Майклсон осторожно прикрыла дверь, до сих пор не веря в происходящее. Тысячи, нет, сотни тысяч сверхъестественных существ по всему миру смотрели трансляцию выступления директора Форбс-Сальваторе. О, она не поздравляла с избавлением от самых опасных Майклсонов, нет. Эта молодая женщина не побоялась высказать всем этим лицемерам правду. На примере семьи Первородных показала, насколько опасными могут быть все они. И ведьмы, маниакально следующие или нарушающие баланс Природы и заветы Духов. И оборотни, чья агрессия никогда не заканчивалась хорошо. И вампиры, напомнив, что даже лучшие из них всегда остаются чьим-то кошмаром.
Однако поразила Хоуп вовсе не смелость и восхитительная наглость Кэролайн. Вся семья ждала ведьму на почётном месте у сцены. Даже Давина, недолюбливающая Клауса, сидела рядом с Колом. Который, на минуту, пришёл в своём теле. Беременная Фрея была с Килин и их старшим сыном Финном. Бекс держала за руку Марселя, но тут же поднялась навстречу племяннице, сжимая ту в объятиях. Успев шепнуть перед началом церемонии «Поговорим позже» вампир села на своё место. Из ряда величественных кресел свободно было лишь одно, стоящее по центру. Как символично. Наследница Короля вампиров и Королевы оборотней. И если с первым званием могли не согласиться, то главенство Хейли было неоспоримо.
Тоска раскалённой ртутью прошлась по венам, но девушка всё-таки села на подобие трона. Сотни глаз присутствующих следили за ней, непрекращающийся гул стал тише, чтобы в следующий момент умолкнуть. Это сёстры Зальцман встали за спиной гибрида, положив руки на её плечи. Магия циркулировала между ними, успокаивая волчью сущность, тяжесть этого дня словно распределилась на троих.
Лиззи продолжала по-тихому ревновать сестру к Хоуп, они взаимно практиковались в язвительности и остроумии, но прежней ненависти не было. А в такие моменты, когда против них обращался весь мир, молча подставляли плечо. «Но это не означает, что меня не бесит твоя привычка приказывать и самомнение» говорили они друг другу после очередного момента взаимопонимания.
Вот и сейчас блондинка молча присоединилась к Джози. Отработанный приём для увеличения силы выходил легко, будто ведьмы-сифоны были рождены, чтобы стать поддержкой девушке. Защитные чары легли на сцену и VIP-зону, заставив зрителей волноваться. Но тут к микрофону вышла Кэролайн, мимоходом кивнув Майклсонам, и зал вновь наполнился гулом. Включились камеры, стоявшие до этого без дела. Практически все объективы были сосредоточены на ней, лишь несколько следили за реакцией зала и VIP-зоной.
Вампир прицельно разбередила старые раны, предварительно напомнив, по какому поводу они все собрались. Однако то, что происходило дальше, никак не укладывалось в голове. Доведя зрителей до сдерживаемого (в чём поспособствовала демонстрация возможностей близнецов) бешенства, миссис Форбс-Сальваторе сказала то, что подействовало на присутствующих как ледяная вода.
— Кто из вас может дать гарантию, что через год, через век не станет таким же? Кто готов поклясться кровью и тем святым, которое имеет, что после всех испытаний, которые он пройдёт в течение жизни, сохранит человечность? И под человечностью я подразумеваю те качества, которые мы хотим видеть в других, но сами не прилагаем никаких усилий. Доброта. Самопожертвование. Искренность. Сочувствие и великодушие. Уважение и честность, в конце концов. И сколько бы вы не ненавидели Майклсонов, в частности Никлауса, я передам его слова, сказанные однажды моему мужу. Те, что применимы к каждому из нас и должны быть осознаны. «Не стоит недооценивать соблазн тьмы. Даже самые чистые сердца тянутся к ней»*. Сейчас — в этот момент — кто осмелится подняться на сцену и стать моим оппонентом?
