Как стать Десятым Вонголой, если ты Туман

      Всех, кого мог ненавидеть, Мукуро ненавидел. Нану, которая в этот раз не стала его будить, Реборна, который использовал вместо будильника долбанную бомбу с часовым механизмом… Мукуро понятия не имел, как, действуя на одной только интуиции, сумел обезвредить эту дрянь, но был рад, что у него получилось… После была дурацкая полоса препятствий, состоящая из якудза, спавших посреди дороги. Мукуро, получивший подножку при выходе из дома, умудрился наступить сразу на двоих из них, крики которых разбудили оставшиеся сорок. И если поначалу Мукуро честно попробовал отбиваться, то когда они достали оружие, со всех ног бросился в школу.       На территории средней Намимори господствовала банда с красными повязками на руках, так что туда якудза точно не сунутся. Только благодаря этому Мукуро не опоздал на урок.       Лишь на мгновение остановившись в дверях класса, Мукуро ослепительно улыбнулся и прошёл на своё место. Одноклассники в ступоре уставились на него.       — Савада?..       — Надо же кому-то разгонять тоску в этом коллективе. Ку-фу-фу.       Дети озадаченно переглянулись, но как-то комментировать происходящее не стали. Мукуро остался доволен собой: ещё немного, и что он не вытвори, это будет естественно, как дышать.       Из размышлений его вырвали звонок на урок и появление учителя.       — Класс, — с ходу обратился сенсей, имени которого Мукуро не запомнил, — у меня для вас потрясающая новость…       Почему-то на этих словах иллюзионисту стало не по себе…       — К нам перевёлся новый ученик…       … очень не по себе…       — Из Италии. Его зовут Гокудера Хаято. Гокудера-кун, войди, пожалуйста.       В кабинет вошел невысокий парень с пепельными волосами. Несмотря на японские черты лица, европейская примесь во внешности всё равно была весьма заметна. Интуиция так и вопила, что от этого парня будут проблемы, здравый смысл намекал, что появление мальчишки — работа Реборна, но сам Мукуро только улыбался. Если этот мальчишка — его первое испытание на пути становления боссом, то он сделает всё, чтобы его сломать.       Гокудера Хаято даже не посмотрел на одноклассников. Он, словно почувствовав вызов, сразу же взглянул на Мукуро и на какой-то момент завис, словно решаясь на что-то. Секундой позже он обернулся к преподавателю и хрипло спросил.       — Лохматый пацан — это Савада Тсунаёши?       Учитель удивлённо моргнул: — Да, а откуда ты-       — Я сяду за ним.       Напрочь игнорируя остальные оклики учителя, новенький в развалку направился вглубь класса.       Мукуро разом отметил несколько вещей. Во-первых, прокуренный к чертям голос. Во-вторых, наполовину проигнорированная форма. Пока что дисциплинарный комитет позволит ему так ходить, но дня через три, если тот не исправится, будет вбивать необходимость униформы кулаками. Мукуро было бы интересно посмотреть, кто победит, но вряд ли ему удастся оказаться в нужное время в нужном месте. Новичок наверняка и сам это понимал, а значит, оставаться здесь надолго не планировал. В-третьих, даже люди с заложенным носом сразу же уловили специфический аромат, шлейфом идущий за Хаято. Это не был ни парфюм, ни одеколон. Обычные школьники вряд ли опознали компоненты запаха, но Мукуро их уже встречал: смесь запахов сигарет, дыма и пороха — редкой разновидности, используемой только итальянскими мафиози. Парень наверняка был под завязку нашпигован динамитом, и Мукуро думал только об одном: хоть бы не смертник. Умирать не хотелось. Не снова.       Высокомерно задрав нос, Гокудера презрительно скривился при взгляде на парту Мукуро и наклонился к нему почти вплотную: — Посредственность, — коротко заявил он и резким ударом скинул все тетради и ручки на пол. Удовлетворенно кивнув, Гокудера двинулся дальше.       