100 шагов назад

— Они не отменят их, не могут, — вырывается у меня, пока Пит с силой сжимает подоконник, отводя голубые глаза в сторону. — Пит, — зову я, поднимаясь на ноги. Ни звука в ответ. Квартальная бойня, слишком масштабное развлечение, они не отменят ее из-за слов двух подростков. Они не отменят ее из-за слов Пита. Я невольно кладу руки на живот, будто бы там правда есть жизнь. Прикрываю глаза. Ребёнок. Никогда не хотела детей, тем более в нашем положении. Даже если бы мы выбрались из этой мясорубки — ребёнок победителей — лакомый кусочек. Стою в шаге от Пита, разглядывая спину парня. Он был моей опорой последние месяцы. С ним я была в безопасности, так или иначе. Его руки спасали меня от всех ужасов. Арена. Смерть. Я не хочу. Хочу лишь обнять его, не отпускать и забыть. Хотя бы на мгновение забыть это безумие, окружившее нас со всех сторон. Забыть все, кроме нас. Я выдыхаю, шагаю вперед, сцепляя руки на его груди. Он напрягается, но уже через мгновение его руки накрывают мои. Я чувствую биение его сердца под своими пальцами, касаюсь лбом его спины между лопаток, закрываю глаза. Мы одна команда, от начала и до конца. Уютно, спокойно. Будто мы не находимся сейчас в тренировочном центре. Будто столица не кипит от сенсации. Будто нет никаких Голодных Игр. Будто в двенадцатом моя мама не прибывает в шоке от новости, что ее семнадцатилетняя дочь беременна. — Китнисс, — шепчет он спустя время. Я слышу как едет лифт. Сердце замирает. — Что бы ни случилось — я с тобой, — договаривает он. Я слышу тихий звон, лифт остановился на нашем этаже. Мне не страшно, я сделаю, что должна. Я спасу Пита при любом раскладе. Я дала себе слово. — И я, Пит. Я тебе доверяю, — вырывается совсем непрошенная фраза с моих уст, но это правда. И когда шаги за спиной приближаются, а Пит разворачивается лицом ко мне, перехватив руку лежавшую на его груди, и сильно сжав пальцы. Я киваю, «правда», шепчут губы, и он кивает в ответ. Соглашается. Но упорно не хочет сталкиваться глазами. На Хэймитче нет лица. Эффи улыбается от уха до уха. Новости будут не из легких. — Ну, что, детки! — ментор падает в первое попавшееся кресло, смиряет нас взглядом. — Поздравляю, — он кивает Питу, Пит смотрит на меня, потом опять на ментора, потом на Эффи. Я закрываю глаза, готовясь к худшему. — Хэймитч, — начинаю я, закипая. — Говори нормально! — рука Пит с моей кисти переходит на спину, прижимая ближе. Кровь бежит в венах, но я на удивление спокойна, в смысле не кидаюсь стрелами на право и на лево — или что-то в этом роде. — Спокойно, солнышко, — он открывает флягу, отпивает из нее. Потом будто резко что-то вспоминает, лицо его вытягивается, он протягивает пойло в нашу сторону, — За вас, детишки, — рука Пита сильнее сдавила мою поясницу, будто говоря «жди, все хорошо». — Игры отменили, — я раскрываю рот, а Эффи начинает верещать, чуть ли не подпрыгивая на месте. — Но есть одно «но», — еще бы. Сноу не отменил бы Игры просто так. И я уже знаю, что скажет Хэймитч, и от этого по коже пробегается холодок. Что из этого хуже? Разумеется — Игры. Готова ли я ко второму варианту? Разумеется — нет. — Должен быть ребенок, верно? — выдаю я, проявляя чудеса сообразительности. Дыхание сбивается, а слезы подкатывают к глазам. Я кусаю губы, и чуть дёрнув плечами пытаюсь сбросить руку парня со спины. Я должна была умереть, и он бы жил счастливо, без Китнисс Эвердин, которая сама не знает чего хочет. — Да, солнышко. Через год Панем должен отпраздновать счастливое пополнение в семье Мелларков, а через неделю в Капитолии будет сыграна свадьба для, — он набирает воздуха, строит выражение восторга на лице, — «несчастных влюбленных из дистрикта двенадцать»! — рыдания вырываются наружу, а Пит крутанув меня в руках, обнимает уже двумя руками, на удивление я