100 шагов назад

— Какая красота, Цинна, — платье нежного лимонного цвета облегает мои плечи и тело. Оно тяжелое, хотя и не большое. Юбка чуть выше колена, легким колоколом окружает меня волнами. Нежный перелив в белый к кистям и подолу юбки, брошка сойки у ключицы. Волосы в привычной косе, обрамленной одуванчиками. На глазах еле видно макияж. Подводка, ресницы и румянец, немного блёсток на носу и губах. На ногах у меня легкие сандали, с примесью серого к жёлтому. Это Китнисс. Невеста Пита Мелларка. Сестра Прим Эвердин. Жительница дистрикта двенадцать. Во мне сейчас от Китнисс Эвердин победительницы 74 Голодных Игр — только брошь сойки. Девочка, хрупкая, маленькая — вот кого сделал Цинна сегодня. Будущая мать, жена, возлюбленная. Просто Китнисс. На животе сверкает россыпь мелких камней, создаёт ощущение, будто живот уже есть сейчас, я вновь закрываю его руками. Наверное это выше нас. — Я всегда ставлю на тебя, Огненная Китнисс, — Цинна стоит за моей спиной. — Я не знаю, как благодарить тебя, — все еще не могу оторвать глаз от себя. Это просто невероятно. — Будь счастлива, этого мне хватит, — я обнимаю своего друга, в дверях уже мелькает Эффи, напоминая что вот-вот наш с Питом выход. — Я постараюсь, — Эффи выводит меня, а Цинна уходит в зрительный зал. Все победители стоят как и вчера. Я будто оказываюсь в прошлом, но тут же трясу головой — это все и так уже в прошлом. Мое появление вызывает ажиотаж. Некоторые даже подходят и благодарят, обнимают. Первый и второй дистрикт лишь кивнули мне, но и этого хватит. Пит спас их. Спас 22 человека, отчаянно желающих вернуться домой. И они вернутся. Никто не забудет этого, хотя они не выглядят счастливыми — наверное это судьба всех победителей. Мы лишь выжившие. Вскоре появляется Пит. На нем серый костюм, с рубашкой в тон моему платью. Они покажут нас обычными. Мы жители дистрикта двенадцать, где весной цветут одуванчики, а пыль в шахтах красит кожу в серый. Он видит меня, осматривает с ног до головы, и уже через секунду его рука касается моего живота, а губы виска. Я закрываю глаза. От него пахнет домом. — Ты теперь и правда солнышко, — улыбается он, а я фыркаю. Не люблю когда он называет меня этим прозвищем от ментора. — Скорее одуванчик, — разворачиваюсь спиной, показывая косу с цветами. — В любом случае — очень красивая, — это сказано специально мне, тихо, на ухо. Легкий поцелуй и рука в руке. Шоу началось. Гремит Музыка и победители парами появляются на сцене. Благодарят Капитолий. Желают мне здорового малыша. Отправляют поцелуи публике. Наверное этот спектакль бесконечен.Пожалуй, мы скорее сборище актёров, а не победителей. Ведь все прекрасно знают тут свои роли и играют их. Звезды Панема. Искалеченные Играми выросшие дети. Потерянные в своих же страхах победители Голодных Игр. Не попавшие на квартальную бойню — чудом. — Встречайте их! Несчастные влюблённые из дистрикта двенадцать! Китнисс Эвердин и Пит Мелларк! — звучат наши имена, и я за руку с Питом выхожу в рёв толпы и яркие лампы. Белая юбка завинчивалась при каждом моем шаге. Пит усадил меня на диванчик и сам сел рядом. Беседу Цезарь начал с моего жениха. Пит рассказывает, что был счастлив, услышав новость, что это потрясающая щедрость и что мы просто не верим в свою удачу. — А ты, Китнисс, что почувствовала ты? — рука Пита сжала ткань моего платья. — Мы были на своём этаже. Смотрели на улицу. Готовились умирать друг за друга. — перехватываю руку парня, сжимая в своей, я хочу ему показать что говорю правду. — Вскоре появился Хэймитч, — нахожу ментора в зале, и чуть киваю ему, — Мы были безумно счастливы, Цезарь. Просто представь, ты готовишься к смерти, а тебе говорят — все отменили, — я улыбаюсь, чуть опуская голову. Сейчас мне нет нужды играть. Я действительно безумно рада, что все обернулось именно так, наклоняюсь к жениху, касаясь губами его виска. — Даже не верится, до сих пор, — Пит прижимает меня к себе покрепче. — Хочется вновь выразить благодарность твоему стилисту, — я судорожно ищу глазами Цинну. Поднимаю бровь, в немом вопрос, «мне встать?». Стилист кивает. — Цинна — мастер своего дела. Хотите взглянуть? — я уже встала на обе ноги, потянув жениха за собой. Зал одобрительно гогочет, Цезарю остаётся лишь согласиться. — Покрути меня, — шепчу Питу на ухо, он перехватывает мои пальцы. Прижимает ближе, выводит в центр сцены, и толкает в строну, закрутив. Наши руки оказываются у меня над головой, а волны от платья окутывают пространство. Все начинает искриться и сиять. Я чувствую, как ткань на руках стала плотнее облегать мои руки, а камни с живота слетели вниз. Восхищенный вздох