Вот только он не учел, что его соперник не кинется возмещать причиненный урон, а нанесет удар сам. Не дав мальчишке и шанса опомниться, Мукуро резко развернул стул и выполнил подсечку, в наглую скопированную у Реборна. Хаято полетел носом в парты, сбивая, помимо своей, еще и парты двух своих одноклассников в самом конце класса.       Поднялся шум. Мукуро принял удивленный вид: — Надо же, а карма всё-таки существует. Ку-фу-фу~       — Какого черта?! Гокудера-кун, Савада-кун, что у вас произошло?!       — Гокудера-кун на шнурок наступил, сенсей, — почти пропел иллюзионист, вставая из-за парты, — но ничего, я отведу его в медпункт. Таковы судьба и злой рок.       — Идите уже!       Сказать по правде, происходящее напоминало цирк. Реборн удобно устроился на ветке, налил из термоса кофе и достал канапе, заботливо приготовленные Савада Наной. Невероятная женщина. Не выгляди он как ребёнок, не поленился бы увести её у внешнего советника.       Тем временем, внизу на заднем дворе школы происходило что-то странное. Чудом не прибив друг друга по пути в медпункт, юный глава Вонголы и начинающий киллер забили друг другу стрелку. Тот факт, что они оба при этом выглядели как идиоты, не смущал ни одного из них. Ах, молодость.       В одном углу стоял Гокудера Хаято, твердо державший в руках дюжину бомб. Выглядел он почти что грозно, но разбитое лицо, заботливо заклееное цветными пластырями, несколько сводило впечатление на нет. В другом углу стоял Савада «Мукуро» Тсунаёши. На перемене он чудом успел смотаться домой, потому сейчас пафосно сжимал в руках свой трезубец. Всё бы ничего, но тут вид значительно портила одышка после бега.       Это не говоря уже о том, что со стороны оба выглядели как школьники, один из которых протащил в школу динамит из «Детского Мира», а второй — стимпанковскую вилку. Может, с возрастом у них и появится знаменитый преступный шарм, который даже в семейниках позволяет выглядеть по-царски, но пока что оба представляли жалкое зрелище.       Раздался какой-то боевой клич, и Хаято атаковал. Динамит летел во все стороны, отбиваемый трезубцем на манер биты. Савада в ответ только издавал странные звуки, слабо напоминающие смех. Реборн сделал себе пометку научить мальчишку нормально смеяться. Хаято злился ещё сильнее и увеличивал количество снарядов.       — Сдохни, Десятый! Я убью тебя и займу твоё место!       — Ку-фу-фу, вот дебил, если бы всё было так просто, моя жизнь бы и не началась.       Хаято застыл: — В смысле?!        Это стало его ошибкой. Излишек динамита в руках дрогнул и просыпался на землю. Под ноги незадачливого подрывника упала одна шашка, вторая… Девятая… Нервно вздохнув, Хаято выронил и остальные.        Савада выругался.       По всем законам логики, Гокудера Хаято — смертник. Вопрос его смерти только в секундах. Но Реборн не зря решил подбирать Тсуне хранителей из сверстников и тех, кто немного младше него. При всем своем демонстративном безразличии, Мукуро не позволит, чтобы кто-то из детей пострадал.       Не став медлить ни секунды, Тсуна достал из кармана таблетки посмертной воли и, не дожидаясь их активации, бросился к подрывнику. Один удар в живот, и Хаято вылетел назад к забору. Одна секунда, и во лбу Рокудо вспыхнуло ярко-оранжевое пламя. Ещё миг — и оно же окружило тело плотным коконом. А после мальчишку поглотил взрыв.       Реборн флегматично отправил в рот последнюю канапешку и спустился вниз проверить, насколько жив его ученик. Дым был такой, хоть глаз выколи. Хаято, бледный, как никогда ранее, ошарашенно глазел на дым.       — Он… Он спас меня?.. — едва слышно произнес мальчишка, и Реборн кивнул.       — Конечно. Вот оно, истинное величие Десятого Вонголы. Тсуна заботится о людях, — пафосно изрек Аркобалено. Тот факт, что его слова — чушь полнейшая, сейчас был неважен. — Думаю, ты и сам в этом убедился.       Коротко кивнув на проступившую в дыму фигуру, Реборн скрылся в тени. Что-то ему подсказывало, что Савада был сильно не в духе.       