Никто не вышел. Разбивались об стену веры в свои слова злоба и прожигающие взгляды, как делали это проклятья об магическую защиту. Здесь не было самых маленьких, и от этого становилось легче. Подростки и их родители, учителя и служащий персонал — кто-то отводил или вовсе прятал взгляд. Другие, особенно учителя, смотрели прямо. И виделось в их напряжённых лицах принятие собственных демонов, если не борьба. Вид третьих вопил: мы есть тьма и гордимся этим. Глупцы, они не понимали, что в итоге она поглотит их, как делала это прежде с такими же самоуверенными болванами. Ребекка и Кол уже потом, после всего этого безумия признаются, что самообман может длиться столетия и даже тысячелетие. Но осознание собственной неправоты никогда не даётся просто. Только боль и потери открывают глаза на всю гниль, что скопилась внутри. А порой не хватает и смерти. «Своей» — добавил дядя, прижимая к себе жену.
В какой-то момент Кэролайн предложила кому-нибудь из семьи погибших подняться на сцену. Ожидавшая этого Хоуп величественно поднялась с кресла и под прицелами камер встала к микрофону. Поблагодарила Кэр за честность и добросердечность и, прежде чем начать, посмотрела поверх голов. Голос её спокойный и уверенный разносился по залу, заставляя вслушиваться. Он ввинчивался в мозг, оставляя след в подсознании, поэтому девушка постаралась вспомнить. Вспомнить всё, когда-либо услышанное от Клауса и Элайджи. Слова про семью, единство и то, как важно сохранить близких людей. Про то, как легко упасть во тьму и трудно держаться за свет. Столкнувшись взглядом с Алариком, Майклсон не удержалась от мелкой мести за все те разы, когда её упрекали схожестью с отцом.
— Для вас всех мои родные — безжалостные монстры достойные уничтожения. Для меня — любимые люди, с которых мне не стыдно брать пример. Вы осудите меня, так и не поняв, что всё сказанное мной сегодня — лишь тень того, чему меня учили. Бросая в лицо обвинения, не сможете осознать, почему молчу в ответ. Ваши худшие кошмары при звучании их имён не в силах передать муки, выпавшие на долю нашей семьи. Но мы не сломились. Стали сильнее не смотря ни на что. И каждый из вас сидит на своих местах лишь потому, что мой отец отдал жизнь за меня. За моё будущее, в котором есть вы. И вместо того, чтобы продолжать ненавидеть мертвеца, попробуйте принять тот факт, что в тысячелетних чудовищах оказалось больше благородства и любви, чем другие готовы понять.
Только сейчас за закрытой дверью комнаты гибрид поняла: она была слишком эмоциональна. Да, говорила правильные вещи и закончила нотацией в стиле дяди Эла. Однако уязвимость, показанная во время монолога, не делала ей чести. И взгляды родственников — одобрительно-укорительные — совершенно не помогали. Вздохнув, девушка оглядела комнату, закреплённую за ней. Светлые обои, широкая кровать, стены с фотографиями и картинами. На столе старый альбом со времён учёбы, словно Хоуп никуда не уезжала. Заклинание чистоты поддерживало порядок, а магический замок не позволял любопытным сунуть свой нос в вещи. Всё выглядело так, будто эта комната всегда будет принадлежать ей. И от этого, совсем немного, но стало легче. У неё есть не только дом в НО, полный слишком противоречивых воспоминаний, но и комната, в которой она прожила одиннадцать лет.
За окном мягко покачивались деревья, царапая стекло, какая-то птица глухо ухала в саду — жизнь продолжалась. И, наверное, давно пора было смириться с потерями, но воспоминания всё ещё причиняли боль. Как ответ на безмолвную мольбу в руки плавно опустился свиток.
«Дорогая Хоуп,
Надеюсь, что смогу заслужить твоё прощение за сегодняшний вечер. Я была несправедлива по отношению к тебе, когда ничего не сообщила лично. Понадеявшись на Бекку, я совершила главную ошибку за этот год. Сообщаю тебе другую, не менее важную по значимости новость. Советом учредителей — в 21 ты можешь стать полноправным членом как представитель своей семьи — было утверждено моё предложение. В Европе будет открыта вторая школа для юных и одарённых. Посвящена она будет Никлаусу и Элайдже Майклсонам. От тебя и твоей семьи ничего не потребуется. Часть средств, пожертвованных твоим отцом, была введена в оборот. При необходимости ты сможешь перевести деньги на свой счёт.
