Спаситель

      Айка постучала в симпатичный домик в конце улицы. Шатенка очень нервничала и постоянно переминалась с ноги на ногу. Леви открыл не сразу, минут через двадцать. Мужчина был в домашней одежде и весь заспанный.       — Такуро? — Аккерман протёр глаза, удостоверяясь, что это не сон.       — Здравствуйте, капитан…       Леви махнул рукой.       — Леви…просто Леви. Я больше не разведчик, так что эти формальности ни к чему. — Аккерман отошёл в сторону от двери, тем самым пригласив гостью в дом.       — Спасибо. — Айка вошла, любопытно осматривая жильё мужчины. Все выглядело довольно мило и со вкусом. Правда было немного неуютно, из-за неразобранных коробок, которые стояли в гостиной.       — Что-то случилось? — Леви пошёл на кухню, ставить чайник. Айка пошла за ним, заметив, что где-то журчит вода, а диван в гостиной разобран и не заправлен.       — Да я… Лилиан навестить хотела, на работу устроиться, вот так… Вот… — Такуро замялась.       — Понятно. Хочешь, чтобы я взял тебя на работу.       Айка покраснела и смутилась. Девушка начала отрицать это, но получалось у неё это не очень убедительно. Она взяла горячую чашку и заплакала, рассказывая, как нелегко ей было у Толмаджа, и что она мельком слышала, что они с Рокером обсуждали какое-то важное дело. Леви качал головой и слушал. Всё, что касалось Роклера — было интересно и увлекательно. Биография это человека так и пестрила разными громкими статьями. Одна была лучше другой.       — Ты что здесь делаешь? — Лилиан немного отошла назад, увидев Айку, которая привстала, когда Додсон в банном халате и с мокрыми волосами пришла на кухню.       — Я…       — Она будет помогать тебе. — перебил Айку Леви.       Лилиан от таких слов стало неприятно. Она что, сама не справится со всем? Зачем ей помощь, тем более в лице Айки?       — Лили, я не права была, что…ну ты поняла… — Такуро опустила голову. Ей было стыдно перед подругой, но мнения она своего не поменяла.       — Ладно, я ушёл. Вы приходите через полчаса, чтоб без опозданий. — Аккерман, не желая лицезреть переклички двух подруг, ушёл в чайную, оставив девушек наедине.       Айка опёрлась на спинку стула и тяжело вздохнула. Ей было сейчас очень нелегко, стыдно. Хотелось сквозь землю провалиться. Лилиан же стояла с недовольным взглядом, оперевшись на стену, где на стене висело пару натюрмортов.       — Извини… Прошу… Ты же знаешь меня, что я дура… — сквозь зубы сказала Айка, сжимая спинку стула сильнее и сильнее.       — Все вы одинаковые. Как вам была нужна помощь, так я постоянно помогала вам по мере возможности, а как мне помочь, так вы видите ли не можете. Своих проблем хватает. — Додсон ушла из кухни. Одеваться. Такуро наблюдала за тем, как переодевается подруга, поймав себя на мысли, что ей нравится за этим наблюдать.       Лилиан оделась в тёмные штаны и красивую, светлую блузку с бантиками: один на шеи, другие на манжетах. Переднюю часть русых волос, девушка заколола невидимками наверх.       — Пойдём. Леви не любит, если я опаздываю, — буркнула Лилиан и накинула на плечи тёмно-синюю вязаную кофту.       Айка пошла за подругой, мысленно представляя Лилиан в душе. Как она моется, наносит на своё тело гель для душа, потом тщательно его вспенивает, размазывая его по всему телу, по самым сокровенным местам, а потом смывает тёплой водой. Эти мысли сводили Такуро с ума весь путь. Особенно, когда удавалось уловить какой-то свежий запах, исходящий от волос Додсон. То-ли лаванда, то-ли ромашка, то-ли сирень. Не понятно, но очень приятно.       Леви был в настроении сегодня. Вводил Айку в курс дела, рассказывал ей что к чему, пока Лилиан копалась в документах, задумчиво сидя за небольшим столиком. Такуро слушала все слова Аккермана в пол-уха. Все мысли были заняты подругой, которая задумчиво крутила карандаш в руках и иногда что-то беззвучно шептала губами.       — Ладно. За работу. Клиенты не любят ждать, — сказал Аккерман, открывая чайную.       Пока посетители сидели за небольшими столиками и мило беседовали за чашкой чая с пирожным или ещё чем-то сладеньким, Айка томно вздыхала и стряхивала капли пота со лба. Леви ловко бегал, принимал заказы, разносил поднос, забирал оплату. Лилиан тоже старалась успевать за Аккерманом, но старания остались стараниями. После обеда, Айка начала понемногу вливаться в работу и начала повторять всё за Леви.       — Сегодня справились быстрее, — сказал Аккерман и поставил швабру в подсобку.       — А я как-то так быстро поняла, что к чему! — улыбалась Айка.       — Где ты ночевать будешь? — Лилиан весь день была недовольной, обиженной. Работать с бывшей подругой весь день — было нелегко.       — С этим, проблем не будет. Кенни на миссии, пусть поживёт у него. Как раз его алоэ поливать будет. — Леви опустил жалюзи на окнах и забрал все деньги из кассы.       — Боже, он посадил алоэ? — Лилиан хихикнула.       — Ему на рынке дали. На сдачу, представляешь, — мужчина улыбнулся, считая деньги.       — Боюсь представить, что он покупал, раз ему на сдачу алоэ всучили.       Айка слушала этот разговор и расстраивалась. Она размышляла, кто такой Кенни и почему он живёт с алоэ, но причиной расстройства и грусти было осознание, что спать она будет не с Лилиан, на том широком диване, а у какого-то постороннего мужика в хате.

