Задыхаясь из-за любви к тебе

       Саске часто снились кошмары, но с переездом в квартиру вместе с Наруто его кошмары обострились. Ему часто снилось что-то неприятное и странное, во снах фигурировал чей-то силуэт, который напоминал ему чью-то фигуру, во сне он даже его мог распознать, но наутро все это забывалось, и Саске не мог вспомнить, кто же это такой был. С Наруто он подчёркнуто не общался и всякий раз старался не пересекаться. Наруто пытался его как-то перехватить, но Саске был прытким, когда это нужно было ему, и поэтому мог уворачиваться, оставляя позади протянутую к нему загорелую руку. Наруто тогда бесился, как чёрт, уходил куда-то, а Саске сдержанно доходил до ванной комнаты, где его коленки начинали дрожать и он сваливался на пол, бездумным взглядом рассматривая сколотые трещинки на полу и понимая, что в глазах скапливаются слёзы, все размыто и расплывчато становится, прям как в его жизни. Но не может он допустить, чтобы с Наруто что-то случилось! Не может! Но и отталкивать его от себя, каждый раз видя в синеве его глаз отчаяние и боль… Саске было больно. Это душевная боль терзала его изнутри, и он сворачивался в комочек, до ломоты в пальцах сжимая плечи и стараясь как-то прийти в себя, перестать, но истерика уже началась, а лицо Наруто перед глазами, вытянутое и уставшее, наоборот, разрывало душу, и делалось невыносимо больно. Каждый раз Саске хотел с ним заговорить, успокоить и приласкать этого нерадивого, но всякий раз одёргивал себя. И вот теперь Наруто смотрит на него, пронизывающе и ярко, протягивает свои загорелые руки, в которых так и хочется очутиться, ведь Саске знает: он не отпустит.        — Не надо, — голос срывается. Саске смотрит перед собой, видит, как тучнеет лицо возлюбленного и ему страшно, что тот уйдет всё-таки, но страшнее намного, что останется.        — Нам надо поговорить, Саске, — его решительный тон выбивает из колеи, слегка смущает. О чем же им говорить? Воспользовавшись его замешательством, Наруто схватил его за руки и притянул туловище Саске к себе. Глаза в глаза, пальцы смыкаются на подбородке, чтобы не смел прятать голову, чтобы не врал.        — Саске… — это имя гулко стучит в висках, и так страшно становится от мысли, что оно такое захватывающее и даже волшебное. Наруто обнимает его лицо руками, как солнышко, а Саске хочется плакать от этой верной преданности, что сжимает его изнутри.        — Ну почему ты такой, а? — почти жалуется Саске. Наруто лукаво смотрит и выдает:        — Какой же? — и ведь знает, зараза, какой, понимает. Но хочет слышать, даже пальцами на губы перемещается, надавливает, подчиняет. В нём сила и желание, а у Саске безграничная любовь к нему бьётся под жилкой, бьётся и грозится вырваться на волю, к родимому. Саске сглатывает и произносит сипло:        — Необыкновенный… — И Наруто целует его. Давит смех в груди, смеётся ему в губы, опрокидывает на себя и обнимает за покатые плечи, целует щёки и руки, а Саске и не сопротивляется. Лишь набатом стучит в висках осознанное и вмиг понятное, это же и пугает.        — Что тебе снилось? — спрашивает Наруто, прижимая его к себе и перемещая ему руку на затылок. Притягивает к себе и смотрит, смотрит, смотрит…        — Ты, — отвечает Саске и укладывает голову ему на грудь, там, где большущее сердце стучит, как колокол, даже в ушах больно, но Саске прижимается теснее и выдаёт жалостливое:        — Я не хочу тебя терять. Только не тебя. Ты — моё всё. Я жить только ради тебя начал, понимаешь? Только ради тебя! Все только сочувственно улыбались, драму ломали, а ты рядом был все это время, просто дышал рядом, а уже и легче становилось от осознания, что ты рядом. Что смотришь вроде бы украдкой, а вроде как и напрямую, чисто-чисто… Я люблю тебя! — и Саске знал, что пропал. Теперь вся жизнь под откос, ведь Наруто тоже любит, любит и не оставит, а Саске просто не выдержит. Он умрет от боли, прокусывая собственные запястья до крови. Это чувство разъедает его изнутри, будучи червяком, что пожирает яблоко. Руки Наруто ложатся ему на плечи снова, но теперь это он Саске придавливает своим телом, целует в губы напористо и даёт понять все сразу. Саске от стыда хочется заплакать, он даже краснеет, но Наруто лишь бережно поглаживает его щёки, прижимается лбом к его лбу и выдыхает:        — Хочу, — Саске и правда плачет. Слёзы стекают по подбородку, Наруто аккуратно ловит эти слезинки губами, мягко смотрит и куда более нежно ласкает. Саске ужом уже извивается под ним. В штанах тесно, сердцу тоже тесно в груди, Саске пытается выбраться, но Наруто лишь усмехается и снова целует его, руками по телу шарить начинает, гладит и гладит, а затем рывком коленки раздвигает, между них протискивается. Саске смотрит в эти глаза, любит их, а чужие руки колени его поглаживают и успокаивают.        — Будет больно, — говорит Наруто, и Саске жмурится от этого сознания. Он никогда ещё никого не чувствовал в себе, никогда ни с кем не сливался, а тут… Но он ничего не говорит, лишь позволяет себе провалиться в эту пучину, где очень жарко и мокро, эта тина захватывает его, уводит на дно этих голубых глазах, а дальше… Звёзды и только звёзды. Много звёзд.

