне сказала после этого. Вот только ты никого не предупредила, что собираешься вытворить! — суицидник кривиться и припечатывает, когда Накахара пытается ему возразить. — Именно поэтому тебе нужен жучок, чтобы я хоть бы примерно знал, куда ты умудрилась свалить на этот раз. — Но… — попыталась было возразить рыжая. — Молчать! — рявкнул Дазай. Судя по тому, что ему в голову все-таки на полном ходу прилетела ваза, стоящая на подоконнике, это был неверный ход. Тао быстро подхватил упавшего Осаму, проверяя пульс, чтобы убедиться, что тот все-таки жив. — Я… я вам заплачу. — пробормотала девушка, устало вздыхая и виновато опуская голову. — Уберу, а потом заплачу. — Надеюсь, после этого тебе стало лучше, и ты успокоилась. — улыбка директора Ли была такой вежливой и приторной, что Чуе стало еще более стыдно, хотя казалось бы куда еще. — Да, простите пожалуйста. — она вздохнула и отвела взгляд. — Я, вижу, у тебя есть тенденция швыряться тяжелыми предметами в того, кто вызывает у тебя раздражение. Пожалуйста, в следующий раз, выбери что-то другое. — просит Виктор, который только что потерял любимую вазу. Он не злится на нее, но все-таки некоторое раздражение есть. — Прошу прощения. Она уже давно не помнила, когда в последний раз было такое, чтобы ее отчитывали, словно маленького ребенка. Пожалуй, ей потом стоит извиниться перед Дазаем. Да, однозначно стоит.***
Чуя молча сидела за камнем, сидя там вместе с Дазаем. Делала она это не потому, что ее происходящее прямо-таки ужасало, от чего она скрывалась от врага, а скорее для того, чтобы Осаму не нырнул в самую мясорубку, там погибнув. С этого суицидника, вообще-то, подобное сталось бы, поэтому Накахара не собиралась давать шатену даже капли соблазна. Нет уж, не дождется! Если он когда-то и умрет, то только от ее рук. Ну, или, учитывая свою живучесть, от глубокой старости. Там ее дед Музакка разбирается с каким-то странным типом-оборотнем с не менее странным именем Мудак. «Тьфу ты, Мадук!» — поправляет она себя, хотя менее мудаком тот не был. Как выяснилось, этот самый Мадук вместе с некоторыми предателями-Благородными специально сделали так, чтобы Эшли — дочь Музакки — погибла от рук людей, чтобы Музакка отправился тем мстить и столкнулся в битве с Рейзелом, который стал бы их защищать. И это бы могло сработать (сработала только первая часть плана), но тут появилась она, Чуя, и у великих планировщиков все пошло, простите, по пи*де. В этом плане логики особой вроде как не было, но Чуя в чем-то деда очень даже понимала. Она бы точно стала мстить. Вот только она стала бы мстить исключительно тем, кто непосредственно виноват в трагедии, а не всему человечеству, так как в последнем смысла совершенно никакого. Тем более, смысл это делать восемьсот с лишним лет спустя, когда все те, кто в этом хоть немного виноват, давно уже мертвы. Вернее, не мертвы, учитывая, что все еще оставались этот самый Мудак (Мадук) и Благородные-предатели. Так что у деда будет возможность поквитаться за свою любимую дочурку. Вот сейчас Мадук стоял, как дуб посреди поля, и гордо вещал, какие они все умные, раз тогда дошли до подобного. О том, что он своими же словами роет самому себе могилу эта сволочь, кажется, даже не подозревала. Накахара устало выдыхает и закатывает глаза, потому что таких пафосных речей она от нормального злодея в жизни не слышала бы. Ну, по крайней мере, лично она считала, что нормальные злодеи не должны столько базарить. — Он еще бы ему свой злодейский план от и до выложил, как в каком-то дешевом романчике. — бормочет рядом с ней Дазай, который с ее мнением, кажется, полностью солидарен. Мадук, который каким-то образом услышавший это, поперхнулся и уставился на него очень возмущенным взглядом. Рыжей пришло хватать напарника за шкирку и сваливать с помощью гравитации, после чего камень, за которым они прятались, разлетелся на мелкие кусочки. — Знаешь, иногда мне хочется отрезать тебе язык. — ругнулась девушка, снова отскакивая вместе с напарником на приличное расстояние. — А я думал, что