Тсуна напоминал какое-то чумазое чудовище: весь в копоти и с нервным тиком, но на удивление живой. Не пострадал даже трезубец, что было довольно неплохим результатом.       — Десятый! Вы спасли меня! Я-       — Дебил? — вкрадчиво поинтересовался Мукуро, заставив мальчишку прерваться посреди фразы. — На кой хрен ты выбрал в оружие динамит — оружие, требующее повышенного внимания и осторожности, — если не способен его удержать? Ты дебил или смертник? Я ненавижу мафию, но тебя даже мафиози назвать язык не поворачивается!       Мукуро запнулся, осознав, что сболтнул лишнего. Реборн понял, что пора вмешаться и разъяснить слова иллюзиониста «верным» путем, но его вмешательство не потребовалось.       — Джудайме! — Хаято упал в ноги к Саваде. — Вы… Вы спасли меня даже несмотря на то, что я зарекомендовал себя как мафиози враждебной семьи, которых вы так ненавидите! Никто никогда не был ко мне так добр! Теперь моя жизнь принадлежит вам! Приказывайте мне, что хотите!       — Ну так пошёл вон.       — Нет.       У Мукуро глаз дёрнулся: — Ублюдок.       Вот теперь самое время было вмешаться.       — Поздравляю, никчёмный Тсуна, ты нашёл себе первого хранителя, — с усмешкой объявил Реборн.       Лицо Мукуро приобрело на удивление понимающее выражение: — Так вот, зачем ты мне его подсунул. Не мог найти хранителей постарше?       — Взрослых мафиози ты бы без колебаний убил.       — Логично.       — А к детям у тебя слабость.       — Это с чего такие выводы, Аркобалено? — со скепсисом поинтересовался иллюзионист.       — Да так, вспомнил тот детский сад, что ты затащил с собой в Кокуё.       — Кен и Чикуса — это не детский сад.       — Да неужто?       Мукуро открыл рот, закрыл рот, потом снова открыл, а после, явно вспомнив что-то этакое, помрачнел и отвернулся. Крыть подобное заявление явно было нечем.       — Ладно, закрыли тему. Но он всё равно меня бесит.        Гокудера, поняв, что речь зашла непосредственно о нём, поспешил вклиниться в беседу: — Джудайме, вы не пожалеете! Я буду лучшим подчиненным! Правой рукой!       На лице Мукуро так и остался скепсис. Реборн хмыкнул: — Ты спасал, ты и мучайся.       — Джудайме, вы лучший! Хотите я принесу вам что-нибудь освежающее?       Как ни странно именно это заявление принесло положительный эффект, и Мукуро благосклонно кивнул: — Да, я хочу газировку.       Начало подбора хранителей было положено.

***

      Чуть ли не пинками выпроводив свою уже задолбавшую правую руку вон, Мукуро закрыл входную дверь на три нижних замка и медленно выдохнул. День казался бесконечным, но, к счастью, наконец-то подошёл к концу. Можно было отдохнуть или хотя бы попытаться. Мукуро честно пробовал изучать школьную программу, но если гуманитарные науки легко поддавались хорошей памяти, то технические предметы требовали по меньшей мере магии вуду, так что оценки по ним были никакими. Не то чтобы Мукуро это сильно волновало, но за каждый ноль Реборн давал довольно болезненные подзатыльники.       — Тсу-кун, ты вернулся? С возвращением! — раздался с кухни оптимистичный голос Наны и какой-то шум.       Мукуро негромко буркнул: — Я дома.       Привыкнуть к подобной жизни оказалось до отвратительного просто. Эстранео будто никогда не существовало. Это пугало, потому что, что бы ни говорил Реборн, было понятно, что это не навсегда. Однажды люди поймут, что Десятый Вонгола лишь вредит семье. Однажды заметят, что в боссе говорит кто-то другой. Поймут по словам, по повадкам… А после его пристрелят, как собаку. Меньшего от мафии не стоит и ожидать. В его мести не будет хэппи энда, потому что такая судьба изначально не для него. Может, для Савады Тсунаёши, место которого он занял, но никак не для безродного мальчишки, всю свою жизнь просидевшего в тюрьме.       