поддаюсь, не вырываюсь, сцепляя руки в замок за ег спиной. Свадьба. Ребенок. Пит. Я начинаю плакать. За что это ему? За что это мне? — Альтернатива? — подает голос Пит, видя мое состояние. Эффи было бросается, на помощь мне, но я вцепилась в Пита двумя руками, а голова, если еще приложить немного силы, пройдет сквозь его грудную клетку. Я мотаю ей из стороны в сторону, путая волосы от трения с одеждой парня. — А нет ее, альтернативы. — Ментор встает. — Мне жаль, Пит, — выдает он, сжимая плечо моего напарника. — Завтра в десять часов вечера состоится интервью, со всеми победителями и вами в том числе. Там объявят о вашей свадьбе. 75 Голодных Игр не будет. Квартальной бойни не будет, — вижу сквозь пелену слез, как ментор берет Эффи под локоть и заводит вновь в лифт. Я знаю, сегодня они сюда не вернуться. А мы спасли жизни 22 трибутам. Но есть одно «но». Мне придется родить, и всю свою жизнь бояться за своего ребенка. За нашего. И стать Китнисс Мелларк. Не так как мечтают девочки, не в тихом доме с дареным хлебом и сладкими клятвами. Не в мамином платье и с тишиной уединения. Моя свадьба станет национальным достоянием. На ней не будет места для уюта и тепла. На ней не будет меня для меня и для него. Я знала, что мое будущие с Питом — неизбежно. Поняла еще в туре победителей. Мы оба подписались на это в той пещере, где пахло сыростью, кровью и снотворным сиропом. Когда вместо выпущено в горло парню стрелы, мы собирались разделить морник, как обычно влюблённые разделяют хлеб. Можно считать, что там и состоялась наша предсвадебная церемония. Его руки чуть слабеют на моей спине, а во мне растет возмущение. Почему Хэймитч высказал заботу лишь о нем. Мы оба попали в это. Оба вновь стали пешками в играх Сноу. Хотя и первый ход сыграли мы, съев его фигуру на доске. И поплатимся за это сполна. Но потом я понимаю. Это Пит — нелюбимый сын, брошенный трибут, отвергнутый жених. Не о такой свадьбе мечтал он, не о таком будущем для нас. Это станет нашим билетом в один конец. Билетом, который нам всунули в руки, даже не спросив о наших желаниях. Но разве не я пятнадцать минут назад мечтала лишь о том, что бы быть с Питом? Не я ли собиралась отдать жизнь за него на арене? Не я ли сейчас вцепилась в него, как в единственное спасение? Бойся своих желаний. Так говорят. Но я ведь знала, знала что должна быть с ним. И теперь у меня есть такая возможность. Точнее, у нас нет другой возможности, нам ее не оставили. Нас лишили настоящей свадьбы, его лишили — настоящей семьи… но неужели я ничего не смогу сделать? — Китнисс, это я виноват, — шепчет Пит, едва касаясь меня. Он боится меня, боится моей реакции. Я тоже ее боюсь, потому что в голове полный хаос. — Если бы я не сказал, ты бы была свободна, победила бы в Играх, вернулась бы домой к родным, — он срывает дыхание, и все-таки прижимает меня к себе так же крепко, как и я его. — Прости меня, прости, — повторяет он, зарываясь лицом в мою растрепавшуюся прическу. А я недоумеваю. Неужели он правда думал и думает, что без него я была бы счастливее? Что смогла бы так легко все забыть? Что я могла бы жить, зная что не уберегла его? Неужели он думает, что на столько безразличен мне? — Пит Мелларк — ты несешь какую-то чушь, — выдаю я, отступая на шаг. Голова идет кругом, и я хватаюсь за его плечи, чтобы не упасть. Хотя его руки все еще меня держат. Я бы не упала, даже если бы захотела. Он смотрит на меня своими голубыми глазами. Первый раз с прихода сюда он смотрит мне в глаза. Столько боли. Столько несправедливости. — Я не виню тебя ни в чем, ты спас нас, — Смотрю на него сквозь пелену слез, губы чуть трогает улыбка. — Ты спас нас, — вновь повторяю я, что бы он услышал, понял. Тоже самое он говорил мне в нашем туре. Это было, кажется, совсем недавно. Я спасла нас на арене 