***

      Такуро всю ночь не могла уснуть. Девушка, находясь в чужой квартире, думала о Лилиан. Почему её вдруг стало тянуть к ней? Она хочет обнять Лили, погладить подругу по щеке и…поцеловать.       Айку всегда тянуло к мужчинам. Никогда девушка не замечала тягу к слабому полу. А сейчас… Возможно, подруги просто не виделись долгое время, а может причина была в чём-то другом. Девушка пока не знала, поэтому куталась в плед и старалась уснуть.       Лилиан же спалось хорошо и сладко, но только первую часть ночи. Диван был удобным и мягким. Форточка была открыта и запускала свежий, ночной воздух. Где-то на улице были слышны сверчки и лай собак.       К Додсон вдруг потянулись руки. Их было очень много и все были какими-то холодными, неприятными. Какой-то звон, визг и…пустая обойма падает на пол. Высокая мужская фигура медленно подходит к Дженнет, которая делает последний вздох и смотрит куда-то в сторону. По рту, подбородку и одежде женщины течет липкая алая кровь и пенится.       — М-ма-ам? — Лилиан впервые увидела себя в этом сне, в образе маленькой, двенадцатилетней девочки, которая держит в руках форфоровую куклу.       Убийца матери наводит на маленькую Додсон пистолет. Фарфоровая кукла падает на пол и разбивается. Стрелок вдруг поворачивает голову куда-то в сторону входной двери, откуда слышатся чьи-то торопливые, быстрые шаги. Убийца выскакивает в окно, а в гостиную заходит Ричард с Мартином.       — Дженнет! Нет! Нет! — Ричард падает на колени и сжимает в руках труп дочери. Дженнет ещё тёплая, а её голова так и болтается из стороны в сторону. Глаза женщины открыты и смотрят в сторону сжавшейся от ужаса на полу Лилиан.       — Это…ужасно… — Мартин подходит к Лилиан и прижимает её к себе, в попытке успокоить напуганную девочку.       Картинка вдруг меняется. Дженнет сидит на лавочке в парке и читает книгу. Вокруг — осень. Желтые листья кружатся вокруг Дженнет, а её это и вовсе не волнует.       В коляске, стоящей рядом с Дженнет, заплакал ребёнок.       Лилиан медленно подошла к матери и села рядом с ней. Дженнет посмотрела на дочку, а потом заглянула в коляску.       — Тише, Оскар, не плачь. Не надо! — Дженнет достала из коляски мокрую, тряпичную куклу, начала прижимать её к себе и плакать. — Тише, Оскар, тише… Нет, не надо… Лучше плачь! Оскар, не молчи… Оскар!       — Лилиан! Эй! Очнись! — Леви затряс кричащую девушку за плечи.       — Леви? — Додсон открыла глаза. Девушка была насквозь мокрая и тяжело дышала. Сны оставили после себя жуткое впечатление. Она видела убийцу матери так близко, но этот ублюдок был в маске. Странно, но убийца пах…сандалом?!       — С тобой всё хорошо? Лили! — Аккерман опять затрусил девушку за плечи, когда та на что-то отвлеклась.       — Да. Извини, мне просто кошмар приснился, — девушка отвернулась к стенке, — спокойной ночи.       Леви не стал выпытывать у девушки подробности кошмара и ушёл к себе. А Лилиан увидела едва уловимую связь в этих кошмарах. От этого всего было нехорошее предчувствие.