Нехотя потянувшись, Мукуро направился на кухню. Даже эта женщина, Нана. Она могла быть сколько угодно хорошей, но как только станет очевидно, что он не её сын, его отсюда в лучшем случае вышвырнут. А если и нет, то Нана узнает постфактум, что последние три-четыре года — Мукуро никак не мог запомнить, сколько этому телу лет — с ней жил незнакомец. Преступник. Убийца. Рассчитывать на радушный прием было глупо. Единственными, кто действительно хорошо относился к Мукуро, были Кен и Чикуса, но они сейчас гнили в тюрьме, пока он тут пытался строить из себя Десятого Вонголу. Ему грех жаловаться — Мукуро получил шанс достичь всего, чего он хотел. Отомстить. Разрушить мафию изнутри. Но от понимания, что его при любом выборе ждут либо смерть, либо вечное заключение — было тошно.       Такое чувство, будто он никогда и не жил. Не то, чтобы Мукуро не понимал этого раньше, но только сейчас действительно задумался, насколько неправильно это было.       Тихо проскользнув на кухню, Рокудо сел за стол. Обед ещё не был готов, но в вазе всегда лежали фрукты, а рядом с ней стоял графин с водой, позволяя перекусить в любое время суток. Мукуро за это особенно любил кухню.       Нана поняла, что он сидит за столом, только после раздавшегося яблочного хруста. Женщина резко выдохнула: — Тсу-кун, не подкрадывайся так больше, — мягко пожурила его она и, дождавшись кивка, задала вопрос, — как дела в школе?       — Хорошо, а у тебя? — задавать странные вопросы иллюзионист уже привык, так что довольно странные фразы вылетали почти на автомате. Теперь становилось нужно научиться их вовремя сдерживать. В конце концов, в течение полугода следует избавиться от них вовсе.       Нана привычно улыбнулась: — Рада слышать. А что с математикой?        Мукуро чудом не скривился. Вот умела же она неудобные вопросы задавать…       — Царица всех наук.       — Знаю, Тсу-кун. А есть еще геометрия, химия и физика, оценки по которым у тебя резко скатились в тартарары. Что делать планируешь? — уже серьёзно осведомилась она.       Мукуро вздохнул: — Я работаю над этим, хоть и незримо.        — Рада слышать. Кстати, Реборн-кун просил передать, что будет ждать тебя у магазина игрушек Мориноки-сан — того самого, что так нравился тебе в детстве. Ах, такая ностальгия!       Новость обрадовала не сильно. Во-первых, Мукуро понятия не имел, где этот магазин находится, а во-вторых, после последней выходки с подрывником, Мукуро не ждал от того ничего хорошего. С Реборна станется организовать ему новый бой, и на этот раз с кем-то значительно более опасным, чем смертник-недоучка.       — Угу.       — Кстати, когда пойдёшь туда, передай привет Мориноки-сан, хорошо? — продолжила щебетать женщина, совершенно не обращая внимание на откровенно испорченное настроение «сына». — Подумать только, сколько лет прошло с нашего выпуска, а мы до сих пор подруги.       — Угу.       — И тогда уж купи у неё одного из снежных ангелов. Я своего разбила, когда в последний раз уборку делала. Деньги я тебе дам.       Мукуро с трудом не закатил глаза от такого обилия просьб: — Если таково желание этого мира, то хорошо.       — Сделаешь? — зачем-то ещё раз уточнила Нана и, дождавшись кивка, задала ещё один наводящий вопрос. — Да? И как, интересно?       Мукуро застыл. Что-то было не так. Он кожей это чувствовал, но не мог понять, что именно.       Пока не заметил, что хоть Нана и перестала резать салат, она так и не выпустила нож из руки.       — Тсу-кун, ты никогда не любил магазин Мориноки-сан, потому что там было слишком шумно. Да и мы с ней не особенно общались после выпуска — она так и не смогла без яда принять тот факт, что Йемитсу по сути оставил семью. Да и магазин… Его закрыли сразу после одного инцидента. После того, как у его порога тебя, Тсу-кун, сбила машина. Так что у меня только один вопрос, Тсу-кун, — Нана обернулась к Мукуро и внимательно посмотрела ему в глаза, — кто ты?       