22 июля 2017, дом.
Просыпаюсь на выдохе, будто от какого-то резкого звука. Но меня окружает лишь кромешная тишина. Правда, уже через несколько секунд слышу, как за окном проезжает машина. И снова тихо. Вчера я забыл задернуть шторы, и сейчас замечаю, что фонари у дороги уже выключили. Скорее всего, сейчас около пяти часов, но удостовериться в этом нет желания. Встаю с кровати как можно тише, чтобы не разбудить мирно посапывающего рядом Билла, выхожу из комнаты и тут же проскальзываю в соседнюю дверь. Включив в ванной лишь одну лампочку из трех, придирчиво осматриваю себя. Взъерошенные волосы, прищуренные глаза, родинки, составляющие «медведицу» на лбу. Все выглядит, как обычно. Я не вижу внешних следов волнения, и это почему-то заставляет чувствовать себя еще более неуютно. Ополоснув лицо, я выключаю свет и возвращаюсь обратно в комнату. Все-таки Сайфер проснулся и смотрит на меня с того момента, как я оказался на пороге. — Извини, что разбудил, — шепчу я и ложусь обратно в кровать, спиной к Сайферу. — Что случилось? Я слегка мотаю головой, закрывая глаза. — Давай утром. Билл придвигается ближе и обнимает меня, будто сразу понимая все мои мысли. Он засыпает уже через несколько минут, а я ворочаюсь еще около часа.•
Мы с Мэй все довольно точно распланировали. Первую половину первого дня наши родители проведут с ней, затем придут на ужин к нам с Биллом. Второй же день мы проведем вместе, всей семьей гуляя по городу и в его окрестностях. — Мы точно все подготовили? Сайфер вздыхает, и я понимаю, что совсем его замучал, но он совершенно невозмутимо говорит: — Сосенка, мы убрались в гостиной и во дворе, достали скатерть, отыскали четыре одинаковых комплекта приборов, бокалов и тарелок. Ты решил, во что мы будем одеты. Я даже в Хижину Чудес смотался, чтобы забрать твой чемодан. Салаты готовы, только заправить нужно. Лазанью мы уже тоже сделали, осталось только в духовку поставить. За вином мы тоже сходили, даже две бутылки принесли, хотя мне слабо верится, что мы все выпьем. Я хмурюсь, перечисляя все пункты в голове еще раз, сажусь рядом с Биллом на диван и прихожу к неутешительному для себя выводу: — Я все равно волнуюсь. — Можем обсудить, что будем говорить им, если ты хочешь. Но я лишь мотаю головой. — В этом точно нет нужды, в твоих способностях выходить из любой ситуации я не сомневаюсь. Ты сможешь подстраховать меня, если что-то пойдет не так. Пока я пытаюсь понять, что мы все-таки в теории могли забыть, демон спрашивает: — Ты очень хочешь, чтобы я понравился твоим родителям, сосенка? — Конечно! Билл встает с дивана и садится передо мной на корточки, заставляя смотреть прямо ему в глаза. — А почему? Их мнение для тебя так важно? Или ты боишься, что они попытаются разлучить нас? — я заминаюсь, и Сайфер понимает, что именно последний вопрос стоит для меня острее всего. — Сосенка, я не позволю им сделать этого. В любом случае мы будем видеться, я обещаю тебе это. А если не веришь — смотри сам. Билл щелкает пальцами, и в руках у него появляется ужасно знакомый конверт. Конверт, в идентичном которому зимой пришли мои результаты поступления в университет. — Это то, что я думаю? Прикладная математика? — Билл кивает. — Ты серьезно поступил в этот универ ради меня? — Я пойду на очень и очень многое, чтобы ты был счастлив. — Я говорил тебе, что ты невероятный? — демон в ответ неопределенно ведет плечами, а я улыбаюсь. — Говорю.•
