детдомовская банда

      — Собирай монатки, милая, ты уходишь из нашей семьи! Ты больше мне не дочь! — дверь захлопнулась, и маленькая девочка упала на пол в слезах. Её всхлипы были настолько громкими, что разъярённая женщина вышла из своей комнаты и отлупила девочку ремнём вновь.       — Мамочка, не надо! Пожалуйста… ма… — мать девочки резко ударила дочь по животу, отчего вторая скривилась от боли и скрутилась на полу. — Мама!.. — дочь теряет сознание.

* * *

      — Я Настя, мне четырнадцать. Мой папа бросил меня, а мама алкоголичка. Но ты не переживай, если тебя тоже бросили. Давай дружить? — девочка с безумно длинными и красивыми волосами протянула мне руку. Она выглядела честно и добродушно и, думаю, станет мне хорошей подругой. Мне было очень страшно знакомиться с ней, но я решила — не быть же одной!       — Я… Лиза… — я протянула руку, и Настя ужаснулась. Возможно из-за моих порезов на руке, но они не были такими уж страшными.       — Господи… пойдём к медсестре, она залечит твои раны. Или что-то сделает с ними.       — Не надо, я никуда не пойду! — необъяснимое чувство страха и тревоги окутало моё сердце, вследствие чего я вырвала руку из Настиной руки и с ужасом посмотрела на неё. У неё была странная физиономия — будто тревога, страх и любовь посетили её одновременно. — Нет. Не надо.       — Ладно, но у меня где-то есть спирт.       Пока Настя копошилась в прикроватной тумбочке, я смогла осмотреть помещение. Это была небольшая комната с пятью двухэтажными кроватями. Четыре к стене и одна напротив. Как будто формируя расчёску, стояли те кровати. Но мы с Настей находились на той, что за дверью, а следовательно — видели все восемь спальных мест напротив. К счастью, дверь слева немного прикрывала кровать первого этажа. Представьте четыре голых стены, окрашенных в пепельно-белый. Тоскливо, но так же были одно-два окна. Они были очень высокими — одно направленное в пустой центр комнаты, другое — в нашу с Настей кровать. Она спит на первом этаже, я на втором. Окно видно с обоих этажей. А также есть подоконник с несколькими кактусами. Он выглядит так же тоскливо, как и комната. Пол деревянный, видимо, паркет. Тёмный и негостеприимный. Ну и ладно. Как говорилось ранее — у всех кроватей была тумбочка. У спящих выше она была приклеена или приделана гвоздями к стене.       — Вот, потерпи секундочку, — Настя достала спирт и аккуратно, совсем чуть-чуть обмочила им ватный диск, после чего приложила легонько к моим ранам, — сейчас будет щипать, потерпи, милая, — от этого «милая» мне было так приятно.       Я начала рассматривать Настю — она выглядела доброй. Тёмные волосы, милый носик и безумно глубокие глаза. Я не могу сказать их точный цвет — будто… бирюзовый? Я не знаю, что-то между зелёным и голубым. Цвет морской волны. Она была хрупкого телосложения, но её ногти были аккуратно выстрижены, а волосы заплетены в тугой хвост на макушке. Одежда была простой — белая футболка и чёрные лосины. Как я узнала позже — это форма для каждого жителя приюта.       — Думаю, ты начала рассматривать эту комнату. Это женская. У нас два этажа — мальчишеский и девчачий. Так вот, это одна из женских комнат на девчачьем этаже. Если выйти в холл, то будет всего шесть таких [комнат], как наши, а следовательно — сорок восемь или пятьдесят мест (я подумала, что шестьдесят, ну ладно). В некоторых комнатах кроватей больше. Ещё здесь есть общая душевая на шесть кабинок, такой же туалет и склад. С нами никого нет, пока что. Этот детдом новый, поэтому всё такое красивое и аккуратное. Также на этаже очень мало детей из-за незнания людей об этом месте. Если ты не знаешь, детдом находится в другом городе, а точнее в небольшом посёлке городского типа. Сюда перенаправляют послушных детей, которых-либо гнобили в обычном детдоме, либо которым не хватило места. Людей пока очень мало, но я знаю, что есть парочка мальчиков на первом этаже. И несколько девочек в других комнатушках, но я о них ничего не знаю. Забыла сказать — у нас есть столовая, в которую ведёт вход на первом этаже, госпиталь, который примерно там же, и где-то рядом игровая, там всякие штуки, чтобы завлечь внимание детей. Всё такое хорошее из-за того, что это детдом для одарённых детей. Ну или просто для послушных. Кстати, отсюда не могут забрать, ты будешь жить здесь до восемнадцати лет, пока не уедешь. Ещё в игровой иногда ведут кружки воспитатели, там много всего на выбор.       