Ответить на это было нечем. Мукуро понял, что капитально попал. Но попробовать отвертеться еще стоило: — А кем ты хочешь, чтобы я был? Мама, ты че-       — Не юли, — Нана непривычно скривилась и медленно вздохнула. — Ты не Тсунаёши. И дело даже не в том проколе с магазином, который ты просто не мог забыть. Какой угодно, но не этот. А во всём. То, как ты одеваешься. Как ведешь себя. Как говоришь. Да, ты говоришь всё то же, что и Тсу-кун после аварии, но как ты это делаешь. Для Тсунаёши любое безумие было фактом, и произносил он это соответствующее. «Меня попросили динозавры» он произносит так, будто констатирует «шёл дождь». Ты же всегда говоришь с насмешкой. Тсунаёши никогда не смеялся над людьми ни до аварии, ни после. Так что я повторюсь: кто ты?       Ситуация была патовая. Отрицать бесполезно. Будь у Мукуро доступ к родной силе, можно было бы попытаться изменить ей память, но даже с ней он бы не стал. Изменение памяти — очень тяжёлая работа, требующая умения смутить и исправить. У Мукуро же был опыт только в том, чтобы ломать. Ломать Саваду Нану не хотелось — она не сделала ему ничего плохого, кроме того, что сказала не те слова.       И потому заслуживала правды, пусть Реборн его хоть пристрелит потом за это.       — Меня зовут Рокудо Мукуро, Савада-сан. И теперь я вместо Тсунаёши.       Нана нахмурилась и, наконец-то отложив нож, скрестила руки на груди: — Я не совсем понимаю, как это возможно, но меня больше интересует, где Тсу-кун. Ты что-то с ним сделал?       — Нет. Тсунаёши мёртв. Уже три года как, —Нана поджала губы и ничего не ответила. Мукуро понял, почему, — вы ведь и сами это уже заметили, да?       Женщина кивнула: — Я, может, и дура, но такие вещи чувствую. Ещё тогда, в больнице, когда Тсу-кун открыл глаза, стало понятно, что что-то не так. И сколько бы я ни пыталась убедить себя, что всё будет в порядке, ничего не было. А пустота в его глазах никуда не девалась. А потом, несколько дней назад, Тсунаёши словно бы снова стал живым, хоть и пытался вести себя как обычно. Я сначала обрадовалась, но потом заметила, что с ним всё не так. Мукуро-кун, ты призрак?       Рокудо негромко рассмеялся на такое предположение: — Ку-фу-фу, нет, я вполне живой человек.       — Тогда почему ты сейчас в его теле?.. Или… Вы похожи, как близнецы? Ты инопланетянин? — как-то неоправданно быстро утратив весь серьёзный настрой, Нана буквально завалила его вопросами. Это было даже забавно.       — Нет, я вполне живой обычный человек. Ну, может, не совсем обычный, — он криво улыбнулся, прекрасно понимая, что подопытные Эстранео лишь внешне являлись людьми. Он же был почти что демоном. — Но всё-таки. Тело Тсунаёши-куна — что-то вроде медиума. Я могу им пользоваться, как своим, пока моё собственное заперто.       Нана нахмурилась: — Где заперто? — Мукуро неопределенно повёл плечами. — И куда только смотрят органы опеки?.. Мукуро-кун, я могу тебе чем-то помочь?       Этот вопрос был последним, что он ожидал услышать. В горле резко пересохло. Что.       Нана повторила вопрос: — Ты ведь ровесник Тсунаёши, если не младше, так? Я, возможно, чего-то не понимаю, но обычно подростки не общаются посредством медиума. Ты чем-то болен? Твои родители издеваются над тобой? Что не так? Я хочу помочь, но я не смогу сделать этого, если не буду знать, в чём дело.       — Зачем вам это?..       — Это обязанность взрослых следить, чтобы с детьми было всё в порядке, — просто ответила та.       Мукуро рассмеялся. Не так, как обычно. По-настоящему, сипло и с каким-то надрывом. Так сильно, что слёзы выступили на глазах. Господи, какая же это чушь.       — Забавно, вот только из всех взрослых, вы единственная, кто такое мне говорил.       Смех возобновился. Нана не ответила, только молча погладив его по волосам. Почему-то было отвратительно горько.       В доме ему остаться разрешили, но Мукуро так и не смог признаться, насколько за живое его задели те слова.