Я понимаю, что все уже точно-точно готово, но сердце все равно стучит чаще обычного. Мои переживания даже привели к тому, что я нашел в своем чемодане рубашку (сам не помню, чтобы брал ее, возможно Хелен положила) и надел ее. Билл оказывает мне моральную поддержку как может, но это все равно не сильно помогает. Бросаю взгляд на часы - 18:28. Две минуты до прихода моих родителей. Они безумно пунктуальны, уверен, что придут точно вовремя. Мне осталась последняя возможность в сотый раз проверить стаканы на кристальную прозрачность, и я не упускаю этой возможности. Все же лучше, чем просто стоять на месте. 18:29. Замечаю их из окна и выдыхаю, пытаясь унять волнение. Мы с Биллом заранее решили, что двери открываю я, так что я неспешно иду выполнять эту роль. Сайфер подходит и сжимает мою руку, а на душе вмиг становится спокойно. Замок издает характерный щелчок, я выхожу из дома и иду к калитке, а демон остается на пороге. Когда родители видят меня, они улыбаются, а подходя ближе, мама все-таки не сдерживается и обнимает меня. — Мэйсон, ты так вырос! — Даже двух месяцев не прошло, мам. Отец тоже подходит ближе, но ограничивается легким хлопком по плечу, ухмыляется. — Она совсем не про внешние изменения, сынок. — Проходите в дом, пожалуйста. Билл поджидает нас на пороге дома и приветствует моих родителей: — Мистер Пайнс, миссис Пайнс, здравствуйте, приятно с вами познакомиться. Отец кивает и пожимает Сайферу руку. — Это взаимно, Уильям. Зовите нас просто: Энтони и Хелен. — Разумеется, если вам так удобнее. Проходите к столу, пожалуйста. Сначала все шло спокойно. Но непринужденная беседа на отвлеченные темы продлилась недолго, вскоре мама все-таки задает вопрос, заставляющий меня поежиться. — Расскажите, а как вы познакомились? — Довольно банально, если так подумать. В первый раз Мэйсон чуть не сбил меня с ног, он куда-то очень спешил и не особо смотрел по сторонам, — я ухмыляюсь, ведь это правда похоже на то, что могло бы случиться. — А через несколько дней мы встретились на озере. Оказалось, что у нас одно и то же место для размышлений на двоих. — А как так получилось, что вы съехались? Чувствую себя будто на допросе, не сдерживаюсь и хмыкаю. — Ну, на самом деле я немного повздорил с прадядями. Пробежал через весь город, а когда наконец выдохся — увидел этот дом. Сначала глазам своим не поверил, но в окне правда увидел Билла. А потом и он меня заметил, тоже удивился и пустил внутрь, ведь тогда уже ночь была. — Будто бы сама судьба свела вас вместе, — ухмыляется отец, отпивая вино. — Мэйсон, ты же знаешь, что мы сидим за столом с одним из состоятельнейших людей в Соединенных Штатах? Я киваю и ловлю на себе удивленный взгляд матери. — О чем вы? Билл сдержанно улыбается и молча смотрит на моих родителей несколько секунд, а затем вздыхает и начинает говорить: — Извините, что ввел вас в заблуждение. Мое полное имя — Уильям Сайфер, и я являюсь одним из директоров крупнейшей дебетовой электронной платежной системы. Я вижу, что мама совсем не ожидала такого поворота событий. Она растерянно смотрит на меня, а затем все же обращается к Сайферу: — Уильям, простите, а сколько вам лет? — В этом году будет двадцать три, Хелен. Сказал бы, что в этом возрасте с такой карьерой мне повезло, но нет, это результат упорного труда, — я не сдерживаю улыбки, маскируя ее глотком из бокала, ведь прекрасно понимаю, что сейчас начнется история, полная вранья и недоговорок. — Пять лет назад я был обычным мальчиком с амнезией, который помнил только имя и возраст. И вот, сейчас перед вами сидит человек с тремя высшими образованиями. Гений ли я? Обычный человек, который сумел разыграть заведомо проигрышную руку. Еще раз прошу прощения за это притворство, просто я совершенно не горжусь своими достижениями. Если первое, что люди о тебе узнают — твой