В этот день хотелось бы не разбередить твои душевные раны, но успокоить их зуд. Во время своего путешествия мне встретились некоторые вещи, которые, несомненно, будут тебе интересны. В доме вашей семьи в квартале Маре я обнаружила студию твоего отца, которой он пользовался пока жил во Франции. Сотни твоих портретов, начиная с младенчества и до двадцатилетнего рубежа. Склоняюсь перед его талантом: то ли хорошим воображением (между нами, девочками, отличным), то ли умением находить и использовать людей. При личной встрече отдам несколько из них, взять которые осмелилась.
Так же в библиотеке, ради которой, собственно и была совершена поездка, мне попалось интересное заклинание. Насколько хватило моего знание языка ведьм, оно предназначено для открытия окна в прошлое. Нужна лишь кровь того, в чьё прошлое будете смотреть. Или его ближайшего родственника. Надеюсь, мои находки придутся тебе по душе.
С нежными чувствами, Кэролайн.
P. S. Знай, твои родители гордятся тобой так же сильно, как делаю это я»
Письмо, пришедшее столь вовремя, стало спусковым крючком. Ещё на словах «сотни портретов» хотелось разрыдаться. И если последующие строки вызвали улыбку, то окончание прорвало плотину. С первым всхлипом в комнату вошли Ребекка и Кол, а за ними, придерживая округлый живот, Фрея. Три пары рук втянули девушку в тёплые объятия, то укачивая как ребёнка, то прижимая ласково к родным.
Этот день впервые не был столь тяжёлым за эти пять лет. Тёти и дядя, которым она старалась сильно не навязываться, приехали ради неё сюда, так не любимый ими Мистик Фоллс. Их семьи тоже приняли её, и это было так важно и здорово, что хотелось плакать ещё сильнее. Как бы ни хотелось спрятать сердце на замок, а ключ выбросить в океан. Но люди, окружающие её, раз за разом разрушали возводимые баррикады. Вот и сейчас, вместо того, чтобы взять себя в руки и скрыть горе, она плачет как маленькая девочка. Так почему же ей вовсе не стыдно?
***
Тем временем, в скрытой от посторонних глаз комнате, другая скорбящая девушка с трепетом ласкала рисунок тонкими пальцами. На нём была нарисована её несбыточная мечта. Даже не мечта, так, фантазия и даже бред — семейный портрет. Но заключалась её фантазия вовсе не в наличии такого портрета, а в людях, изображённых на нём. Сама Кэролайн с близнецами и Клаус с Хоуп. Яркие краски, счастливые лица. Любовь сияла в их глазах, устремлённых друг на друга.
Безумие… это просто безумие — желать подобного. Он и вправду сошёл с ума после разлуки с дочерью. А она — после смерти Стефана. «Который в очередной раз выбрал не меня», — промелькнула и пропала предательская мысль. Разве мог хороший парень, которого она полюбила, поступить иначе? Не мог. Но почему-то крутилась навязчивая мысль, что Большой Злой Волк обязательно нашёл бы выход. Будь у него на это время.
И сейчас оно у него будет. Окно в прошлое, про которое писала Форбс в письме, в буквальном смысле было окном. Точнее будет «форточка», но и этого должно хватить. Когда Хоуп заглянет в прошлое Никлауса, девушка переправит ему послание, где можно будет найти избавление от Пустой.
— Где-то в погребённом под лавой городе, записанный на давно забытом языке, хранится секрет, как получить всё, что я хочу, одновременно… — пропела про себя вырезанные в памяти слова. — У тебя будет не один короткий день, Ник. У тебя будут годы. Пора сдержать своё обещание.
И возможно — только «возможно» — их общие мечты станут явью.
