Как стать Десятым Вонголой, если ты Туман

      Где-то в городской управе Намимори работники уже устали удивляться, почему люди стали резко интересоваться родословной Савады Наны. Вроде же обычная женщина. Однако сначала проверяли, нет ли у неё родства с неким Дзётто или как там его, но такового не было. После уточняли, не затесались ли среди её родственников люди с фамилией Рокудо, но и здесь пусто. В этот раз трое мужчин решили узнать, не состояла ли она в родстве с некой Джуриеттой Фьоре, но и здесь глухо. Самое раздражающее — спрашивали по отдельности и с интервалами в десять-пятнадцать минут. Местные работники уже решили вывесить родословную женщины на своём официальном сайте, а самим найти оную в соцсетях. Очень уж интересно было, кто она такая и почему всех так интересует. Но ответа на этот вопрос им никто так и не дал.       Причиной такого ажиотажа вокруг бедной женщины стало её банальное желание провести семейный ужин.       Поправка: семейный ужин в стиле Вонголы, поскольку, как она узнала, Ноно приходится дальним родственником её Тсуне, да и старику бы не помешало наладить отношения с приёмным сыном. Пусть у них и были разногласия, женщина верила, что здесь ещё не всё потеряно.       И пусть на ужин к ней никто идти не собирался, она умела убеждать, как никто другой. Потому сейчас все мужчины, у которых были хоть какие-то связи в этом городе, озадаченно смотрели, как она накрывает стол и втихаря бегали проверять её родство с Джульеттой Фьоре. Право слово, собрать за столом именитых мафиози и не дать им поубивать друг друга умела только она.       Для начала она налила Тимотео вишнёвую настойку собственного производства. Переводить хороший алкоголь на человека, который затыкал её сына тростью — было такое себе, но как бы Тсу-кун сам виноват, что устроил переворот?       Занзасу и Тсунаёши она налила компот в гранёные стаканы, всё же физически обоим было меньше восемнадцати, а нарушать закон в собственном доме она не собиралась. Одновременно сделав по глотку, оба понимающе переглянулись и решили не разубеждать старика, что пьют виски. Но графин с компотом женщина на всякий случай убрала от удивлённого Ноно подальше: эту тайну она собиралась хранить до конца.       Реборн попросил её налить ему только воды и ничего больше. Присутствующие удивились. Нана хмыкнула, наливая ему воду со вкусом кофе*. Чёрт его знает, где именно репетитор умудрялся её доставать, но глушил литрами, не опасаясь за слабое здоровье собственного тела.       Изначально на ужине должны были присутствовать трио из Кокуё, но, едва узнав, что к ним придёт сам Девятый Вонгола, они как-то очень быстро нашли дела и испарились. Нана так и не поняла, почему. Реборн, правда, попытался объяснить ей, что вряд ли Тимотео сможет не заметить сходство в повадках Тсуны и Мукуро, но Нана всё равно не поняла. Тогда Реборн намекнул, что если старик поймёт, что его единственный наследник — и тот не выжил, его старческое сердечко не выдержит. Нана сильно сомневалась, что Ноно хоть чем-то можно пронять, но приличия ради спорить не стала.       Вспомнить бы только, как он гонял Тсуну по школьной площадке, наглядно объясняя вред от попыток совершить переворот. Сын до сих пор болезненно морщился, когда кто-то пытался его обнять. Смысла в последнем Нана вообще не видела, потому что в итоге уйти в отставку Девятый всё же согласился, хоть и при условии, что Тсуне должно исполниться хотя бы шестнадцать лет.       Последней в числе приглашённых была Джина Фьоре, но несмотря на то, что она была первой, кто согласился прийти, девушка всё равно не явилась, так как незадолго до выхода чем-то траванулась и вынуждена была остаться в отеле. Нана, конечно, подозревала, что к её болезни всё же приложил руку один очень умный и гиперопекающий капитан, но предъявить ему было нечего, потому в дела Варии решено было не лезть.       Всё, что ей оставалось, это угощать присутствующих великолепными блюдами и поддерживать мирный разговор.       Последний, кстати, вполне себе и сам завязывался, если не считать ауры отчуждения вокруг Девятого. Но она была уверена, что два стакана настойки спустя исчезнет и это.       Тсуна вёл себя совершенно очаровательно, хотя Нане периодически и мерещились у не-сына дьявольские рога и красный отблеск в глазах. Но это наверняка проблемы с освещением. Он рассказывал забавные случаи в школе и шутил про то, что когда-нибудь заведёт себе гарем. Занзас и Тимотео посмеивались. Нана с Реборном молча переглядывались, зная, что из шутки в сказанном лишь глаголы в будущем времени.       Занзас тоже рассказывал забавные истории, но не о школе, а о работе. Работе убийцей, где ему периодически заказывали убирать стариков, вполне такой определённой внешности.       — Чёрт, кого-то мне это напоминает, — раз за разом приговаривал Тсуна, выразительно хмуря брови, — показалось, наверное.       После пятой такой фразы «показалось» отвечала хором уже вся кухня.       В какой-то момент травить такие повседневные байки попробовали Реборн и Тимотео, но они были настолько завязаны на знании структуры мафии, что спустя четыре минуты скучно стало даже Занзасу, которого Тсуна довольно быстро подхватил под локоть и, с самым одухотворённым лицом, утащил убивать врагов семьи. Собственно, возражений вслед не последовало, и на кухне остались только взрослые.       Нана начала загружать посудомойку, а Тимотео всё же добрался до графина недо-Десятых.       — Вот ведь прохвосты. А вели себя так, будто здесь как минимум армянский коньяк, — хмыкнул он, выливая остатки в свою кружку. Скорее всего, теперь напиток здорово отдаёт алкоголем, но если мужчине нравилось, то Нана не станет ему мешать. — И всё же они хорошие дети. Оба. А Тсунаёши — очень умный и находчивый мальчик, не стесняющийся указать людям на то, чего им не хватает.       Реборн и Нана кивнули. Это действительно было так.       — И очень добрый. По нему видно.       Вот на этой фразе они уже переглянулись, потому что доброта Рокудо — это как кот Шрёдингера: никогда нельзя быть точно уверенным, что она и правда есть.       — И я просто чувствую, что из Тсуны выйдет замечательный босс.       Вот на этой фразе Нана застыла, а Реборн умудрился поперхнуться водой: — С вашей интуицией — упаси Господь.       Тимотео хватило совести промолчать.