достаток, то они часто начинают относиться к тебе, как к инструменту. Но если спрашивают в лоб — не вижу смысла скрывать правду. По этой же причине даже Мэйсон узнал далеко не сразу. Мне несказанно повезло, что он не знал моего имени и лица до нашего знакомства. Как говорится, не везет в картах — повезет в любви. После этой речи несколько минут стояла гробовая тишина, но затем отец все же возобновил беседу. К счастью, ужин продолжился без казусов. Я думал, что все так и закончится, пока Энтони в какой-то момент не встал из-за стола и пригласил Билла поговорить на заднем дворе. В тот момент вернулось все волнение, которое окружало меня перед началом ужина. Я старался не подавать вида и стал собирать посуду со стола. Вино все-таки было выпито до последней капли, так что первым делом бутылки полетели в мусорное ведро. А затем я принялся мыть тарелки. — Давай я помогу тебе, — предложила мама, и я не стал отказываться. — Знаешь, я никогда не видела, чтобы ты столько улыбался. И это не притворная улыбка, ты смотришь на него и по твоему лицу видно, насколько ты счастлив. И даже когда ты переводишь взгляд на нас с Тони, искры в твоих глазах не погасают. Но вот Билл… Знаешь, сынок, мне кажется, что вы полные противоположности. Когда он смотрит на нас, то сразу видно, насколько эта улыбка на самом деле показушная. Но я вижу, как он любит тебя. Каждый раз когда слышит даже твой голос — маска будто трескается, не знаю, как объяснить понятнее. Проскакивает что-то обычное, человеческое. Но он безумно быстро собирается. Мне кажется, что он ни с кем посторонним не может быть тем, кто он есть на самом деле. Но с тобой может, Мэйсон. Я морщу нос, явно показывая свою нелюбовь к ее таким сравнениям и тихо протягиваю: — Ну, мам… Она вмиг берет себя в руки и отмахивается. — Не бери в голову, просто мои догадки. Я безумно рада за тебя, сынок, — она смеется, хлопает меня по спине и продолжает. — И не переживай ты так, Тони его не съест. — Это так заметно? Она неопределенно ведет плечами и отвечает: — Как только Уильям ушел, ты сразу напрягся. Я поджимаю губы и молчу около минуты, а затем проговариваю: — Знаешь… Спасибо, что так спокойно отнеслась ко всему этому. Я ожидал гораздо более печального исхода. — Ты и правда вырос, Мэй. Но что вы собираетесь делать дальше? — Мы с ним будем в одной группе в университете. Мама не может сдержать едкий смешок и лукаво проговаривает: — Четвертое высшее образование в двадцать три? Он не перестает меня удивлять. Остаток посуды мы домывали молча. Как только мы закончили, в дом зашли отец и демон. Энтони кивнул мне, мол, все хорошо, и я не сумел сдержаться, бросившись к Биллу на шею. Сайфер покачнулся, но удержал меня и, прокрутив немного, поставил обратно на землю. Родители рассмеялись, а я невольно покраснел. — Думаю, нам уже пора идти, Хелен. День выдался сложным. Чем раньше мы ляжем спать — тем лучше. Мы проводили родителей, и я поплелся на второй этаж, лег на кровать и стал проверять мессенджеры на наличие сообщений. Заодно и отписался сестре, что в целом ужин прошел неплохо, родители не против наших с Сайфером отношений и все-такое-прочее. Демон пришел через некоторое время и плюхнулся рядом, обняв и уткнувшись в плечо, заставляя положить телефон на стул рядом. — Знаешь, а я весь вечер называл тебя Мэйсоном. — Да? Я даже не заметил… — Хотел проверить, волнуешься ты или нет. Хотя, по тебе и так заметно. Мы замолкаем на несколько минут, но потом я все же продолжаю: — Мама заметила, что ты вел себя странно. На это замечание Сайфер только фыркает. — Ну, сосенка, мы весь вечер только и делали, что врали твоим