оглушает меня, я чувствую — зал замер. Вскоре останавливаюсь, оглядываю себя. Белое платье с длинной юбкой, желтый насыщенный цвет у подола, и ткань, струящаяся по моей фигуре плотным коконом. Юбка стала пышной лишь совсем внизу, все село по моему силуэту. Я выгляжу действительно женственно. Цинна превратил меня из утёнка в лебедя. Пит обнимает меня, даря самый нежный поцелуй, а зал наконец обретает голос, в моей оглушённой голове. Вскоре мы вновь сидим перед Цезарем. — Мы благодарны президенту Сноу на этот шанс. — Питу так легко даётся это. Уверена, если бы он родился тут, то непременно превзошёл бы Цезаря. — Я знаю, у вас есть ещё одна новость для нас, расскажите скорее! — Цезарь буквально ерзает от нетерпения, а мои нервы уже давно готовы лопнуть. — Да, ты прав Цезарь. — подаю голос я. — Мало того, что нам сохранили жизнь, на следущей неделе мы сыграем нашу свадьбу в столице, — жених справился прекрасно. Зал гудит ещё громче, ведущий делает вид, что изумлён. Они перекидываются ещё парой фраз, думаю, они могли бы даже дружить. Цезарь прощается с нами, и мы наконец уходим в закулисье шоу. А я прислоняюсь к первой же стене, пытаясь перевести дух. На этаже у нас не меньший гам чем в зале. Все празднуют. Стилисты, ментор, Эффи и ещё пара людей, которых я вижу впервые. — О! Детишки! — в честь нашего прихода, ментор наполняет свой стакан. — За вас! — все вторят ему, раздается звон бокалов. Праздник в нашу честь — без нас. Как забавно. Тоже самое будет на нашей свадьбе. — Смотри не выпей весь бар, Хэймитч, — восклицаю я. — Твоё здоровье, солнышко, — он подмигивает мне, опрокидывает целый стакан в себя. — Где твой манеры, — вырывается у меня, и стол разражается смехом, а парень рядом нервно прыскает, видя возмущенное лицо Эффи. — Пойдём в комнату, — шёпот Пита приводит меня в себя. Я киваю, соглашаюсь. Он ведёт меня за собой. Комната у Пита почти такая же как и моя. Только есть отличия, которые делают из этой комнаты — комнату именно Пита. Запах краски, разрисованные холсты на стенах, и тепло. Тут открыты окна, но все равно безумно тепло и уютно. У меня даже с закрытыми окнами всегда зябко и пусто. Наверное, дело все же не в окнах. Для комнаты Пита хватило же нас двоих, и уже есть свой мир. — Поможешь? — убираю волосы со спины, разворачиваясь к Питу. — Конечно, — его тёплые пальцы касаются моей кожи, потом скользят с замком вниз, оголяя спину. Мурашки походят по всем телу, а щеки бросает в жар, — Я дам тебе что-нибудь из своей одежды, идёт? — я лишь могу кивнуть, потому что дыхание перехватило от его прикосновений, дыхания и голоса. Он отходит от меня, а я все ещё ощущаю его руки на своей спине. Придерживаю платье спереди, прижимая посильнее к груди, хотя знаю — что оно не упадёт. Как же мы справимся с этим. Белая ткань скользит по моему телу и я смотрю на себя в зеркало. Это я. Китнисс Эвердин. Никогда не желавшая выходить замуж. Не желавшая заводить детей. Без пяти минут жена. Без девяти месяцев — скоро мать. Мы сидим на кровати Пита. Длинна хлопковая футболка больше походит на тунику, а тёплые носки как гольфы. — Пит? — парень сидит на другом краю, водя карандашом по бумаге, переодически вскидывая глаза на меня. — Пит, нам надо поговорить, — парень двигается чуть ближе ко мне, оставляя блокнот с карандаш на кровати. Я протягиваю ему руку, он повторяет мое движение, и когда наши пальцы сплетаются, я дёргаю его на себя. Голова Пита ложится на мои колени, рука сжимает мою, а голубые глаза смотрят вверх. Он чуть улыбается. — Давай поговорим, — отвечает он, разглядывая мое лицо. Набираю в грудь воздуха, прокручивая в очередной раз все, что должна сейчас ему сказать. — Я хочу что бы мы договорились кое о чем, — Пит кивает, — Больше никаких игр. Я хочу чтобы все было по настоящему. Чтобы мы смогли однажды стать настоящей семьёй, — я не хочу ему больше врать. Но я правда готова постараться, потому что только рядом с ним и Прим я чувствую что живу. Потому что их двоих я всегда готова защищать ценой своей жизни. — Мне бы тоже этого хотелось, — отзывается Пит, кладя мою руку себе на грудь. Тепло, вновь ритм его сердца. — Значит согласен? — улыбаюсь я. — Значит согласен, — вторит он, выводя линии по моим пальцам. — Я правда этого хочу, мы справимся, — Пит чуть отодвигается, тянет меня вниз, и я оказываюсь в его объятьях. — Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, — слышу совсем тихий шерох в своих волосах, отзываюсь каждой клеточкой. Именно поэтому я и готова рискнуть. Потому что готов и он. Приникаю ближе, устраивая нос между его ключицами. Я не люблю его. Но я хочу его любить. Мы справимся.