ты хочешь мне его отрезать постоянно. — абсолютно индифферентно бормочет Осаму. — Временами. — соглашается Чуя, поднимая с помощью гравитации лежащий рядом огромный валун и запуская того на полной скорости. Мадук, отвлекшийся на удар Музакки, зевает и на полной скорости получает камнем по башке. Конечно, тот разлетается на мелкие кусочки, но небольшой урон Мадук все-таки получает, после чего отлетает от очередного удара Музакки. — Прости, дедушка, я не хотела! — весело кричит Накахара, ловко подхватывая все еще пребывающего в прострации напарника и перемещаясь поближе к М-21, М-24, Тао и Такео, которые были ранены и почти не могли шевелиться. К счастью, при ближайшем рассмотрение она обнаруживает, что они не настолько серьезно ранены, чтобы паниковать и срочно вызывать Йосано. Не важно, как она окажется здесь, учитывая, что она сейчас в Йокогаме, просто как сам факт. — Дедушка? — медленно произносит Мадук, который переводит взгляд с одного на другую, явно пытаясь найти хоть какие-то родственные черты. Судя по недоумению, не находит. — Ты опустился до того, что почти простая человеческая девчонка стала твоей внучкой, Музакка?! — Между прочим, а не просто внучка, а очень даже родная. — обиженно кричит рыжая, посылая в него еще один валун. — Ну, почти. О том, что никто пока не знает, как именно она появилась на свет, девушка решила скромно умолчать. Ну, у них еще будет время, чтобы узнать это. Дальше она смотрит за тем, как между ее дедом и Мадуком (все еще так хочется сказать Мудаком) начинается жестокий бой. Их скорость просто невероятна, а еще они все разрушают на своем пути, и она даже не знает, что в их схватке более впечатляющее. — Знаешь, у них высокая скорость, но, когда тебя охватывает Порча, твоя скорость выше. — хмыкает Дазай. Правда, уже спустя мгновение разрушают эту атмосферу. — Хотя я пошутил. Чуя закатывает глаза и ей почти даже не хочется прибить эту сволочь. Интересно, есть ли возможность его заткнуть на очень длительное время? Впрочем, ей уже не до этого, потому что этот странный оборотень Мадук радостно что-то вещает о том, что сила в нем, после чего из его груди буквально прорастает странный камешек, подсвечивающийся темно-красным, зловеще-кровавым, светом. — Знаешь, никогда не думала, что какой-то дебил сможет добровольно посадить в себя частичку Арахабаки. — тихо бормочет Накахара, следя за тем, как оборотня явно почти распирает от этой силы. — Могу заявить тебе, что он — псих. — Я согласен, но у нас, кажется, серьезные проблемы. — бормочет Осаму, который замечает, как по земле расходятся странные светящиеся линии, складывающиеся в какие-то надписи, после чего их словно отрезает от остальных. — Какого?.. — бормочет растерянно рыжая, пытаясь понять, что за хрень тут вообще происходит. Она стучит по стенам этой «клетки», но ничего не происходит. — Дазай?! — А я-то тут причем?! — вполне закономерно возмущается тот, после чего дергает напарницу за руку, спасая от удара Мадука. Тот пролетает в молоко, от чего земля рядом с ними почти взрывается. Тот рычит что-то о том, что убьет ее и станет следующим Лордом Оборотней. — Какой-то тупой план. — устало выдыхает девушка, не совсем понимая, сочувствовать ли ей его скудным мозгам, или все-таки не стоит. — Тем более, ради этого не нужно в свою грудь какую-то пакость засовывать. — Он просто дебил, не обращай внимания. — пожимает плечами шатен. Он косится и видит, как вокруг стен их «клетки» перемещаются остальные, пытаясь их сокрушить, но пока получается не очень. — Я почти уверен, что этот тип сделал все это специально, чтобы добраться до тебя. — А я-то тут причем?! — взвыла Чуя, хватаясь за голову. А потом почти также быстро успокоилась и прищурила глаза, склоняя голову набок. — Что будем делать? — Ну… Думаю, чтобы противостоять этому типу, у нас есть только один вариант. — вздыхает Дазай. — Это? — она кривится. — Мне не нравится этот вариант, ты же знаешь! — Он и мне не нравится, но альтернатив, как понимаешь, у нас особых нет. — пожимает плечами