родителям в лицо. — Ты прав. Но я нисколечко не жалею, что все прошло именно так. Только я вот, что не понял… Билл сразу понимает, но все равно переспрашивает: — Про амнезию? — я киваю. — История, заслуживающая «Оскара». Хочешь послушать, как же все-таки получилось, что мы с тобой сейчас разговариваем? — Хочу. Демон вздыхает и начинает рассказывать: — Пять лет назад, когда Стэну вернулись воспоминания, восстановилась и моя оболочка. Я был зол, ужасно зол, но момент был упущен. Вернуться в этот мир в своей стандартной оболочке мне не удалось бы даже при должном желании, на это снова потребовалось много, невероятно много лет. Но это тоже бессмысленно, если ты не можешь выйти за пределы маленького города в Америке. И я продолжил бегать на вызовы людей и с каждым днем свирепеть все больше. Почему? Все, о чем я мог думать — какой-то юнец Пайнс, прозвище которого почти что «ковш». Я не понимал, что происходит. Мне не хотелось тебя убить или что-то подобное, нет. Мне ужасно хотелось увидеть тебя. И я стал искать способ сделать это. Я сделал себе тело, предсмертную камеру, бесконечно ограничивающую и неудобную. Я использовал все связи, которыми обладал, чтобы заполучить способность изменения событий и узнать, что я смогу в новых условиях. И, конечно, я создал себе план. А потом в одном неблагополучном районе около продуктового магазина оказался восемнадцатилетний парень, который из всей информации о себе помнил только одну фразу: «Меня зовут Уильям Сайфер, и сегодня мне исполнилось восемнадцать лет». Меня отвезли в больницу, моя новая способность помогла врачам поверить в то, что я и правда ничего не помню. Вскоре меня выписали из больницы, поселили в маленькую квартирку, а полиция пыталась найти моих родственников. Но ты не можешь найти кого-то, если его не существует, верно? Я подал заявления в несколько университетов с просьбой зачислить меня с опозданием на несколько месяцев. Из-за моих результатов экзаменов меня приняли во все. Выбрав один из них почти что наугад, я закончил бакалавриат за полгода, потом специалитет еще за год. Примерно в это время я задумался о том, как бы вернуть тебя в Гравити Фолз. Мне до безумия хотелось, чтобы мы встретились в этом городе. Но это не представлялась возможным, пока твои прадяди торчат где-то на другом конце света. Я заставил Хесуса уехать, убив старшую Рамирез и показав ему, что это был я. — Значит, Зус знает, что ты жив? Билл морщится от недовольства, не любит, когда его перебивают. Но ничего не говорит по этому поводу и отвечает на мой вопрос: — Да, знает, сосенка. Мне пришлось сделать именно так, иначе бы он не уехал. Так вот, о чем это я? А, да. Затем я пошел в другой университет, снова сдал все за полгода. И в этот момент случилось то, что когда-нибудь должно было. Меня заметили. И у этой медали были, как и положено, две стороны. Первая: кому-то я все же перешел дорогу. Возвращаешься домой с учебы и чуть не получаешь пулю в голову… Неприятное чувство. Это была Меган. Тогда, два года назад, ей было всего лишь семнадцать лет. Но она с холодным расчетом продолжала стрелять, даже когда я ловил пули на лету голыми руками. Она совершенно меня не боялась, меня это веселило. Как выяснилось, на тот момент она состояла в какой-то группировке людей примерно до двадцати пяти лет. Они были настолько незначительны, что обладали всего двумя пистолетами на пятнадцать человек. И я послал их найти тебя, они нашли. Я сказал им следить за каждым твоим шагом, все фотографировать и слушать. Я смог оплачивать их труд благодаря второй стороне той медали. Преподаватели много говорили обо мне, и на