***

       Саске лежит на кровати, мягко улыбается и прижимает коленки к себе. Он так сейчас похож ребёнка, что Наруто задаётся вопросом: с кем это все было? И не педофил ли он случаем? Он высказывает это вслух, и подушка летит ему в сторону, а следом и заливистый смех Саске. Он такой счастливый сейчас, что Наруто и не сомневается, что всё сделал правильно и верно. Присаживается рядом, поглаживает по щеке и смотрит на него, преданно и восторженно, ведь Саске такой красивый сейчас…        — После этого… — Наруто видит, что ему тяжело слова проглатывать, но не акцентирует внимание, иначе переживать и волноваться начнёт.        — После того, что было… Я… Я не смогу тебя потерять, — они опять вернулись к тому, с чего начали. Наруто хочется цокнуть, но он прикусывает язык, ведь для Саске это важно.        — Я не отдам тебя, — снова говорит Саске, и у него столько решительности в глазах, что можно испугаться, но Наруто лишь играючи приподнимает брови и слабо улыбается. Какой же всё-таки ребёнок.        — Хорошо. Но это потом Саске, потом. А сейчас давай просто наслаждаться друг другом, ладно?        — Ладно, — примирительно отвечает Саске, и они обнимаются, утопая в той неге, что создали сами. И это так странно… Так любить и страдать вместе, умирать от осознания, что эти руки прикасаются к тебе, чувствовать нежность и ласку, просто быть счастливым. У Саске сердце больное уже давно. Так уж сложилось, что его ещё с детства охраняли, словно хрустального, не давали и шагу ступить, не нервировали, боясь, что каждое беспокойство может привести его к летальному исходу. Он всю жизнь чего-то боялся. Боялся, что умрет, разглядывая свое отражение в зеркале, ведь там нет ничего, пустота, лишь чёрные глаза, полные слез, выдавали в нем живого человека, страдающего. А теперь есть он. Такой солнечный и ласковый, добрый и верный. Он близко. Целует в щеку и смеётся. Хочется спросить: почему смеёшься? Но Саске молчит, все также любовно рассматривая черты этого слегка грубоватого лица и понимая, что пропал. Он не отпустит Наруто ни в какой другой мир. Не позволит ему умереть, пускай придётся и самому проститься. Но, улыбаясь Наруто в лицо, Саске будет просто наслаждаться этим мгновением. Пока есть такая возможность. Пока.

***

       Все эти дни, что они находились вместе, смотря друг другу в глаза, касаясь друг друга, все эти дни были лучшими в их жизни. Саске чувствовал себя настолько счастливым, настолько окрылённым от этой радости находиться рядом с Наруто, что и забыл о том, что им предстояло в дальнейшем, ведь месяц шёл и шёл, каждый новый день проходил, сменяясь на новый и приближая конец тому счастью, которое они обрели. Наруто же, смотря, как Саске улыбается ему, тянется за очередным поцелуем, прижимается ближе и засыпает на руках, ощущал себя крайне паршиво, понимая, что время идёт, часики тикают. Ему не хотелось причинять ему боль, а в том, что он ему её причинит, Наруто не сомневался. Ведь итог данной операции понятен: смерть. Либо для одного, либо для другого. И Наруто так не хотелось умирать, ещё и не пожив, но и не хотелось терять Саске, который, как котёнок, тыкается ему носом в плечо, кажется, что улыбается, и Наруто прижимает его ближе к себе, целуя в макушку и сжимая до хруста, просто потому что можно, Саске позволит же. А Саске и сам жмётся, задыхается, но главное: быть ближе к нему, к источнику своего света и радости, к человеку, который подарил ему жизнь и спас его.        — А ты ведь уже спас меня, Наруто, — говорит он вслух, вдыхая воздух в лёгкие и пряча лицо, которое стало быстро краснеть. Наруто звонко рассмеялся, целуя его в щёку и приподнимая за подбородок, чтобы посмотреть в эти глаза, которые стали ему дороги, как и сам их обладатель. Саске хотелось любить всего такого, отчаянно и нежно, излюбовать до смерти, чтобы он сидеть не мог и сворачивался клубочком на груди Наруто. Наруто целует его в щёку, нежно поглаживает по спине. Саске что-то мурлычет, смотрит туманно и непроницаемо. В его глазах стоит мрак, ничего и не видать, но Наруто все равно. Он давно уже ничего не видит и не слышит. Лишь бы быть ближе к этому чуду, которое стало принадлежать ему, которое он присвоил той ночью, когда звёзды падали с неба, когда в ушах стоял треск, треск той самой неприступности, которую они так старательно рвали.        — Я люблю тебя, — отчаянно говорит Саске, пальцами сжимая его оранжевую кофту, втискиваясь буквально в него сильнее, желая слиться с ним в одно целое, дышать его кожей, жить его разумом, любить его сердцем. Просто быть рядом. И чтоб больно было при каждой разлуке, как калёным железом по обнажённой плоти.        Послышался звонок на телефоне. Какая-то тупая и веселая мелодия, повторяющаяся. Наруто нехотя отстраняется, смотрит на телефон. Совсем незнакомый номер звонит ему на телефон. Он извиняющееся смотрит на Саске, отстраняется, и Саске жмурится, словно ему больно резко становится. Наруто извиняется губами, взглядом голубых глаз, но Саске не смотрит. Больно.        Наруто заходит в туалет, не хочет раздражать Саске своими похождениями взад-вперёд.        — Алло, — говорит он. Ему в ответ слышится приятный женский голосок, слегка надломленный, но мелодичный.        — Я Микото, Микото Учиха, мать Саске. Мне нужно с вами встретиться и поговорить. Вы можете со мною встретиться?        — Да, конечно, я и Саске…        — Без Саске, — безапелляционно говорит она. И Наруто начинает осознавать, что это конец. И их миру, который они создали с Саске вместе, о котором грезили и в котором жили, — пришёл конец.