Осаму. — Нет, конечно, я могу использовать пистолет, но не думаю, что это как-то получится. Уж прости, но без Арахабаки нам не обойтись. Накахара устало и обреченно вздыхает, после чего все-таки кивает головой: — Хорошо. Но ты остановишь меня сразу же, как я закончу. — она тыкает его в грудь, одновременно отшвыривая гравитацией Мадука, чтобы дать себе фору. — Не заставляй меня выматываться также, как в прошлый раз. — Хорошо. — кивает шатен. Что только ни сделаешь, чтобы успокоить напарницу и поскорее закончить эту битву. Судя по яростно сверкнувшим глазам, рыжая ему не поверила совершенно, но выбора у нее другого не было. Позволять этому странному типу, одержимому кусочком души Арахабаки, заключенным в кровавый камень, убивать их она не собиралась. Вот уж точно нет. Ее и Дракон из сотен способностей не убил, и чтобы этот тип сделал подобное?! Нет уж! — Малышка Чу, давай быстрее. Чем быстрее мы закончим, тем быстрее я куплю тебе мармелада. — тянет суицидник, напоминая Чуе о его обещание купить ей хоть десять килограмм мармелада, если они выживут. — Ловлю на слове. — улыбается Накахара, кивая и стаскивая с рук перчатки. Она аккуратно кладет их на землю, надеясь, что потом сможет их отыскать, хотя надежда и небольшая. — Чуя! Та на это лишь фыркает и закатывает глаза, уже приступая к тому, чтобы говорить слова возрождения для Арахабаки. — О, дарители тёмной немилости… — эти слова ярко-алым отпечатываются в ее сознании под закрытыми веками, а сердце загнанной пташкой клокочет где-то в горле. Она уже не раз чувствовала подобное, и чувства сейчас — лишь малая часть того, что она ощущала до прихода в Агентство. Сейчас, по крайней мере, ее Порча более контролируемая, хотя и остается по своей сути самой разрушительной вещью в ее жизни. — Не тревожьте меня вновь. «Только попробуй не остановить меня вовремя, глупая скумбрия!» — думает она. Впрочем, учитывая, сколько именно свидетелей вокруг них, которые прибьют Дазая с большей гарантией, чем она, так что все нормально. Тот точно не даст ей убиться подобным образом во время Порчи. Всегда останавливал раньше и остановит и сейчас.***
Чуя будто висит в пространстве в виде призрака, словно со стороны наблюдая за тем, что делает Арахабаки в ее теле. Она чувствует лишь отголоски чувств, но даже так ее почти скручивает от боли. Впрочем, раньше все было гораздо хуже, а сейчас все не так уж и плохо. Она в который раз уже морщится, видя, во что превращается ее тело, когда им овладевает Арахабаки. Эти белые белки глаз… Сумасшедшая широкая улыбка… Красные следы по всему телу… Полные скрытой ярости и силы движения и удары, которые просто не выдерживает ее тело… Черные дыры, которые она разбрасывает направо и налево, уничтожая все вокруг. Сумасшедший смех наконец-то вырвавшегося на свободу Божества… Со стороны за этим смотреть очень непривычно, хотя она и знает, что подобное было почти всегда. Она лишь смотрит, но не может как-то влиять на события. Она чувствует, как в груди испуганно пятившегося оборотня бьется частичка ее силы, стремящаяся вырваться наружу и присоединиться к ней. Точно такое же пульсацию она чувствует от Франкенштейна, но каким-то странным усилием перестает звать себе Темное копье. Она смотрит в эту сторону, видя перекошенные испугом и шоком лица модифицированных и искренним волнением — всех остальных. У Чуи в теле и так слишком много силы, с которой она почти не справляется, чтобы она еще пыталась забрать себе. Она не хочет возвращать себе даже силу Кровавых камней, но у нее нет выбора, именно поэтому она манит силу Арахабаки себе, от чего Кровавые камни просто разрушаются, превращаясь в знакомую черную энергию, которая впитывается в нее. Она не справляется с бешеной энергией, от чего у нее из глаз, носа и рта течет кровь, а органы будто в труху перемалывают. Мадук убит всего за пару минут, не успев уйти от черной дыры, которую Накахара щедро пустила в него. Последнее, что рыжая помнила, как ее крепко ухватили руки напарника, и все поглотила сияющая вспышка голубого.