74 Голодных Игр, ценой его разбитого после сердца. Он спас нас с квартальной бойни, ценой нашей свободы. — Ты вышла бы замуж по любви, тебе бы не пришлось заводить детей не по своей воле, — я знаю, он пытается меня убедить, что виноват. Только все это действительно чепуха. Я не вышла бы замуж ни за кого другого. Просто не смогла бы. Никто бы не понял сумасшедшую победительницу 74 Голодных Игр, никто бы не любил меня так, как любит он. Он понуро опускает голову, и плечи его чуть вздрагивают, будто в лихорадке. — Я не вышла бы ни за кого, кроме тебя, — выдаю я поток своих мыслей. — И попрошу тебя зарубить это себе на носу, — Пит стоит в недоумении, глаза его так же блестят от не пролитых слез. Он не верит мне. Я сама себе сейяас не верю, но мысль о том что бы вернуться без него домой, куда страшнее свадьбы и детей. Вдруг его брови сдвигаются, руки отталкивают меня, а сам он шагает назад. Я напрягаю мышцы на ногах, силясь не упасть на месте, вопросительно смотрю на него, готовая к любым словам и объяснениям, но все и так ясно — он думает это опять игра. — Не надо, — он вдыхает, громко, судорожно, будто из последних сил. Потом его глаза плотно закрываются, а я пытаюсь шагнуть ближе, он начинает мотать головой, хватаясь руками за волосы, оседает на пол. Слишком резко, быстро, больно. Я бросаюсь к нему. — Пожалуйста, не надо, — шепчет он, когда мои руки обнимают его, а голова ложится уже второй раз за сегодня на спину. — Оглянись, — прошу я, — Посмотри вокруг, — говорю я громче, приподнимая его лицо из-за спины. Он подчиняется, пробегаясь глазами по стенам, окнам, потолку, — Здесь нет камер, Пит, — шепчу я ему в самое ухо, — Только ты и я. Пожалуйста, перестань, — сейчас мне правда страшно за него. Я не учла этой детали, мне нет доверия после последнего года, его и не могло быть. Я сжимаю руками его плечи, заставляя подняться. Глаза полны ужаса и недоверия. — Прости меня, прости, прошу, — шепчет он, припадая поцелуями к моим рукам. — Я попросила перестать! — вскрикиваю я почти истерично, перехватывая его руку своей. Наши отношения последний год были конечно не лучшими, но мы должны стать семьей. Мы уже одна команда, а это важно. И однажды мы станем семьёй. Назло Сноу, который видно решил что это все — мой ночной кошмар. Он думал что свадьба с Питом и ребёнок — для меня большее наказание чем арена. — Я с тобой, тебе это ясно? — он больше не извиняется. Смотрит, долго. Внимательно. Ищет подвох видимо. — Мы станем настоящей семьей, даже если ты насильно заставишь меня сыграть свадьбу с Гейлом! И ребенок наш родится в семье, — я киваю, показывая, что закончила говорить. Улыбка появляется на его лице, почти одновременно с моей. Мы должны быть сильнее этого. Нам дали второй шанс, случайно. Возможно удача иногда бывает на нашей стороне. — Я никому тебя не отдам, — и в эту же секунду руки жениха отрывают меня от пола, закручивают в воздухе. Шпильки летят на пол со звоном. Все тело напряжённо, в висках стучит. Все слишком быстро, все слишком не с нами. — И не надо, — отвечаю я. Пит медленно склоняет свою голову, касается своим носом моего, будто в немом вопросе, а я решаю, что с этого момента мы должны сами строить свою жизнь, и сто тысяч раз плевать, на то, что предпримет Сноу. Мы команда. Я киваю ему. Он медленно осторожно, в первый раз, целует меня один на один. В первый раз для нас двоих. Я не люблю, я не буду врать. Но я хочу, что бы он был рядом. С ним я не боюсь того, что нас ждет завтра. Мы не отправимся на Арену, мы не умрем — а это главное. Это значит, что все ещё может быть в наших руках. Осталась лишь одна проблема. Мой безумный страх. Сноу не просто так согласился на ребенка. Рано или поздно, мой малыш станет трибутом. И у меня есть всего двенадцать лет, чтобы придумать, как спасти его.