Я задумалась. Во-первых, как я попала в детдом для одарённых? Во-вторых, откуда они знают, что я умная? А в-третьих, таких хороших детдомов не бывает, просто не бывает. Хотя Настя само чудо. Ну ладно, слишком много всего.       Я отвлеклась от мыслей, когда в комнату со стуком и Настиным: «Можно!» зашла какая-то тётенька. Она выглядела крайне аристократично — чёткие скулы, острый подбородок, завязанные сзади в пучок волосы. Она была одета в юбку-карандаш, которая показывала её талию и бёдра, в чисто белую рубашку, которая была идеально выглажена. А на ногах — туфли на шнуровке.       — Здравствуйте, юные дамы, добро пожаловать в пансионат. Сюда попадают дети из неблагополучных семей с хорошими данными. Здесь они воспитываются аристократичными леди. Внизу на первом этаже воспитываются парни — что-то наподобие кадетского училища. Елизавета Неред, пройдёмте со мной — я выдам вам форму, расписание и все необходимые принадлежности для учебы, комплект белья для кровати, комплекты одежды — как верхней, так и нижней, а также другие принадлежности воспитанников нашего пансионата «Дары».       Я так сильно удивилась, но на раздумья у меня попросту не было сил, я очень устала и была истощена. Поэтому без вопросов проследовала за гувернанткой в какое-то другое помещение. Оно находилось на минус первом этаже — я увидела мальчишескую комнату, игровую и тот самый коридор. Мне выдали всё необходимое, и я ушла, сказав, что помню дорогу назад.       Я вышла в мальчишескую комнату и услышала чей-то голос. Я не знала парня, но это был какой-то подросток шестнадцати или пятнадцати лет, который ударил меня по рукам, и я уронила всё, что несла.       — Привет, новая чушка! Я буду звать тебя шмарой, ха-ха! — парень начал смеяться надо мной, после чего кулаком зарядил в желудок. Я упала. Мне было крайне больно, только не это. Неужели вновь?       — Юра, прекрати! — сквозь надвигающиеся слёзы я четко видела другого парня — ему либо пятнадцать, либо четырнадцать, видно, что младше. Но по телосложению он был не дрыщ как, судя по всему, драчун Юра. Юрий испугался и отошёл. Парень подошёл ко мне и протянул руку. — Всё хорошо? — я посмотрела в его глаза. Чёрт, это самая большая ошибка в моей жизни. Я утонула в глазах. Со мной никогда такого не случалось, я просто поднимаясь с пола смотрела в его глаза. Они были такими чистыми — голубые. Очень красивые голубые глаза. Я поняла, что пялюсь и, полностью встав, убрала руку. Он поднёс мне мои вещи, которые параллельно моему «вставанию с пола» собрал Юра.       — Да… да, спасибо, — я будто просто онемела, и земля летит из-под ног. Мне тринадцать, а чувствую, что я уже старушка, встретившая последнюю надежду и любовь.       — Не за что. Даня, — он опять протянул руку и лучезарно улыбнулся. Я заправила прядь выбившихся волос за ухо.       — Лиза, — чёрт, какие тёплые и приятные руки, которые не хочется отпускать.       Но всё же я вспомнила о Насте и двинулась к лестнице, только и успев ляпнуть невнятное «пока» Дане.       Я поднялась по лестнице и зашла в свою комнатушку. Положила всё на кровать второго этажа.       — Ну что? Как тебе дом? — спросила Настя с неким удовольствием и огнём в глазах. — Какое у тебя расписание?       — Класс, а не расписание… — немая тишина настигла в комнатушке на пары секунд. — Насть…       — Да… Лиза?.. — вопросительно-тревожно посмотрела на меня Настя.       — Кажется, я влюбилась, — и после этих слов Настя одним движением рук взобралась ко мне на второй этаж нашей кровати и, сев в позу бабочки, поставив локти на ноги и подперев ими лицо, всем своим видом сказала: «Рассказывай».