мою почту постепенно стали приходить приглашения на работу. Среди них было и то место, где я работаю сейчас. Их условием стало еще одно образование, и за следующие полгода я получил и его. Но на протяжении моего обучения мне на карту уже начислялись деньги. А потом один из этих людей принес мне просто невероятно мерзотную новость. Мэйсон Пайнс не знает о существовании Билла Сайфера. В порыве ярости я убил всех их, но Меган в тот момент как раз следила за тобой, поэтому и осталась жива. Какая ирония, остались снова мы с ней вдвоем. Я провел в безвременьи около недели, пытаясь поменять случившееся. Тогда я узнал, что твои прадяди стерли тебе воспоминания. А почему? Ты единственный догадался, что я должен был выжить. И ты не ошибся, а эти стариканы посчитали тебя фанатиком и решили заткнуть. Ненавижу. Я вижу, что Билл злится, когда рассказывает это, но мне ничего не остается, кроме как сжать его руку и продолжить слушать. — Но с тех событий прошло слишком много времени, я не смог ничего изменить. Меган продолжала следить за тобой, а я переключился на работу. Уже этой зимой я смог купить себе этот дом и поступить в университет, в который поступил ты. Я переехал в этот город, продолжил работать, а Меган осталась следить за тобой. Я наведался к Стэнли и поинтересовался, где же капсула, в которую была записана твоя память. Он сказал, что капсулу выбросили в бездонную яму, и мне пришлось понадеяться на то, что ты все же вспомнишь меня. За день до твоего приезда в город прибыла и Меган, поселившись в квартире, которую я ей купил. Проходит неделя, и я понимаю, что ты не вспомнишь меня так просто. Еще чуть меньше двух недель потребовалось, чтобы я прочесал всю бездонную яму вдоль и поперек. Капсулы там не было. Оказалось, что Стэнли и сам не знает, куда Форд засунул ее. Но показываться на глаза и второму брату было опасно. А потом оказалось, что Меган — дочь одного из бывших оккультистов из «Слепого глаза». С помощью ее воспоминаний я понял, что пушка не удаляет какой-то фрагмент памяти, а только лишь блокирует путь к нему. Если у человека в голове больше ничего нет, то блокировку снять проще простого, если есть желание. Но если это маленький фрагмент — человеку нужно показать его воспоминания, поэтому они и записываются. Я решил показать тебе твои же воспоминания. А дальше… ты и сам все знаешь. — Почему за все это время ты ни разу не показался мне на глаза? — Сначала боялся, что ты узнаешь меня. А потом боялся показаться тебе странным, пугающим. Хотел сделать все идеально и понравиться тебе. А дальше — как карта ляжет. Но это не значит, что я не видел тебя. — В каком смысле? Я не вижу, но уверен, что демон улыбнулся. — Я не смог удержаться и не смотреть, как ты спишь по ночам. Ты слишком мило обнимал одеяло во сне. Каждый раз вспоминаю это, когда просыпаюсь ночью от того, что ты снова прижался ко мне, прости. — На самом деле это звучит ужасно безумно. Но и мило тоже. — Значит, я для тебя безумный милашка? Я кашляю, поперхнувшись воздухом и морщусь. — Фу, как ванильно, пойду блевану в раковину, — ловлю его выжидающий взгляд на себе и продолжаю. — Ты, наверное, ждешь моей реакции на убийства. Но, как ни страшно это произносить, я принял это. Это не значит, что я все прощаю, не значит, что я позволю тебе убивать дальше. Хотя, если ты и впрямь захочешь, то никто тебя не остановит. Сайфер хмурится и тихо проговаривает: — Я убил бы Меган еще в утро вашего с ней знакомства, если бы ты не попросил меня не делать этого. Знаешь, я не хочу больше убивать, ведь не хочу тебя расстраивать. Если когда-нибудь ты почувствуешь, что я не могу сдержаться — пожалуйста, прошу тебя, останови меня. Я никогда не смогу понять, почему люди так ценят жизнь, не пойму разницу между добром и злом, но я не хочу причинять тебе боль. Пожалуйста, сосенка, помоги мне больше не убивать. Сейчас я правда стараюсь держать себя в руках. Меган невероятно много знает обо мне, это может в какой-то момент времени сыграть со мной злую шутку. Но она все еще жива, хотя и не помогает мне больше. Если бы я не изменился, то она бы уже была мертва. — Прости, я не хотел этого говорить, — я замолкаю, пытаясь подобрать нужные слова. — Знаю, что ты изменился. Но ты запрещаешь себе убивать не потому, что это «плохо», а чтобы стать лучше в моих глазах. Для меня очень странна такая мотивация, но, скорее всего, я требую слишком многого. Билл молчит около минуты, а затем продолжает, и я слышу в его голосе горечь. — Тебе совсем не за что извиняться. Знаешь, раньше я чувствовал себя просто убогим ребенком. Будто бы мое существование — какая-то чертова шутка. Зачем? Чтобы приходить на вызовы к людям, которые хотят влюбить в себя какого-то человека или разбогатеть по щелчку пальцев? Какой же все-таки бред. Я ничего не хотел, кроме перемен. И я стал рваться в этот трехмерный мир. А потом, когда понял, что хочу одну конкретную вещь, ради которой придется пожертвовать всем, что у меня было за все это бесконечное количество времени, что я существую… Я не буду врать, я испугался. Но решение все бросить не далось мне так сложно. Все мои навыки были привычкой, но не необходимостью. Последние пять лет я живу. Последний месяц я живу так, как мне хочется. Это такое странное чувство, чувство бесконечного счастья. Я начал считать минуты, проведенные вместе с тобой. Чувствую себя невероятно странно, но и понимаю, что я наконец-то на своем месте. Я сделаю все, чтобы стать лучше и не разочаровать тебя, сосенка. Он смотрит прямо на меня, и дыхание невольно сбивается. — Я в свою очередь тоже сделаю все, чтобы не разочаровать тебя. Демон фыркает и тихо смеется. — Даже при всем желании ты не сможешь сделать этого, сосенка. — Посмотрим, вдруг я через несколько лет приду домой, обколотый чем-нибудь тяжелым… — И весь последующий месяц я буду чистить твой организм от этой дряни и пытаться выяснить, как это случилось? — он смеется. — Избавь меня от этого экспириенса в реальности, пожалуйста. Сейчас все так спокойно. Я смотрю в глаза Билла и удивляюсь, что в последнее время я совсем перестал замечать, какие же они красивые. Они почти не изменились, искр просто стало чуть больше, все так же сверкают и изменяют цвет в зависимости от настроения. Благодаря свету из окна я вижу, что сейчас глаза Сайфера чуть розоватые. Искры так и бликуют, завораживая и не позволяя отвести взгляд. Я запускаю руку в золотистые волосы и притягиваю его лицо к себе, уже в следующую секунду касаюсь губ. Легко надавливаю на затылок Билла, тот вмиг понимает и углубляет поцелуй. Я даже не пытаюсь перехватить инициативу, позволяя ему делать все, что хочется. Через некоторое время я отстраняюсь, смутно понимая, что уже дрожу всем телом. Сайфер смотрит на меня, ухмыляется и целует снова. Прижимается, пока я перебираю его волосы, запускает руки мне под рубашку. Ужасно заводит. Я люблю тебя, Мэйсон Пайнс. Ему не нужно произносить это вслух. Мы оба знаем, что я все понимаю. — Я люблю тебя, Мэйсон Пайнс. По телу будто проходит электрический разряд. Билл шепчет прямо на ухо, дыхание обжигающее, как и всегда. И я таю. Плавлюсь в его руках, прижавшись всем телом. Голова кружится, дыхание сбивается, и у меня еле как получается прошептать: — Я люблю тебя, Билл Сайфер.